***
Прошла неделя с того дня. За эти дни ничего плохого не происходило. И это настораживало Уильяма. Он чувствовал, что что-то должно пойти не так, но ничего. «Может это и к лучшему», — каждый раз говорил себе Уилл, когда чувствовал, что что-то пойдёт не так, но этого не случалось. За это время Уильям уже не так сильно, но привык к своей жизни. Но пережитые события оставляют следы. Так его всегда настораживало, когда он оставался один, хотя он это не показывал, Спрингбонни всё узнал, как всегда. Или он перестал заниматься тем, чем любил — изобретать, чинить роботов и всё что связано с ними. Даже, возможно, он навсегда завяжет с этим. Он боялся, и сам прекрасно знал, чего, но никому не говорил. В один день, а точнее, в пятницу после рабочего дня все, как всегда, занимались своими делами. К Баллоре, которая стояла на балконе, подошёл Уильям. Когда она его заметила, то убрала письмо, которое так и не решалась открыть, ведь это же не ей оно адресовано. — Ты в порядке? — Да, а что? — Просто я заметил, что ты что-то спрятала, когда увидела меня. — Ах, какой ты наблюдательный, — они замолкли и просто смотрели на небо, на котором появлялись первые звёзды, изредка просматривая друг на друга. Мария прервала молчание: — Знаешь, когда я узнала, что ты умер, у меня чуть «сердце» не разбилось. — Знаю. Ведь чувствовал тоже самое, когда тебя не стало. — Я бы хотела, чтоб всё было, как раньше. — Если хочешь, могу устроить, — улыбнувшись, предложил Уильям. — Как? Мне же нельзя выходить на улицу, ты сам знаешь. — Да, но ведь ночью никто не увидит. — Уилл… — Завтра ночью.***
На следующий день не было ничего странного. Ночью Уильям открыл дверь. Он был одет в чёрную кофту с капюшоном, джинсы, чёрные кросовки и перчатки, которые уже стали неотъемлемой частью его жизни. Он подошёл к Баллоре, которая сидела на кресле и читала книгу. — Ну что, идём? Или планы поменялись? — Нет. Конечно, идём. Они осторожно, чтоб их никто не заметил, вышли через запасной выход и пошли вглубь леса. Уильям куда-то вёл Марию. — Уилл, куда мы идём? — Скоро увидишь, — загадочно улыбнулся Уильям. Баллора, улыбнувшись, закатила глаза. Вскоре они дошли, как сказал Уильям. Он опустил ветку дерева, и взору девушки предстало кристально чистое озеро. Вокруг него росло такое большое разнообразие цветов, средь зелёной травы: и розы, и фиалки, и ромашки, и пионы, и маки, и астры, и лилии. А когда Баллора пошла к озеру, из травы вылетели светлячки, и стало светло как днём. — Ах, Уильям, это место такое прекрасное. — Как и ты, — Уильям вплёл тёмно-красную розу в волосы Баллоре. Она тепло улыбнулась. Всё и вправду было, как раньше. Когда ещё ничего не было. Когда Мария и Уильям были обычными студентами, которые влюбились друг в друга. Тогда всё было намного проще. После мимолётной минуты тишины Уильям притронулся к её щеке и посмотрел на неё. И сквозь перчатки, сквозь металл почувствовал то тепло, которое не чувствовал много лет. Он подтянулся к ней, а Мария к нему, закрыв глаза. Уильям поцеловал её. И несмотря на металлическую оболочку, и то, что живого от Марии осталась лишь душа, он не чувствовал, что перед ним робот, а такой же человек, как и он. Его любовь. Когда они разорвали столь прекрасный и чувственный для них поцелуй, Мария что-то вспомнила и вытащила из кармана бумажку, сложенную в четверо. — Что это? — Это письмо. Брок написал его после моей смерти. Он хотел отдать его тебе, — Мария протянула письмо Уиллу. Он взял его, развернул и начал читать: «Привет, Уильям. Я не знаю, когда ты это читаешь. Ты, возможно, ещё зол на меня, но я не виноват. Я никогда бы этого не сделал. Но если ты считаешь меня виноватым, то так тому и быть. Я очень сожалению о смерти Марии.Брок Теннант.
18апреля 1982 год.»
