The Best Forward

      Тишину кабинета медпункта разрывает девичий визг и слоновый топот. Насладившись утехами в рабочее время, наконец-то возвращается медсестра со своим ухажером. Девушка смеётся, пытаясь увернуться от непрекращающихся домогательств Югема, который откровенно щупает её во всех доступных (и не) местах. Они останавливаются лишь тогда, когда слышат грохот за ширмой, что стоит в конце кабинета.       Услышав голоса парочки, Чимин дёргается, он будто очухивается ото сна и вдруг понимает, что сейчас произошло. Старательно пряча глаза от доктора, он старается быстро нашарить свою одежду, чтобы прикрыться, но тело неуклюже перевешивает и он падает с кушетки, чем вызывает недоумение на лице Мина. Чимин и сам не понимает, что с ним происходит, но он, пожалуй, впервые в жизни чувствует неловкость, кульминацией которой становится совсем кошмарная реакция его организма, когда Пак обнаруживает, что краснеет. От пристального взгляда Юнги щеки предательски пылают. Чимин злится на себя из-за этого. Где это видано, чтобы Пак Чимин хоть раз краснел после интима? Да ни в жизнь! Чимин любит секс, занимается им регулярно, не считая сбоя графика в последние пару месяцев, давно не девственник, его учить не надо, он и сам научит «плохому» кого хочешь. Партнёров было предостаточно, даже слишком, и основную массу заставлял краснеть именно он, а не наоборот. Но сейчас, в эту самую минуту, с ним творятся странности. Он совершенно ясно понимает, что если только один раз сейчас посмотрит на доктора — растечётся лужицей, а сердце стучит так громко, что слышно на весь кабинет. Чимин злится ещё сильнее — что за сопливая девчонка в нём вдруг проснулась? Бежать! Нужно срочно бежать отсюда. Трусливо? Да. Пусть так, по-другому никак. Не будет же он сейчас оставаться на цивилизованный разговор с доктором? Не смешите его коленки. Смыться, и побыстрее — вот верное решение!       Чимин мигом натягивает трусы, в руку берёт остальную одежду и, не говоря ни слова, выходит из-за ширмы, направляясь на выход.       — О, Чим, тебе жарко здесь стало или пробовал клизму себе ставить? — ржёт Югем.       Чимин лишь кидает на него убийственный взгляд и молча выходит из медпункта. Югем пожимает плечами и продолжает тискать свою медсестричку.       — Отпусти, Гем~а, доктор Мин может зайти в любую минуту.       — А я скажу, что мне срочно потребовалось первая помощь, дыхание рот в рот, — Югем тянется с поцелуями к девушке, пока их резко не прерывают:       — Кхм! — возле ширмы стоит уже полностью опрятный доктор Мин. Белые волосы ровно уложены, рубашка застёгнута на все пуговицы и лишь халат слегка помялся, выбиваясь из общей безупречной картины главврача. — Юна!       — Ох, доктор Мин, вы здесь? — суетится девушка, выбираясь из крепких объятий Югема. — Я сейчас всё объясняю! Знаете… я… просто… это…       Доктор останавливает поток несвязной речи девушки лишь одним жестом руки.       — Будь добра, принеси омепразол в мой кабинет, — спокойно проговаривает доктор и выходит тем же путём, что и вошёл ранее.

