Hwa Sa (Mamamoo) — WHY
Все дороги ведут в Рим, а эта ведёт на эшафот, по-другому Чонгук не может думать. Все прекрасные мечтания о совместном времяпровождении с тренером в этом волшебном итальянском городе накрылись медным тазом! Потому что, видите ли, у Тэхёна образовалась куча дел и они с Сокджином срочно занялись бумажной волокитой в связи с «чудесным событием» перевода японского дарования в команду Аньян. Чонгук старается не кривить лицо при этой мысли, хотя слабо получается. Носик непроизвольно морщится возмущённо, а малиновые губы поджимаются в узкую линию, но сказать он ничего не может. Решения по изменению личного состава клуба принимает исключительно главный тренер, и если он считает японца подходящей кандидатурой, то никто не смеет перечить. ДжейКей, конечно, хотел бы высказать в лицо тренеру всё, что он думает об этом выскочке, но его останавливает здравый смысл. Он явно не хочет выставить себя истеричкой перед своим мужчиной, так же, как и перед тренером, тем более, что это один и тот же человек. Да и что он, в самом деле, собирается сказать о нём по сути? Свои возмущения о том, что японец оказался быстрее на матче? Что тот выводит из себя одним своим видом? Что провоцирует Чона всем этими своими знаками, подмигиваниями, ухмылками? Да, отличный набор аргументов, а главное, взвешенный, прям во всей красе раскрывает особо взрослый взгляд юноши на всю эту ситуацию. А кто в этом виноват, стесняюсь спросить? Чонгук, остыв и поразмыслив, понимает, что никто. И если он в чём-то уступил японцу в прошлой игре, это не значит, что допустит этого в будущем. Он не любит проигрывать, да, это воистину так! Но это не значит, что Чон теперь собирается вставлять палки в колёса новичку, и хотя у него в действительности есть рычаги давления, это не в его природе. Наоборот, это подстёгивает работать больше, усерднее тренироваться. Чон всё сделает: в лепёшку разобьётся, из кожи вон вылезет, мягкое место порвёт, но не позволит такому больше повториться. Да, в тот момент, может, его немного застали в врасплох, сбивая с толку своими выкрутасами, но теперь, когда Чонгук примерно понимает, что от этого типа можно ожидать всего что угодно, будет проще. Предупреждён — значит вооружён. Чонгука не интересуют развлекательные прогулки по одному из красивейших городов Европы, на которые его звали с собой ребята. Те, естественно, пошли кто куда разглядывать достопримечательности, в то время как Чонгук и шагу не двинулся со стадиона. Без Тэхёна вся эта красота ему не нужна, без Тэхёна всё равно всё будет выглядеть пресно, безвкусно, тускло, поэтому зачем портить впечатления о Риме своим недонастроением? А Тэхён сейчас никак не может, занят по горло, что ж, Чонгук тогда тоже. До матча ещё три дня и эти дни он посвящает физухе. Тренируется с непомерным самозабвением, делая особый упор на бег, скорость и… ну что ещё там этот пижон показывал? Чонгук поклялся сам себе, что уделает этого отличника, зуб даёт, как бы по-детски это не звучало. Он, в принципе, разговаривал сам с собой, поэтому не так важно, как это звучало. Ему и так не нравится этот выёбистый новичок, но когда тот стоит рядом с его тренером и они о чём-то переговариваются на японском после тренировки — вот такое не нравится вдвойне. А когда японец ещё и смущённо смеётся на реплику тренера, опуская взгляд вниз — Чонгук вообще готов взорваться на ровном месте. — Спокойнее, — на его плечи ложатся руки, успокаивая, — не покалечь себя, — Чимин дёргает подбородком, указывая на сжатые до побелевших костяшек кулаки Чона. — Хочешь, я уебу разок Такешу-хуешу? — злавеще-спокойно спрашивает защитник, укладывая подбородок на плечо Чона. — Ты только скажи. Лишь одно твоё слово — и я отправляю его в нокаут. И Чонгук готов поддаться порыву напиздить задаваке в тёмном