Однажды в феврале

«Она приходит домой и снимает все серебро и тонкие пальцы дрожат, разливая чай. Сегодня она вызывает к себе врача — если от одиночества лечат впрок» © Немного Нервно — Витражи

      Гермиона Грейнджер — талантливая целительница отделения для пострадавших от темных проклятий лечебницы Святого Мунго, потерла воспаленные глаза, потянулась, вздохнула и вновь закопалась в сверкающие диаграммы, запутанные графики и списки ингредиентов для зелий, эффективность которых стремилась к нулю. На востоке, зябко кутаясь в рваные облака, вставало солнце, готовое, если что, юркнуть в ближайшую тучу и проспать в ней до вечера.       Гермиона проводила его завистливым взглядом и вновь вернулась к своим расчетам, страстно мечтая о чашке кофе и имбирном прянике. Были, кажется, у нее где-то в столе гостинцы с прошлых выходных, когда очередное свидание пошло не по плану и в конце вечера она просто сбежала от горе-ухажера. А потом ела мороженое, запивала его какао и жаловалась Крукшэнксу на судьбу.       Прошло пять лет после войны. Гермиона получила звание Мастера Арифмантики во французской Сорбонне, факультете для одаренных волшебников и волшебниц, куда уехала сразу после выпуска из Хогвартса. Как оказалось, не только ее соблазнила Франция с более прогрессивными взглядами на магию и жизнь. Ломая голову над связью Арифмантики и Зельеварения, Гермиона как-то забрела в городской архив, Запретную Секцию для магов, и наткнулась там на Драко.       Великая Битва и ее последствия как-то сразу расставили по местам и статус крови, который внезапно стал мало интересовать потерявших родных и друзей героев, и былые распри, и дурацкие предубеждения. Драко, по странной насмешке судьбы, обрел дар предвидения и после выпуска из Хогвартса уехал всё в ту же Сорбонну учиться Предсказаниям у знаменитого на всю Францию пророка — мсье Жюльена, по слухам — потомка самого Нострадамуса. Сибилла Трелони была вне себя от счастья.       На деле же Драко бежал от самого себя: Люциуса выпустили из Азкабана и он с каждым днем всё больше погружался в депрессию, тенью бродил по саду, высаженному вокруг родового поместья, пугал Нарциссу бессвязными выкриками о дементорах и бесчинствах Волдеморта, звал Снейпа. Дела оправданных Пожирателей мало кого интересовали, потому Драко, помучавшись с министерскими служаками, выбил родителям разрешение на пересечение границ и забрал их с собой во Францию, где намеревался закончить учебу. Проходило время, целители разводили руками, маггловские психиатры, конечно же, сразу же упекли бы Люциуса в палату для буйно помешанных, вздумай он рассказывать им о чарах, волшебных палочках и темных проклятьях, нужен был другой выход.       Запутавшись в очередной раз в расчетах, Гермиона поспешила в одно место, всегда даровавшее ей душевное спокойствие — в библиотеку, в которой по случайности обретался и архив, и встретилась там с Драко. За последний год учебы в Хогвартсе им удалось установить нечто вроде нейтралитета — прошедшим войну и пытки вчерашним детям нечего было больше делить, и порой Гермиона часто засиживалась с ребятами с других факультетов, в глазах которых читала такое же отчаяние, которое каждое утро видела в зеркале. Она знала, что Драко стремится помочь родителям, потому и получает сейчас дурацкое звание Мастера Прорицания: в Сорбонне было много специалистов, в том числе и по Темным Искусствам, и это во многом облегчало задачу. А Прорицание, что ж, возможно их будущее однажды станет не таким безнадежным, как казалось сейчас. Неплохо время от времени в него заглядывать.       Они перекинулись парой слов, вспомнили прошедший год, обменялись последними слухами и, не сговариваясь, перевели разговор на профессоров, с которых и началось их странствование по свету: Минерва Макгонагалл и Северус Снейп стали тем звеном, которое объединило непримиримых врагов с двух факультетов: потеря деканов сдружила детей, сделав то, чего за двести лет не удавалось никому.       В самый разгар битвы, проигнорировав каприз Лорда явиться по первому требованию, Северус Снейп вместо этого собрал детей со второго и первого курсов и повел их за собой, намереваясь укрыть в подземельях. Там его и настигли Пожиратели. Они не разбирались в том, кто на чьей был стороне, они жаждали крови самого верного человека Волдеморта, слишком часто уводившего лакомый кусок у них из-под носа.       