— Я не считаю его виноватым, — сказал Уильям, прочитав письмо. - Ты всё-таки его подруга. Он не мог тебя убить. А я так и не извинился, — он печально вздохнул. — Я думаю, он тебя не винит. Уилл, улыбнувшись, посмотрел на Марию. Вдалеке среди деревьев он заметил красные и синие огни. Уильям перевёл на них взгляд и понял, что это огни полицейских машин. — В чём дело? — Баллора посмотрела назад, и тоже это увидела. — Что это значит? — Пойду выясню. Спрячься, на всякий случай, — Уилл встал и пошёл в сторону света. Уильям вышел из леса. — Доброй ночи. — О, мистер Афтон, — шеф полиции подошёл к нему. Он был полноват. У него чёрные волосы и голубые глаза. Уильям подумал, что с ним что-то не так, ведь тогда у него они были темно-карие, или ему тогда показалось. — Что Вы тут делаете в столь позднее время? Кого-то ловите? — Вы совершенно правы. Того, кто тридцать лет назад убил пятерых детей и вышел сухим из воды, — у Уильяма закрадывалась такая мысль, что шеф про него, и это ему совсем не нравилось. Конечно, за убийство сажают, но разве он недостаточно страдал? Сначала мучительная «смерть» в собственном костюме, потом двадцать или больше лет одиночества, за время которого можно сойти с ума! После не самая приятная компания, но такая она казалась тогда. Затем два пожара, которые он пережил. И даже сейчас! Даже сейчас он продолжает мучаться. Каждое движение, каждое прикосновение причиняет ему невыносимую боль. — Вам помочь? — Уильям всё же решил предложить свою помощью, надеясь, что он просто себя накручивает. — Вы уже помогли, — и тут эта мысль ударила, как гром среди ясного неба. Не трудно догадаться, что это было то, чего Уильям боялся. Хотя тогда он боялся из-за того, что знал, что без отца Майку и Кэссиди будет плохо, особенно, когда умерла Мария, но сейчас это скорее обусловлено банальным страхом, ведь если полиция знает, то и остальные тоже. И ему просто не дадут нормально жить, как он и хотел, хотя теперь у него никакой жизни не будет. — Уильям Афтон, Вы арестованы, — Уилл хоть и хотел бежать, но какой в этом смысл? Его всё равно найдут. На него надели наручники, и он без сопротивлений сел в полицейскую машины. А Баллора, которая стояла на выходе из леса, облокотившись на дерево, смотрела на это. Ей хотелось ринуться к Уильяму, и сказать шефу, что он ни в чём не виноват, хоть это и была самая настоящая ложь. Она побежала в сторону пиццерии. Баллора, когда прибежала, стала собирать сумку. Этот шорох разбудил Банни, а она потянула за собой Ральфа и Спрингбонни. Они нашли Марию на первом этаже. Она сидела на сцене. — Баллора? — окликнула её Банни. — Что вы здесь делаете? — Вообще это она нас потянула, — ответил «сонный» Ральф. — Тоже хочу спросить и у тебя, — Баллора опустила взгляд. — Что-то случилось? — Банни села рядом с ней. — Могу предположить… — Спрингбонни хотел сказать: «…что что-то с Уильямом или Майком.» — но понял, что это плохая идея. — Лучше не буду предполагать. — ему самому стало не по себе от этой мысли. — Полиция всё знает, — только прошептала Баллора. Кролики сразу же смекнули, в чём дело. И да, Голди оказался наполовину прав. — Твою мать, как?! — вскочила Банни. Её поведение всё ещё удивляло. — Может полиции кто-то рассказал? — Ральф, а кто?! — Ну не знаю. — Это несправедливо, теперь несправедливо. Уильям уже не такой. — Да, но они, к сожалению, этого не знают, — присела Банни. Она обняла Баллору, поглаживая её по спине. — С ним всё будет хорошо.***
7:45
