***
Джин собирается уезжать на выходных, поэтому они с Юнги сегодня собираются пройтись по торговому центру, и ещё немного провести время вместе. Они заходят в разные отделы, Джин набирает футболок с цветными принтами и пихает их в руки Юнги, который насобирал чуть ли не всю чёрную одежду с полок. — Одна темень! — старший недовольно цыкает языком, окидывая взглядом выбор брата, и ведет их к примерочной, протягивая выбранные собой футболки и светлые джинсы с рваными коленками, — Вот, примерь эти тоже. Юнги что-то ворчит себе под нос, но сверкающие блестками футболки забирает. Через минуты он открывает дверь в примерочную, показывая новый собранный образ братом и смущенно трёт затылок. Джин довольно охает и едва не прыгает на месте от счастья. — Ну вот! Другое дело! Тебе очень идёт, — он заправляет один край футболки в джинсы Юнги и протягивает очки со стекляшками вместо стёкол, — Вот это ещё и... — он внимательно окидывает взглядом парня, снимает свой тонкий браслет, и цепляет на худенькое запястье, — Идеально! — Непривычно... Юнги смотрит в зеркало. Признаться, видеть себя не в чёрных джинсах и темных тонах футболки непривычно. Но ему нравится. — Добавили красок в твою жизнь, — Джин тепло улыбается и просит примерить остальное. Следующий образ Юнги совершенно отличается: на нем все те же рваные зауженные светлые джинсы, заправленная в них белая футболка и красный пиджак сверху. Выглядит просто, но чертовски стильно. — С такой фигурой тебе по подиумам ходить! — Джин становится рядом и они оба смотрят в отражение в зеркале, — Взгляд увереннее, — он касается подбородка напротив и аккуратно его поднимает, встречая в зеркале своей улыбкой, — От тебя не оторвать глаз. Юнги пробует ещё много различных вариантов сочетания одежды, в итоге покупает первый собранный. Немного подумав, разрешает брату купить ему и красный пиджак. Он остаётся как никогда доволен походом по магазинам. Джин радостно сообщает, что никакой поход в торговый центр не обходится без вкусного мороженого, и покупает им по большому рожку с несколькими шариками. После они садятся в небольшое кафе и ждут свой заказ. — Ты сегодня весь день улыбаешься, — Джин накрывает его ладонь своей, — Я так рад, что приехал к тебе. — Я то как рад. Если честно, то я думал, что ты мне за неделю надоешь, — Юнги улыбается во все тридцать два, — Спасибо, что приехал. Насыщеннее недели у меня ещё не было. — Есть планы на выходные? — Чонгук к себе пригласил. Я думаю мы тебя проводим, а в субботу потом посидим у него. Джин многозначительно щурится и благодарит официанта за принесённый заказ. — Будете чай пить? Юнги покрывается смущением до кончиков ушей и утыкается в тарелку с едой, демонстративно игнорируя вопрос. Он продолжает выглядеть счастливым, не переставая улыбаться. — Мы вообще-то играем в приставку. — Чонгук хороший, — Джин больше не смущает, наслаждаясь минутами вместе, — Ты можешь ему доверять. — Я доверяю. Доверяет. Переживания, коктейль эмоций, который непременно согревает, и всегда часто стучащее сердце.***
В пятницу вечером Джин стоит в дверях с рюкзаком и окидывает в последний раз изменившееся до неузнаваемости помещение: с его приездом в квартире стало светло, шторы больше не закрывают дневной свет, в доме приятно пахнет выпечкой. На столе стоит все тот же его фирменный манник, который Джин сделал перед тем, как начать собираться в аэропорт. — Чонгук уже ждёт на улице, — Юнги окидывает взглядом квартиру, проверяя, все ли брат взял с собой. Спускаются по лестнице в тишине. Юнги грустит и даже этого не скрывает. Он сильно привязался за последние дни к Джину, снова почувствовав родное плечо и опору. Им всегда непросто расставаться. На улице Юнги останавливается рядом с Чонгуком и смотрит на подъезжающее такси. — Я