Мой ласковый и нежный зверь

      Утер планировал жить намного, намного дольше, но Смерть никого не спрашивает. И все же, король считал, что ему повезло. Его уход — это прощальный подарок сыну, которому при жизни наверняка не хватало его любви и заботы. Камелот был на первом месте, Утер много размышлял об этом после предательства Морганы. Эти размышления отнимали так много сил, что на что-то большее Пендрагона уже не хватало.       Поэтому когда пришло время, Утер покинул этот мир с улыбкой на губах, столь редкой при его жизни. Он видел перед собой сына, понимая, что, в сущности, умирает так, как хотят умереть многие — в кругу семьи, чувствуя себя нужным и любимым. Боль Артура не успела коснуться его души, и за завесу король Камелота ступил спокойно и уверенно, готовый принять все страдания, которые ему предназначались. То, что они будут, Утер не сомневался с тех пор, как узнал про существование жизни после смерти.       За завесой его ожидал свет, ослепительный и теплый. Неужели так начинается Ад?.. Утер растерянно озирался, уверенность, которую он ощущал после расставания с любимым сыном, постепенно покидала его. Вдруг он увидел женский силуэт, медленно приближающийся к нему. Разглядев светлые волосы и знакомые черты лица, король почувствовал, как его затрясло. К нему шла Игрэйна, его милая и светлая Игрэйна с ласковой улыбкой на лице.        — Утер… — с безграничной нежностью позвала его девушка, ладонью коснувшись шершавой щеки. Как это возможно, что даже после смерти он ощутил эту ласку?.. Как возможно, что даже здесь у него перехватило дыхание, будто его сердце все еще билось в груди?        — Игрэйна… — одними губами ответил Пендрагон и вдруг упал на колени, обхватив изящные ноги сильными руками. Королева смотрела на него с грустью и нежностью, ласково проводя ладонью по коротким, местами поседевшим волосам. Последние месяцы она не видела его, ей было слишком больно смотреть на сломленного супруга. Игрэйна всеми силами пыталась защищать Утера, она стояла за его спиной на турнирах, выбивала из рук бокалы с отравой и приводила к сыну, чтобы уберечь их обоих. И только в одном она ошиблась, позволив Моргане остаться рядом с мужем, позволив ей пробраться в его сердце и сломить его. Надо было позволить девочке убежать в ту ночь… Впрочем, в этой гнусной истории никто не был виноват, кроме светловолосой колдуньи.        — Я люблю тебя, мой милый… — тихо произнесла девушка, глядя на истерзанную душу у своих ног. Сколько боли… Сколько боли он вынес и сколько страданий принес другим! И за все это ему еще предстоит расплачиваться… Игрэйна тихо вздохнула и опустилась рядом с Утером, обнимая и согревая своим теплом. Король простонал сквозь зубы, и девушке показалось, что это стонет раненый зверь. Ее ласковый и нежный зверь…        — Прости меня… За все, за твою смерть, за казни, за то, кем я стал, — шептал король, чувствуя, как Игрэйна мягко забирает его боль поцелуями. Когда-то это он защищал ее… Когда можно было скрывать боль, когда это представлялось возможным. Но здесь, за завесой, открывались все тайны, все раны.        — Тебе придется ответить за все, Утер. Я буду рядом, я помогу тебе, но будет больно. Ты должен быть сильным, — тихо произнесла Игрэйна, заглядывая в зеленые глаза супруга. Возможно, его не должно здесь быть. Возможно, он здесь только потому, что сама Игрэйна слишком долго ждала его, слишком сильно в нем нуждалась.

