Видящий

— Воскресни, джан! Глеб почувствовал прикосновение к плечу и открыл глаза. Он умудрился отключиться на диване под громкую музыку, и теперь она неприятно ворвалась ему в голову. Арсен поставил перед ним кружку с густо пахнущим эспрессо. Глеб сел и потёр лицо руками, а когда опустил их, на столе сидел Гера и смотрел отрешённым мёртвым взглядом. Глеб взял кофе и сделал глоток. — Ты ведь знал, Гера? Вы вместе это планировали? Только Ульяна не сказала тебе, что какое угодно сердце не сгодится, нужна личная жертва. — Как так получилось, Глеб? Что всё зря оказалось. — Так получилось, потому что когда ты идёшь против природы, природа отвечает тебе тем же. Я приехал сюда, потому что тебя убили, Гера, улавливаешь парадокс? — Почему тогда в этих поганых книгах не пишут, что всё это дерьмо бесполезное? — А ты эту книгу читал-то, Гера? Всю? Он нахмурился. — Ульяну теперь тоже того? Чтобы заклятье обратить. Глеб покосился на Арсена. Тот сидел на боковине кресла и, прихлёбывая из своего бокала, созерцал этот разговор с пустотой. — Этого я пока не знаю, — ответил Глеб и допил кофе. Тем не менее, несколько минут спустя он сидел в машине рядом с Ульяной, она грызла ногти и смотрела в окно. Впереди сидели Арсен с водителем. Все молчали. На горизонте розовыми подпалинами занимался рассвет, но город ещё спал и дорога была почти пустой. Когда они прибыли к дому, машина Глеба уже была на месте: Варвара привезла на ней шамана. Она сейчас стояла во дворе и внимательно наблюдала за его действиями, словно кошка за мухой. Савва ходил вокруг медной чаши, аккуратно ступая босыми ногами и чертил какие-то знаки на траве и в воздухе длинным посохом с изогнутым наконечником. Поверх белой одежды на нём теперь была накидка, расшитая цветными камнями и лентами. Ещё во дворе присутствовал Берг. Он сидел на крыльце дома и курил, а завидев Глеба, сразу поднялся и растоптал сигарету. — Спасибо, что пришли, Берг, — Глеб пожал ему руку. — А нормального человека ты не нашёл? — тут же спросил Арсен. — Этот же все мозги пропил. Глеб и рот не успел раскрыть, как откуда ни возьмись из тени вышла упыриная хозяйка. — Щенков своих под присмотром держать не может, а других учит. Ты бы помалкивал, Арсен. — Маргарита. Ну твои-то мертвяки проблем не доставляют, только кровь жрут. — Мои мертвяки из Нави всякую дрянь не достают! Это твоя девка сделала! Так что закрой свой грязный рот! — Не зли меня, Маргарита. То, что я тебе позволил в Ростове остаться… — Ты мне позволил?! Мне, по-твоему, нужно разрешение какой-то… — Уважаемая нечисть! — рявкнул Глеб вдруг так громко, что все удивлённо повернулись к нему, даже Савва. — А давайте все заткнёмся и снимем заклятье, а потом хоть сожрите друг друга! Где, чёрт возьми, Попович? — Здесь Попович, — раздался звучный бас, и, хлопнув дверью своего джипа, богатырь тоже вошёл во двор. — Вашу грызню с начала улицы слышно. О, ну я не удивлён, все сорняки в одном месте. Этим дай пять минут, и крови хватит на любое заклятье. Варвара пробубнила себе под нос ругательства. Поповича она терпеть не могла, но возражать ему открыто не решилась. Зато решился Арсен. — И это говорит тот, кто чуть что — сразу мечом серебряным машет? — рассмеявшись, сказал он. Глеб вздохнул и потёр веки. Голова у него начинала плыть от усталости. — Всё. Хватит, — резко сказал он. — Знаете, почему вы никогда не будете с людьми мирно жить? Потому что они живут как люди, а вы — как звери дикие. Только в зверях это природой заложено, а вы просто прогнили. Посмотрите на Ульяну — это вы её такой сделали, не только Арсен — вы все. Это заклятье — ваше общее зло, разве вы не видите? Пожалуйста, давайте его снимем. Я немногого прошу. Хотя бы сейчас — на время — побудьте людьми. Глеб ощутил что-то инородное, будто жжение в затылке, и обернулся. Откуда-то