Раннее утро.
Холодное, мерзкое, полное одиночества и тоски. Виктория, Иван и Светлана на цыпочках огибают пьяного отца, разложившегося прямо на полу. Они собирались в школу в полной тишине, стараясь не шуметь лишний раз. Даже маленькая Света отлично знает, что отец с похмелья — злейшая тварь, которую только можно было выдумать.
— Долго идти, вы не знаете? — тихонько спрашивает младшая, когда железная дверь в квартиру тихо закрывается.
— Пятнадцать-двадцать минут, — отвечает Виктория.
На улице темно, пурга неприятно бьёт в лицо. Ребята, кое-как выбравшись из огромных сугробов у дома, ковыляют по более-менее расчищенной дороге. Один из трёх фонарей на весь небольшой район приветливо мигает вдалеке. Вика крепко сжимает сумку, задумавшись о своём, собственно, как и Иван. Светка тихо шагает рядом с братом, сжимая его ладонь.
Иван сегодня думает о многом: о новой школе, о новом городе, о пьяном отце и, конечно же, о матери. Её даже не похоронили с должным почестями, неужели этот идиотский роман с каким-то французом так сильно расстроил родственников? С другой стороны, мальчику было немного обидно, что мама их оставила, считай… бросила.
Ваня безумно скучает по Мише, его глупой улыбке и радостному смеху. Вознецкий почему-то всегда был каким-то лучиком света в тёмном царстве… Ещё бы не быть таким, когда живешь в полной, счастливой и относительно богатой семье. Конечно, Миша не такой родной, как Вика, но и не такой чужой, как Света. Если бы он был сейчас здесь, эта жестокая дорога была хотя бы радостнее и веселее. Мальчишка поднимает голову и встречается с мимолетным взглядом старшей сестры, идущей впереди. Наверное, она думает о том же.
Они оба не любили младшую, а она отвечала им тем же. Хотя, Викторию Светлана скорее ненавидела. На то были причины, детские, но весомые. Старшая Прохорова отличалась мужественностью, храбростью, младшенькой она казалось до ужаса скучной и занудной. Виктория же, в свою очередь, до ужаса завидовала сестре. Та была стройненькой, низенькой, миленькой девочкой. Ей разрешали многое, для всех она была ангелочком, маленькой принцессой. Её защищали и оберегали. У Светы мамины черты лица, изящные и действительно красивые.
Вику считали копией отца. Себе самой она казалась непропорциональной, уродливой девочкой с большим носом и мальчишеским телосложением. Все почему-то всегда называли её юным солдатом, а не маленькой принцессой.
А если она не хотела быть солдатом? Если она хотела быть принцессой, которую надо защищать?
Угрюмая кирпичная школа уже мелькала впереди. Виктория внимательно разглядывала дома, идя по весьма широкой дороге. Выждав, когда проедет машина, ребята пересекают пешеходный переход и оказываются перед зелёным забором. Девочка вглядывается в толпу школьников, надеясь найти знакомый силуэт.
— Вика! — раздался звонкий голос.
Прохорова повернула голову и встретилась взглядом с Лидией, стоящей в компании какого-то мальчика.
— Это они, пойдем познакомлю, — настроение в миг улучшилось.
— У меня есть и свои друзья! — Светлана в привычной манере топнула ножкой, вытащила ладошку из руки брата и пошла к каким-то ребятам, с которыми познакомилась пару дней назад.
Иван лишь махнул рукой, мол, ну как хочешь, и направился вслед за старшей сестрой.
— Привет, — улыбнулась Прохорова, всё так же сжимая лямку сумки.
— Привет, это Жека, ну, Евгений, про которого я тебе рассказывала, — Гангарт указала на высокого мальчика в старой куртке. Он сильно контрастировал с хорошо одетой Лидией.
— Изони, — криво улыбается мальчишка, называя свою фамилию.
— Прохорова Анастасия, — девочка кивает головой в знак приветствия и оборачивается в сторону брата.
