Белонощные этюды.

Меня зовут Натаниэль, и сегодня мне исполняется шестнадцать. Я сирота, меня воспитывали женщины в одном известном на весь Петербург доме терпимости. Это были очень добрые женщины, они научили меня многим полезным правилам нашего жестокого мира. Именно они дали мне это нетипичное для простолюдина имя. Я с детского возраста любил рисовать, и, кажется, выходило совсем недурно. Меня хвалили, как работницы дома, так и посетители, которые всегда были добры ко мне. Мужчины довольно часто обращали на меня свое внимание, заглядывались и дарили подарки. Тетушка Жанна, которая заправляет здесь всем, говорила, что, когда мне стукнет шестнадцать, я тоже должен буду обслуживать гостей, чтобы отплатить за ее доброту. Конечно, ей совсем не хочется выставлять меня за ворота [да, она очень добрая женщина], но и содержать меня сложно, поэтому предложила эту работу, какую могла... «Ты красив, как девушка, - часто говорила она, - бьюсь об заклад, ты будешь очень популярен среди заказчиков, когда, наконец, достигнешь своих осьмнадцати лет!». Потом она лепетала что-то про свою молодость, и как она блистала в ту пору своей несчастной жизни. Еще с детства я был знаком с местным добрым учителем, который настолько любил детей и свою работу, что учил нас, уличных сироток, основам науки: читать, писать и считать. Он всегда мечтал стать великим человеком, и я всем сердцем желаю ему добра! Однако мне немного стыдно перед ним после одного случая, за который он меня впервые так сильно наказал… Учитель увидел мои картины, где было изображено двое мужчин, занимающихся любовью. Я часто становился свидетелем таких сцен в нашем борделе, поэтому мог запечатлеть увиденное [и нафантазированное] на бумаге. Мне даже в голову не приходила мысль, что это аморально! Я сильно плакал, когда учитель наказывал меня, но больше от стыда, чем боли. Это был первый раз, когда учитель ругал меня! А ведь он так сильно мне нравился… Когда учитель покинул Петербург и уехал в Москву заканчивать свое обучение в университете, я словно завял, как говорила тетушка Жанна: бросил рисование и ударился в ежедневное пьянство. Именно в это время судьба свела меня с ним. Встреча с сыном известной в Петербурге богатейшей семьи Юсуповых – Станиславом Харитоновичем Юсуповым – стала судьбоносной.

***

Эта история началась, когда я в очередной раз принял чуть ли не смертельную дозу алкоголя. Я был ужасно расстроен и напуган, потому что на моем первом в жизни свидании [так мы называем встречи с клиентами] я с треском провалился, но сейчас не об этом. Я спал пьяным непробудным сном, если не ошибаюсь, в одном дешевом кабачке возле борделя. Меня отрезвил чей-то пронзительный холодный взгляд, я неосознанно приоткрыл глаза. Передо мной явился благородный господин, он назвался графом Юсуповым, Станиславом Харитоновичем. Я не сразу сообразил, кто передо мной сидел и что он от меня хочет. - Это ты нарисовал? - спросил он, держа в руках одну из моих старых работ с двумя предающимися похоти мужчинами. «Откуда у него моя картина? – я вздрогнул. - Помню, что как-то однажды подарил ее нашему постоянному гостю. Я тогда не понимал, зачем она ему была нужна, так как он с отвращением смотрел на ее сюжет, но он бормотал про какого-то уважаемого Господина, которому она «безусловно придется по вкусу». Может, это и есть он самый?». Хоть я и узнал картину, но стыдился признаваться, ведь в обществе такое считалось «аморальщиной». Я покачал головой и попытался отвернуться от рисунка, словно мне было неприятно смотреть на это. К моему удивлению, Господин сильно разозлился и стал ругать своего слугу, который, как мне казалось, привел этого человека ко мне. В это время мой ум протрезвел окончательно, и я начал припоминать, где раньше слышал имя графа Юсупова. Я слышал сплетни про сына богатейшего и благороднейшего графа, точнее про сексуальные предпочтения его сына. Он стал известен у нас в Петербурге как «безумный мужеложец», а про его ночные похождения ходили небывалые слухи. Я не мог понять, что нужно такому человеку здесь. На все его расспросы я давал отрицательный ответ. Взгляд его обезумел, и Господин, выхватив свой револьвер, застрелил собственного слугу! Что было потом, не могу вспомнить. Кажется, я упал в обморок от шока. Очнулся уже привязанным к столбу на веранде кабачка. Господин подошел ко мне и наклонился ближе, заставив почувствовать всю его нескрываемую власть над людьми. Он снова поинтересовался про автора картины, добавив, что «никчемный» слуга умер по моей вине. Я не мог больше терпеть и спросил, зачем он так поступает со мной. Он смахнул слезы с моего лица и с спокойным тоном сказал мне больше не плакать. Он знал, что я лгал, поэтому мне ничего не оставалось, кроме признания. Господин предложил мне сделку: он дает мне еду и крышу над головой, а взамен я должен рисовать для него. Тогда я согласился, даже не подозревая, что именно он попросит меня рисовать…