Слишком или не очень очевидные чувства

      Попытки вырваться провалились с таким же громким треском, что и попытки держать отстранённо-официальный тон в голосе. Лена больше не понимала ни Кару, ни саму себя. Но в этот раз именно она сделала шаг, и вот так уходить было неправильно. Это чувствовалось более неправильным, чем все те разы, когда Лена отстраняла Кару от себя. Поэтому Лена хотела, чтобы сейчас Кара сказала хоть что-нибудь. Её назойливости должна быть причина. У Кары должна быть хоть какая-то причина тому, чтобы быть рядом с ней. Любая. Хоть что-нибудь...       — Я не хочу быть твоим другом.       Отрешённость. На до этого эмоциональном лице Кары, смотревшей на Лену с теплотой, беспокойством, мольбой, отпечаталась отрешённость, и с губ соскользнули подобные лезвию слова. Никаких эмоций, будто бы Кара говорила что-то само собой разумеющееся.       Мерлин великий волшебник, а я не хочу быть твоим другом.       — Отлично, — так же безэмоционально, как и Кара, сказала Лена и выдернула свою руку из ослабшей хватки Дэнверс.       Вот всё и разрешилось.       — На этом и закончим.       Кто захочет дружить с Лютором? Даже Кара Дэнверс не захочет этого. Уж точно не после того, как Лена предала её дружбу.       А считала ли Кара её подругой изначально? После того как услышала на распределении её фамилию? Все эти улыбки, объятия, разговоры что-нибудь значили? Даже когда Кара разрешила сесть рядом на трансфигурации, она не сделала того сразу, а только после того, как обвела взглядом класс.       Наверное, это всё была жалость. Просто Кара слишком добрая, чтобы бросить человека в беде. Она всегда подойдёт к упавшему человеку, возьмёт на руки потерявшегося котёнка и будет ходить по всему Хогвартсу, ища его хозяина. Согласится остаться в кабинете, чтобы помочь преподавателю маггловедения прибраться, попытается развеселить грустного человека и… пожалеет изгоя.       Лена всё время была одна. Всегда ходила хмурая, и своим появлением заставляла улыбки сползать с лиц окружающих. Все предпочитали Лену игнорировать, а Кара просто была слишком доброй, чтобы оставить это так. И поэтому разрешила тогда сесть рядом, видя непринятие даже у студентов Слизерина, и разговаривала с Леной до сих пор, когда уже Лена сама подошла. Какая ещё причина может быть, помимо жалости, быть рядом с Лютор?       — Лена, постой, — крикнула Кара, но Лена уже завернула за угол и не слышала её голоса из-за нахлынувших слёз.       Если ещё минуту назад она хотела услышать хоть какую-то причину, то сейчас понимала, что на самом деле хотела быть нужной Каре. Хотела знать, что не только ей комфортно во время вечеров в библиотеке или пустом классе, не только ей хочет увидеться. Лена хотела вернуть всё то, от чего отказалась на первом курсе, даже если это всё было не по-настоящему. Но было уже поздно.       С такими мыслями Лена добежала до своего изначального пункта назначения: Выручай комнаты, – и заперлась в маленьком помещении без окон и факелов. Ей нужно побыть одной, ей хотелось зажаться в тёмный угол и просидеть там до конца дня.       К Лексу этот проект. К Лилиан всё остальное. Лена устала не иметь надежды. Устала лишаться её в момент, когда всё, казалось бы, наладилось.       Не успела она поступить в Хогвартс, как её заботливого старшего брата окрестили психопатом-убийцей и упекли в Азкабан. Не успела она даже задуматься о том, что Лекс не такой, как нашла его дневник. Не успела она завести друга, как наступило Рождество.       Лилиан. Она никогда не любила Лену, уверяя падчерицу в том, что она не Лютор, хотя на деле просто срывала на девочке свою злость за измену мужа. Она отняла у Лены всё. И подругу, и брата.       Лайонель всегда был слишком занят на работе, разъезжая по командировкам, для того, чтобы уделять детям много внимания. Хотя не только детям. С самого появления в поместье рядом с Леной был только Лекс. Но оказалось, что он с головой ушёл в неожиданную мечту Лилиан взрастить нового Тёмного Лорда.       А с первых дней в школе рядом с Леной была Кара, но Лена уже сама всё закончила, боясь, что Лилиан причинит подруге вред.       