— Ваня, — улыбается мальчик, — её брат.
До первого урока оставалось минут десять. Ребята не спешили заходить в неприветливое, но тёплое здание.
— Я вообще не понимаю смысла этих школ, — хмурится Женя. — Нахера… Вставать рано, переться сюда…
— Чтобы ты не упал в грязь лицом, когда будешь в свой Хогвартс поступать, — фыркает Гангарт. — Надо же хоть что-то знать.
— Ну слушай… Ладно я, или вот они, но ты-то на кой чёрт… Деньги же есть. Наняли бы учителей, и сидела бы дома, — не унимался мальчишка.
Виктория не могла не отметить резко потускневшие глаза Лидии. Девочка, кажется, стала ещё меньше ростом при упоминании своей семьи.
— Я лучше здесь буду, чем дома, — бурчит Гангарт.
Неприятную паузу обрывает предупредительный звонок. Компания медленно плетётся в сторону школы. Изони идёт первым, расталкивая учеников, пробираясь в раздевалку.
Вика же крепко задумалась над словами новой знакомой. Хорошо выглядит, хорошо одета, но в семье беда — разве так бывает?
«Бывает», — девочка обрывает саму себя, вспоминая свою собственную родню.
Мимо девочки проносятся опаздывающие ученики и учителя, мимо ушей пролетает звонкое: «Поприветствуйте новых учеников». Прохорова, не задумываясь, плюхается рядом с Лидией.
Кому же из них двоих больше не повезло: Виктория, которая, по большому счету, из самой богатой семьи всего Советского Союза, однако растёт в бедности, с вечно пьяным и злым отцом, но у неё хотя бы есть брат, или Лидии Гангарт, которая наверняка живёт в большой и тёплой квартире, но совершенно одна, в окружении злых родственников.
— Всё хорошо? — шёпотом спрашивает Лидия.
— Да, просто задумалась, — отмахивается Прохорова.
Гангарт понимающе поджимает губы, но не отнимает взгляд от мрачного лица подруги. Добрая учительница рассказывает что-то про новости, планы на год и поступление в основную магическую школу.
— Ты, кстати, куда планируешь идти? Или ты это… ну, здесь остаешься? — аккуратно интересуется Гангарт, и не зря. Она-то знает, что большинство школьников, конечно, поступают в какой-нибудь Хогвартс или Колдовстворец, но некоторые несчастные или попросту сквибы остаются, продолжая гнить в этом отвратительном месте.
— Мы с Ваней в Колдовстворец идём, а ты? — резво отвечает Вика, отогнав вопросы, на которые получит ответ явно не в ближайшее время.
— Мы с Жекой в Хогвартс, — Лидия ложится на парту и продолжает: — Мы из абсолютно разных семей, но и мои родители, и его мать, считают, что… ну, короче всё это пропащее место, лучше бежать.
Прохорова кивает головой, тихо усмехаясь. Отчего-то внутри зародилось стойкая уверенность, что этой девчонке можно доверять. Да и чего скрывать-то… Если нацисты не убили, то и тут не убьют.
— Чего смеёшься? — непонимающе хмурится девчонка. — Это же реально так. Они просто не обращают на этот город внимания, сидят в своей Москве и нос не высовывают.
— Можно с тобой одним секретом поделиться? — не скрывая улыбки, почти смеётся Прохорова. Гангарт кивает, и Вика продолжает: — Знаешь, кто мой дедушка?
Лидия отрицательно качает головой, и тогда Прохорова медленно наклоняется к маленькому ушку новой подруги, тихо-тихо шепча заветную фамилию, открывающую многие двери, но закрывшую самую главную — дверь в счастливую и свободную жизнь.
Нижняя челюсть Лидии отклеивается от верхней, в больших бездонных глазах полное непонимание, страх, но не отвращение… удивительно.
— А… А… ну… Ты же немка… Как такое, — мямлит девочка. — Почему тогда ты здесь..? Что… Не верю…
Виктория хихикает, наблюдая за реакцией.
