Слишком или не очень очевидные чувства

      Лена, зевая, поднялась из подземелий и направилась в Большой зал. Учеников вокруг почти не было. Несмотря на будний день, так рано мало кто просыпался, разве что зубрилы или игроки в квиддич, которым не повезло с расписанием тренировок, так что Лена могла спокойно насладиться своим завтраком ловя на себе минимальное количество неприятных взглядов. Эта привычка появилась у неё ещё на первом курсе, когда ненависти к семье Лютор было ещё поменьше.       Пусть, на момент поступления Лены в Хогвартс, Лекс и сидел на пожизненном в Азкабане, но шум вокруг древнего рода успел поутихнуть за пару лет. Лайонел остался при своей должности в министерстве, ведь ни Поттер, ни Брутсвей не нашли подтверждения его причастности к делам старшего сына, а у Лилиан был свой круг общения, больше похожий на простое собрание богатых жён, на которых дамы перемывают косточки своим мужьям, а хвастовством детьми словно пытаются задавить друг друга. Супруги не привлекали к себе никакого внимания, Лена же чуть ли не с первого дня в школе демонстрировала отстранённость от семьи (даже на Рождество оставалась в Хогвартсе), так что к концу семестра ей даже удалось завести несколько друзей. Так она считала. Пока на третьем курсе всё снова не рухнуло в сточную яму — Лайонел умер, а круг общения Лилиан оказался худшей версией Пожирателей Смерти.       Сейчас шёл уже шестой курс и презрительные взгляды никуда не делись. Они просто чуть изменились — стали выжидающими, словно Лена, едва выйдя за порог школы, тут же объявит себя новым Тёмным Лордом.       Лишь один человек никогда не смотрел на неё подобным образом, чем призывал к себе чуть ли не каждого встречного с лекцией «Она Лютор, беги от неё». Этот человек сейчас занял всю кровать Лены, раскинув руки и ноги подобно звезде, и Лене потребовалось довольно много времени на то, чтобы перестать любоваться сочетанием пшеничных локонов на зелёных простынях. Кара недолго морщилась от потери «подушки для обнимашек» и на её лице даже не проскользнула тень пробуждения, потому Лена просто набросала своей девушке записку, наскоро оделась и пошла завтракать.       Но всё же драгоценные минуты были потеряны, и пройдя через огромные двери Большого зала Лена увидела куда больше людей, чем ей хотелось бы. В её строну тут же направилось несколько презрительных взглядов с Гриффиндора (кажется это была шайка пятикурсников, возомнивших себя Отрядом Дамблдора, хотя похвастаться они могли лишь ненавистью ко всем со змеиного факультета) и пара слизеринцев тоже посмотрела на неё с некой опаской. Всё было как всегда, за исключением стола Когтеврана и Пуффендуя. Орлы были как раз теми несчастными спортсменами и больше всего на Лену пялилась Алекс, совершенно не скрывая удивления. Пуффендуй тоже проявлял больше интереса, чем презрения, хотя в глазах барсуков было больше негодования, чем других эмоций.       ― Почему все всё ещё пялятся? — сонно пробурчала под нос Лена, в одиночестве намазывая тост.       Как бы сильно её не любили, но обычно тут же отворачивались, словно репутация семьи перепрыгивала на тебя, стоит задержать взгляд чуть подольше. Люди фыркали или бубнили себе под нос ругательства, за спиной слышался шёпот, а особо смелые кидали колкости вполне себе в слышимым голос, но тут же сбегали, стоило Лене повернуться к ним. Сегодня же всё было по-другому.       Да и вообще, после того матча Гриффиндора и Пуффендуя люди в принципе стали смотреть на Лену иначе. К привычному отвращению, презрению и страху прибавилось что-то посветлее и поприятнее.       