Любопытство – не порок, но его надо держать в узде. Дж. К. Роулинг
В уютном окружении Дезиллюминационных чар – то есть не видимый никем из приличных людей – Волдеморт тихо плыл по одному из лондонских переулков. Он то и дело рассматривал свои новые руки, способные сжиматься и разжиматься всего лишь случайным движением мысли. Невероятно, но эти варварские философы, похоже, правы: бытие таки определяет сознание! Ибо сердечная материя в образцово функционирующем организме бессмертно и счастливо трепетала, демонстрируя своему владельцу, что жизнь бьёт ключом, и заставляя его замирать от восторга буквально на каждом рабочем витке. Необъятные горизонты «эпохи возрождения» пьянили могущественного владыку не хуже Круцио, вновь раздаваемого подчинённым за бокалом Огденского, пришедшего на смену монотонному однообразию змеиной диеты. Так что покончивший, наконец, с эмбриональным существованием монстр вполне объяснимо тянулся к простым человеческим радостям: свободе дышать полной грудью – ощущая, как воздух касается бледной кожи и, проникнув в лёгкие, наполняет их жизненной силой; способности чувствовать – ветер, мягко целующий новорождённую лысину; шершавую колкость гравия, стрел зелёной травы и сосудистых стыков брусчатки под пальцами ног; эргономичную дрожь и тепло персонального древка в ладони. Его завораживали обыденные действия и яркость тактильных ощущений, поэтому неудивительно, что воскресший тиран жаждал испытывать всё это снова и снова. Фамильную кровь наследника Мраксов горячила доступность любого желания. Вот только их было так много, скромных и непритязательных, безумно захватывающих и мимолётных, что сосредоточиться в этом вихре, а тем более решить, какое из удовольствий станет первым, казалось немыслимым. Изрядно покатать шары в Отделе тайн? Метнуться к волшебницам в Лютный? Вывести «резервный флот» Гринготтса на чистую воду, устроив гоблинам крещение и спустив их пиратские галлеоны в «Гибель воров»? Ударить инсулиновым пробегом по «Сладкому королевству»? Реквизировать чью-нибудь собственность? Выбить для Беллы звуконепроницаемую палату в Мунго? Освежить маникюр? Поставить в тупик Снейпа? До смерти загонять Хвоста, ещё вчера ответственного лишь за раздельное питание Нагайны и её парны́е надои, а нынче снующего, как эльф, с тарелками разносолов и лезущего из кожи вон, чтоб угодить хозяину? В полной мере использовать палочку? Или выплеснуть адреналин, задушив кого-нибудь от избытка эмоций – легко и без затей, по-маггловски, голыми руками? Благо подходящих объектов мелькало вокруг предостаточно... Да вот хотя бы эта до отвращения мирная парочка – мать и дитя. Увлечённый разнообразием преимуществ и богатым ассортиментом материальных выгод, а также собственной мощью и безнаказанностью, лирически настроенный преемник Люцифера едва не столкнулся с потенциальными жертвами в лоб. Но неожиданно девочка лет пяти, шедшая ему навстречу вместе с матерью, вдруг перестав подпрыгивать на ходу, остановилась и, глядя «очарованному страннику» прямо в лицо, потянула женщину за рукав: – Мам, смотри, какой урод! Тому-Которого-В-Детстве-Только-Так-И-Звали пришлось порядком хрустнуть челюстью, дабы избежать ностальгии, а заодно не уронить указанную часть лица в ближайшую мусорку. – Нельзя так говорить о людях, дочка, – вяло одёрнула нечестивицу мать. «Вот и слушайся после этого взрослых: где все и где я!» – нахмурив брови... расцвёл загадочной улыбкой Лорд, мысленно уже примеряя к своему почти идеальному образу сланцы, оставленные кем-то на крышке контейнера для бытовых отходов. Какое преступное варварство – швыряться такими