kiss me or shut up!

      Бакуго никогда не любил шумные места, да и в принципе шум, это безумно бесило. Вот и сейчас он идет к выходу, чтобы подышать свежим воздухом, ведь голова трещит, словно сломанный будильник, в котором давно шестеренки не на своих местах. Если вы думаете, что мысленно Кацуки в реальности, то вы ошибаетесь: он прочно застрял там, где был пару минут назад, там, когда он чувствовал на своих губах чужие губы, и он не может отрицать, что Киришима целуется охуенно. Блондин буквально запутался в своих чувствах, мыслях; он не до конца понимает, что именно сейчас происходит между ним и Киришимой. Заблудился, словно в дремучем лесу, выхода из которого нет и не будет.       Пусть клуб и находится в полуподвальном помещении, но даже на улице Кацуки слышит ужасную попсу; у него скоро потечет кровь из ушей. Парень выуживает из кармана пачку сигарет: осталось две, нужно купить новую, на фоне общего стресса и непонимания происходящего, сигареты — его спасение. Кацуки ищет зажигалку, находит ее в заднем кармане джинс и подпаливает ей другой конец сигареты.       Песня сменяет одну за другой, окружение вокруг не отстает, атмосфера меняется и того чаще. Кацуки не возвращался. Киришима был этим мягко говоря недоволен, а потому вскоре наконец решил размять ноги. Из-за того, что колючей шевелюры не было видно в толпе, у бара, а также в уборной, сердце невольно пропустило удар, ибо ебаный в рот, а если его какой-то пидор зажал? Накачал наркотой и увез к себе ебать. Ну уж нет, этим пидором будет только Эйджиро.       Спустя пару минут блуждания по клубу и наконец додумавшись выйти на улицу, красноволосый почти слышит, как к ногам с души падает камень: он тут же приземляет задницу рядом с Кацуки и неодобрительно на того смотрит. — Папочка волновался, Кацу. Не нужно так пропадать, я уже думал, что тебя похитили. А тут, поверь, есть кому.       Бакуго прекрасно слышал, как сзади открывалась дверь, ведущая в клуб, и не обратил бы на это никакого внимания, если бы рядом с ним не приземлилась задница одноклассника. — О-ох, папочка зол? — тот поворачивает голову в сторону Киришимы, выдыхая сигаретный дым, прямо в его лицо, а после улыбается, переводя взгляд на пустующую улицу.       Эйджиро прислоняет треугольник к глазу. — Он следит за тобой, — Киришима фыркает и убирает руки, со вздохом переводя взгляд на улицу. А точнее - все же на переулок. Уже довольно прохладно и, то ли из-за этого, то ли из-за обострившегося депрессняка, настроения не было вообще. Эйджиро натягивает рукава на ладони и поднимается со ступеней, — Короче, дольше двух не сиди, тут начнет собираться отребье, — красноволосый вытаскивает из руки блондина сигаретку и делает затяжку, прежде чем потушить ее о кирпичную стену. Он медленно удаляется от блондина.       Бакуго даже не обращает внимание на то, что из его пальцев пропала сигарета, он думает, как смог докатиться до такого. Пьет, курит, шляется поздно ночью по клубам, обменивается слюнями с тупым одноклассником. Ахуеть классно, конечно, именно так ты хотел провести свой восемнадцатый год жизни в преддверии экзаменов. — Неужели папочка просто так уйдет и оставит своего малыша? — он садится вполоборота, так, чтобы видеть своего «папочку». — М? — Киришима поворачивается обратно, медленно шагая задом наперед, — Не вижу никаких малышей. Только одну большую, вредную, язвительную и чертовски сексуальную заразу. Которая, кстати, может пойти со мной, если ей здесь не нравится. А там кто знает, ночь длинная...       Красноволосый недвусмысленно играет бровями, разворачиваясь обратно. Согласится он или нет, его дело, настаивать и навязываться — дело последнее. Ночь и правда длинная, во всяком случае, они все еще могут связаться по смс. Хотя, если быть честным до конца, у Эйджиро было желание закинуть Кацуки на плечо и утащить с собой. — Ла-а-адно, когда-нибудь ты научишься подкатывать, а сейчас, так уж и быть, пойду со своим папиком. — Зачем мне к тебе подкатывать, если ты и так уже весь мой, м? — Киришима самодовольно ухмыляется, покосившись на подоспевшего парня. Ну кто бы сомневался, Кацуки. Твоя гейская задница определенно привязана к Эйджиро, — Даже после всего того, что я сделал, ты все равно не против моей компании. А если снова засосу в каком-нибудь переулке?       