— Чего ты ржёшь, я реально не верю, — возмущается Гангарт.
Вика тянет руку в сумку и выуживает помятую фотографию, показывает её подружке. Ничего необычного, среднестатистическая кавказская семья, если же вы, конечно, не знаете, как выглядит Сталин, на коленях которого сидит младшая сестра Прохоровой. Сама Настя стоит чуть поодаль, между небезызвестной Софико и своим братом.
— Только подумай… я умудрилась встретить на улице Города N внучку Сталина, — Лидия впопыхах, ещё не отошедшая от шока, рассказывает Евгению на перемене.
Виктория всё ещё хихикает, наблюдая за реакцией. Иван смеётся в голос, облокотившись спиной на обшарпанную стену.
Уроки летят быстро, Вика почти не слушает учителей, буря взглядом окно. Она ж всё-таки Джугашвили, большую часть информации и до этого знала. К тому же, мало кто в первые же учебный день будет учить чему-то важному. Женя предложил после уроков пойти в Тайное место.
Тайным местом, как поняла Прохорова, он называет домик на дереве, построенным отцом за несколько месяцев до его ухода на службу. Больше отца Жека не видел. Девочка изредка косилась на таинственного незнакомца. Было в его внешности и ауре что-то странное и страшноватое. У многих людей есть скелеты в шкафу, странный мальчишка не стал исключением.
Девочка удрученно вздыхает, выходя из школы. Зимой здесь явно не дождёшься яркого солнца.
— Доброго дня, Мария Ивановна! — кричит Лидия и весело машет учительнице математики.
Компания медленно бредёт в сторону бедного квартала. Именно там, на краю города, где, собственно, и живет Изони, и находится домик. Девочка с интересом разглядывала окрестности. Бедно, на секунду ей даже начало казаться, что она вновь очутилась в Ленинградских разбомбленных закоулках.
Небольшая деревянная постройка находилась на высоком дереве, мало того, которое стояло на холмике. В Тайном месте было уютно. Вика впервые видела такую интересную штуку вживую, отец Жени действительно постарался. Магическая лампочка включалась от прикосновения. Посреди стоял небольшой столик, вокруг которого валялись подушки. Настя подошла к подоконнику, за окном открывался поразительный пейзаж, такой угрюмый, но вместе с этим и до ужаса родной. Виктория с интересом разглядывала домики, какие-то государственные постройки, пыталась вглядеться в тёмный лес, горы. Наверное, если взять телескоп, отсюда даже можно разглядеть огоньки Мурманска.
— Тут уютно, — констатирует Иван, плюхаясь на подушки.
— Я сгораю от нетерпения, потому что вопросов целая куча, — выдаёт Лидия, открывая термос с чаем.
Прохорова проводит пальцем по исцарапанному подоконнику. Она замечает самые различные инициалы, какие-то символы и непонятные надписи.
— Ну наша мать — Джугавшили, отец… — Ваня запнулся, вспоминая фамилию. — Циммерман, по-моему.
Прохорова кивает в подтверждение.
— Отец очень дальний, настолько дальний, что, наверное, не родной уже… Не суть, Гитлер у него там где-то был, — разводит руками Иван, говоря абсолютно привычную вещь для сестры и себя, но такую дикую для ребят. — Мы не знаем, почему мать за него выдали. Она его не любила, к любовнику бегала, потом её... убили.
— Соболезную, — после длительной паузы выдал Евгений. — Получается, что мы все здесь понимаем, каково терять родственников.
— Я очень скучаю по брату, — Гангарт бурила глазками одну и ту же точку.
— Я по отцу, — подхватывает Изони.
Виктория почувствовала, как по спине пробегает странный холодок, почти рефлекторно подняв взгляд на брата, девочка замечает то, что никогда не видела. Прохорова не может вымолвить ни слова о своей матери. С одной стороны, она тоже очень сильно по ней скучает, а с другой…
А с другой, что было бы, если бы она не убегала тогда? Её бы не убили, отец оставался таким же добрым и любящим. Она жила бы в полной семье с гораздо лучшими условиями, чем сейчас. Эта цепочка так безжалостно приводит маленького, но отнюдь не глупого ребёнка к страшной мысли.