***

      Ноздри доктора раздуваются от злости, рука с силой сжимает телефон, на котором красуются восемнадцать исходящих и ни разу не принятых звонков. Этот мальчишка вновь пытается вывести его из себя, и Юнги должен признать, что у него это замечательно выходит. Уже целых три дня Чимин от него успешно прячется, принципиально игнорируя звонки и сообщения доктора. Юнги сыт этими играми по горло. Этот мелкий засранец уже всю душу истерзал. Ну что? Что ещё ему нужно? Мин и так готов ради него на всё. Чего этой дерзкой твари ещё не хватает? Ведь он прекрасно видит, что чувство взаимно, что за мазохизм, твою мать?! Что за удовольствие в страдании обоих? Юнги ни как человек, ни как доктор этого понять не может. Поэтому делает последнюю попытку, вновь нажимает на вызов до боли знакомого номера, даёт последний шанс одуматься, но, как и на прошлые попытки, ответа не следует.       Всё! Конец! Пиздец! Довёл!       Юнги скидывает белый халат и выходит из кабинета. Всё, на сегодня работа для него окончена. Окончена до тех пор, пока он не выяснит всё до конца с наглым паршивцем. Юнги долго терпел: да, он может похвастаться ангельским терпением, но когда-то и ему приходит конец. После того, что произошло в медпункте, доктор решил дать парню время прийти в себя, всё обдумать, чтобы спокойно принять свои чувства и, наконец, войти рука об руку в светлое будущее. Но вместо этого получает жёсткий игнор. Чимин не мог так притворяться, Юнги помнит всё: как тот дрожал от желания, как буквально таял в его руках, как жадно отвечал на поцелуи и каждое прикосновение. И то тихое признание, что бессознательно сорвалось с его губ в конце — такое нельзя было изобразить. Чимин не настолько хорош в актёрской игре, а значит, мешает ему что-то другое, и доктор давно догадывается что это. Тараканы! Такие огромные тараканы, каких свет не видывал! Они поселились в его голове и диктуют свои порядки. Ну ничего, доктор знает, как с этим справиться, всё-таки тринадцать лет врачебной практики даром не проходят. Есть у него один «тапок», который прихлопнет сразу всех.       Юнги любит Чимина, давно. В первую же встречу влюбился, как дурак. Он заметил, что за всей этой напускной дерзостью и эпатажем кроется нежный и ранимый цветок, который вдобавок ещё и безумно соблазнительный. Такой, что от одного взгляда на его пухлые губы встаёт колом. Да, и у грубых суровых врачей бывают свои милые слабости. А точнее, у Юнги она только одна! Вернее, один. Один хорёк, что перегрыз ему уже все нервы к херам. К нему-то он так рьяно и направляется.       Доктор подходит к его комнате решительно, он намерен заставить этого мальчишку сделать выбор, если надо — насильно! Как показала практика, только силу он и понимает. Несносный мальчишка! Как он надоел со своими выкрутасами! Скрутить бы его по рукам и ногам да и… обласкать всего сверху донизу. Более жестокой расправы что-то на ум не приходит. Стоит признать, что суровый доктор конкретно подтаивает в зоне действия очарования своей зазнобы. И это его самого конкретно бесит, потому что с Чимином нужно строго и жёстко, иначе рыбка выскользнет из рук, стоит ослабить хватку.       Доктор не стучит, просто распахивает перед собой дверь комнаты футболиста. Хватит, он достаточно взывал, теперь он вторгнется в его жизнь без спроса и займёт там по праву принадлежащее ему место, завоюет силой, которую кое-кому так сильно нравиться ощущать.       Оба парня, которые здесь живут, вздрагивают от неожиданного гостя, что чуть не снёс дверь с петель, ворвавшись к ним так внезапно. В кои-то веки волосы доктора растрёпаны, находятся в полном беспорядке, а глаза горят недобрым огнём. Кажется, парни только залегли за просмотр кинчика, разложив по дивану чипсы и попкорн.       — Выйди, — кидает он соседу Чимина.       Парень в недоумении смотрит то на взъерошенного доктора, то на соседа и реально не въезжает в прикол.       — Но я…       — Мне «помочь»? — вопрос поступает с очень опасной угрозой в голосе.       