поеду один дальше, — Джин виновато улыбается, удобнее закидывая рюкзак на плечо, — Мне будет легче попрощаться здесь. Юнги понимающе кивает и впечатывается крепкими объятиями в брата. — Я уже скучаю. — Hoooneeey, — Джин ласково ерошит волосы на его голове. Он слегка отстраняется, снимает свой браслет, который давал примерить Юнги в торговом центре, и цепляет его на чужое запястье: — Теперь он твой. Пусть останется у тебя на память. Юнги обещал себе не расклеиваться, но уже чувствует, как щиплет в носу: — Я буду писать тебе. И ты тоже не смей больше так долго не отвечать. Младший надувает демонстративно щеки и дует губы. — Совсем скоро лето. Приезжай ко мне в гости, — Джин переводит взгляд на Чонгука и улыбается, — Вместе с Чонгуком. Они прощаются взаимными улыбками, и уже в такси Джин открывает окно и, подмигивая игриво, вкрадчиво говорит: — Берегите друг друга. Чонгук обнимает Юнги, притягивая к себе ближе, и их взгляды провожают скрывающийся за углом автомобиль.***
Юнги приходит домой, не разрешает себе много грустить и сразу ложится спать. Джин обещал писать, так что волноваться не о чем. Лучше всегда вспоминать приятные моменты. Утром следующего дня он включает фильм, чтобы отвлечься. Задёргивает привычно шторы в спальне в желании окунуться в комфортную обстановку по-максимуму. Полумрак всегда воспринимается им привычнее, чем дневной свет, сейчас это как никогда нужно, чтобы отдохнуть. Через десять минут смысл сюжета теряется, а мысли все равно уползают в нужное им русло. «Не бойся своих желаний». После разговора с Чонгуком Юнги впервые почувствовал себя уверенным в своих желаниях. Отмёл всю «неправильность» мыслей, каждое сомнение, что до этого постоянно мешало, и как только он это сделал, то понял простую истину. Хочется невероятно касаться Чонгука. Юнги понимает, насколько важно для него было мысленно не ставить под сомнения свои желания и в какой-то степени даже себе не запрещать думать. Думать именно в том русле о Чонгуке, от которого по телу проходит волна тепла и новых ощущений. Юнги идёт на кухню, чтобы заняться готовкой. Вместе с Джином он вернулся к приготовлению нормальной пищи, полноценного обеда и завтраков. Он уже и забыл, как раньше любил готовить и как его это успокаивало. Пока готовится индейка в духовке, Юнги не спеша нарезает салат, продолжая лениво плавать в своих мыслях. Каково это: касаться Чонгука в ответ? Это невероятно приятно. Взгляд напротив всегда становится тяжелее, глубже, он мгновенно затягивает. До дрожи приятно. Чонгук всегда думает о комфорте Юнги, никогда не переходит грань, внимательно следя за эмоциями партнера. Он может заставить сердце биться чаще одним взглядом, одной ухмылкой и касанием. Юнги прислушивается к себе. Хочется большего. Хочется не только для себя. Для Чонгука хочется сделать это большее тоже: прошагать руками по его телу и исследовать, прочувствовать каждую реакцию своего на ответные движения. Хочется увидеть, каким бывает Чонгук, когда тоже не ограничивает себя в касаниях и не сдерживает. И это желание внезапно охватывает каждую клеточку тела настолько сильно, как никогда до этого. Наверняка Чонгуку тоже хочется зайти дальше: их притяжение взаимно и порой ощущается настолько ярко, что они долго молчат, разговаривая взглядами. Юнги не поднимал с Чонгуком тему их секса. От одних мыслей о нем хочется в привычном жесте залезть под одеяло и смущаться до смерти. Юнги кусает нижнюю губу и думает, что его смущение рядом с Чонгуком всегда возрастает, но тому каждый раз удаётся умело уменьшать его степень. Где «включается» его сексуальность? Определенно в моменты, когда Чонгук целует его губы, нависает сверху и ведет руками по бёдрам. Определенно «включалась» в момент, когда Чонгук запустил ладонь под резинку