со стороны улицы, из синевы рассветных сумерек смотрели на него светящиеся красные глаза. Он подёрнул плечом и отвернулся. Вдруг стало слышно ночь: все замолчали, Глебу никто возражать не стал. Он посмотрел на шамана. Савва кивнул и подозвал всех собраться вокруг чаши. Воткнул посох в землю и достал маленький нож с кожаной рукояткой. Нож он оставил на раскрытой ладони и заговорил на древнем языке. Постепенно во дворе стало темно, небо над ним загустело и налилось чёрным. Тогда Савва сжал нож в руке и первой порезал ладонь Ульяны. Одну каплю он снял пальцем и нарисовал линию у себя на лбу, а следующие несколько капель выпустил в чашу. Ульяна тут же упала на колени и разрыдалась. — Прости, Гера! Прости, родненький! — причитала она, и голос её разносило усиливающимся ветром. Смотреть на это было неприятно, но Глеб почему-то её не останавливал, и никто не останавливал — пусть поплачет. Савва тем временем собрал кровь у Берга, Маргариты, Варвары и Поповича, начертав из каждой линию на лице, а когда чиркнул ножом по ладони Глеба, чернота уже отяжелела и провисла совсем низко, но всё никак не хотела уходить в чашу: не открывалась Навь. Шаман читал мантру уже во весь голос, перекрывая ветер, но её силы не хватало. Глеб ощутил болезненное напряжение в спине и посмотрел на Поповича — тот, конечно, смотрел в ответ, ожидая знака. Потом посмотрел на Ульяну, она сидела у самой чаши, и ничего не стоило сейчас полоснуть её по шее, покрыв смерть смертью. Но противно было от одной мысли. Глеб зажмурился и представил себя дома в Краснодаре — как сидит на диване с Никитой и с котом, смотрит мультики и как ему от этого спокойно. Он знал, что если позволит сейчас принести жертву, никогда ему уже не будет так спокойно. Он открыл глаза и подобрал Ульяну с земли, она дрожала и всхлипывала, но послушно стала в круг и позволила взять себя за руку. Второй рукой Глеб поймал холодную ладонь Маргариты, она удивилась и поморщилась, но поняла и взяла за руку Берга. Переглядываясь, все последовали их примеру. Варваре наконец довелось коснуться Саввы, но по другую сторону от неё был Попович, так что на остальное она уже и не обратила внимания. Когда круг замкнулся, чернота хлынула в чашу с такой силой, что им всем пришлось крепко сжать руки. Глеб почувствовал, как Ульяна снова впилась в него когтями, и ему едва хватило сил, чтобы продержаться на ногах. Наконец чернота иссякла, небо разгладилось и посветлело, а ветер утих так же быстро, как и начался. — Что тут, чёрт возьми, происходит? — первым подал голос Берг. Глеб улыбнулся. Неужели у него получилось? — Спасибо. Всем спасибо… — пробормотал он и хотел обернуться — посмотреть, ушёл ли Баюн. Но не успел и без сознания повалился на траву. Очнулся Глеб от того, что о его лицо тёрлось что-то мокрое. Он открыл глаза и увидел кошачий нос. Домовой тут же сел и, распушив усы, мяукнул. Мгновенно перед глазами появилось и лицо Никиты. — Пап, пап, ты проснулся! — воскликнул он. — Всё хорошо? — Пока не знаю, — сипло ответил Глеб и прокашлялся. Он точно был дома в Краснодаре, на кровати в своей комнате. Было светло и удивительно тихо, только мурлыкал кот. Глеб сел и потрогал голову, она была целая и ясная, на шее появился свежий пластырь, на руке тоже. — Всё хорошо, — уверенно сказал он, и замерший в ожидании Никита радостно улыбнулся. — Кто меня привёз? — Дядя Толик. Он мне позвонил с твоего телефона и сказал, чтобы я шёл домой. — Дядя Толик? — Ну у которого жена болела. Ну большой такой. Вот с таким лицом. — А, Берг. Он уехал? — Час назад. Мы с котом тебя сторожили. Тебе звонили два раза по работе, я всё записал, показать? — Это подождёт. Пойдём-ка лучше чего-нибудь поедим. А потом будем мультики смотреть. — Пойдём-ка! Глеб улыбнулся и чмокнул сына в макушку. Как же дома было хорошо.