— Во он влип, — Джон приложил руку ко лбу. — Джон! — Что? — Это мой отец! — Ладно-ладно, больше не буду. Тут прибежал Фокси с письмом. Оно было уже распоковано. — Майк, тут письмо, — Фоксян отдал письмо. — Прости, я уже прочитал, — Майк прочитал его. — Почему? — Чего почему? — Прочитай, поймёшь, — с этими словами Майк отдал письмо Джону. Тот быстро прочитал его. — Да пошли они. — Что там? — полюбопытствовал Ральф. — Пиццерию закрывают, — произнёс Майк, подперев рукой щёку. — То есть нас выкинут на свалку. — Ну мы там хотя бы окажемся вместе, — Спрингбонни пытался подбодрить друга, хотя сам был не восторге от этой перспективы. — Я не хочу на свалку. — А кто хочет? — Банни, которая стояла возле стены, облокотившись на неё и скрестив руки на груди, скептически подняла бровь. — Но что ж поделать, придётся собирать вещи, — печально сказал Майк, вставая с кресла. Он ушёл.***
Всех аниматроников выкинули на свалку, и, понятное дело, это сделали не Майк с Джоном. Когда они оказались среди груд мусора, то только там смогли двигаться, хотя если б не Спрингбонни, то они так и не включились. — Все целы? — остальные кивнули, — Отлично. — О боже, мы на свалке! — Ральф, прекрати, — Банни грозно глянула на него. — И как выбираться будем? — спросил Фантайм Фокси. — Я могу попросить у кого-то помощи, — предложил Спрингбонни. — У кого? У Афтона? У него своих хлопот хватает, — сказала Банни. — Да, идея не очень, — опустил голову Спрингбонни. — Но у тебя хоть какая-то есть, — подбодрил его Фредбер. Они стали придумывать другие идее, так и не придумали. Вскоре пришлось согласиться с идеей Голди. Не то, чтобы кто-то был против, просто она была обсурдной. Когда Спрингбонни отправился в «путешествие», он столкнулся с одной проблемой, он не знал, где он. Так он и бродил, пока не наткнулся на развалины аттракциона ужасов «Fazbear's Fright». Завалы уже разгребли и осталось всего ничего. Спрингбонни подходит к ним и рассматривает, вспомния, что здесь произошло. А произошло тут много всего.***
Как и все ночи до этого, Спрингтрап ходил по коридорам аттракциона ужасов, которые казались бесконечными. А ещё эта дурацкая программа, которая заставляла робота идти на детский смех, и Уильям никак не мог ей противится. Первое время он шёл на смех, надеясь найти кого-то, кто поможет ему, но потом Спрингтрапу стало ясно, что никаких детей тут нет и в помине, только ночной смотритель, который как раз и посылал эти звуки. Один раз Спрингтрапу почти удалось дойти до охранника, но увы. Он не смог попросить помощи: всё эта программа! И ещё под боком «привидение», которое без устали болтает, и его ведь не заткнёшь! Отлично блин. Спрингбонни всё говорил и говорил, говорил и говорил, и так нескончаемо. Бесит. Но он всё же мог предложить дельные идеи. Правда они не срабатывали, но это уже дело вторичное. Но Спрингтрап тогда настолько был зол на весь мир, что уже не различал это, и пытался накричать на Спрингбонни, что всегда заканчивалось ужасным кашлем. Так и проходили дни в аттракционе. Днём — просиживание штанов в пыльной кладовке, ночью — бесконечные попытки сбежать. Но в последний будний день всё координально поменялось. Спрингтрап решил сам попросить помощи у Спрингбонни, чему тот был крайне удивлён, но всё же не отказал. Но вовремя пожара каждый выбрал свой путь.***
Наше время
Спрингбонни сидел на коленках, вспоминая, что здесь с ними произошло, да и вообще за весь их совместный путь. Все их ссоры, которых было не так уж мало. Но всё же они смогли найти общий язык и стать друзьями. Забавно, дружба между жертвой и её убийцей. Но Уильям уже далеко не убийца, конечно, бывают вспышки гнева, которые обычно плохо заканчиваются, но всё же… Он другой. Да и Спрингбонни уже не мальчик, которым был когда-то. Теперь он куда лучше понимает жизнь, чем когда-либо. Он теперь знает, что каждым поступкам есть своё объяснение и то, что каждый может исправиться, даже убийца. Спрингбонни услышал, как кто-то сел рядом. Он повернул голову и увидел стройную девушки в капюшоне. — Мы спасём его, и не только из тюрьмы.***