углу. Но, опять-таки же, это будет поступок совсем не взрослого человека, коим макнэ пытается казаться. Нет, он работает честными методами. Но если японец будет дальше проявлять к тренеру неподдельный интерес, Чон за себя не ручается. Он вызовет его на дуэль, честное слово! И не важно, если сам тренер на японца не отреагирует в этом плане. Хотя, не отреагирует ли? Это ещё вопрос. — Знаешь, что странно? — Чимин сверлит взглядом нового члена команды. — С чего бы это Такэру отдавать в наш клуб такой ценный кадр, если он весь из себя замечательный? Это был почти риторический вопрос, рассуждения вслух. Хотя Чонгук ничего странного не видит в этом. Тэхён увидел техничного игрока, захотел себе, заплатил наверняка кучу денег и вуаля — здравствуйте, Такеши, вас-то нам и не хватало. Форвард пытается быстрее уйти с тренировочного поля, чтобы его мысли-скакуны не увели совсем за пределы разумного, надумывая то, чего ещё нет. Он деланно проходит мимо Тэхёна, всем видом выражая, чтобы его не забывали при разговоре со всякими там Хуешами. И о нём помнят, он кстати попался на глаза. — Чонгук, — окликает его тренер и он делает очень внимательное лицо, — загляни ко мне как освободишься. Младший хочет улыбнуться во все тридцать два, но не при этом же петухе? Поэтому просто кивает тренеру и одаривает японца горделивым взглядом, мол, понял, ху из ху? Кому разговаривать на поле, а кому наедине. Пусть знает своё место. Тот лишь смешливо хмыкает на этот пламенный взор, давая понять, что совсем не впечатлён. Чонгуку всё равно, впечатлён тот или нет, после душа он мчится к своему тренеру, желая побыстрее оказаться в его объятиях. После Брюсселя у них так и не было времени побыть вместе. После той бессонной ночи Тэхён лишь единожды приобнял юношу возле раздевалки, коротко целуя в макушку. Извинялся, что не отвечал на телефон из-за серьёзных переговоров. Чонгук уже и не обижался, вжимаясь всем телом в тренера. Однако, этого совсем мало и Чонгук сейчас бежит навёрстывать упущенное. Пускай японский выскочка вклинился в его команду, но не в сердце тренера. Он-то знает, чувствует, что занял там своё законное место, и уж как следует позаботится о нём. К его неприятному удивлению, встреча оказалась не в номере, как планировал Чонгук, а в конференц-зале отеля. Тэхёну любезно предоставили огромный зал в личное пользование в роли своего персонального кабинета, на время всего пребывания. Не успев толком зайти, Чонгук налетает с порога, запрыгивая своему тренеру на колени, тот растерянно, но ловит в свои объятия, давая малышу наиграться. А Чонгук сразу играет по-крупному, впиваясь в пухлые любимые губы. Чонгук целует глубоко, долго, с упоением, ведь он так соскучился по их единению. Руками путаясь в удлинившихся пшеничных прядях, цепляясь за шею, Чон постепенно теряет над собой контроль. Близость тренера, его запах — всё это слишком сводит с ума. Поцелуи скоро превращаются из истосковавшихся в жадные, требовательные. Чонгук задыхается, хочет задыхаться только им. С силой сжимает ворот спортивной кофты и шепчет между, настаивая пойти в номер. — Подожди, подожди, — наконец прерывает тренер, понимая, что тот сам уже не остановится. Чонгук смотрит на него мутными глазами, вопрошая продолжения. — Я позвал тебя, чтобы поговорить. Разве не видно, что ему сейчас совсем не до разговоров? Тэхён наблюдает перед собой уже порядком распалённого юношу и не может отказать себе в удовольствие полюбоваться, один вид такого макнэ пускает горячие волны по телу тренера. Ещё немного и у него будет такое же состояние, но ответственность не позволяет сейчас всё бросить и пойти наслаждаться своим мальчиком. Однако, данную миссию не стоит откладывать надолго и осуществить в ближайший мало-мальски свободный вечер. — Хорошо, я слушаю, — недовольно