его нижнего белья и довёл до исступления умелыми движениями. Сексуальность Юнги включается рядом с Чонгуком. Остаётся быть в своих желаниях смелее. Остаётся просто чувствовать. Поэтому в субботу вечером Юнги до непривычного уверен в своих мыслях поговорить с Чонгуком и попробовать просто чувствовать. Он уверен в том, что рядом с Чонгуком приятно. Значит ему больше нечего бояться. Прежде чем прийти в гости, Юнги покупает пирожные в кофейне. Он протягивает их парню в прихожей, а сам не может оторвать глаз от губ напротив. Юнги целый день думал о Чонгуке, и к концу дня внутри желание касаться достигло своего апогея. — Спасибо, — Чонгук забирает протянутый пакет, — Я уже заказал пиццу. Проходи. На диване привычно мягко и комфортно. Юнги откровенно игнорирует поставленный Чонгуком фильм, сидя к парню вполоборота, и залипает на его губы. — Я выбрал легкую комедию. Тебе не нравится? — Чонгук замечает на себе долгий взгляд и поворачивается к Юнги. — Я хочу смотреть на тебя. Юнги немного волнуется. С чего начать понятия не имеет. С чего начинают вообще подобные разговоры? В голове все мысли заняты Чонгуком, что совсем не облегчает ситуацию. Таким смелым и уверенным в своих мыслях Юнги бывает совсем нечасто, поэтому все равно ощущает небольшую растерянность. — И не только смотреть, — добивает повисшую тишину, набирая в лёгкие побольше воздуха. Чонгук привычно ухмыляется и вздергивает игриво бровь. — Неожиданное признание. Раньше ты не говорил подобное вслух, — он садится ближе, опирается рукой на спинку дивана, — Хотя это и читалось в твоих глазах. Неудивительно. Совсем. То, что Чонгук замечает любую смену настроения. Юнги вдруг становится окончательно растерянным из-за этих слов. Он часто моргает и говорит приглушенно: — Я настолько очевиден?.. — Не всегда. И я не думаю, что быть очевидным плохо, — Чонгук окидывает его нечитаемым взглядом, откровенно показывая свою заинтересованность поднятой темой, и вкрадчиво говорит, — И как же ты хочешь меня касаться? Невозможно описать или рассказать об этом. Спустя минуту Юнги все ещё не находит для этого слов, поэтому приподнимается и садится вплотную. Он кладёт немного дрожащую ладонь на щеку Чонгука и гладит ее большим пальцем. — Так, чтобы внутри все задыхалось от эмоций, — опускает взгляд на крепкую грудь и добавляет тише, — Если честно, я уже сейчас задыхаюсь. Когда ты просто рядом. Телевизор на фоне звучит приглушенно. Через какое-то время Чонгук накрывает хрупкую ладонь своей и прижимается к ней щекой. — Ты же знаешь, что я весь твой. Что тебя останавливает? Вероятно, все ещё немного дрожащие ладони, которые вопреки появившейся внутри уверенности выдают все чувства, которые испытывает их обладатель в данный момент. Юнги застилает глаза эта появившаяся в нем уверенность, и он отрицает волнение, которое тоже присутствует. Чонгук это волнение видит. Он держит ладонь Юнги, спускает ее неторопливо на свою шею ниже, задерживая на груди в области сердца. — Оно тоже твое. Чонгук медленно спускает их ладони ниже. Напротив дышат через раз и завороженно следят за движением собственной руки. Когда она оказывается близко к поясу джинс, Юнги тушуется, вжимает ее в тело парня, не позволяя опуститься ниже. — С этим не стоит торопиться, — Чонгук ослабляет хватку и мягко улыбается, позволяя убрать руку. Раздаётся дверной звонок, сообщая о прибытии курьера. — Я открою. Юнги остаётся в комнате один и шумно выдыхает. Как ни странно, несмотря на волнение, ему хочется продолжить. Он понимает, что это уже не то волнение, которое появляется, когда ты чего-то боишься. Это волнение по своей природе совершенно новое: оно из-за часто стучащего сердца и адреналина. Волнение из-за собственных желаний от близости с Чонгуком, от которого кружит голову. Когда