правда или действи(тельно ложно)е

Шторы прячут пол и стены от солнечного света - но кто спрячет Сашу? Он прячется сам. Саша думает, что он прячется только от солнечного света. Солнечный свет падает на разделочную поверхность, рассыпаясь сахарной пудрой, растекаясь соленой карамелью, и Саше кажется, что это было бы очень, если бы кровать была двуспальной, а в прихожей висело бы два пальто. Саша думает, что он прячется только от солнечного света - но причина кроется вовсе не в этом. Причина кроется под одеялом, в карманах пальто, в павильоне, в выдуманной двадцатке. Весна кружится зеленым и розовым, расцветает подснежниками, разливается киселем, и Саша в этом круговороте теряет счет времени. Саша, кажется, теряет что-то ещё - кого и что вспомнить не может, не хочет. Он не вспоминает, как шипит раскаленное на сковороде масло, но вспоминает, как удобно сидит белоснежный китель с вышитыми красными буквами. Но на кителе не "Александр", а что-то более позднее, более структурное. Он хотел бы зачеркнуть те буквы чем-то темным, угрюмым, но тот их только выводит все более яркой краской. Краска не вымывается. "Не сегодня", думает Саша, и "не сегодня" растягивается на "в июле". В июле более позднее и более структурное уезжает в Одессу никому ничего не сказав - а должен ли был? Он не сказал стенам и окнам - потому что те уж точно все знают. Он ничего не сказал котам у подъезда - потому что те уж точно ничего не знают. Он ничего не сказал Саше - потому что Саше не нравится, когда его гладят против шерсти. Он вообще ничего не сказал Саше за лето - и Саша был бы не против гладиться против шерсти - лишь бы, хоть бы. Валик, ты бы написал, но, видимо, тебе, как и мне ближе "не сегодня". Ты ведь говорил, я знаю. Больше не говори так. Валик и не говорил. Говорил Саша. Саша говорит, что у Валика что-то горит, что-то дымится, и Валик делает вид, что слышит. Саша говорит, что десерты почему-то стали горчить и просит Валика попробовать - тот отворачивается и пробует только скрыться с его глаз. Теперь Саша тоже не говорит. Саша пишет: "Правда или действие?" (действие. вернись, выплыви из морей и песков.) Валик выбирает правду, и Саша спрашивает, "из какого ты теста?" Где-то в морях и песках человек вдыхает глубже обычного, когда видит сообщение с вопросительным знаком, и он старается не думать. Валик старается не думать о том, как из печи лозами вьются шипы-розы, как по полу катятся упавшие с поверхности апельсины, как течет вода из крана. Валик старается не думать о том, какое на ощупь тесто, какое на запах. Валик отвечает, что тот не из теста вовсе. Валик старается не думать о том, что Саша говорил, что он как хорошее песочное, но Валик спустя полгода отвечает (думает, что отвечает), что тот слоеное, потому что песочное так не крошится. Хорошее тесто не крошится в принципе, и, видимо, Саша ошибся дважды. Саше давно ничего не снится, и последний раз ему снился падающий самолет и как песчинки щекочут тело. Пахло по-морскому свободно, но все ещё почему-то тревожно. Картина разливалась синим и желтым, и въедчивый запах красок заставлял жмуриться. Ещё больше он жмурится, когда Валик где-то за гранью улыбался. Саша ощущает себя в морях и песках, отчаянно ждет, но Валик никак не выплывет. Саша едет на метро, на электричке, на поезде - и пальто по-осеннему, по-октябрьски не греет. Казалось - ничего уже и не греет. Ни кошка на коленях, ни зажженная конфорка. Улица пахнет сыростью, дымом, серым цветом - и где-то в морях и песках, думает, получше. Но Валик тоже перестает чувствовать цвета. Саша, ты ведь всегда чувствовал чуточку больше, чем я. Но сейчас, думаю, ты совсем иссяк и стал похож на меня в начале июля. Прекрати. Но он перестал чувствовать цвета с декабря - когда он сводил брови к переносице, сводил концы с концами. Только все свелось к тому, что сводить, оказалось, и нечего. Потому что все, что было, осталось в павильоне, в курилке, в номере, дошло до суперфинала и сейчас где-то в переполненном вагоне. Поэтому он предпочитает ничего не ждать. Потому что ждать нечего. Потому что он хочет верить, что ждать нечего, зарисовывая синим, гнетущим, необузданным все, что было до. Но то, что было до светит слишком сильно, чтобы забыть все. Поэтому Валик пишет: "Правда или действие?" (правда. почему ты не рядом.) Саша выбирает действие, и Валик отвечает, "не пиши мне больше." В Одессе море удивительно быстро затихает, песок холодный, и Валик думает, что песчинки похожи на дробленое мутное стекло. Валик думает, что черное море холодными волнами перебирает его кости, что ветер холодными пальцами перебирает его волосы. Валик перебирает свои же струны внутри, и какая-то из струн рвется. Валик - как гитара. Саша думает, что многолюдный город шумом окутывает юную голову, что сверкающий снег искрами окутывает землю. Саша укутывает себя в одежду потеплее, и какая-то из внутренних клавиш западает. Саша - как пианино. А пианино и гитара не звучат. Декабрь колется сосульками, хлопает крыльями снегирей. Валик вспоминает, что год назад именно тут что-то пошло не так. Он предпочел бы не просыпаться с прошлого года. Он хочет стать