Зеленые и оранжевые вспышки носились над головами перепуганной малышни, подземелья полнились криками и нецензурной бранью, кажется, кто-то из Пожирателей задействовал Адское пламя, Северуса теснили к стенке, пока в критический момент у лестницы не появилась Минерва, ведущая за собой орду Хаффлпаффцев для той же цели, что и профессор Снейп. Гриффиндорская львица решила потом выяснить истинную приверженность самого ненавистного директора Хогвартса и бросилась на выручку. В конце концов, они оба защищали детей, не деля их на Гриффиндор и Слизерин, на высокородных и грязнокровок… Много часов спустя сопливая и грязная малышня привела к завалам Драко Малфоя, Гермиону Грейнджер и Лаванду Браун и сказала, что где-то там скрываются профессора и полторы дюжины убитых Пожирателей на двоих.       Профессоров перенаправили в Святой Мунго, руководство школой взяли на себя Флитвик и Помона Спраут, а Лаванду Браун — главную модницу Хогвартса и общепризнанную Гриффиндорскую дурочку с той поры как подменили: она твердо решила учиться целительству. Позже, она тайком признавалась Гермионе и Драко, что часто видит во сне окровавленных Профессоров и кучу перепуганных, но живых детей вокруг.       Прошло пять лет, Лаванда, Драко и Гермиона давно получили свои звания Мастеров, Хогвартс давно отстроили, с грехом пополам провели реформы образования, позволяющие больше не делить детей на факультеты столь рьяно, как это было раньше, но ни Минерва, ни Северус, так и не вышли из лечебницы. Истощенный магический резерв, Адское пламя и веселенькая смесь темных проклятий сделали свое дело, магическая кома сменилась слабостью, слабость сменилась депрессией, а депрессия принесла с собой равнодушие. Минерва, хотя бы, продолжала бороться, не ради себя, так, хотя бы, ради детей, по-прежнему ждущих возвращения любимого декана, Снейп же совершенно ушел в себя, не реагируя ни на что.        — Я получил сову от Лаванды, она приглашает нас в Лондон, говорит, что одной ей страшно, — неловко начал Драко, после того, как Гермиона в очередной раз посетовала на беспорядки в Волшебном мире и пожаловалась на то, что ее родители решили остаться в Австралии, вполне счастливы и зовут ее прекращать заниматься ерундой и приезжать к ним гоняться за кенгуру и пить коктейли.        — Поверить не могу, что Лаванда всерьез взялась за ум, — покачала головой Гермиона.        — В отличие от нас, — фыркнул Драко. — Пока она там готовится спасать мир, мы с тобой тратим время и силы на никому не нужную степень, вот далась тебе эта Арифмантика, Грейнджер?        — Я хочу исследовать связь нумерологии и Зельеварения, а вот к чему ты прицепишь свои Прорицания?        — Могу напророчить тебе, чем закончится твоё свидание с тем прыщавым типом, что уже сорок минут на тебя таращится.        — Спасибо, я воздержусь. А если серьезно, Драко?        — Если серьезно, то я хочу помочь отцу, да и ты тоже если что-то вбила себе в голову, то тебя и апокалипсис не остановит.        — Профессор Макгонагалл очень много мне дала, она смогла сделать из занудной девчонки с лохматой шевелюрой ту, кем я являюсь сейчас.        — И пусть ты не стала менее занудной, — лучезарно улыбнулся Драко и получил книжкой по затылку. — Я понимаю, о чем ты, мне так плохо без крестного, его бы точно позабавили мои Прорицания. И отец его постоянно ищет.        — Нам пора домой, Малфой. И мне, и тебе.       В следующем месяце мадам Помфри удивленно оглядела робко улыбающуюся ей троицу новоиспеченных друзей, о чем-то пошепталась с портретом Дайлис Дервент, сбегала к мадам Спраут и ребят взяла к себе на обучение Мириам Спраут — племянница Помоны, ведущая целительница Святого Мунго.       Еще через два года друзья получили вторую степень Мастера. Драко работал с психическими расстройствами, Лаванда взяла себе акушерство и заботу о детях, а Гермиона, конечно же, выбрала темные проклятья и их последствия.       И вот теперь она тщетно пыталась вычислить, как увеличить дозу белладонны в успокаивающей настойке и не угробить при этом пациента, а Драко зудел прямо над ухом, намереваясь вытащить упрямую зануду на обед.        — Грейнджер, Лаванда нас сейчас убьет, если мы не попробуем ее фирменную лазанью, оторви свою шикарную, кхм, словом, от табуретки и пойдем отсюда.        — Подожди, еще чуть-чуть.        — Ты полчаса назад так говорила, ничего не изменится, это я тебе как прорицатель говорю.        — Скоро февраль, мне нужно успеть с настойкой вовремя, ты же знаешь.       Драко знал. Зимой у многих пациентов случались обострения недугов, но профессор Снейп реагировал на самый холодный месяц зимы особенно остро. Драко подозревал, что февраль был связан со многими ключевыми моментами жизни Снейпа, так или иначе связанными со служением Волдеморту, подсознание таким образом пыталось уберечь нарушенную психику от старых травм. А Грейнджер работала день и ночь, чтобы уберечь своих пациентов от ненужных потрясений.       Драко не понаслышке знал, что никто не может стать между Гриффиндорской заучкой и ее упрямством, а с некоторых пор Северус Снейп стал личным проектом Гермионы.