поджимает губы Чон, поняв, что сейчас ему ничего не перепадёт. На чемпионате Тэхён такой: слишком сосредоточенный, слишком в работе, слишком держит всё под контролем и слишком мало уделяет внимания Чонгуку, на его взгляд. — Я хочу попробовать кое-что новое на следующей игре в Лондоне, — Чонгук, так уж и быть, заинтересованно приподнимает бровь, пока руки тренера нежно оглаживают бока юноши, вроде как успокаивая. — Как ты смотришь на то, если я поставлю тебя в пару с Киото? — лишь услышав это имя, Чонгук гневно задыхается, отстраняясь от тренера и даже желает с него слезть, но Тэхён не даёт, держит крепче. — Подожди ты. Я вижу, что между вами возникли некоторые трения… — «трения»? Да Чонгук терпеть его не может! Между ними ненависть с первого взгляда! О какой совместной работе может идти речь? Да и к тому же он форвард, при том центральный — у него не может быть пары на поле. Какие комбинации им придётся исполнять? Те, что делают Мино с Тэмином? Позвольте, но ребята доверяют друг другу чуть ли не жизни, а уж розыгрыш мяча и подавно, они знают каждое движение второго наперёд — вот что значит истинная сплочённость. А у них с японцем какое доверие? Какая сплочённость? Они то и дело на ножах, того и гляди, прилетит в спину, — … но постарайся подружиться с ним. Он хороший парень, и если вы оба будете чуть больше сговорчивы, я уверен, быстро найдёте общий язык. Он ещё новенький, поэтому я прошу проявить благоразумие именно тебя. — Нет! — всё же вскакивает с колен макнэ, — Тэхён, пожалуйста, ставь в пару мне кого угодно, но только не его, — сверкает обидой в глазах Чон. — Ты взял его в команду, это твоё право, но прошу, не заставляй ещё и сотрудничать с ним рука об руку. Мне неприятен этот человек и ничего дельного у нас с ним не получится. Тэхён тяжело вздыхает, он знал, что Чонгук заартачится. Но он бы не был главным тренером, если бы пасовал перед каждой проблемой. Он трёт переносицу, складывает руки в замок и снова пытается, уже более настойчиво: — Я не говорю, что обязательно сделаю из вас тандем, хотя на мой взгляд, это более чем выигрышный вариант. Его скорость и твоя сноровка при правильном взаимодействии могут дать фантастический результат, — по долгу профессии Тэхён просчитывает на два шага вперёд. И как только он увидел эту парочку в действии на поле, ещё в Бельгии, глаза у него загорелись. Он прямо-таки видит их дуэт во всей красе, очень ярко — искромётные пасы Такеши и убойные удары Чона. О, да, если бы он был извращенцем, то пожалуй, кончил бы на эту фантазию. — Я прошу тебя хотя бы попробовать, — Тэхён встаёт вплотную к надувшемуся форварду, который выглядит сейчас, как нахохлившийся галчонок, обнимает за талию, притягивает, приближается к шее, дышит в неё, а затем и мягко целует, пробираясь мелкими поцелуями к уху, — дай ему шанс. — Не подлизывайся, — всё ещё хмуро бурчит Чон. А сам уже и руки сцепил у него на шее, и глаза прикрыл, чтобы лучше ощущать. А Тэхён не обижается, пускай называет это как хочет, главное, даёт добро. А Чон и даёт, он сейчас на что угодно согласен, когда его так обнимают и нежно целуют, и голова кружится, так приятно, с Тэхёном слишком хорошо. Младший вновь находит губы тренера своими, вовлекая в ещё один возбуждающий поцелуй, но ему опять не дают этим насладиться, идиллию прерывает стук в дверь. Тэхён мгновенно отрывается и с улыбкой садится в кресло, подмигивая парню, мол, сейчас всё будет. — Войдите. На пороге тут же появляется вездесущий японец, он возвращает ироничный взгляд Чону, говорящий о том, что не только он достоин аудиенции с тренером. «Ну да, конечно», — Чонгук совсем сникает, всякое настроение сразу пропадает. В то время, когда сейчас они с тренером должны были страстно заниматься любовью, Чонгуку приходится мириться с присутствием окаянного