Слова Кары звучали в ушах, отдаваясь болью, но за ними вдогонку неслись насмешки Лилиан от того, что она водится с грязнокровкой и слова о том, что никто не признает Лену. После того, что сделал Лекс, у неё не будет друзей. А если кто-то и появится, то Лилиан его уничтожит.       В то самое Рождество в поместье собралось много волшебников самых разных мастей. Лайонель всегда оставлял у камина газеты, так что Лена узнала много лиц, видя которые не могла не поверить словам Лилиан. И не забывала их даже после её ареста.       Лена нашла в себе смелость сдать мать Министерству, но даже после суда не могла с уверенностью сказать, что она в безопасности. Она помнила ту усмешку, которую бросила Лилиан на Джеремайю Дэнверса, поле того, как назвала Лену предательницей крови. Эта усмешка стояла перед глазами Лены каждый раз, когда Кара появлялась рядом.       Я не хочу быть твоим другой, — снова прозвучали слова Кары в голове, и Лена сильнее сжала колени, доставая волшебную палочку.       Секунда. Никакого заклинания, и из кончика палочки в воздух полетели разноцветные искры, формируя образы различных животных. Безобидное и, по сути, бесполезное заклинание, но колдуя его, Лена успокаивалась. Только не сегодня. Смешавшиеся воспоминания о Лексе и Каре не давали этого сделать. Они оба были важной частью этого заклинания. Кара, как самый благодарный зритель, а Лекс – создатель.       Да, он увлекался тёмной магией, но в детстве Лена считала, что брат собирается построить карьеру в Аврорате, да и проклятья в его исполнении были вовсе не ужасающими или пугающими. Они казались не злом, а просто ещё одной формой магии, которой ты можешь защитить себя. А это заклинание Лекс создал, когда Лена увидела его с патронусом и попросила научить и её. Одно из немногих светлых заклинаний, которому она научилась у Лекса.       Но всё в прошлом. Понимая, что никакого успокоения нет, Лена развеяла заклинание и просто уткнулась лицом колени, намереваясь просидеть так до конца дня. В полном одиночестве, наедине со своими мыслями.       К Лексу проект, она не в состоянии сейчас находиться рядом с Карой Дэнверс.       Но Кару это не волновало.       Прошло, наверное, едва ли больше получаса, и маленькая дверь, созданная просьбой Лены в Выручай комнату, отворилась, пропуская в тесную комнату свежесть из коридора и звуки учащённого дыхания. А после в комнату вошла и сама Кара.       — Нашла, — выдохнула она и со счастливой улыбкой посмотрела на ничего не понимающую Лену. — Нам нужно будет завтра поговорить с профессором Долгопупсом. А сегодня – друг с другом.       Дверной проход был маленьким, меньше обычных дверей в кабинеты, поэтому Кара заслоняла собой весь поступающих из коридора слабый свет. Но даже его было достаточно для раздражения привыкших к тьме заплаканных глаз Лены. Из-за этого в них опять проступили слёзы, хотя совсем недавно Лена начала успокаиваться.       А может слёзы пошли потому, что Кара пришла? На сердце Лютор залегла слабая надежда на то, что Кара имела ввиду вовсе не то, что сказала, но её слова по-прежнему причиняли боль, как и отпечатавшееся в памяти Лены выражение лица Дэнверс, поэтому Лена снова выбрала тактику холода. Правда её голос дрожал, а на лице были видны все эмоции, которые Лютор так хотела бы скрыть.       — Ты разве не всё сказала? — спросила она, секунду смотря на Кару, а после отвернулась. — Уйди, я не хочу тебя видеть?       — Тогда почему не запретила Комнате меня впускать? — парировала Кара, напоминая Лютор про беспрекословность Выручай комнаты и её почти безграничные возможности.       — Не подумала, что это потребуется, – почти сказала Лена, но вовремя остановилась.       Это была не слабая надежда на то, что Кара её найдёт. Лена была слишком погружена в себя, чтобы запереть дверь вообще от кого-либо. Ей просто нужно было маленькое, тихое, пустое место. И комната его дала.       — Что тебе нужно, Дэнверс? — спросила Лена, злясь на Кару. На то, что её голос до сих пор звучит слишком эмоционально и на то, что сбежать нет возможности, потому что Лена сама забилась в угол, а Кара наверняка попросила Комнату не создавать больше двери.       Она всегда была настойчивая. Зачем так рьяно искать встречи с тем, с кем не хочешь сближаться? Почему Кара раз за разом приходит тогда, когда Лена больше всего в ней нуждается, но меньше всего хочет, чтобы Кара её видела? Почему Кара вообще продолжает приходить? Почему Лена это не прекратила? И почему сердце так с надеждой болит при взгляде на Кару?       — Ответь мне на один вопрос, и я отстану, — сказала Кара и начала рыться в кармане мантии. — Навсегда.       В кармане оказался один из пузырьков из кабинета зельеварения. В таких профессор раздавал зелья для первого ознакомления (цвет, запах, иногда вкус), прежде чем студенты начнут их полноценно разбирать.       Внимание Лены привлёк перламутровый блеск зелья внутри. Она достаточно времени провела в библиотеке, чтобы догадаться, что именно было перед ней, и догадки Лены подтвердились, когда Кара открыла крышечку, и едва видная дымка разнесла по тесной тёмной комнатушке узнаваемые ароматы.       Амортенция.       — Скажи мне, какие запахи ты чувствуешь? — опросила Кара, наконец войдя в комнату и закрыв за собой дверь. В воздухе закружили светящиеся огоньки подобные тем, что создавала Лена, и сосредоточились между девушками, освещая их лица и зелье в руках Кары, на которое Лена не хотела смотреть.       Запах мяты, свечей в кабинете заклинаний (аромат которых ещё ни один студент не разгадал), ванили, утренней росы и облаков. Будто не в голове, а в сердце зародился ответ, но Лена молчала и, скрывая дрожь в руках, смотрела на Кару. Амортенция Лены пахла ей.       Все яркие запахи, которые Лена ощутила сейчас, ассоциировались у неё с Карой. Если не считать свечей и мяты, хотя это именно Кара угостила Лену маггловским мороженным с мятой, и это из-за Кары они на первом курсе остались после занятий помогать профессору разбирать старые книги и наткнулись на коробку свечей. Но облака, роса и ваниль – это именно Кара.       Лена не любила летать, но ещё с первого курса любила то, как пахнет Кара после полётов. Особенно утром, когда солнце только взошло. Кара просыпалась тогда ужасно рано, чтобы успеть перед завтраком одолжить у сестры метлу и полетать вокруг школы, а после они с Леной просто валялись на траве возле озера и смотрели на облака. В одно из таких утр Лена и показала Каре заклинание Лекса.       — Лена? — прошептала Кара, выводя девушку из транса. — Тогда скажу я.       Кара опустилась на пол рядом с Леной и поставила пузырёк между ними. На секунду в комнате повисло молчание, а после…       — Я чувствую небо, — тихонько промолвила Кара, прикрыв глаза и сделав вдох полной грудью. — Высоко за облаками. Потрясающий вид. Всегда хотела тебе его показать, но ты отказывалась садиться на метлу. А ещё еда.       — Пельмешки и пончики, — не сдержалась Лена, закатив глаза. Она тоже чувствовала эти запахи, но на фоне остальных.       — А ещё бульон мамы. Запах кабинета зельеварения, — продолжила Кара с улыбкой, — у вас с Алекс какая-то необъяснимая страсть к этому уроку, я даже ревную.       Лена моргнула. У вас с Алекс? Ревнует? Причём тут Лена?       — Чернила. Те самые, что ты подарила. Из того маленького магазинчика в закутке Косого переулка. Было трудно найти их… Мята. Ведь ты так блаженно улыбалась, когда ела мороженное. Жасминовое мыло и плюмерии – ты до сих пор делаешь из них закладки. И вишня.       Тут Кара замолчала и открыла глаза. Она сидела далеко от Лены. Не имела возможности дотянуться до неё, но всё же достаточно близко для того, чтобы увидеть замешательство в зелёных глазах. Это вызвало у Дэнверс лёгкую улыбку.       — На прошлой неделе ты дала мне помаду со вкусом вишни, — спустя секунду продолжила Кара. Эта секунда потребовалась на то, чтобы закрыть зелье и отодвинуть его в сторону, убирая преграду между ними. — Тогда же я впервые почувствовала запах аморенции и, кажется, наконец разобралась в том, что я чувствую. Входя в кабинет зельеварения, я вижу в нём тебя, сосредоточенно колдующую над котлом. А взлетая в небо, я жалею, что не взяла с собой камеру. Чтобы хоть как-то показать тебе его необъятность. У нас дома уже несколько лет растут плюмерии. За ними оказывается сложно ухаживать. И я совершенно точно не хочу быть твоим другом.       Кара придвинулась ближе, садясь прямо перед Леной и говоря при этом всё тише.       — Вспоминая запах той помады, я понимаю, что хочу тебя поцеловать, — закончила она и протянула Лене руку. — Я не хочу быть просто твоим другом, потому что… я тебя люблю.