Красноволосый, конечно, блефует, геиться на улице чревато последствиями, все же разные личности увидеть могут. А вот завалиться все в тот же трейлер-парк, где тихо, софтово, есть бухло и травка, а за окном на полотне крутится какой-то фильм 80-х. Мм, мечта онаниста. — С какого это такого хуя я «твой»? Со словами полегче, в морду получишь, — парень поднимается с бетона, отряхивая задницу, мало-ли что там, на дерьмо какое-нибудь сел и не заметил, — Если бы ты знал, насколько мне похуй, ты бы расплакался, — отвечает Бакуго, он и скрывать даже не будет, ему понравилось целоваться с этим придурком, и он совершенно не против повторить. Киришима идет совсем в другую сторону от клуба, а блондин следует за ним, но догонять его и равняться с ним не собирался. — С моего, — жмет плечами Киришима, словно это что-то очевидное, — Ты так много мне обещаешь, но я до сих пор цел и все при мне, — красноволосый хмыкает, выдыхая дым и выбрасывая окурок. Затем оборачивается и идет уже задом наперед, — Ну и чего ты сзади плетешься, как провинившийся мальчик? Или ноги еле плетутся уже, м? — парень прячет руки в карманы и обыденно улыбается. — Я смотрю, ты хочешь ходить с разукрашенным лицом? Могу устроить, — он все так же не собирается догонять Киришиму, ну и что, что он сзади плетется, какая разница, — Куда мы идем? — Может и хочу, — вновь играет бровями Киришима, явно думая не о том, — Мы? Так все же ты со мной, малыш? Ну... думаю, тебе нужно место потише, — Эйджиро выуживает из кармана ключи с соответствующим брелком, — Догадываешься? — У кого спиздил, признавайся. У бати?       Киришима коротко кашляет при упоминании отца. Бакуго не виноват в том, что он режет прямо по больному, ведь не знает, что папаша бросил свою семью тогда, когда Эйджиро только родился, посчитав, что он на него не похож. Тупой предлог тупого еблана, ничего больше. Эйджиро, кажется, чуть не сломал тому лицо, когда он заявился требовать с него алименты. Какой же он ущербный. — Ну, вообще-то у Серо. Только чш. Они нескоро узнают, где пропажа, а когда узнают, мне придется несладко. — А ты водить хотя бы умеешь? — Водить? Пфф, нет, нет, нет, — Киришима нацепил кольцо брелка на палец, провернув на нем ключи, и улыбнулся так, словно не предвещал ничего хорошего. Все еще было чувство, словно он слишком торопит и искажает события, потому что еще трезвой частью сознания он искренне не понимал, что им движет. Ими обоими. Они меньше недели знакомы, Эйджиро даже основательно не знает Кацуки, любимый цвет там, дату рождения, кем стать хочет, но при этом они уже сосались. Дважды. А, и еще он его шлепнул, — Какое водить, я за свои семнадцать сдал тест разве что на наркотики. Так что я даже пробовать не буду. Это для другого. Там можно пить, курить, трахаться и смотреть все части нелицензионных хорроров, не получив за это от предков и полиции. По-моему, сегодня там даже крутят какой-то фильмец на полотно. — Почему я не удивлен, — задает риторический вопрос Бакуго, запрокидывая голову и будто обращаясь к небу, — Твои придурки поднимутся или мы на свиданке? — А как бы ты хотел? — парень изгибает бровь, как бы намекая, что выбор есть, только скажи. Он по-прежнему шагает задом наперед, а от того Кацуки кажется провинившимся ребенком, которого идут наказывать. Суровое наказание, конечно, ожидается, но что поделать, — Просто, если хочешь, мы вообще можем пойти хуй знает куда, я не против. Ты ведь нигде здесь еще толком не был. А город большой. Нетрезвую экскурсию я еще не проводил.       Бакуго ожидал все, что угодно, там, подъеб какой-нибудь и был готов к нему, но не к предложению погулять по Майами, который он не знал от слова «совсем». Он даже останавливается, чтобы посмотреть на Киришиму так, будто он что-то невиданное и неизведанное, хотя так и есть: Кацуки не понимал, что у него на уме. — Я? Ну... — он мялся на месте, как пятнадцатилетняя школьница, идущая гулять с парнем в первый раз. Блондин не особо комфортно чувствовал себя среди компании Киришимы, он их даже не знал, хотя сделал уже вывод, что они точно братья по разуму с акульей мордой, — Го вдвоем прошвырнемся? — Прошвырнемся? Вот это уже точно звучит как свидание, Цуки, — красноволосый довольно улыбается, подходя к парню, и, поравнявшись с тем, берет за руку. Не насильно, не грубо, возможно даже мягче нужного, потому что Бакуго - личность непредсказуемая и может эту самую руку в два счета оторвать. Но Киришима не был бы Киришимой, если бы не рискнул, — Хер теперь отделаешься. Идем, покажу тебе все секс-мазагины, гей-клубы и скверы с коноплей! Экскурсия под стать туристу.       