новичка. Особенно с тем, как он мило улыбается тренеру, как подходит близко, пожимает руку, придерживая ту чуть дольше положенного. Всё! Чонгук за себя не отвечает, ещё одно лишнее движение — и он его ёбнет. Благо дело, Такеши больше даже не смотрит в его сторону, что-то тихо отвечая Тэхёну на японском. Даже голову уважительно отпускает, как положено при старших. Вы гляньте, сама почтительность, ещё и в этом хочет выделить невоспитанность Чона перед тренером. Чего он добивается? У Чонгука нехорошие подозрения на его счёт. Особенно челюсть у Чона отпадает, когда японский засранец, смущённо распинаясь о чем-то перед Тэхёном, достаёт из кармана продолговатую коробку и преподносит тренеру. Брови взлетают вверх, потому что Тэхён… её принимает. Тэхён слегка кивает головой в благодарность, принимая подарок. Чонгук наблюдает за сценой, что развернулась прямо перед его носом. Это как, твою мать, понимать? Это что же, прямо на глазах сейчас ухаживают за его мужчиной? И это при живом-то парне! А Тэхён и доволен, будто и не замечает состояния Чонгука, которого сейчас просто разорвёт от ревности и возмущения. Не сказать, что младший не дарил ничего, конечно были всякие милые мелочи, безделушки, и Тэхёну нравилось. Но сейчас он открывает коробку — ручка, фирменная — и тренер не скрывает своего удовольствия. Ещё и улыбается так сногсшибательно, произносит своим бархатным голосом «оригато», и Чонгук прямо физически ощущает, как японец от этого рдеет. Надо же, тоже попал под его обворожительную харизму. Просто отлично! Заебись! Чонгук так и хочет поставить два больших пальца вверх. А чего он хотел? Такие мужчины, как Тэхён, просто не могут оставаться без внимания. Влиятелен, обаятелен, безумно красив — понятное дело, рано или поздно придётся столкнуться с претендентами на его внимание. Чонгук весь утопает в своих панических мыслях: «уведут, заберут, оставят ни с чем!». Чонгук ещё раз внимательно оглядывает Такеши — молодой, красивый, талантливый — он ровно такой, какие нравятся его тренеру. Чонгук прикрывает глаза на секунду, пытаясь успокоиться, ведь глядя на японца этого не получается. Быстрым шагом Чонгук выходит из конференц-зала, не сказав ни слова. Ему нужно успокоиться, иначе он наворотит того, о чём пожалеет.⚽️⚽️⚽️
Galactic Marvl, Connor Foley — Save Me
Всё кругом белое, аж глаз режет. Стены, кушетка, на которой сидит Чимин, а перед глазами маячит медсестра в белом халате. Вокруг запах лекарств, футболиста даже стало немного подташнивать. Девушка вертится вокруг Пака, пытается сосредоточиться на деле и всё же обработать его разодранные колени. Неудачное падение в подкате на тренировке привело Чимина в этот вырвиглазный кабинет, он так красиво летел вместе с мячом в ворота, что врезался в штангу и оцарапал колени. Медсестра мочит тампон дезинфицирующим средством и одновременно успевает скромно улыбаться защитнику, поглядывая из-под полуопущенных ресниц, прямо транслируя свой ненавязчивый флирт. Девичьи щеки слегка розовеют, когда она прикасается к колену, осторожно обрабатывает раны, чтобы не причинить сильный дискомфорт. Чимин равнодушно оглядывает девушку — миловидна, фигуриста. Ох, малышка, не на того ты тратишь свои охмурительные флюиды. Чимин никогда не интересовался противоположным полом с тех самых пор, как наступило половое созревание, и он окончательно и бесповоротно понял, что течёт только по парням. Случайно увиденное гей-порно слегка наклонило его сознание в голубое русло, затем был осознанный просмотр, где он раз и навсегда определился в своих предпочтениях, бурно кончая под мужские стоны. А когда однажды, в возрасте пятнадцати лет зажимается с парнем на год старше в раздевалке после физкультуры, приятно потираясь пахами друг об друга, то понимает, что наяву ощущения намного лучше. Но