Чонгук приносит пиццу, Юнги долгое время молчит. Почему Чонгук его останавливает? Ведь он всегда жадный до прикосновений, до желания касаться тоже. Чонгук практически всегда инициатор. Почему сейчас все иначе? — Ты меня не хочешь? Гремит расстроенно в тишине под звучание телевизора. В голове Юнги появляется этот вывод закономерно. Вполне логично. Он целый день постоянно анализировал что-то, рассуждал в силу своих знаний и наблюдений, а теперь, столкнувшись с реальностью, глобализирует созревший вывод. Чонгук ставит фильм на паузу, переставая жевать. — С чего такие выводы? — Ты меня отталкиваешь. Юнги паникует. Он был уверен в том, что Чонгук правильно поймёт его, он думал, что не нужно будет для этого даже много говорить. — Я не отталкиваю тебя. — Но ты... — Юнги готов расплакаться. Он зря набрался смелости сегодня? — Я не понимаю. Ты же тоже хочешь. Хочешь ведь?... Уверенность во всем окончательно тает. Чонгук откладывает пиццу на стол и медленно вытирает руки, продолжая молчать. Юнги сегодня за день осознал свои желания, впервые перестав чувствовать себя связанным моральными рамками и сомнениями. Ему хочется как можно скорее реализовать свое желание касаться, оно теперь такое большое, что непроизвольно заставляет поторопиться. Он смог позволить эмоциям и чувствам спокойно им завладеть, хочется скорее ими поделиться. — Не хочешь... Чонгук поворачивается к нему корпусом и смотрит. Как-то совсем иначе, до безумия многозначительно и открыто. Юнги часто моргает, замирая от такой резкой смены настроения парня. — Ты прав, — Чонгук плавно поднимается с дивана и медленно шагает в его сторону, а Юнги воспринимает мир замедленной съемкой, — Мне хочется касаться тебя, — он ставит колено рядом с бедром Юнги и медленно опускается на диван, — Мне хочется целовать тебя, — наклоняется ниже, опираясь ладонью рядом с головой Юнги и нависает, заставляя полностью лечь на спину, — Хочется раздеть тебя и касаться везде, — между их лицами пять сантиметров, он полностью накрывает собой растерянного и часто дышащего Юнги, — Это не просто физическое желание, — Чонгук смотрит прямо в глаза, завораживая хриплым шёпотом, — Это желание любить тебя, которое ещё и внутри меня, — шёпот рядом с мочкой уха пробирает до дрожи. Чонгук постепенно придавливает собой, окончательно отбирая возможность выбраться, — Именно поэтому я хочу быть уверенным в том, что ты действительно готов к этому. Юнги обхватывает его лицо руками и сходит с ума от такой близости. — Я не хочу навредить тебе. Я должен быть уверен, что ты действительно готов. Поэтому я не тороплюсь. Но это не значит, что я тебя не хочу, — Чонгук аккуратно прижимается пахом к бедру Юнги и тот чувствует чужое возбуждение, — Еще есть сомнения? Юнги заторможенно мотает головой. Чонгук не спешит подниматься, внимательно смотря в кофейные глаза. — Я хочу попробовать. Я целый день думаю о тебе, — Юнги сталкивает ласково их кончики носов, — Помоги мне только. Не отталкивай, Чонгук. Я схожу с ума рядом с тобой от чувств и желаний внутри, но мне ещё тяжелее, когда ты не рядом со мной. Чонгук начинает чрезвычайно медленно осыпать его лицо неторопливыми поцелуями и шепчет: — Продолжай. Юнги набирает побольше воздуха в легкие. — Я представлял тебя без футболки, я представлял сегодня, как касаюсь твоей горячей кожи... — на последних словах Чонгук ухмыляется и целует в ушко, вновь возвращаясь к лицу, — Я представлял, как тебе будет приятно и я... Так хотел этого. Я думал про то, что ты мне сказал и... — он рвано выдыхает, потому что Чонгук нежно целует чуть ниже мочки и ведёт дорожку кончиком носа по линии челюсти, — И я понял, что моя сексуальность работает только рядом с тобой. И прямо сейчас мне очень хорошо. Чонгук отстраняется, топит в темном взгляде и сминает губы в поцелуе. Очень чувственно, не напирая, вкладывая тягучую нежность. — Оставайся сегодня, — шёпотом в миллиметрах от чужих губ, — Если ты уверен. Если ты правда уверен. Я даю тебе ещё время подумать до ночи. Юнги обнимает Чонгука за шею и прижимает к себе, счастливо улыбаясь и тяжело дыша в шею. Он знает ответ.***