Кому-то из ненавистников Лена стала безразлична, кто-то сменил недовольство на подозрительность, число «предсказателей» её тёмного будущего заметно поредело и насмешек за спиной слышалось всё меньше, было куда больше любопытства в её сторону Лена даже слышала краем уха несколько комплиментов (начало этому положила разношёрстная компания Кары, публично восхищаясь успехами Лены в учёбе). Это из светлого. Приятным Лена, как бы странно это ни было, считала злость. Пара парней с Гриффиндора, пара младшекурсников Пуффендуя (Кара была старостой и её желание помочь всем, и вся идеально сочеталось со значком) и как минимум один когтевранец буравили Лену убийственными взглядами в любой момент, когда она была с Карой. Ревность, вызванная тем, что всеобщее солнышко — Кара принадлежит Лене вызывало у Лютор странное чувство довольства. В такие моменты Лена понимала смысл семейного кредо Люторов, герб которых украшало одно единственное слово «Превосходство».       ― Меняешь имидж, Лютор? ― крикнул кто-то, но Лена не обратила внимания, лишь заправила за ухо выбившуюся прядь волос и продолжила есть.       Студенты торопливо или медленно входили и почти каждый останавливал на Лене непонимающий взгляд. Это сбивало с толку. Последний раз такое было как раз после матча.       Лена Лютор встречается с Карой Дэнверс — самая обсуждаемая тема первой недели, что к Лене (нашлась пара смельчаков), что к Каре подходили особо участливые и желали убедиться во всём из первых уст. Кару конечно спрашивали, не угрожала ли ей Лена, на что сама Дэнверс со злостью в глазах грозилась наслать на умника сглаз. В случае Лены всех больше интересовал её реакция.       Холодная, безэмоциональная Лютор, что даже беспощадно атакуя на дуэлях, сохраняла безразличное выражение лица, не скрываясь краснела от комплиментов и ярко улыбалась, стоило Супергёрл просто появиться рядом. В это не верил никто, даже самой Лене потребовалось много времени, но Кара приносила в её мрачную жизнь свет и всё остальное больше не имело смысла.       Прошло уже больше месяца и внимания к самой обсуждаемой паре года стало меньше, но почему-то сегодня слух Лены то и дело ловил имя Кары в воздухе Большого зала.       ― Что происходит? ― недовольно прищурившись Лена осмотрелась.       На неё смотрели. Не все, но довольно много студентов не сводили с неё веселящегося взгляда. Поттер и Малфой младшие что-то обсуждали. То и дело посматривая на Лену, на лицах пары слизеринцев застыло негодование, пуффендуйцы улыбались и подмигивали.       Лена уже хотела наплевать на свою утреннюю нелюдимость и спросить у кого-нибудь, что же произошло, тем более все казались сегодня довольно дружелюбными, (к смеющейся почти под столом Сойер Лена решила не подходить во избежание подколов, а больше из друзей Кары в Большом зале никого не было — Алекс ушла на тренировку и ещё не вернулась, но её реакция была такой же, как и у Мэгги), но на её плечо легла чья-то рука.       ― Доброе утро, ― протянула Кара, плотнее прижавшись к Лене и обняв её со спины.       ― Ты чего так рано? ― удивилась Лена, разочарованно вздыхая от потери тепла, но Кара тут же села рядом и внимание Лютор привлекла одна выбивающаяся из привычного образа её девушки деталь.       ― Мне было одиноко, ― прохныкала Кара и надула губы, но тут же улыбнулась, видя реакцию Лены. ― Я знаю, что по утрам ты невнимательная, но не настолько же, чтобы перепутать зелёный и жёлтый.       ― Мерлин, ― выдохнула Лена, смотря вниз, чтобы убедиться.       И действительно, на её шее, красивым узлом «мюррел», был завязан жёлто-чёрный галстук Пуффендуя.       ― Мерлин, ― снова вырвалось у Лены, ― Я же его завязывала, как не заметила.       Лена спешно начала стягивать галстук, но Кара её остановила.       ― Тебе, конечно, больше идёт зелёный, но смущаясь в жёлтом ты такое солнышко.       ― Лютор, Дэнверс, вы решили перевестись на другие факультеты? ― поинтересовалась, как бы невзначай, МакГонагл. ―       ― Мы только на сегодня, директор, ― заулыбалась Кара, горделиво хвастаясь перед женщиной слизеринским галстуком, правда недолго, потому что Лена решила спрятать от смущения своё лицо в груди Дэнверс.       — Минус десять баллов с каждого факультета, за неправильное ношение школьной формы, — устало вздохнула МакГонагл, но тёплая улыбка всё же тронула её губы. — Передайте остальным преподавателям, что я вас уже наказала. После занятий поможете мадам Пинс в библиотеке.