не сейчас, когда он замечает в дверном проёме Юнги, который наблюдает за ними, скрестив руки на груди. Сейчас, в этот самый момент, медсестра становится вдруг значительно привлекательнее для Чимина. — Как тебя зовут? — он стреляет своим фирменным взглядом в девушку, естественно, сражая ту наповал. — Лин, — робко улыбается девушка. — Лин, — тихо произносит Пак, — красивое имя. А меня Чимин, — он чуть клонит голову вбок. — Я знаю, как вас зовут, Чимин-оппа, — девушка даже забывает, чем она занималась, стоит полностью заворожённая глазами футболиста. — Вот как? — он неспешно берёт девушку за запястье. — Тогда скажи мне, Лин, — Пак встаёт с кушетки, приближаясь к девушке ближе, к самому лицу, — что ты делаешь сегодня вечером? — проговаривает почти в самые губы, которые девушка раскрывает в растерянности, ощущая сладкое дыхание… — Спасибо, Лин, — звучит громкий хриплый голос, словно гром, разрушающий тишину кабинета. Девушка чуть не подскакивает на месте, совершенно пугаясь. Чуть инфаркт не получила. Она оборачивается на голос главврача и быстрее отходит от пациента, пытаясь спрятать глаза, — дальше я справлюсь сам. Девушка, не поднимая глаз, кланяется доктору и выходит из кабинета, напоследок бросив красноречивый взгляд на Пака, просящий о продолжении. Но футболист уже не смотрит на неё, он напрямую уставился на доктора. Который умело мочит тампон в зелёнке и с силой промакивает раны защитнику. Чимин на секунду задерживает дыхание — блять, больно. — Разве таким должны заниматься не медсестры? Чем я удостоился такой чести от самого главного врача? — В том-то и дело, что медсёстры, как я посмотрю, не справляются, то и дело пытаясь лечь под пациента. Приходится самому, — хмуро объясняет доктор. — Надо же?! А что в этом такого? Даже если и так? — лукаво спрашивает Чимин. — Думаю, не убудет, если я её разок трахну, — и тут же шипит от боли, когда Юнги грубо давит на рану. — Блять, больно! — уже вслух говорит Пак. — Не больнее, чем делаешь мне ты. Чимин замолкает, вглядываясь в совершенно непроницаемое лицо доктора, тот не отвлекаясь, намазал обе коленки зелёнкой и выбросил тампон. Ни одной эмоции, ни одной! Футболист усмехается такой сдержанности. — Не стоит делать вид, будто ты и правда ко мне что-то чувствуешь, — хмыкает Пак. Не желая терять свой нахальный вид, он спрыгивает с кушетки и подходит к окну. — Тебе нужен от меня только секс… как и всем остальным, так что незачем изображать историю любви, — нахальная маска даёт трещину и хорошо, что его лица сейчас не видно, зато видно, как он обнимает себя руками, словно защищается. От чего? От кого? От чувств? От желания быть нужным? Нет, от боли, что может всё это принести, — я и так дам то, чего ты хочешь, — почему-то получается не так уверенно, как хотелось бы. Потому что хотелось бы совсем другого, хотелось бы… верить. Страшно испытывать все эти дурацкие чувства, ты сразу становишься уязвимым, зависимым, слабым, ранимым, а это очень опасное состояние. Одна ошибка может тебя растоптать, уничтожить. Убить в тебе всё самое искреннее и светлое. Как тогда… Тот парень, что был старше на год, главный плохиш всей школы, bad guy и совершенно обворожительный хён. Чимин тогда имел неосторожность безумно влюбиться, а потом щедро получал насмешки и издёвки о том, как его поимел самый популярный парень школы. И его пренебрежительное: «Боюсь, Чим~и, кроме этого, ты больше ни на что не годен». Чимин был разбит. И через время восстал из пепла совсем другим человеком, таким, каким знают его сейчас. Тем, который реально смотрит на вещи и потакает лишь своим желаниям и потребностям, и ему прекрасно живётся с этим. Он давно не верит в любовь, и поэтому сейчас на него не действуют все эти глупые намёки доктора. Он всё ещё стоит возле окна, пытаясь вернуть лицу былую