К ночи Юнги не уходит домой. Чонгук расстилает постель и смотрит на замершего в дверном проеме его спальни парня, который гипнотизирует взглядом кровать. — Мне...наверное. Нужно... — лепечет отрывками, облизывая сухие губы, — В душ. Чонгук улыбается уголком губ и подходит к нему. — Нужно, — он плавно опоясывает руками его талию и притягивает вплотную к себе, зарываясь носом в волосы, — Я наберу тебе ванну, хорошо? Пойдём. Чонгук берет с собой свою футболку и домашние штаны для Юнги, кладёт их на стиральную машинку и наполняет ванную тёплой водой, добавляя ароматную пену. Чонгук подходит к Юнги, мягко обнимает его лицо тёплыми ладонями и целует. Спускается руками на спину, успокаивающе гладит и шепчет: — Разреши мне снять, — плавно тянет его футболку за края вверх. Юнги покрывается мурашками, когда воздух касается кожи груди. Внутри сердце бьется шумно, пытается дотянуться до сердца напротив. Он дико волнуется, переживает прямо сейчас о бесконечно многих вещах: получится ли сделать так же приятно Чонгуку, получится ли в нужной степени подарить свои чувства, поборов смущение, стеснительность и неопытность. Но одновременно с этим он рассыпается от ласкового и завораживающего взгляда Чонгука. Сумасшедший коктейль эмоций. — Дальше я сам, — Юнги говорит смущенно, бегая взглядом по предметам вокруг, — Отвернись... Чонгук приглушенно смеётся и отворачивается, а Юнги, пока окончательно раздевается, неотрывно смотрит на крепкую спину парня. Любуется. Пена закрывает грудь по ключицы, Чонгук присаживается рядом с бортиком ванны и протягивает руку ладонью вверх. Юнги вкладывает свою, и чувствует чужое прикосновение губ к тыльной ее стороне. О боже. — Не волнуйся так сильно и не переживай ни о чем, договорились? — Чонгук тепло улыбается и гладит большим пальцем по ладони, — Все будет хорошо. Напротив кивают, дают понять, что постараются. Чонгук выходит, закрывает за собой дверь, и Юнги выдыхает, мысленно настраиваясь немного расслабиться. Он так сильно хочет касаниями рассказать Чонгуку о том, что любит его, что даже в тёплой ванне его кончики пальцев немного покалывают.***
Дверь в спальню Чонгука приоткрыта. На полу чертит дорожку полоска приглушенного света: он знает, что Юнги в полумраке комфортно. И от мысли, что Чонгук уделяет внимание таким важным деталям, в груди стремительно разливается тепло. Юнги медленно заходит, собираясь глубоко вдохнуть, но в итоге воздух замирает в лёгких: Чонгук расслабленно облокотился на спинку кровати, листая ленту в телефоне. Он уже успел переодеться в домашние штаны и футболку. Его веки слегка прикрыты, и в этом полумраке он излучает настолько сильную ауру уверенности, спокойствия и домашнего уюта, что от этого вида едва удаётся устоять на ногах. Красиво. Чонгук невероятно красивый. И, господи, невероятно сексуальный. Его мышцы натягивают рукава футболки, когда он меняет свое положение, выпрямляясь, чтобы посмотреть на Юнги и улыбнуться. — Иди ко мне. Чонгук хлопает по месту рядом с собой. С каждым шагом к кровати Юнги пропадает. В чувствах внутри, которые просыпаются, захватывают в плен кровь и начинают ее разгонять по венам в своем режиме: набирая скорость, чтобы как можно больше воздуха из комнаты, которым они сейчас совместно дышат, наполнило лёгкие. Чувства жадничают, хотят забрать себе всего Чонгука. Юнги с ними согласен. Он опускается на одеяло рядом с парнем и касается его руки. Сплетает их пальцы и не