замечательными вещами! Это даже более недальновидно, чем гробить противника в шахматы, когда под рукой есть живые фигуры. – А он и не людь, – ни разу не смутившись, заявило исчадие детства. – Он как... привидение в «Каспере», которое «выглядит вполне осязаемым». Только Каспер маленький, добрый и симпатичный, а этот большой и противный. Даже противнее, чем Толстый. Больше всего, конечно, он похож на Длинного... но гадкий, как Вонючка. Хорошо, что в мультики таких не пропускают: тут даже ребёнок со страху обделается – не то что взрослый. Короче, фу-фу-фу! Лорд выудил из глубин безупречно скроенного балахона изъятое им у Люциуса на кладбище карманное зеркальце. Ну ничего общего! Ни с гадостью, ни с привидением. А уж с «фу-фу-фу» – тем более: даже близко не лежало!.. И ни единого намёка на лишний вес. Нет, всё-таки красота – это страшная сила. Здесь беспардонная мелочь, можно сказать, угадала. Так что никакой он не противный – максимум великий и ужасный. Как волшебник страны Оз. Только круче. – Не придумывай, Барбара, нет там никого, – по-своему заглаживая промах, разделила его непредвзятое мнение женщина. – Нет есть! Этот ур... ушлёпок примкнул к отбросам общества и теперь пытается слиться со стеной, – почти без запинки выдала глазастая паршивка. «Твоими бы устами да кровь единорога пить! – Отправленная было восвояси челюсть вновь опасно поехала вниз. – И, главное, как самокритично: в столь юном возрасте так трезво оценивать своё место в жизни!..» – еле удерживая капризную запчасть, подумал Великий и Ужасный. Новоявленный Гудвин буквально врос в тротуар, одолеваемый смешанными чувствами: с одной стороны, ему хотелось как можно быстрее заняться примеркой, с другой – посмотреть, каких ещё «брёвен» нарубит эта сопливая копия Железного Дровосека (в чужом-то глазу всегда легче пылинки выискивать!); ну и «на сладкое» – разом избавиться от обеих: и от никчёмной маггловской курицы, и от её отродья. Впрочем, десерт может и подождать... Природная гибкость любознательного ума под напором тонкой душевной организации перевесила, и Его Темнейшество превратился в слух. – Господи, милая, «ушлёпок»? «примкнул»? «отбросы общества»?! Где ты всё это взяла? – забыв о том, что они куда-то шли, начала углубляться в детали горе-мамаша. – Ну смотри... – Неугомонная резчица правды тяжело вздохнула. – Во-первых. Он стоит рядом с помойкой. Туда все (то есть общество) кидают разные ненужные вещи – то есть отбросы. Во-вторых, он так крепко вцепился клешнями в мусорный бак, что фиг оторвёшь. Это и называется «примкнул». А в третьих, до кучи, там кто-то выбросил старые шлёпки. Видишь? И этот... упырь пожирает их глазами, как дистрофик – шнур от вентилятора. У нас ещё обычно мисс Комер так смотрит на бутерброд. В общем, сейчас он к ним только примеривается, но если всё-таки стащит, то можно его переназвать. Тогда он будет... потаскун. А пока что – форменный ушлёпок. Чего тут непонятного? От столь наивной детской непосредственности страна Оз чуть было не лишилась своей правящей верхушки – так у ославленного Гудвина в зобу дыханье спёрло. – Мне непонятно, Барби, в каком фешенебельном обществе ты набралась таких познаний. Все эти слова и выражения – где ты их слышала? – В садике. Наша новая воспитательница говорит, что те, кто плюётся кашей или кидает фантики ей в мор... то есть мимо ведра, сами пара...право...порва-цируют... нет, упадо...