Бакуго начинает жалеть о своем желании уже с первых секунд. — Я смотрю, что ты - частый посетитель первого, второго и третьего, — Бакуго начинает жалеть о своем желании уже с первых секунд. Он дергает руку, не хочет он так идти, не маленький, не потеряется, — Ага-да, нахер иди с своим гейством. — Еще бы, и не только там, — Киришима останавливается, чуть вскинув подбородок и смотрит на Бакуго хмуро и недовольно, всем видом давая понять, что дальше он так не пойдет, — Но! Я не вожу тех, кто, — Эйджиро протягивает руку и обратно опускает голову, — Не держит основного проводника. И я сейчас даже не про член, так что тебе вдвойне повезло.       Кацуки смотрит на Киришиму, как на капризного ребенка, которому не купили то, что он хотел. — Тебе... семнадцать, а ты капризничаешь, как пятилетка, — цокает Бакуго, засовывая руки в карманы, а Эйджиро так и стоит с вытянутой рукой, в ожидании, когда ее схватят, — Может тебя еще с сиськи покормить? — Бакуго все-таки хватает руку Киришимы, зная, что тот баран упертый и никуда не пойдет, пока не выполнят его желание; блондин буквально тащит его за собой, — Ну че, дитятко малое, где квартал? — Если с твоей, то я готов кормиться сам, детка, — мурчит Киришима и следом идет, хотя это он должен был проводить экскурсию, но подобное псевдодоминирование со стороны Кацуки забавляло не меньше желания провести его по самым грязным районам города. Однако, сегодня они туда все же не пойдут, — Знаю пару магазинов, где малолеткам могут продать алкоголь. Только в хлам не напивайся, я тебя не дотащу через весь город. — У меня грудная клетка, а не сиськи, и никто в хлам напиваться не собирался, и вообще сам ты малолетка, я старше, — Бакуго ворчит, как старый дед, отпускает руку Киришимы, подумав, что тот и не заметит, но он останавливается, — Пойдем уже, блять. — Ты знаешь условия, — Киришима протягивает руку дальше, подцепляя ею ладонь блондина, и едко улыбается, зная, что тот абсолютно против. Он и выглядит так, как не выглядит ни один натурал. В хорошем плане. Но раз засосался с ним, то теперь будет нести это бремя вместе с ним, — Не будь таким букой. Сейчас ночь и всем плевать, Кац. Просто. Возьми. Мою руку. — Тебе серьезно нравятся пацаны? — Бакуго все-таки сдается и берет красноволосого за руку, пусть ему это и не нравилось. Если бы прошлому Кацуки сказали, что ему понравится сосаться с парнем, а потом он будет гулять с ним за ручку по ночному Майами, то он бы не поверил и заржал. Казалось бы, чушь собачья, а сейчас он именно это и делает, — Если нас отпиздят, то в этом будешь виноват ты. — Знаешь... не все, — юноша переплетает пальцы с чужой рукой и расплывается в довольной, уже совершенно не язвительной, мягкой улыбке, — Я, вроде как, и по парням, и по девушкам одинаково. Но, мне впервые нравится парень так, как нравишься ты. Хоть ты и законченный придурок, я не могу перестать о тебе думать.       Эйджиро легкомысленно жмет плечами, послушно возобновляя шаг, и ведет себя слишком естественно для того, кто только что признался в симпатии. Может, его травка пробрала, а может, ему в принципе не казалось чем-то... сложным подобное признание. — Жрать хочу.       Бакуго впервые слушает кого-то так внимательно, как слушал Киришиму сейчас. Он даже не препятствовал, когда рыжий переплел их пальцы, наоборот: расслабил руку. Парень, конечно, хмурится, когда его называют придурком, но ведь по сути Киришима прав.       На признание Кацуки ничего не отвечает.       В квартале было пусто, далеко играла музыка, которую было почти не слышно, в некоторых окнах горел свет. Кацуки думает, что Майами не так уж и плох, и кроме пляжей здесь есть на что посмотреть. — Так, а... где алкашка? — Ты такой алкаш, — Киришима строит наигранно брезгливое выражение лица.