отрывает глаз от тёмных зрачков. — Я так сильно тебя люблю, что, кажется, сейчас заплачу, — Юнги говорит первым, решая, что так волнение и огромное количество смешанных эмоций внутри его немного отпустят. Чонгук тянет на себя, укладывает его на свою грудь, сразу начиная перебирать пряди волос. — Я помню, что ты у меня чувствительный, — Юнги не видит, но буквально чувствует, как Чонгук приподнимает одну бровь и ухмыляется, — Расскажи мне, о чем ты сейчас думаешь, — ладони Чонгука спускаются на шею, дальше к позвонкам, выводя неторопливые узоры. — Я не могу ни о чем думать, кроме тебя, — Юнги поднимает голову и доверительно смотрит, медленно моргая, — И ещё о миллионах переживаний о том, как сделать так, чтобы тебе тоже было приятно. Но я многого не знаю и... — собственная неопытность заставляет опустить взгляд, — Чонгук, я... Юнги оказывается перевернут на спину. В этот раз не резко, не быстро, а одним плавным и четким движением. — Не думай, — Чонгук целует в кончик носа и шепчет в губы перед тем, как поцеловать, — Чувствуй. Юнги с самого момента их знакомства хотел, чтобы эта мощная и крепкая спина закрыла его от всего мира, защищая. И сейчас, целуя Чонгука, он действительно готов расплакаться от поглощающего чувства безопасности. Юнги обнимает нависающего над ним Чонгука за спину и касается ее бережно, максимально ласково, будто безмолвно благодарит за это невероятное чувство. Он целует в ответ, постепенно распаляясь, отпуская себя, все сомнения и тревоги, отдаётся ощущениям, и просто... Чувствует. Чувствует горячие ладони Чонгука, которые касаются его лица, чувствует короткие поцелуи-бабочки на своем лице и ниже: Чонгук оставляет дорожку из них ниже по шее, спускаясь к ключицам, совершенно не торопясь, наслаждаясь каждым. Юнги плавится в его руках, бесповоротно тает, согревается. Боль, которая совсем недавно шла с ним по жизни рука об руку, пропадает в этот миг с горизонта его сознания. И так хочется, чтобы пропала навсегда. Чонгук забирается ладонями под футболку, гладит ласково живот и бока, касается груди, и уверенным напором нежности расслабляет так, что Юнги прикрывает от удовольствия глаза. Чонгук отстраняется, не разрывая зрительного контакта, снимает с себя футболку и добивает тёплой улыбкой. Он аккуратно снимает футболку с Юнги, а тот сразу прикрывается руками. Смущается и выглядит немного растерянным, запоздало вспомнив, что на рёбрах местами остались почти зажившие синяки. Чонгук скользит взглядом по цветным едва заметным пятнам, наклоняется ближе, плавно цепляет в кольцо пальцев запястья Юнги, мягко разводит его руки в стороны, прижимая к кровати, а сам заглядывает ему в глаза и после опаляет тёплым дыханием кожу: — Мой хороший, — шепчет, прикрывая глаза, и невесомо целует разлившуюся недавно синеву, — Я рядом, — ведет кончиком носа по часто вздымающейся груди к другому синяку, спускается к рёбрам ниже и тоже целует. Юнги не выдерживает такой нежности, смотрит в потолок начинающими слезиться глазами. От переизбытка положительных эмоций и этой невероятной нежности хочется расплакаться. Он думал, что не бывает чувства невыносимее боли. Оказывается, забота и любовь тоже могут быть невыносимыми. «Нельзя вынести». Кажется, что не вынесешь и не выдержишь, кажется, что собственное сердце слишком слабое для таких сильных эмоций — настолько хорошо. Юнги растроган. Юнги влюблён. Юнги задыхается. Чонгук возвращается к нему, замечая сбитое дыхание, накрывает собой и ласково шепчет: — Тише, мое сокровище, — целует уголок губ, продолжая ласкать покрытую мурашками кожу, — Ты у меня такой красивый. Юнги притягивает к себе Чонгука за шею, вжимаясь в него всем телом, буквально сгорая от эмоций. Он наконец его целует сам: смело, почти что жадно, отчаянно. Кричит каждым