подо-бляются отбросам общества... короче, превращают мир в помойку. А когда мы выбирали спектакль для праздника, она сказала, что в нашей труп-пе... Интересно, где она видела трупы, если никто не умер? Ой, а может, они умерли, но не совсем? В смысле, не до конца – как этот задохлик? Тогда получается, что я встретила живой труп. Вот здорово!.. Значит, мисс Джоди просто обговорилась: она, наверно, хотела сказать, что у нас в группе уже есть один кошмар; и он такой реальный, что не надо больше напрягаться и ставить на сцене тот, который из фильма, потому что «острых ощущений нам хватит и без улицы Вязов, а два Крюгера – это слишком даже для Хэллоуина». Поэтому теперь мы будем репетировать другой спектакль. И ещё мисс Джоди сказала, что меня бы всё равно не выбрали играть Фредди. А почему, не сказала. Может, она думает, что эта роль не девчачья, или что убийцами могут быть только мальчики? Но тогда это глупо и нечестно!.. А ещё она обозвала меня кисельной барышней. – Наверное, кисейной, детка? Ты что, капризничала? Отказалась что-нибудь делать? Или сделала, но из рук вон плохо? – Да нет, мам, я всё сделала наоборот, из рук вон хорошо. Сначала я очень аккуратно намазала киселём стул Билли (чтобы он прилип и ему не досталась моя главная роль). Но он почему-то никак не прилепливался и всё время падал. Мы с девчонками так смеялись, что у меня даже живот заболел. А потом начались занятия и я совсем ничего не делала – только сидела и думала, что вот была бы смехотура, если на доску тоже намазать кисель и мисс Комер ничего не сможет на ней написать. А потом она взяла мел и... по правде ничего не написала. Тогда она спросила, чья это работа, и зачем-то посмотрела на меня. Наверно, потому что перед этим я намазала стул Билли... Но ведь он же хотел играть Фредди! К тому же, чтобы ему было не скучно, пока мы репетируем, я представила, что у него по-настоящему вместо рук грабли. Получился отпад. В смысле, они потом сразу отвалились. Но всё равно было прикольно. Даже директор меня похвалил: он сказал, что я всех переплюнула и себя тоже, и что это классный урок, потому что своими фея...фее-ричными номерами я превратила учёбу в цирк и разно...абезо-бразила не только этот день, но и всю его ненаглядную жизнь. Вот. А фееричные – это значит, что я как фея, да, мам? – Фея-фея... Моргана. А я-то думаю, с чего меня так вежливо позвали «в гости» к мистеру Пейшенту! Опять твои фокусы, Барбара? Мало тебе чудить и куролесить дома? То на ночь глядя кровать под хэви метал пляшет, то жареные мозги из сковородки на пол прыгают, то паста к щётке примерзает, то будильники дымятся. С детским садом тоже проблемы. Ну вот в кого ты у нас такая, а?.. Теперь ещё и призраки на улице мерещатся! «Мерлинова темнота, грязнокровка! – отвлёкшись, наконец, от объекта "низменного" вожделения, ударил себя по лбу Гудвин и досадливо поморщился. – Подсиди меня Страшила!» – Как он, Тот-Кого-Нельзя-Безнаказанно-Обсуждать-А-Тем-Более-Видеть, поймав кураж, мог так размякнуть, что махнулся с соломенным чучелом не только внешностью, но и мозгами?.. – Нет, правда, мам, он там стоит. Я тебе сейчас нарисую его словесный портрет – меня мисс Джоди научила. Это такой ветхий чувак, побитый жизнью до кожи и костей, как моя коленка (бабуля ещё называет её «одни мослы»). Причёски у него нету, потому что он лысый, а голова похожа на мячик для регби. Одежда... какая-то невнятная, напоминает священную хламиду (как у церковников и пу́гала на огороде дяди Брэда) – в общем, это такая унылая простыня с широкими рукавами три четверти... или просто у него руки очень длинные; и кривые когтястые пальцы... Хм. А этот скелет даже больше похож на Крюгера, чем Билли, когда он граблями махал. Вот если бы ему ещё шляпу!.. Может, взять его с собой, чтобы мисс Джоди передумала ставить неинтересный