Сборник маленьких текстов до 1к слов

Она едва помещается в клетке. Узкой, тесной для её габаритов. В клетке можно с трудом подняться на все шесть конечностей, но она не встаёт. Лежит, положив тяжёлую квадратную голову на бетонный холодный пол. Ей всё равно. Она не чувствует холода. Она вообще почти ничего не чувствует — создатель делал её второпях, из того, что было под рукой. Под наспех заваренным прочным корпусом — пустота. Такая же пустота в обрывистых, ломаных строчках программного кода. Она почти ничего не умеет, поэтому, когда её клетку меняют на новую, побольше — всё так же лежит в углу грудой железяк и пластика. — Не зря же я тебя от скуки клепал весь вечер, — ворчит создатель, разглядывая её систему на светящемся мониторе. — На что-то да сгодишься. Он бросает сквозь прутья клетки маленький резиновый мячик. — Фас! Она не может не подчиниться. Бросается, неуклюже мотнув тяжёлой башкой, ловит пастью мячик. Он падает куда-то внутрь, сразу в корпус, в мешанину тириумных проводов. Создатель хмыкает и отворачивается, отвлёкшись на вошедшего андроида/мужчину, и про мячик забывает. Да и про неё тоже забывает, у него много дел, и она тяжеловесно опускается на пол. Пустоты в её внутренностях чуть меньше и ей это... Нравится? Она не знает. Она дремлет. Целыми днями, пока в её новую, просторную и большую клетку не запихивают другого андроида/мужчину. Ей всё равно, кто с ней по соседству, но создатель тоже тут, пьяно смеётся: — Фас! Она послушно бросается вперёд. Смыкает челюсти. Хлещет тириум, хрустит пластик, андроид/мужчина кричит и трепыхается, но её аудиосистема фильтрует всё, кроме звука голоса создателя. — Сгодишься, — смеётся он. — Ты смотри, и вправду жрёт! От андроида/мужчины остаётся голый обглоданный остов, зубы скребут по металлу. Пустоты между пластинами стало меньше. Тириум крупными каплями сочится из трещин в её броне. И ей это... Нравится! Новая клетка огромна. Она может ходить, тяжело прыгать, чуть-чуть не доставая до края стен. Она может ловить мелких — кого? — мелкие проворные, но ей иногда удаётся их поймать. И съесть. Пустота между её внутренностями забивается найденными и проглоченными деталями, листьями, корешками, костями пойманных и убитых грызунов и птиц. Пустоты в строчках её кода всё больше. Мощностей процессора не хватает, чтобы вывести прямую параллель, а создателю некогда — у него гости, и она на них не бросается только потому что «нельзя». «Нельзя» её мучает, но «фас» никто не говорит. Создатель, кажется, снова забыл о ней, у него новые игрушки — андроид/женщина и андроид/ребёнок. Они скрываются в доме, куда ей дороги нет и она какое-то время исступлённо грызёт гранитные плитки ступеней. Не потому что «фас». Потому что пустота всё сильнее гложет её изнутри. Андроид/женщина и андроид/ребёнок уходят. Вместе с ними уходит андроид/мужчина. Она смотрит на них круглыми фарами глаз, смотрит, как они спорят с создателем, смотрит, как в него стреляют. Если бы она могла издавать звуки — она бы поскуливала. Она не понимает, что происходит. Она ждёт «фас». Создатель лежит возле ступеней и не шевелится. Он ничего не говорит. Она часами ходит вокруг него кругами, она ждёт, ждёт, ждёт... И пустота наконец-то говорит ей: — Фас.