Все любят Незуко

      гютаро грязный. грязный прегрязный урод. это скажет ему каждый одаренный зрением. и даже слепой, услышав его гнусавый голос, тут же представит себе гютаровскую рожу, как апогей всего уродства на белом свете. да, свет, в котором он был рожден — белый, один он такое пятно черное. и выбивает бабки из таких же опущенцев общества. что ж, подходяще.       незуко чистая. нет, неправильно. чистейшее создание, когда-либо рождавшиеся в этом мрачном мирке, погребенном в жестокость и похоть. идеальнейшая, прелестнейшая, тягуче-сладенькая, миниатюрная девочка-припевочка в коротенькой юбчонке и чулочках.       гютаро выворачивает.       гютаро рвет от одного вида этого чудесного создания.       гютаро не переносит таких чудных людей.       гютаро снова царапает свое лицо, если его так можно назвать, и шею до кровоточащих глубоких порезов, лишь бы не накинуться на эту девчонку.       желание очернить её чистенькое тельце одним своим прикосновением руки в засохшей крови должников росло с каждой чертовой секундой, подступая к горлу темной булькающей субстанцией, от которой издавалось утробное рычание, как у бешеной оборванной псины. — вам нехорошо? — вырвалось из аккуратненького ротика.       да-а-а.       гютаро царапает ушные стенки. у столь примилейшей на вид незучко ещё и такой же миленький голосочек. ну что за очарование? гютаро сбегает и блюет за кустами.       у него тоже есть младшая сестренка. тоже красавица писаная, но теперь гютаро замечает колоссальную разницу между даки и незуко. земля и небо.       даки называли красавицей за сторогие черты лица, тонкую талию, большие сиськи и жопу. только сейчас гютаро смог увидеть две стороны настоящей красоты, как две стороны одной медали: похотливую и духовную. клиенты называют даки красивой, потому что хер встал, а она принимает это за комплимент.       привлекательность незуко кроилась не в её формах, которых и не было считай, а где-то гораздо глубже, куда гютаро обычно не заглядывал. красота девочки была в больших детских глазах, невинных хлопках ресницами, скромных улыбочках и воздушной походке.       даки надевает откровенные наряды, чтобы больше мужланов оценили её сексуальность путем надрачивания или хорошенькой сумме.       незучко носит юбки в пол и длинные кофты, но парни оборачиваются и не сводят с неё пожирающих взглядов.       даки красит губы вульгарно-красной помадой.       на маленьких губках незуко блестит вишневый бальзам.       от даки пахнет банановой жвачкой, но гютаро знает, что это никак не скроет вонь хуев, которые побывали в её рту. сколько бы она не отмывалась от липких рук клиентов, она остается такой же грязной.       незуко пропитана природным цветочно-сладким ароматом, который не испортишь даже если дунуть сигаретным дымом прямо ей в лицо. гютаро проверял.       даки даже не на работе ведет себя высокомерно, вызывающе, виляющей походкой гордо шагает до ларька, чтоб закупиться дешманским вином. блядь она и по жизни блядь.       большой рот даки и её не менее гадкий язычок позволяют себе изрыгать на окружающих яд и грязные словечки.       от незуко гютаро ни разу не слышал ругательств или оскорблений.       как и родной брат, даки была грязна, хоть и внешне прекрасна, а вот незуко… да-а-а, она одна такая святая, хорошенькая-прехорошенькая дрянь.       её ничто не может испортить, спору нет. как бы и где её не трогал гютаро, она остается всё таким же цветком невинности, каким всегда и была. гютаро не может понять: нравится ли это ему или нет.       поднимает её тоненькую, стройную ножку и стягивает розовый, как лепестки блядской сакуры, с белыми полосками чулок, наслаждаясь каждым миллиметром её гладкой, шелковистой кожи со светлым легким пушком. прикасается к ней грязными руками, а незуко не против. незуко улыбается своей обезоруживающей улыбкой, как будто так всё и нужно. это обескураживает.       возносит её, как прелестного ангела, сошедшего на эту грешную землю, и разрывает, как шлюху, наподобие его сестры. хоронит её бога в своей мутной слюне. деформирует её сладкое и молодое тело под свои уродливые стандарты, но незуко на утро выправляется, будто ничего не было.       гютаро обнажает свои кривые и поломанные зубы, а незуко целует его в черные десна. сколько бы гютаро не целовал её глубоко и долго, роток незучко всегда оставался чистеньким местом.       гютаро из принципов не пользуется презервативами и во время соития так и видит передачу сифилиса к очаровательной незучко. если она не принадлежит ему, то пусть не будет принадлежать никому.       но незуко продолжает лезть к нему в штаны, умоляя сделать её грязной. видите ли, ей быть чистой тоже не комильфо. да-а-а, незуко — грязная-прегрязная девчонка. он — то, что она хочет; и то, что она хочет так нереально.       незуко невозможно очернить снаружи, но внутри она черна, как деготь, и грязна, как уголь. она — то, что ему нужно; и то, что он хочет так нереально.