спектакль? Харизма у этого дрища вроде бы на месте, и глаза тоже подходят: они такие... задумчивые, как будто он всё время хочет по-большому – совсем как наш Барбос, когда у него были глисты и он ездил попой по ковру... Только я забыла: если ты его не видишь, вдруг и мисс Комер не увидит?.. А ещё он строит мне рожи. И у него нет носа. «Тоже мне, мисс Безупречность!» – молча парировал честный по натуре Волдеморт, в глубине своей исхудавшей души ни на струйку Адского огня не уязвлённый словами маленькой грязнокровки. Ну да, он в некотором роде отщепенец. Да, может, образ не совсем закончен... и то, если мыслить стереотипами. Но это всё потому, что в немощном состоянии он питался исключительно ядом своей любимицы, вот и похож теперь местами на змею. Так сказать, пошёл в «маму». Что безусловно к лучшему: куда важнее быть стильным и независимым, чем иметь модельную внешность. С лица, как известно, воду не пьют, а для карьеры приторно-лощёная физиономия как пить дать вредна: кого повергнет в прах или хотя бы испугает смазливый выпендрёжник вроде Локонса? Кто станет такого безропотно слушаться? А проявит уважение, почувствует благоговейный трепет? Правильно, никто. Вершитель судеб должен выглядеть брутально! А красавец и пижон – это для отпрысков Слизерина скорее малфонимы (один снейповский вид тому яркий пример!). Впрочем, на вкус и цвет все единороги разные. Мир в большинстве своём вообще несовершенен – исключая, разве что, некоторых, избранных... – Господи помилуй, и впрямь урод какой-то! То есть я хотела сказать – страхолюдина. Да ещё и безносая. Ну и воображение у тебя, Барби! Придётся, видимо, опять звонить доктору Хаусу. – Не надо, мам, у него и так не все дома. К тому же этот псих всё равно тебе ничего хорошего не скажет, только всякой дряни наплетёт. Это уж точно. Позорный выкидыш дома Реддлов отчётливо помнил, сколько раз до появления Дамблдора руководство приютом вызывало к нему психиатра. Жалкие, безмозглые людишки! Вот и эта глухая тетеря ничего не видит дальше собственного носа... Хоть он у неё и есть. Спрашивается, для чего? Чтоб заслонять перспективу? Совать его в чужие дела? А может, для красоты? Зачем ей этот выдающийся орган, если она им всё равно не пользуется? Какая чудовищная несправедливость!.. – Доктор Хаус – хороший врач, детка: глядишь, что-нибудь путное да посоветует. Тебе нужна помощь, родная, – мать пригладила упрямице волосы. – Чтобы запутаться? – дотошно уточнила та. – Какая же это помощь? – Путное, Барби, – это когда говорят дело, а не запутывают. – Ерунда какая-то. По-моему, ты сама уже всё перепутала, мам. Как можно говорить дело? Дело надо делать. «А малявка не так уж глупа! Может, дать ей помучиться ещё немного? Установить наблюдение... В конце концов, Авада – вещь нехитрая; да и эта "мамзель" (от горшка два вершка), тьфу-тьфу, не звезда Когтеврана – чай, с хроноворотом в Годрикову впадину не махнёт... по крайней мере, сегодня». – А говорят, что красивые умными не бывают! – со смехом всплеснула руками магглородительница. Её грязнокровная поросль хитро прищурилась: – Значит, я у тебя киндер-сюрприз? – Ещё какой, детка! Ты у нас вообще одно сплошное чудо, так что удовольствия – хоть отбавляй! – Зачем же его отбавлять? Удовольствия должно быть много – как всегда, когда занимаешься чем-то интересным. Про это и в рекламе киндеров говорят: «Побалуйте себя – устройте своему ребёнку праздник». Между прочим, шоколадные яйца делают почти так же, как детей: берут секретную начинку и засовывают в скорлупу. Получается сладкий подарок... А вам с папой было интересно этим заниматься? – Чем «этим»? – растерялась мать. – Ну, «знакомить аиста с капустой», чтобы положить меня в животик? Хорошо, что это версия для глупеньких, потому что настоящий аист меня бы точно уронил... или бросил враскоряку (как почтальон – газеты), и тогда бы вместо чуда получилась одна сплошная яичница с брокколи. Или бы этот разносчик детей вообще принёс первое, что под клюв подвернулось. Такой себе «киндер-сюрприз»!.. Слава богу, что аистов заказывают понарошку и вы меня делали сами: папа нужным концом засунул в тебя игрушку; его чемпионский головастик оказался правильным; а главное, яйцеклетка попалась небракованная. И дальше всё было «ни в сказке сказать, ни пером описать»: я девять месяцев купалась в шоколаде – как райский плод, вокруг которого все скачут и размазывают слюни предвкушения. Поэтому в конце из тебя вылезла не просто какая-то серая мышь, а целый беспредел мечтаний, практически «микрошеф» (как крыс Реми из «Рататуя») – то есть блестящее и умное создание. В общем, «начинка» получилась – прямо пальчики облизывай! Это потому что «еда приходит к тем, кто любит готовить». А ещё потому что мы все втроём «одно сплошное чудо»: ты, я и папа. Короче, грех жаловаться... Если только Кену: он о таких родителях и помечтать не мог. На глазах у смеющейся матери выступили слёзы: – Барби! Ты ж моя куколка! Мой самый любимый и нестандартный детёныш!.. Трогательно-концептуальная беседа о яйцах с сюрпризами, половинчатом удовольствии и бракованных игрушках почему-то вызвала у Тёмного Лорда зуд. Вероятно, напомнив собственное детство и «семейные развлечения» Реддла-старшего – мерзкого, грязного ничтожества, уготованного ему в отцы из-за привычки распускать не только свои поганые руки, но и отвратительное маггловское семя. Так что легенда о неправильных головастиках, увы, имеет под собой вполне реальную основу. По крайней мере, в одном конкретном случае... если верить сплетням. Нет, к Мордреду, пора завязывать с ассоциациями и краткими экскурсами в историю. Убить это настырное недоразумение – и дело с концом. Между прочим, доброе дело: неуёмно-беспечная пигалица хотя бы не узнает, как жесток и обманчив этот безумно волшебный, волшебный, волшебный мир... Да и гуманность в кармическом списке лишней не будет: зачтётся при выборе Мерлиновой сковороды – чтоб ему вечно икалось от одиночества и несварения там, наверху!.. – Ой, мам, а этот ушлёпок какую-то палку достал. Он что, хочет нас отметелить? – Вполне возможно, дорогая. Нет носа, говоришь? Значит, он злой. А злые всегда стремятся отнять у других то, чего им самим не хватает. – Например, нос? – Душу, малыш. Хотя у подобных субъектов всё более-менее сносное в дефиците: и лицо, и одежда, и мысли. – А как же нос? Его ведь тоже нету. – Наверное, в детстве этот призрак много болел. – Как паршивая овца? Бедненький! А чем он болел? Высокой темпитатурой? – Скорее чрезмерным любопытством. А любопытным Варварам на базаре носы отрывают. – Упс... Но нам ведь не надо на базар, правда, мам? Тебя директор садика ждёт, а меня – Билли. К тому же продукты и в супермаркете есть. А от этого недоношенного мы убежим. Давай, пошли скорее – у нас дел невповорот. – Невпроворот, хитрюга. Ох, чувствую, ты со своим «языческим» талантом и паранормальными способностями меня в гроб загонишь раньше времени! Но в одном ты права – мы уже действительно опаздываем. Лорд на мгновенье перестал сопротивляться и отталкивать от себя прошлое. Вот так же когда-то и он, ещё ребёнком, сыпал бесконечными вопросами: сначала задавая их чиновной матери приюта миссис Коул, а затем – уже в Хогвартсе – Дамблдору и