чем-то большим, но по утрам встает собой. Саше стали чаще сниться сны, но он запоминает их все так же редко. Ему снится, как он открывает входную дверь в номер - и кроватей все ещё три. Но только две пары обуви, две зубных щетки, две подушки, два человека. И вроде все на своих местах - ковер все ещё пыльный, просветы все ещё бьются через окно, узоры на руках соседа все ещё витиеватые. Только одно, только более позднее, более структурное не на своем месте. И Саша начинает думать, что, может, место Валика было и правда не тут. Может, место Валика в зыбучем и золотистом, а не среди плит и разделочных поверхностей (и вместо плиты у них спальня, а вместо разделочной поверхности гостиная). В соленом и широком, а не среди загадочных коробок и кладовых. В Воронцовском дворце и приморском бульваре, а не среди золотых ворот и Андреевской церкви. Может, место Валика и там, но точно не с человеком. Потому что Валик - нет, а Саша - да. Валику все-таки ближе лес. Птицы и звери, мох и деревья, но Валик сбегает не в, а от. Изредка его посещают мысли вернуться, но ветками и листвой лес притягивает к себе обратно, пускает корни, а пески засыпают, заливая морем. А Саше ближе город. Шум и суета, и Саша давно бы сбежал не от, а к. Сашу вообще давно мысли не посещали, и он правда чувствует себя истощенным, особенно у себя, потому что тот так привык видеть две тарелки на столе, две чашки, два ножа. Он привык видеть человека, потому что дом - это когда двое, а он один. "І ніби він тут", думает Саша, и пишет: "Правда или действительно ложное?" (действие. скажи хоть что-нибудь) Валик сказал не писать, но внутри что-то скребет и гложет, болит и печет, особенно когда городская толпа с черными зонтами не сводит глаз. Валик спустя время (он не знает, сколько, потому что время слишком сложное слово, но за окном уже тает снег) выбирает действительно ложное, и Саша спрашивает, "ты любишь меня?" Саша откидывает телефон куда-то в сторону, и он чувствует себя запертым в своей же голове. Заперты окна - заперты двери, но в комнате пляшет сквозняк, и воздух тянется-тянется. Все цветы на подоконнике укрыты пылью, засыпаны прошедшими зимними холодами. Дома должно быть тепло - но он там один, и коты с тараканами в голове не в счет, не в свет, который исходит от лампочки. Лампочка источает еле ощущаемое тепло, но этого слишком мало, чтобы согреться. Кота слишком мало, чтобы согреться. Всей весны слишком мало, чтобы согреться. Потому что тепло можно получить только от совмещения "да" и "нет" поэтому весь год кажется холодным. Валик сам немного холодный - а обычно такие любят кофе, а Саша как чай. Валик пообещал сам себе не писать тоже - потому что Саша стоит поперек горла. Саша чересчур добрый, чувственный, мягкий и податливый, и тот не хочет сделать ещё хуже. Потому что сам Валик чересчур холодный, черствый, непонятливый и сумасбродный, и тот делает все ещё хуже. Но мосты сожжены - не феникс, из пепла не восстанут. Поэтому, когда в Одессе гремит гром, Саше приходит впервые за шесть тысячелетий сообщение: "да" И Саша думает, что тут что-то не так, потому что Валик всегда - нет. Он хочет верить, что тот ошибся, подумав, что выбрал "правду". Он выбрал правду, но только наоборот. Теперь Саша хочет вернуться туда, где им не придется говорить загадками по нескольку раз за год. Теперь Саша хочет вернуться в декабрь, ответить на телефонный звонок от неизвестного номера сказав, что тот отказывается от участия в проекте. Теперь Саша хочет вернуться туда, где его все же будут гладить против шерсти. Теперь Саша хочет вернуться туда, где они скажут друг другу все в глаза. Год кружится ещё быстрее, чем весна, которая в этот раз разливается жёлтым. "Не сегодня", думает Саша, и "не сегодня" растягивается на "никогда", и в этом "никогда" Валик все таки вернулся. Валик вернулся в июле, но словно вернулся в декабрь, потому что все опало, обуглилось, раскрошилось и тот чувствует себя вне. За окном солнце, за окном люди - люди в футболках и шортах, но Саша все ещё в зимней одежде. В ней он ходит по дому, но он никогда не назовет её домашней. Он никогда не назовет свою кошку домашней, потому что Саша сам не домашний, и они - дикие. Валик пытался ожить, но он умер дважды. Он умер в третий раз, когда они пересекаются. Они пересекаются по-живому, и все удивительно реально. Они пересекаются на перекрестке, Саша переходит в правую сторону, Валик в левую, и из кармана пальто Саши выпадает скомканный билет и фотография. Валик ловит его, кладя руку на плечо, и говорит: - Правда или действительно ложное? Саша останавливается, и ему кажется, что останавливается все. - Правда. - Действительно ложное было правдой. Валик убирает руку с плеча, потому что ему кажется, что он впервые за все время чувствует тепло. Саша думает, что Валик в предыдущем июле должен был выбрать действие и попросил бы найти кого-то получше. Но Валик не хочет найти кого-то получше, потому что Саша внутри уже пустил корни. Потому что Саша уже - получше. Они расходятся, как только свет загорается красным, и оба почти что бегут - потому что сами боятся признать то, что те все ещё в друг друга.