движением губ: забирай. Забирай все, что у меня есть. Всего меня забирай, мое сердце теперь без тебя задохнётся. Юнги касается Чонгука. Как хотел, со всей своей любовью, ведет руками по мышцам груди, игнорируя заливающиеся смущением щеки, очерчивает пресс, слегка царапает в спешке ноготками. Он будто задыхался в космическом холоде без кислорода, утопая в черноте пространства, а теперь добрался до источника кислорода. Чонгук этой отдачей доволен, он целует в ответ немного спокойнее, контролирует чужой взрыв эмоций, и Юнги постепенно успокаивается, подстраиваясь под новый темп. Чонгук вновь осыпает мокрыми поцелуями тело под собой, постепенно спускаясь к резинке штанов и плавно их снимает вместе с бельем. Юнги шумно дышит, откинув голову, и не может оторвать взгляда от Чонгука, который смотрит на него тёмными глазами в ответ, пока раздевается сам до конца. Его мощное тело в полумраке комнаты выглядит настолько красиво и сексуально, что захватывает дух. Чонгук достаёт презервативы и смазку, кладёт рядом с собой и садится около согнутых в коленях ног Юнги. Он гладит рукой по коленке напротив и нависает над парнем, жарко шепча ему на ухо: — Я собираюсь проверить каждый участок твоего тела, — Юнги от этого шёпота окончательно выносит, Чонгук на него действует слишком, просто слишком, — Чтобы узнать, насколько ты чувствительный, — поцелуй чуть ниже мочки, — Позволишь мне? Юнги не в силах отвечать, поэтому просто кивает. Его тело реагирует в мгновение, покрываясь мурашками от удовольствия. — Расслабься, мое солнце, — Чонгук продолжает целовать шею, а Юнги не сдерживает первый тихий стон, — Будет только приятно. Чонгук кладёт руку на его живот, ведет по бедру, гладит его внутреннюю часть и обхватывает ладонью член Юнги. Тот мгновенно утыкается ему в шею, пряча лицо и тяжело дыша. Невероятно приятно, а от мысли, что он сразу же возбуждается сильнее от прикосновения, хочется скулить. — Вот так, — Чонгук умело водит рукой по основанию и выкручивает ладонь, лаская неторопливо так, что Юнги едва не подбрасывает на кровати. Юнги запредельно. Он все же нашел мысленно слово, которое описывает все его эмоции в данный момент. Запредельно хорошо и до одури приятно. Он толкается через какое-то время в руку в ответ и окончательно пропадает. Чонгук прекращает его ласкать, не позволяя кончить, и открывает тюбик со смазкой, выливая содержимое себе на пальцы. Мягко разводит колени Юнги в сторону и смотрит, сияя глазами в полумраке. — Не своди колени и расслабься, — ласково просит и гладит бедро, не отпуская взглядом. Юнги старается, но как только Чонгук касается входа и слегка надавливает на него подушечкой пальца, то весь зажимается на рефлексах. — Все хорошо, — ему не дают отстраниться, удерживая на месте, — Не бойся. Чонгук растягивает плавно, не торопится, хотя собственное возбуждение дает о себе знать. Он вновь нависает над Юнги и не перестаёт его целовать, чтобы отвлечь, шепчет на ухо о том, как любит, и просит довериться. Когда три пальца хорошо входят и не приносят особого дискомфорта, то Чонгук отстраняется, раскатывает презерватив по члену и приставляет головку ко входу. — Юнги, посмотри на меня. Сияющий взгляд крохотного и изящного парня, так невероятно контрастирующего с мощным телом Чонгука, устремляется прямо на него. — Твоя татуировка обо мне, — он игриво прищуривается и наклоняется вперед, опираясь руками рядом, — Ты тоже моя Вселенная, Юнги, — он касается чужого лба своим и смотрит глубоко-глубоко, — И если бы я мог набить такую же, то она тогда была бы внутри меня, — он кладёт ладонь на грудь парня в области сердца и шепчет, — Прямо вот здесь. Я люблю тебя. Юнги рассыпается звездной пылью по простыням, абсолютно согретый откровением, целует каждый участок лица перед собой и кивает. Чонгук проталкивает сначала головку и замирает, позволяя привыкнуть. Юнги не больно. Это немного дискомфортно, но терпимо. Чонгук тяжело дышит и постепенно входит, останавливаясь. — Юнги...