Слизнорту. Особенно последнему (который, как и Том, не слишком жаловал аккуратиста и зануду Диппета). В памяти тут же всплыл их разговор о крестражах. Профессор зелий тогда жутко перетрусил, узнав, чем так «невинно» и настойчиво интересуется его заботливый «змеёныш»! Бедный Гораций что-то вымученно-долго лепетал об ужасающем варварстве раскалывания души, а напоследок и вовсе изрёк: «Сначала сто раз подумайте, Том, прежде чем что-либо сделать». Казалось бы, на претенциозно-нравственную тираду безвольного пьянчужки можно было бы не обращать внимания, но – между нами, Слизнями, – он не был в этом одинок: подобные же, назидательные, мысли частенько высказывал Тому и главный манипулятор Хогвартса (он же – ревностный адепт лимонных долек). Именно великий сеятель добра однажды подал целеустремлённому ученику шикарную идею, вставив в свою магическую проповедь ветхозаветное маггловское выражение «Семь раз отмерь – один отрежь». Наивный старик! Конечно, глупость – это дар, но не следует им злоупотреблять. Хваткий, пронырливый юноша воспринял «ратную» пословицу всерьёз и, задействовав все свои лобные пяди, отмерил сколько было сказано – только излишки отрезать пока не успел (когда в его сугубо семизначные расчёты внезапно вторглась мать Гарри Поттера и, подставив себя под удар, рикошетом превратила своего сыночка в пешку, в про́клятое ею же дитя, в Мальчика-Который-Выжил-Чтобы-До-Смерти-За-Это-Отвечать... Реддлу такое «молниеносие» показалось несущественным. Включая тот факт, что сама «великомученица», не менее резво, сделалась символом безграничной любви... С рожденья лишённый заботы родных – Тёмный Лорд всегда считал, что аномальная материнская вера в правоту любой жертвы ради ребёнка слепа. Как и готовность отдать свою жизнь за другого: совершить безрассудный поступок [или, проще говоря, красивый жест] легко – существовать потом с этой мыслью годами – тому, кто остался, – сложнее. Вот где кроется истинный подвиг!..). Но это детали, а в целом опрометчивый совет Дамблдора был безусловно взят на вооружение и с успехом применён на практике, обеспечив скользкому «послушнику» жизнь вечную. Так что в данный момент... Уже покинувшее было «обувную» зону маггловское «чудо» вдруг опять остановилось, нетерпеливо выдернув у матери свою ладошку: – Нет, но почему всё-таки этот козёл запущения такой страшный? Его что, никогда не лечили? Или он боялся идти к доктору? А может, в больнице просто не было ниток? – Каких ниток, родная? – Чтобы пришить ему новый нос. – Думаю, у них просто не было запасных носов. – А на базаре? – На базаре? – Ну, он же любопытная Варвара... э-э, то есть Варвар? Ему ведь на базаре нос оторвали? Значит, он там и остался – надо было только вернуться и взять. – Что упало, то пропало, егоза. Идём, хватит людям голову морочить. Твоя правда. Поздно, Рита, прытко перьями махать: на том «базаре» одни лишь трусливые ПСы в маскарадных костюмах от ужаса хвост поджимали да под масками морды свои малодушные прятали – не иначе как надеясь схорониться среди покойников. Но этим лицемерным пустобрёхам мешало клацанье зубов, выстукивавших: «Я могила!» и «Нам крышка!» – пока хозяева копали себе яму в попытках оправдать своё активное бездействие. Руку даю на отсечение (у Хвоста их две) – убогое было зрелище: словно клятвы неверных супругов во время поминок. От мёртвых и то больше проку! – Значит, ему никто не поможет? – Боюсь, что так: несносность, милая, не лечится. «А безголовость – тем более!» – подумал Волдеморт, с разбегу прикидывая, понравится ли это вегетарианское блюдо Нагайне. Потому что – не сносить жабе яйца! – вместо