дерзость, но что-то сил нет, лучше он так постоит. Чимин слегка вздрагивает и замирает, когда чувствует грудь позади себя, что упирается ему в спину, а затем и горячее дыхание, что обдаёт тонкую шею, приближаясь к уху. Отчего-то в этот момент дыхание самого Чимина сбивается. Он старается держать себя в руках ровно до тех пор, пока горячие руки не начинают своё путешествие с боков на плоский живот защитника, словно тоже защищают. От чего? От кого? От боли, которую не собираются наносить. Эти руки словно прожигают кожу через ткань, и Чимин не может самому себе сопротивляться, прикрывая глаза, наслаждается касаниями. Ему оглаживают живот и обдают жаром ухо: — Мне этого мало, мне нужно всё, весь ты. Чимина прошибает током от этих слов и от близости Юнги, его дыхание учащается. Но он не верит. Не должен верить. Обязан не верить. А отчего же сердце колотится, как ненормальное? Ведь он не верит, он не может. Узловатые пальцы продолжают свои миграции по стройному телу, опускаясь на бёдра, сжимают с силой, приносят сладкую боль. Чимину слишком нравятся эти прикосновения, слишком завораживают и хочется ещё. Голова сама собой откидывается на плечо в белом халате, и он тут же чувствует томные поцелуи в шею, такие приятные и горячие, что можно раствориться, превратившись в пыль. Ягодицами Пак начинает ощущать нарастающее возбуждение доктора и окончательно понимает, для чего все мы здесь сегодня собрались. Его хотят. И хочет он. Так чего же зря время терять, если можно прямо сейчас сделать очень приятно друг другу? Уж что-что, а это очень хорошо получается у Пака. И сейчас он готов продемонстрировать это доктору, который пытается свести с ума своими кутающими ласками. Но Чимина не проведёшь, он слишком много раз сталкивался с такой тактикой, которая применяется только лишь для того, чтобы затащить его в постель. А зачем сдерживать самого себя, когда это желание взаимно? Чимин и не сдерживает. Он поворачивается к доктору с уже мутными от возбуждения глазами. Сам впивается — нет, не в губы, — в белоснежную шею Юнги, рвано выцеловывая вдоль артерии, гладит по груди, через халат, который начинает медленно расстёгивать. Иногда прерывая мокрые поцелуи, смотрит на всё ещё непроницаемое лицо Мина и всё же успевает заметить, как что-то мелькнуло в непроглядных глазах. Что-то похожее на… разочарование? Паку плевать, он распаляется, эта пряная белая кожа доводит его, он хочет ещё, он хочет всё. Расстегнув халат, он распахивает его и опускает взгляд на выпирающую ширинку. Сглатывает слюну и понимает, что если не сделает сейчас то, в чём так действительно хорош, то просто захлебнётся слюной, что обильно выделяется, затапливая рот. Он медленно опускается на колени, не отрывая глаз от Юнги, соблазнительно ведёт ладонью по груди, опуская к животу, пока ловкие пальцы не нащупывают ремень. Он быстро расстёгивает пряжку, и плевать, что колени снова кровоточат и жутко болят, Пак совсем сейчас не думает об этом. Он поскорее хочет ощутить на своём языке приятную тяжесть, почувствовать вкус. Желание дурманит, он суетливо берётся за молнию, тянет вниз и задерживает дыхание, сминает ткань, хочет снять эту одежду. И не ожидает, когда в этот момент его сильно хватают за запястья, останавливая. Юнги смотрит проницательно, пробирающим до костей, острым взглядом: — Только после того, как полюбишь меня. Он резко отпускает руки футболиста и вихрем уносится из кабинета, на ходу застёгивая ширинку, оставляя Чимина в совершенном возбуждении и полном недоумении. — Сука, — шепчет Чимин, приходя в себя. — Вот сука, — говорит в тишине кабинета уже громче. — Я никогда тебя не полюблю, слышишь! — орёт вдогонку Пак, хотя адресат уже испарился. Чимин смотрит на свой болезненный стояк в штанах и с жалобным воем запускает руку в штаны. — Сука…