Парень быстро смекает, что здесь намечаются разборки высокого уровня, иначе зачем главному врачу приходить к ним домой на ночь глядя? Парень смотрит на Чимина и тот еле заметно кивает в сторону двери. Понял, не дурак. С тяжёлым вздохом сосед покидает номер, понимая, что тихий спокойный вечер безнадёжно испорчен. Теперь придётся слоняться по корпусу, в надежде что кто-нибудь приютит. И, главное, сколько бродить? Разве же кто сейчас скажет? Хрен те в сумку.       Как только дверь за соседом закрывается, напряжение в воздухе нарастает с каждым вздохом. Юнги в упор смотрит на футболиста, который старательно уводит взгляд.       — Знаешь, у меня ненароком складывается такое впечатление, что ты меня избегаешь? — интересуется Юнги. — Надеюсь, это ложное предположение и у тебя есть действительно веская причина не отвечать на мои звонки.       Чимин по-прежнему молчит, упорно вглядываясь в экран ноутбука, где начало фильма так и осталось на паузе.       — Отвечай, — басит доктор.       Пак раздражённо дергает плечом, он не может это объяснить, но одно присутствие доктора конкретно нервирует.       — Чего ты хочешь от меня услышать?! — он наконец поворачивает голову в сторону доктора.       — Того, что ты сторонишься меня, потому что боишься своих собственных чувств. Тебя пугает то, что конкретный человек не даёт тебе покоя и берёт контроль над тобой.       — Нет у тебя никакого контроля надо мной, тебе его никто не давал! Я сам себе хозяин, ясно? — взбеленившись, парень вскакивает с дивана.       — Правда? — доктор медленно подступает ближе к Чимину. — Если дело только в этом, значит со всем остальным ты согласен, — это был не вопрос.       — С чего ты взял? — нагло ухмыляется Пак, провоцируя доктора.       — А с того, что я видел, каким ты становишься в моих руках: как с тебя разом спадает вся твоя спесь, как ты дрожишь от каждого моего прикосновения и как жадно требуешь ещё больше. К тому же ты сам признался мне!       — Чего только не ляпнешь, когда кончаешь, — продолжает ухмыляться Пак.       — Замолчи, — шипит доктор. Он не может поверить, что эта сука с такой лёгкостью обесценивает то, что между ними было.       — Ну трахнулись, с кем не бывает? Не знал, что ты придаёшь такое значение обычной ебле, — усмехается в лицо доктору Пак. Хотя его тело словно холод охватывает, да так, что начинается мелкий тремор.       — Заткнись! — цедит Мин, багровея от злости.       — Да я хоть сейчас могу с кем угодно пойти также тра… — его прерывает тяжёлый удар по щеке, от чего Чимин вновь оседает на диван, хватаясь за лицо.       Юнги подходит ближе и с силой сжимает челюсть футболиста.       — Ещё одно подобное слово, и я заткну твой поганый рот хуем!       Чимин умеет доводить до белого каления, как никто. У паршивца прямо талант! Как же Юнги желает взять эту упрямую голову да и приложить пару раз об стол как следует, чтобы выбить наконец из неё всю дурь, что скопилась там за годы. Но вместо этого пронзительно смотрит на эту заразу, что разъела ему самому разум и душу. Смотрит, как из миндалевидных глаз начинают катиться слёзы, и это слёзы не от боли, что причинил доктор, они от отчаяния и разочарования в самом себе. Это первая искренняя эмоция, которую Юнги видит в нём. Видит, как заламываются брови, поток нарастает и парень не удерживается от всхлипа. Мин освобождает его щёки из плена, и футболист заходится в своих рыданиях.       