мозгов у этой магглы овощная масса, а её тыква нафарширована одними лишь волосяными луковицами да постными насмешками. Что же касается «разумного приплода» – так Трелони ещё надвое сказала, кто здесь реально невыносим, а чьи магические фортели вполне себе оправданы и совершенно безобидны: какой-то мелкой, суетливой козявки или взрослого опытного мага, уверенно и непокобелимо несущего себя по жизни, сохраняя лицо. Ну, почти сохраняя. Тёмный Лорд вдруг почувствовал, что устал. Наверное, с непривычки. Шутка ли, столько лет болтаться в образе воспоминания – то рискуя стать аллергиком, глотая дневниковую пыль, то укрываясь вонючим тюрбаном Квиррелла (ладно хоть, удалось уговорить его побриться на́голо, иначе, как в нищем безрадостном детстве, ещё бы и вшей кормил за здорово живёшь!). А тут вдруг сразу такой полномасштабный выход в свет и крайне продуктивная прогулка, да плюс к тому на свежем воздухе (Лорд недоверчиво окинул взглядом мусорный контейнер, но при виде резиновых тапочек его нелицеприятный взор потеплел, с восторгом превратившись в жалобно-щенячий. Ну кто бы мог – ещё вчера – представить, что Амортенция для Повелителя отныне будет пахнуть маггловской помойкой!..). Ни одна, даже супернетленная или с иголочки, плоть не выдержит таких нагрузок! Не говоря уже об атрофированных мышцах. Так что рано взахлёб излучать альтруизм. Надо и о здоровье подумать. В конце концов, эту вертлявую занозу со всем её безоблачно-«ликующим» семейством можно порешить и завтра, а сейчас – домой, спать... – Мам, а давай я ему помогу, раз больше некому? – Чем же ты ему поможешь, дочка? Вот уж действительно – боггартам на смех. Ну что эта неутомимая «Санта Барбара» способна ему предложить? Мгновенную ринопластику? Осади фестралов, детка, – здесь очередь! Один Зорро со шрамом в этой избранной сфере уже рассекает: пыхтит во все тяжкие, аж пар из ушей идёт, как у экспресса на платформе 9¾. Однако Тот-Кого-Не-Гложет-Любопытство-И-Не-Подтачивает-Флоббер-Червь-Беспочвенных-Сомнений умеет держать свои чувства в узде – не чета этой явной ошибке природы... Или как там она себя позиционирует? Смышлёной крысой? Впрочем, неважно. Гудвин сказал – Гудвин сделал! Лучше уж прослыть недоноском, чем мягкотелым и бесхребетным... Значит, завтра, как солнышко сядет, живо всех и оформим. Вечерком оно как-то сподручнее: и прохладней, и Авада эффектнее смотрится. Опять же камерность процесса никто не отменял. Вот и... секундочку, стойте! О чём это так вдохновенно вещает моя горячая заступница? – Каждый урод имеет право на сострадание. И обиженный тоже. Так ведь, мам? Надо только протянуть этому ущербному руку, чтобы, когда он протянет ноги, ему было не стыдно за свой поношенный вид. – В каком смысле, детка? Я что-то не вполне улавливаю... – Ну, ты же сама говорила папе, что горбатого только могила исправит. А при хорошей женщине даже призрак может стать человеком! Вот я и подумала... давай сходим домой за лопаткой? Periculum in mora. Щелчок – и вихрь экстренной аппарации утянул за собой злосчастный синий контейнер с «отбросами общества», старые шлёпки, а также примкнувшего к ним всей душой Повелителя времени...________________________________
P. S. Вас разбирает любопытство, как переводится «periculum in mora»? Если коротко: «На стихийные выбросы этих монстров крестражей не напасёшься». А всё потому, что они (в смысле, дети) представляют собой смертоносную рать, обладающую разрушительной, непредсказуемой варварской силой – такой же пагубной и страшной, как «управляемые» бедствия, прогноз погоды, область чёрных дыр в лице дементоров и неземная красота.