Виктория обижена на то, что сделали родственники, но ещё больше она обижена на маму. Прохорова ненавидит их обоих, но маму всё же в больше степени. И девочка чувствует, что брат думает о том же.
В голове опять всплывают неприятные воспоминания.
***
— Какие уже взрослые у тебя дети! — улыбается женщина, эмоционально здороваясь с мамой. — Очень красивые, яркие, прям загляденье. Девочки прям принцесски.
Вика лучезарно улыбается, смотря на маму. Только вот мама почему-то не смотрит на неё.
— Особенно Света, прям вылитая красавица, — неожиданно говорит Диана. — Анастасия-то на принцессу не особо похожа.
Женщины заливаются смехом, а Настя стоит и всё ещё с надеждой смотрит на маму.
— Старшие в отца пошли, — мама небрежно махнула рукой, уводя свою подругу. — Ну ладно, Ир, пойдём я чай сделаю.
Прохорова замечает гордый взгляд сестры, и на душе становится мерзко.
— Видишь, а я говорила, что красивая я, а ты — страшная Баба-Яга, — хохочет Света, показывая язык.
— Эй! Ты что говоришь такое! — вмешивается Иван, зло косясь на Светлану.
Тем же вечером Виктория с Ваней на цыпочках крались к кухне. Дети хотели стащить несколько конфет из красивой вазочки. Однако, к их огромному сожалению, из-за чуть приоткрытой двери всё ещё раздавались голоса.
— Ир, ну прям одно лицо, — голос мамы был недовольным, почти злым. — И характер ещё такой же, ладно Ваня, он хоть и лицом немного схож, но всё равно не то…
— Диан, ты что такое говоришь! — подруга женщины была не сколько возмущена, сколько шокирована такими словами. — Ну конечно они будут похожи, он же отец.
— Мне отвратительно, что старшая на него похожа. Света — моя точная копия, а Настя… смотреть иногда больно, — мама перешла на шёпот. — Мне даже иногда кажется, что она непропорциональной вырастет… или ещё с какими-нибудь уродствами.
В ту ночь ещё совсем маленькая девочка очень много плакала в тёплых объятиях брата.
— Это неправда, ну что ты, ну, неправда всё это, — шептал Ваня, сжимая старшую сестру. Ему тоже хотелось плакать, но он ведь мужчина.
***
Вика грустно усмехается. Это воспоминание, забывшееся, как страшный сон, вновь всплыло в голове и теперь отравляло любые тёплые слова мамы, крутящиеся в голове.
Лида и Женя молча смотрели на застывших друзей.
— Давайте сменим тему, — Ваня мотнул головой, видимо, тоже вспомнив ту самую ночь.
Лидия внимательно всматривалась в лицо новой подруги. Зоркий взгляд сразу заметил, как блестят слезы на её щеках.
— Мама меня тоже не любит, — неожиданно говорит Гангарт.
Анастасия вздрагивает.
— Что? — густые рыжие брови ползут вверх.
— Просто… — разводит руками Лидия. — Просто поделилась. Вдруг тебе легче станет.
Прохорова неуверенно качнула головой, выдавливая скомканное: «Спасибо».
Дальнейший разговор пошёл как по маслу. Гангарт увлечённо рассказывала про город, прерываясь на искромётные шуточки Изони. Виктория вновь хохотала, держась за живот. В домике на дереве было тепло и уютно, и, лишь когда время перевалило за шесть часов, ребята засобирались.
Вылезать на улицу не хотелось, слишком уж холодно.
На прощание ребята обнялись. В нос Вики ударили духи Лидии, тяжёлые и пряные, она явно украла их у своей матери. С этим запахом девочка дошагала до дома под руку с братом.