Чимин не может понять, почему до сих пор ведёт себя как дегенеративный осёл, ведь он ещё летом понял, что ему нужен только Юнги, но тем не менее, продолжает упираться по старой привычке. Его разум всё ещё сопротивляется своим же чувствам, из-за этого он говорит все эти гадкие вещи, от которых самому становится тошно. Он так хочет пересилить себя, но это чертовски сложно и больно. Как спастись от самого себя? Есть только единственный выход…       Чимин кидается на шею доктору, захлёбывается в слезах и слюнях, желая быть ближе. Это то, чего он так хотел, глубоко внутри, не признаваясь в этом даже себе. И сейчас цепляется за него всеми силами, держится, зажмурив глаза. Страшно! Страшно, если отпустит, он уйдёт, растворится, и Чимин вновь останется один, но будет одно отличие — в нём самом больше ничего не останется. Чимин не умеет по по-другому, если он принимает человека, то только всем нутром, каждой клеткой. Он всеми силами старался не допускать этого после той школьной любви, но этот бесячий Пилюлькин всё же каким-то образом сумел подкрасться незаметно к его сердцу, со своим бесстрастным холодным видом, и слой за слоем содрать все защитные путы, которыми Чимин окутывал себя столько времени.       — Дурак, — шепчет Юнги на ухо парню, смыкая руки на его талии, — ты полный придурок, слышишь?! — зла на него не хватает. — Мой придурок, — добавляет тише.       — Прости, — шепчет Чимин, — прости, прости меня, — говорит громче, поднимая глаза на доктора. — Прошу, только не уходи! Не уходи пожалуйста, я не… не смогу… Скажи, что не уйдёшь, — требует Пак, хватаясь за плечи доктора.       Непроходимый придурок! Юнги хочет высказать всё, что он думает о его выкрутасах, но эти карие заплаканные глаза напротив лишают всякого дара речи, и Юнги в ответ лишь качает головой.       — Обещаешь? Скажи, что обещаешь! — настаивает парень.       Наивный придурок! И стоило испытывать на себе его идиотские выходки, чтобы потом увидеть вот таким нуждающимся и беззащитным? Стоило! Тысячу раз стоило. Юнги впервые видит настолько открытого и ранимого Чимина. Непередаваемые ощущения, словно разбив бетонную стену ты обнаруживаешь внутри изящный хрустальный цветок, даже дышать страшно, чтобы его не разрушить.       — Да никуда я не денусь, — Юнги нежно берёт в руки его лицо, — потому что люблю тебя, дурака.       Чимин выдыхает горький смешок, а безмолвные слёзы с новой силой текут из глаз. Стоило раз дать слабину и теперь невозможно остановиться. «Что за мямля», — злится на себя Чимин, одновременно кивая головой в подтверждение тому, что он «дурак».       Юнги устало опускается на диван и его колени мгновенно занимает заплаканное чудо. Утыкаясь лицом в шею доктора, он медленно успокаивается, вдыхая самый приятный запах тела и лекарств.       Когда Чимин начинает уже засыпать в тёплых объятиях, над ухом слышится хриплый голос:       — А теперь собирайся, мы уходим.       — Куда? — Чимину мучительно больно выбираться из таких уютных рук. Нельзя остаться так хотя бы на ночь?       — Домой.       Чимин поднимает голову с сильно вопросительным выражением лица. Его хотят отправить к родителям в Пусан что ли, грешным делом мелькает странная мысль.       — Ко мне домой! — поясняет доктор для особо одарённых. — Не могу же я оставить тебя здесь! Таких дураков стоит постоянно держать под наблюдением врача.       — Тц, сам дурак! — пихает его локтем Чимин, закатывая глаза.       — Ещё лучше. Значит нас обоих стоит закрыть в одной палате, — игриво играет бровями Юнги, — … на ночь…       И Чимин очень даже за, ведь близость с любимым человеком — это космос и не сравнится с тем, что он творил до этого. Такое ощущение, что до Юнги он вообще по-настоящему не занимался сексом. Не занимался Любовью.       — А вы проказник, доктор Мин, — Пак мгновенно заряжается тем же настроением, — и вели себя со мной просто отвратительно! За такое следует наказание.       — Да, я совсем плохой, хуже некуда! Твоё наказание будет совершенно справедливо, мой цветочек.       Юнги подхватывает свою драгоценность на руки, несёт к себе, не обращая внимания на брыкания парня, что возмущается по поводу обращения. Совершенно не слушая крики о том, чтобы все свои цветочки он засунул себе в задницу и не смел больше так выражаться при нём. Чимин хочет треснуть и себе пару раз по башне, потому что, стыдно признаться, но этот «цветочек» в исполнении низкого тембра доктора его неслабо возбудил, чёрт его дери.