На следующий день Уильяма отвели в комнату допроса. Это была не большая комната. По среди неё стоял стол и стулья. На одном сидел шеф, а на другой сел Уильям. Он был спокоен словно всё так и должно быть. — Итак, — начал шеф, — знаешь ли ты, за что арестован? — Нет, — хоть Уильям этого и не знал наверняка, он догадывался. — За убийство пятерых детей тридцать лет назад. — Я, должно быть, Вас не до конца понимаю, — Уилл положил руки на стол, наклонившись к шефу. — 11 августа 1985 года были убиты пятеро детей, тела не были найдены, а на следующий день Вам были предъявлены обвинения, но, по прошествии трёх дней, их сняли. И, по новым доказательствам, Вы обвиняетесь в их убийстве. — Я их не убивал. — Не надо лгать, — шеф чуть повысил голос. — Расскажите правду, в противном случае Вас придётся заставить. — Можете пытаться сколько угодно, я не скажу то, что Вы хотите услышать. — Всё уже знают. Я хочу, чтобы Вы сознались. Обещаю, это останется между нами. — Хорошо... Я псих. Безумец. Я признаюсь, что все эти убийства приносят мне удовольствие, — такого шеф никак не ожидал услышать от него. Хотя это была и не совсем правда, Уильям сам поверил в это. И испытывал неприязнь к сказанному и себе, но не показывал этого. Да он никогда не показывал свою боль.***
Уильяма отвели в камеру, где он проведёт остаток своей жизни. А ведь он хотел исправиться, хотел быть другим. Уилл лег на кровать (извините, тюремных жаргонов не знаю), подложив руку под голову, и смотрел, что творится по ту сторону решётки. Теперь он там, где ему и место. Он был разбит, сломлен, теперь жизнь не имела смысла. Уильяма пролежал так несколько часов, а то и больше, и не заметил, как заснул. Его разбудил стук по решётки. Он не хотя открыл глаза. — Вот ты и поплатился, Афтон, — сказал человек в оранжевой тюремной форме. Уильям поднял глаза. Его лицо показалось знакомым, Уилл его уже видел, но где, не помнил, да и вспоминать было не охота. — Да, это я всё рассказал, а ты думал, они мне не поверят. — Оставь меня в покое. — Я то оставлю, но остальные… Многие хотят свернуть тебе шею, — Уильям подошёл к решётки. — И что? — он развернулся и пошёл обратно, как услышал: — Как что? Тебе придётся бороться за свою жизнь, — после этих слов, Уилл улыбнулся, а после и вовсе засмеялся. — Чего смешного? — То, что ты так глуп, — Уильям с улыбкой на лице повернулся к нему. — Бороться за жизнь, зачем? Я буду только рад, если умру. Моя жизнь давно превратилась в её жалкое подобие. — Как знаешь, но я тебя предупредил, — он ушёл. Как только он скрылся, улыбка слетела с лица Уильяма. Он сел возле стены, согнув ногу в колено и положив на неё правую руку. А ведь и правда, Уильяму больше незачем жить.***
Когда всё пошли на обед, Уильям, взяв поднос с едой, сел в самый дальний уголок, подальше от всех. Но к нему подсел пожилой человек. На вид ему было лет семьдесят, что не скажешь об Уильяме. У него были седые волосы и зелёные глаза. Уильям не хотел быть в компании с кем-то, но и прогонять его он не смел. — Уильям Афтон, я полагаю. — Я не буду спрашивать, как Вы узнали, — сухо ответил Уилл, покачивая в руке вилку. — Меня зовут Ричард Мейнор. — Вы что-то хотите от меня? — Уильям поднял бровь, посмотрев на собеседника. — Я хотел спросить, Вы не знаете, кто убил моего сына? — Как его зовут? — Кэлси, — вилка упала на стол, а Уильям застыл в неведомом шоке.— Вы в порядке? — голос Ричарда вернул его в реальность. – …Да, а как он выглядел? — У него русые волосы, веснушки и зелёные глаза, — Уильям понял, о ком говорит Ричард, и ему стало дико стыдно. — Так Вы знаете? — Да, — Уилл виновато опустил голову. — Я… Я не хотел. Это будет звучать странно, но и по моей вине, его душа никогда не обретёт покой. Прошу, простите меня, — Ричард и не знал, что сказать. Он был в шоке. Уильям встал из-за стола. — Мне правда жаль, — и ушёл.***
