The Best Forward

      Кое-как совладав с собой, Чон справляется с потемнением в глазах и пытается вместить услышанное.       — Это невозможно, — тихо говорит форвард. Как такое может быть? Он в трезвом уме и твёрдой памяти, совершенно точно знает, что ничего и близко к запрещёнке не употреблял. — Это невозможно! — уже во всю громкость голосит юноша, чтобы до них, наконец, дошло.       А главное, чтобы дошло до него. Тэхён смотрит абсолютно потерянно, не верит в происходящее. Это невинное личико напротив говорит одно, а бумаги и тесты — совсем другое.       — Я ничего не принимал! Клянусь! — утверждает Чон. Он часто дышит, потому что видит неверие в их глазах. — Это какая-то, ошибка! Проверьте меня ещё раз, доктор Мин!       — Уже, — бесцветно проговаривает Юнги. — Если ты помнишь, вчера я вызывал тебя повторно и брал кровь сам лично. — Вчера Чон действительно не придал этому значения, ещё шутил, что он такой дофига значимый футболист, что одной порции крови просто не хватило для того, чтобы вывести все его идеальные показатели. — Как только мне принесли результаты твоих анализов — я сразу подумал, что это ошибка, поэтому взял у тебя кровь ещё раз и уже сам сделал анализ. Я переделал его пять раз, но результат остался прежним — стероиды. В огромных количествах.       Чонгук смотрит большими глазами и не может поверить в происходящее.       — Я не принимал! Зачем мне это?! Я и своими силами справляюсь! Всегда справлялся! — в отчаянии пытается докричаться парень.       Да, на допинг проверяют только перед самим чемпионатом на медкомиссии, чтобы оформить допуск, и ещё один раз перед финалом. Поэтому неизвестно, в какой момент всё пошло прахом. Мысли Тэхёна после этой новости закрутились, как шестерёнки, и он не помнит, чтобы замечал что-то необычное на чемпионате, а он бы точно заметил, потому что за Чонгуком он наблюдает слишком пристально. Но… помнится, изменения начались, когда в команду пришёл Киото. Чонгук стал слишком много тренироваться, большую часть времени проводил на поле, был взбудоражен, даже агрессивен, он не хотел уступать тому. Потом была победа в Англии, и все забитые мячи, как ни странно, были делом рук Чонгука. А когда сам Тэхён поставил их в пару, оба как-то подозрительно быстро сработались друг с другом, особенно Чонгук. А ведь до этого он был так горячо против. Такеши чист, а вот его оленёнок… слишком больно думать об этом. Но, чёрт, складывается всё слишком логично. Он увидел соперника и мог придумать очень лёгкий способ, как его превзойти… Тэхён не хочет думать об этом, он даже мысли не хотел допускать, но прошлый опыт приоткрыл ящик Пандоры, и все прошлые сомнения и страхи лавиной вывалились на тренера с новой силой.       — Ты мне не веришь? — большие глаза юноши покрываются влажной пеленой, когда он при всех неофициально обращается к Тэхёну. Ему всё равно, плевать, что о нём будут думать, главное он. — Я всю жизнь шёл к этому дню, но и мечтать не мог, что попаду на чемпионат. Ноги в кровь стирал, умирал на тренировках! Голодал, чтобы купить себе форму. И вот я здесь! Послезавтра игра! Самая, сука, важная в моей жизни! — чеканит каждое слово Чон. — И ты думаешь, что я готов всё просрать из-за какой-то химии? — злые слёзы наворачиваются всё сильнее. — Я не Хёджин! — резко выкрикивает форвард.       Прозвучало словно выстрел в тишине. Четыре пары глаз замерли от звука этого имени. Затем взгляды собравшихся полетели в главного тренера, который на удивление сохранил невозмутимое лицо, и лишь ходящие по щекам желваки выдают его сжавшуюся с силой челюсть.       — Я знаю, ты сравниваешь меня с ним! Думаешь, я такой же, — глотает осевшую горечь Чон. — Но здесь ты ошибаешься. Сильно ошибаешься! Я не такой как он! — уже кричит Чон, потому что видит, что его слова летят и с размаху разбиваются о холодную стену, что вмиг образовалась между ним и тренером. — Я ни за что не поступил бы так с тобой! Я не принимал, — уже тише, с отчаянием заканчивает Чонгук.       — Я услышал тебя, — подаёт хриплый от долгого молчания голос тренер, — а теперь иди к себе.       — Тэхён… — ещё раз пытается Чонгук, но тренер отворачивается.       Тэхён больше не может смотреть на него, слишком больно. Любимый голос и этот образ никак не вяжутся с тем, что написано в бумагах. Чтобы он не говорил, а стимуляторы в крови точно были. Тэхёна разрывает на части от этого несоответствия. Неужели его малыш мог такое сделать? Одна эта мысль убивает тренера.       Тэхён ему не верит и Чон это видит. Злые слёзы всё же скатываются по щекам. И пусть. Не стыдно! Обидно — да. Чонгук тоже разворачивается и уходит из кабинета, хлопнув дверью.       Добежав до своей комнаты, он кидается на кровать и кричит в подушку, заглушая ею звук, выплёскивая всю злость и обиду. Хорошо, что сосед пока не пришёл, и нет необходимости объяснять своё, мягко говоря, странное поведение.       До самого утра Чонгук лежит на постели, свернувшись калачиком, прокручивая всю ситуацию, как в страшном сне, и засыпает только к утру. Он понятия не имеет, что за фальсификация произошла с анализами, но совершенно точно, что там ошибка. И когда они с этим разберутся, вот тогда Тэхёну действительно станет стыдно, что сразу не поверил, а Чонгук ещё подумает, прощать ли его. Это он так в сердцах думает, на деле, конечно же, сразу без разбору в объятия к тренеру прыгнет. Только бы всё быстрее разрешилось, ведь послезавтра уже финал!        Время не стоит на месте и продолжает свой бег. Всё так же с рассветом приходит заря, всё так же солнце встаёт на востоке.       С утра на тренировку Чонгук не идёт, хочет выказать тренеру нанесённую обиду, ну ещё и из-за разбитого состояния, что стало следствием бессонной ночи. Он надеется, что тренер пришлёт кого-то за ним, а он сделает одолжение и посетит её. Но когда никто за ним не приходит, Чонгук понимает, что погорячился, совсем не появляясь на поле, поэтому решил сам пойти к стадиону, светануть фейсом перед тренером. Может, совесть у того проснётся в конце концов? Разве он не понимает, что заставляет страдать?       Прогуливаясь возле трибун в повседневной одежде, Чонгук планирует бросать гордые взгляды в тренера, которые по итогу получаются лишь жалкими. Тэхён сразу же замечает его и сильно хмурится, продолжая тренировку, никак не обозначая, что заметил его присутствие. Не зовёт. Чонгук захлёбывается возмущением, Тэхёну что, совсем всё равно на него стало? Тут сразу спеси, конечно, поубавилось. Гордость ушла, а на её место пришёл страх. Страх потерять Тэхёна. Даже руки задрожали от одной мысли. Ведь без него он уже просто не сможет. Без него всё потеряет смысл. Без него он распадётся на части так, что и не собрать заново.       Поэтому Чон украдкой ждёт окончания тренировки под трибунами, и как только ловит момент, когда все ребята заходят в раздевалку, перехватывает Кима.       — Тренер, можно с вами поговорить? — от страха возвращается официальный тон.       Тэхён молчит, но парню ответ и не нужен, он за руку утягивает его подальше от раздевалок.       — Тэхён, — мнётся Чонгук, сейчас он вдруг совсем не понимает, как себя с ним вести. Чон хочет положить руки тому на плечи, как обычно это делает наедине. И думает, что именно так бы и поступил, будь перед ним его Тэхён. Но перед ним кто-то другой, человеком с бесцветным выражением лица, с залёгшими кругами под глазами и пустым взглядом. И Чонгук совершенно теряется, ему страшно, потому что от этого взора веет леденящим холодом. — Тэхён, ты не можешь верить всему этому безумию. Я бы никогда! Я ведь люблю тебя, слышишь? — всё же кладёт руки ему на предплечья.       Не понимает, что крошит этими словами все остатки нутра Кима.       — Чонгук, ты должен уехать отсюда, — произносит твёрдым голосом тренер, повезло, что не дрогнул в этот момент. Так надо! Так будет лучше. И в первую очередь для самого Чонгука.       — Что? — отшатывается Чон. Он не верит своим ушам. — Ты меня прогоняешь? — начинает учащённо дышать парень. Лицо тренера остаётся непроницаемым. — Ты не можешь так со мной поступить, — вновь вцепляется в его предплечья юноша. — Слышишь?! Ты не можешь так со мной поступить, — уже колотит тренеру в грудь своим кулаком, пытаясь достучаться в эту ледяную глыбу. — Хочешь снять меня с финала? Снимай! Пусть! Не было его в моей жизни, пусть и не будет! — орёт разгневанный форвард. — Но прошу, не отсылай от себя! Я не смогу без тебя! Не смогу, — последние слова говорит тише, вжимаясь в крепкую грудь, хватаясь за шею.       — Так будет лучше, Чонгук, — с болью внутри он снимает с себя его руки. Знает, что должен так поступить, даже если самого мясорубка внутри перемалывает.       Все результаты анализов проходят в первую очередь через Федерацию FIFA, а только потом попадают к врачам команды. Юнги повезло, что в лаборатории работает его очень хороший знакомый, который после анализа позвонил и сообщил важную информацию об одном из игроков. Не теряя времени, Юнги тут же взял кровь на анализ у Чонгука повторно, чтобы немедленно опровергнуть результаты. И каково было его потрясение, когда результаты подтвердились. Об этом ему пришлось немедленно поставить в известность Тэхёна. И тогда они в тот же вечер вместе с Сокджином и Бомсу срочно подключили все свои связи, добиваясь того, чтобы эти анализы не дошли до Федерации, случайно потерялись, сгинули по дороге. Это нужно в первую очередь для Чонгука. Иначе после этого он не то, что в Аньян не сможет играть, его вообще ни один клуб не примет. Да и у самой команды будут проблемы, начнётся глобальная проверка и обязательно к чему-нибудь прикопаются. Вплоть до того, что могут снять всю команду с чемпионата, уличив в алкоголизме, если вдруг какой-либо футболист перед игрой просто попьёт квас. В финал, само собой, Чонгуку дорога заказана. Задним числом Чона сняли с чемпионата, по причине болезни, Юнги быстренько состряпал ему справку на ГРИПП в острой форме — к делу прилагается.       — Уезжай! Сегодня же.       Тэхён уходит, оставив под трибунами рыдающую половину себя, в лице одного самого незабываемого Бэмби во всей свой жизни.

⚽️

BXXWISH Only You

      Чонгук не помнит, как доходит до своего корпуса, как собирает чемодан и не помнит, как прощается с ни хера не понимающим Югемом. Всё происходит как в тумане. Он плетётся по той самой аллее, которая встречала его в самый первый день прибытия на базу: она всё в таком же цвету, и с пышными зелёными кустами по бокам, но только теперь они вежливо провожают неудавшегося футболиста к выходу с территории.       «Выслан! Ромео из Вероны выслан!» — звучит как приговор. Таковым он и является для Чона — обычного мальчишки из маленького городка, который посмел мечтать и замахнулся на место центрального форварда в одной из лучших команд Кореи. Мало того, еще и посягнул на того, на кого вообще не следовало. Ступил туда, где стояла табличка «не влезай, убьёт!» Его и убило! Любовь тренера. Чонгуку сначала дали только немного попробовать, дали вкусить её маленький кусочек. Но самое страшное — это то, что лишь раз попробовав, становишься зависим навсегда. Чонгук не сможет без Тэхёна. Чонгук не хочет без Тэхёна, а от того и больнее быть выплюнутым вон отходом. Чем дальше он удаляется от базы, тем тяжелее становится дышать. Воздух, его воздух остался там, на территории клуба и он не верит, думает, что Чонгук ему солгал. Чон хочет разрыдаться от обиды и досады, что сдавили его грудь. А перед кем, собственно, сейчас держаться? Что он и делает, присев на бордюр обочины, опираясь рукой о чемодан, даёт волю влаге, что градом льётся по лицу.