Ты слишком напряжен, расслабься. Под ним тоже тяжело дышат, сводя брови к переносице. Мысли наконец отступают, сосредотачиваясь только на Чонгуке. Юнги понимает, что тому тоже дискомфортно и старается расслабиться, но, откровенно говоря, это не так просто. Он начинает переживать за Чонгука и только сильнее напрягается. — Солнце, — Чонгук гладит его щеку подушечкой пальца, — Тише. Просто расслабься. Слова даются с трудом. Чонгук кладет ладонь на член Юнги и начинает его ласкать. Это помогает практически сразу: напротив тихо стонут, теряясь в ощущениях, и, наконец, расслабляются, позволяя войти постепенно глубже. Чонгук входит полностью, замирает, целует Юнги настолько чувственно, что у него, кажется, на секунды останавливается сердце от такой близости, смыкает веки и делает первые толчки. Юнги окончательно расслабляется, сходя с ума от разрывающих его эмоций, смаргивает влагу, потому что он все ещё чересчур чувствительный, растроганный нежностью и любовью прямо на этих простынях, он буквально не знает куда себя деть. Юнги позволяет Чонгуку вести, контролировать процесс и себя, и то, насколько его партнёр внимательный к деталям и его психологическому состоянию, просто невероятно. Дискомфорт сменяется удовольствием, Чонгук находит правильный угол, набирает темп, и Юнги буквально дрожит, чувствуя, что так долго не выдержит. Запредельно. Волосы Юнги прилипают к вискам, он выглядит настолько очаровательно в своём доверии и открытости, что Чонгука кроет. Глаза в глаза, сердце к сердцу: они единое целое, переплетенное дыхание, переплетенные Вселенные. Чонгук закрывает от всего мира спиной в полумраке комнаты, дарит яркую любовь. Юнги может поклясться, что красноречивее взгляда Чонгука ничего более не встречал. Он смотрит так, будто перед ним самое важное и ценное, что только может существовать, становится солнцем его одинокой планеты, согревая теплом, о котором было страшно даже мечтать. Через минуту Юнги напрягается всем телом, ощущает нереальное удовольствие и кончает, долетая буквально до звёзд, рассыпается и вновь собирается, чтобы сплести их ладони, пока Чонгук делает финальные толчки и тоже ярко кончает. Они целуются долгие минуты, сминая чувственно губы, лаская друг друга языками, Юнги светится счастьем и вжимается всем телом в ответ, никак не насыщаясь. Касается, касается, касается. Везде. Мощного накаченного тела и каждого уголка души своего Чонгука. Полумрак хранит тайны и теперь запоминает ещё один самый главный и важный секрет. Запредельно. Юнги в Чонгука запредельно.END OF FLASHBACK
Сердце задыхается. Разве могут люди быть настолько жестокими? Реальность накрывает новой волной, снова и снова добивая сознание. Теперь вся школа точно не даст Юнги прохода, теперь он точно обречён до конца учебы получать насмешки и оскорбления. Но это уже настолько стало привычным, что он не об этом думает. Все они смотрели в актовом зале на сделанное кем-то тайно фото их с Чонгуком поцелуя, прожигая взглядами, ядовито перешептывались и громко гудели, бесконечно повторяя своё негативное отношение. Тут назрела целая сенсация, которой обязательно место в социальных сетях: Юнги открывает телефон и видит в беседе одноклассников один сплошной яд слов, в группах и на аккаунтах других — тоже. Первой его мыслью было совсем другое: Где ты? Слёзы обжигают. Юнги задыхается, сидя на заднем дворе около турников, там, где они проводили время вместе. Задыхается, потому что не смог найти того, рядом с кем чувствует, что его сердце способно биться и чувствовать не только боль. Чонгука нигде нет.