***

      Какое-то время был лишь свет и тепло. Нежный голос Игрэйны и ее ласковые прикосновения. Позже пришла боль. Терзающая все его существо, доводящая и без того измученную душу до исступления. Казалось, нет ей конца, и единственным утешением для него так и будет голос любимой женщины, успокаивающий и возвращающий все на свои места.       Это был не Ад, но и не Рай. Их окружали свет и тепло, но душу Утера терзали грехи, а душу Игрэйны — его страдания. Королева плакала, и ее слезы смывали грязь, которой было так же много, как и крови, пролитой Утером Пендрагоном. За все приходится платить. И он платил, казалось, целую вечность.       Время за завесой течет совсем не так, как в жизни. Секунда там может растянуться в вечность, а век превратиться в мгновение. Когда Утер наконец открыл глаза и увидел перед собой лицо Игрэйны, а не очередного мага, замученного им, Артур всего-то три года как правил королевством. Пендрагон вытянул руку, коснувшись щеки супруги. Почувствовав бархатную кожу, он улыбнулся.        — Наконец-то… Наконец-то все прошло, — прошептал король и схватил руку жены, целуя ее. Игрэйна улыбалась, и в глазах ее стояли слезы счастья. Это казалось началом чего-то нового. Спокойного. Чистого. Целой вечности, где они будут вдвоем, где не надо будет ни о чем говорить, только слушать. Любить. И наблюдать за сыном, который с каждым годом становится все опытнее, все мудрее.       Но ведь помимо сына была еще и дочь… Утер скривил губы, в глазах появились невыносимая тоска и боль. Вот оно. То, что будет мучать его даже после смерти целую вечность. Хуже любых испытаний может быть только осознание того, что там, в мире живых, по-прежнему есть что-то, что нельзя исправить. Моргана была чистой и светлой, но что же сделало ее такой озлобленной, если не Утер? Только он толкнул дочь навстречу тьме.        — Почему я здесь? — спросил король у пустоты, глядя куда-то в сторону, где свет постепенно начинал приобретать черты цветущего сада. Это был сад Игрэйны. Она вела его в этот уголок тепла и света, маленький Рай для них двоих. Но разве он заслужил?..        — Потому что ты уже ответил за все… За все, Утер, — прошептала королева, глядя на него серьезно, будто понимала все. А вот Утер не понимал и остро ощущал свою беспомощность. Невыносимое чувство. Где же желанный покой?..       — Мой милый, ты совершил много страшных, ужасных ошибок. Но я знаю, что сейчас тебя мучает лишь одна… — тихо произнесла королева, видя, как только-только очнувшаяся после мук душа вновь тонет в отчаянии. — Идем.        Игрэйна вела его по саду, и Утер не сопротивлялся. Чувствовал, что королева точно знает дорогу. Она вела его мимо кустов, деревьев, знакомого до боли фонтана… Здешний мир постепенно принимал его, наполнялся красками и звуками, запахами и ощущениями. Душа короля жадно хваталась за все, чего могла достичь. Впитывала эту иллюзию жизни, надеясь найти покой.       В один момент Игрэйна вдруг резко остановилась и отпустила его руку. Поцеловала в щеку, глядя ласково, обещая защиту и долгожданную свободу.        — Я не могу пойти с тобой. Я не ее родня… А ты ступай. Сам поймешь, когда надо будет возвращаться, — прошептала на ухо, ероша волосы нежной рукой. Утер прижал ее к себе, на мгновение, только на короткое мгновение, боясь отпустить и вновь все потерять. Отвратительный страх. Но на этот раз он не завладеет душой короля.       Утер наконец отпустил руку любимой и пошел вперед, не оглядываясь. Шаги давались ему все тяжелее, в один момент показалось, что он будет бродить вечно среди этих деревьев, пока не упадет и не исчезнет навсегда. И вдруг… Голос. Надрывный, полный боли и тоски. Самое страшное в том, что Утер знал его. Внутри все заклокотало, забилось, и он ускорил шаг, яростно продираясь сквозь густую листву.        — Моргана! — он почти кричал ее имя, но ответа не последовало. Свет ослепил короля на какую-то секунду, а после перед глазами Утера встала картина, которую он с трудом мог понять.       Его непокорная, вздорная Моргана стояла на коленях на земле, обвив руками тело юноши. Девушка утыкалась ему в живот и плакала, стонала, выла… Ей было так больно, что Утеру становилось плохо. Будто ее слезы душили его, будто за него она цеплялась в этот момент, ища защиты.       Король заставил себя отвести взгляд от дочери и посмотреть на молодого человека. Утер какое-то время вглядывался в его черты, надеясь, что ошибся. Перед ним стоял слуга Артура. Кажется, Мерлин?.. Он гладил Моргану по темным всклоченным волосам, смотрел с жалостью, сожалением и… лаской? Пендрагону хотелось задушить его голыми руками только за этот взгляд, но что-то сдерживало. Что-то, чего он до конца не понимал.        — Я помогу тебе, — тихо шептал Мерлин. — Я научу тебя справляться с этим. Я, Артур, Гвен… Мы все понимаем теперь, что ты не виновата, Моргана. Успокаивайся… Мы поможем тебе.        — Я почти убила Артура… Я убила отца, — Моргана дрожала, склонив изящную голову.        — Не ты, а Моргауза, — даже как-то сердито оборвал ее маг, но потом вновь смягчился:        — Башня, в которой она держала тебя, меняет людей. Ты была напугана, Моргауза воспользовалась твоим страхом. Мы все имеем темную сторону, Моргана. Ты не виновата, что твой страх использовали против тебя. Твоя магия все еще может быть направлена в правильное русло, на защиту Камелота. Я долгое время скрывал свой дар… Но, возможно, его предназначение в том, чтобы защитить не только Артура.       Моргана наконец подняла на него взгляд зеленых глаз. Она была слабой и хрупкой, Утер никогда не видел дочь такой. Внутри все клокотало то ли от гнева, то ли от боли. Королю хотелось защитить ее. Но он опоздал. Навсегда. Так неужели судьба его дочери теперь в руках этого мальчишки, который столько лет лгал им всем? А Моргана тем временем смотрела на этого предателя с такой преданностью и мольбой, что Утер забыл, где находится.       — Если ты… посмеешь… убью!!! — его яростный шепот не подхватил даже ветер. Слишком поздно, Утер Пендрагон. Теперь твой гнев не разрушит ни одной жизни, больше нет. Этот мир давил на него, требовал равновесия. Нельзя долго шататься по границе, если не хочешь застрять. Король не помнил, как возвратился обратно.       Долгое время он молчал, толком даже не глядя на Игрэйну. Королева ждала: она была достаточно мудра, чтобы понять, что супругу надо остыть и все обдумать. Смириться с тем, что он не может ничего изменить, привыкнуть к новому миру.        — Подумать только… Моя дочь и этот мальчишка! Лгун, предатель и маг! — когда слова наконец вырвались наружу, в них уже не было гнева. Только какое-то глухое отчаяние. Игрэйна подошла ближе, обняла со спины, принося покой и любовь.       — Он сделает ее счастливой, позаботится о ней. Мерлин много лет хранил Артура от напастей, никто из вас и не подозревает, как много он отдал ради Камелота. Когда-нибудь я расскажу тебе. Но сначала ты должен принять то, что видел. Позволить Моргане быть любимой, — прошептала королева, ласково водя рукой по спине короля. — А я помогу тебе направить силы на их защиту. Доверься мне… Веришь?       Утер медленно кивнул. Как он мог ей не верить?