⚽️⚽️⚽️

      Когда опускаются прохладные сумерки после жаркого дня, это отдельный кайф и это любимое время суток Юнги. Поэтому сейчас он открывает пошире окно в своём кабинете и вдыхает чистый воздух. Это время, когда все основные срочные дела окончены и можно заняться остальной кучей не очень срочных дел, например, бумажной волокитой.       Со свежим воздухом и в голове немного свежеет, мыслительный процесс лучше протекает. А одна мысль так и не даёт покоя Юнги. Он опять садится за стол и в очередной раз берёт в руки результаты анализов Чонгука, смотрит, думает. Отрицать нет смысла: он сам брал кровь, сам неоднократно проделал анализ, сам видел показатели. И вроде бы всё, виновен! Но что-то не так, и Юнги никак не может понять, что. Что-то от него ускользает. Чонгук смотрел так искренне и честно, неужели он мог так сильно ошибаться в человеке? Мин считал Чонгука спасением для Тэхёна — такой искренний, открытый мальчик. Чувства к нему — самое лучшее лекарство от потери себя, а после такого накрыло сильное беспокойство за Кима. Он слишком хорошо помнил, что было с другом после первой подобной новости. Что будет с Тэхёном теперь, он боится предположить. Ким так прикипел к этому мальчишке, с такой нежностью всегда говорил о нём, с такой любовью смотрел на него и получил удар под дых этой новостью. Но от удара под дых ведь можно оправиться! Юнги надеется на это, надеется, что эта новость не принесла более разрушительного результата, чем этот, надеется, что Тэхёна ещё можно будет собрать воедино. Заново.       Его размышления грубо прерывают не хилым вышибом двери с ноги. Дверь с грохотом ударяется о стену, она, вообще-то, была не заперта и она, вообще-то, ни при чём. Юнги расширил глаза от неожиданности, когда увидел на пороге разъярённого Чимина.       — Слушай сюда, Пилюлькин, — раздувает ноздри опасный Пак, медленно подходя к столу, — отремонтируй свои сраные аппараты и перебери свои ебучие бумажки ещё раз. Разберись, какого хуя моего братана выперли из команды по такой идиотской причине?!       — А можно было зайти чуть менее пафосно? Дверь с петель почти слетела! — в ответ он получает очень угрожающий прищуренный взгляд. — Не смотри на меня так, — вздыхает Юнги и накрывает пальцами виски, голова разболелась. — С аппаратами всё в порядке, в его крови действительно были стимуляторы.       — Его подставили! Как ты не понимаешь?! — экспрессивно размахивает руками Пак. — Этот уёбок Такеши по-любому как-то в этом замешан. Он ненавидит Чонгука! Точно подменил результаты.       — Невозможно, я сам брал его кровь и проверял несколько раз, нет никакой ошибки.       — Не может быть! — стучит ладонью по столу Пак. — Я его знаю, он точно не мог этого сделать… — говорит уже более спокойно, пытаясь всё же убедить доктора.       — Не мог… — тихо повторяет Мин, ещё больше погружаясь в задумчивость.       Так и замерли оба на пару минут. Чимин с хмурой складкой между бровей сверлит доктора. А Юнги думает, что и сам не верит в то, что Чон это сделал, по крайней мере… специально. Странно получается: он же знал, что перед финалом будут проверять на допинг. И даже если до этого принимал что-то, то перед анализом любой поймёт, что следует воздержаться хотя бы несколько дней, чтобы эта гадость вышла из организма. Хёджин так и делал, а когда мог попасться, просто сдавал какие-то подставные анализы в левой клинике. Но Чонгук ведь не глупее Хёджина, и наверняка бы тоже что-то придумал. А так подставиться перед самым финалом — глупо. Значит, скорее всего, он не знал о том, что запрещённое течёт в его крови. Тогда кому это выгодно? Киото? Возможно.       Юнги поднимает свой задумчивый взгляд на Чимина. В этом молчании он уже даже почти забыл, что он здесь. Хотя о чём это он? О нём, пожалуй, забудешь! Эта язва день и ночь в его сознании бродит, размышлять спокойно ни о чём не даёт.       Доктор внимательно вглядывался в лицо парня:       — Ты подкрасился?       — Нет, — сразу отпрянул от стола Пак, бегая глазами по сторонам. Грозный настрой вдруг мигом спал.       — Ты подкрасился, — уже утвердительно произносит Мин.       — Я всегда так обычно хожу, — гордо вздергивает подбородок.       Противоречия палят контору, но юноша не сдаётся, он не позволит себя засмущать.       — Нет, — медленно выговаривает Мин, одновременно встаёт из-за стола и приближается к футболисту, — я слишком хорошо знаю, как ты обычно ходишь: естественный дерзкий взгляд, без каких-либо теней и лишь губы слегка бывают увлажнены тинтом. А сегодня целая растушёвка? — он обходит парня со спины, ощущая притягательный аромат его парфюма. — Это все для меня?       Поймали с поличным! Да, Пак готовился в поход к доктору. И не то, чтобы он хотел ему понравится, совсем нет! Но, однако, и чучелом не хотелось перед ним представать. Чимин привлекателен, сам знает это, и также знает, что нравится доктору, да и ещё много кому. В этом ничего удивительного! Что поделать, если он обворожителен от рождения. Просто сегодня настроение: «сражать!».       — Еще чего! — хмыкнул Пак. — Размечтался! С какой это стати?       — А с такой, что ты от меня без ума, — выдыхает в ушко футболисту Мин, поглаживая напряжённые плечи. — Признай уже это.       — Мне нечего признавать, — также уменьшает громкость Чимин, — ваше самомнение слишком раздуто, — упирается Пак, хотя сам уже не может скрыть дрожь, находясь в руках этого коварного Айболита, руки которого уже съехали на талию юноши и откровенно поглаживают там. Почему так приятно, фак!       — Это не моё самомнение, а очевидный факт, — мажет губами по шее футболиста Мин, чувствует мурашки. — Твоё тело сейчас само рассказывает мне о многом, — продолжает вводить в транс своим хриплым голосом доктор.       У Чимина ноги обмякли, он сейчас или улетит в невесомость, или рухнет под тяжестью своего тела, если эти целительные руки не будут его держать.       Раз всем всё и так понятно, зачем церемониться? Для Чимина всё просто и ясно. Поэтому он оборачивается лицом к доктору, ведёт руками по груди и хватается за галстук, тянет на себя, грациозно усаживаясь на стол главного врача. Их губы тут же сталкиваются в размашистом поцелуе. Чимин льнёт к доктору, извивается, показывает, как готов разложиться на этом столе. Но Юнги не спешит его раздевать. Он водит руками, наслаждаясь изгибами тонкой талии, разжигает пожар в молодом теле. Юнги целует необычно: напористо, но трепетно. Непонятно, как это в нём соединяется, никто до этого так Чимина ни разу не целовал. Чимина будто топит тёплая волна.       — Скажи, — шепчет в губы Мин. Чимин вновь тянется к губам и вообще не понимает о чём речь. — Скажи это, — повторяет доктор.       — Что? — смотрит мутными глазами Пак.       — Только три слова, — просит Мин, — и я возьму тебя прямо здесь.       Чимин застывает на несколько секунд, когда постепенно доходит о каких словах идёт речь.       — Ты сейчас серьёзно? — не понимает распалённый Пак. И по серьёзному лицу напротив понимает, что тот не шутит. — Ну зачем? Зачем тебе сейчас нужны какие-то слова? — взмолился футболист. — Ты хочешь меня, я хочу тебя, о чём тут ещё говорить? Ты не можешь трахнуть меня просто, без всяких слов? — раздражается Пак.       — Могу. Но не хочу, — убирает руки с гибкой талии. — Я хочу тебя любить, Чимин, — так просто произносит эти слова. — Либо ты будешь мой полностью, — проводит рукой по нежной щеке, — либо не будешь совсем.       Вот так вот, значит?! Ультиматум? Зачем же всё так усложнять? Любовь! Одно это слово уже злит Чимина, от неё одни неприятности, ему ли не знать. Что плохого в обычном сексе без всякой любви? Ведь так проще, удобнее. Никто никому ничем не обязан, вы оба получаете удовольствие, и все счастливы. Зачем приплетать чувства, которые только и делают, что причиняют боль?! Нет, Чимин на это не пойдёт, ему не нужны больше эти розовые сопли, хватило. С первого раза всю охоту любить отбило. И какие-то там докторишки, типа Мин Юнги, не переубедят его, пусть даже и такие горячие и сексуальные, как он сейчас. Пусть даже хочется лечь под него до скрежета зубов, пусть даже хочется и дальше растворяться от его прикосновений, пусть даже хочется плакать от его безумных поцелуев. Нет, не дождётся!       Чимин опускает голову. Не скажет.       — Как только будешь готов — придёшь, — Юнги складывает свои руки в карманы и отходит к своему креслу. — Я буду ждать тебя.       Футболист медленно слезает со стола и плетётся к выходу. Прямо сейчас отчего-то хочется выскочить отсюда, убежать и расплакаться, как девочка. Обидно. В очередной раз Пак чувствует себя отвергнутым. Почему? Что не так с этим Мин Юнги? Почему с ним всё так сложно? И почему, чёрт возьми, к нему так сильно тянет?       Пак выходит из кабинета с полным бардаком в голове и гулко стучащим сердцем в груди.