***

      Утер стоял на берегу озера, слушал шепот ветер и шорох листвы. Щебетали птицы, набухали почки… Весна. Однако королю некогда было любоваться земными красотами, он здесь совсем для другого. Пендрагон следил за мальчишкой, который взбирался на дерево. Так высоко, так опасно! Будь Утер жив, он бы непременно стащил неугомонного внука с дерева и как следует всыпал бы.       Но увы, это было не в его власти. Пендрагон нашел совсем другое решение: то, что его жена бы посчитала жестоким обращением с детьми. Ветка, на которую опирался ребенок, в один момент тихо треснула и сломалась под его весом. Утер наблюдал за тем, как мальчик валится на землю и больно ударяется коленкой. В зеленых глазах, так похожих на материнские, начали собираться слезы.        — Тоже мне… Герой! — ворчал Утер, подходя ближе. — А если бы сломалась та, что наверху?! Не коленка бы пострадал, а шея!       Будто услышав причитания деда, ребенок начал реветь сильнее. Утер вздохнул: времени осталось мало, так где же шляется отец этого неутомимого исследователя деревьев? Через некоторое время Мерлин появился рядом, запыхавшийся и взволнованный. Король по-прежнему тихо и недовольно ворчал, бросая на мага неприязненный взгляд.       Следующие несколько минут он шагал за Мерлином и Даниэлем, тихо передразнивая сердитые речи мага. Он держался из последних сил, чтобы лишь на секунду увидеть Моргану, такую улыбчивую, довольную, с еще одним карапузом на руках… Права была Игрэйна много лет назад. Сейчас Утер это понимал, хоть и не переставал ворчать.       Через некоторое время король исчез. Ничто больше не угрожало его детям. Он вернулся в их маленький сад, где на скамейке неизменно ждала его Игрэйна. Теперь у семьи Пендрагонов было целых два хранителя, и Утер и мечтать не мог о таком посмертном подарке.       Он сел рядом с женой, тихо расспрашивая ее о том, как дела у Артура. Его душа была спокойна и полна какой-то непонятной ему самому ласки. Впрочем, король уже давно не капался в самом себе. Вокруг тихо. Внутри спокойно.       Пахнет весной.