Уильям ходил туда-сюда по камере, обдумывая то, что произошло на обеде. Топот ног оторвал его от раздумий. Он посмотрел за решётку и увидел знакомые прозрачно-золотые ушки. После показался их обладатель. — Уилл! — Спрингбонни обнял его. Уильям был одновременно рад видеть его, но и ему было грустно видеть его таким. Он виноват перед ним, перед Ричардом. — Что ты здесь делаешь? — спросил Уильям, когда Спрингбонни отошёл. — Как что? Спасать тебя пришёл. — Не надо было, — Уильям развернулся. — Что? — Может мне здесь и место, — он сел на койку. — А как же Майк, или Элизабет, или Мария, я уже не говорю про себя и Генри? Ты им нужен, ты мне нужен, — Уильям лег, повернувшись лицом к стене. — Никому я не нужен. — Почему же? — Думаю, ты и сам знаешь ответ. — Да, но ты уже другой, и не потому что я хочу видеть тебя другим, а потому что ты сам хочешь быть другим. И ты уже не тот кровожадный убийца, а… Ты мой друг. Тебе лишь нужна помощь, и я помогу. Я не оставлю тебя гнить здесь. Я спасу тебя… И не только сейчас, — Уильям обернулся и посмотрел Спрингбонни в глаза, — обещаю.***
На ужине Уилл сел туда же, куда и на обеде, только в этот раз в компании со Спрингбонни, который болтал о всяком, а Уильям его с удовольствием слушал. — Ну, а теперь наверное надо рассказать, что у нас произошло. Во общем… пиццерию закрыли. — Что?! — все обратили на него внимание. — С кем ты говоришь? — спросил кто-то. Он явно, впрочем как и все, был настроен не дружелюбно. — Наверное с тараканами. Совсем спятил, — все засмеялись. — Тебе не обязательно знать, — Уильям рявкнул ему в ответ. Ой зря. Это преступник встал из-за стола и подошёл к Уиллу. — Ты смеешь мне перечить? — Я смею делать то, что захочу, — не поднимая взгляда на него, ответил Уильям. Да, он и вправду делает всё, что захочет, ведь если б Уильям захотел, всё было бы по-другому. Он мог бы не спасать тех аниматроников от пожара в аттракционе ужасов. Мог бы не говорить Майку, что он его отец. Мог бы тогда не послушать Спрингбонни и не вернуться. Он мог бы всего этого не делать, если бы захотел, но он сделал это, потому что он выбрал другой путь. Путь искупления. — Здесь свои правила, — Уилл поднял на него взгляд. Он был настоящем качком. Но Уильяма это нисколько не напугало. Он и не с такими сталкивался. Преступник размял руки. Он со всей силы ударил туда, где был Афтон, но Уилл быстро залез под стол. Ха, думал одним, хоть и сильным, ударом убить того, кто пережил «смерть» в костюме и два пожара? Когда качок перевернул стол, Уильяма там уже не было. Уильям ударил его ногой по колено. Тот упал на одно колено, и хотел подняться, но его взгляд остановился на ноже между его глаз. Он был в паре сантиметров от его лица, так что он не решал вставать. Он посмотрел дальше ножа, и увидел ухмылку на лице Уильяма. Чувства, которые переполняли Уилла с головой, были очень и очень противоречивые. Чувства боли и могущества, страданий и наслаждения, страха сделать что-нибудь непоправимое и власти над всеми. С одной стороны он прекрасно понимал, что в шаге оттого, чтобы пойти по прежнему пути — пути убийце. Но с другой — он так упивался тем, что он может решить судьбу человека, что он сейчас выше его, что он больше не послушная марионетка, которая будет выполнять всё, что ей скажут. Понятное дело, за это они оба получат, но по крайней мере Уильям, поскольку он не собирается отрицать это. Но его это всё не волновало, он просто говорит всё, что хочет, делает всё, что хочет, и ему было глубоко наплевать, что с ним произойдёт. Когда их привели к шефу и усадили, и слово «усадили» подходит больше к качку, нежели к Афтону, ведь его, а не Уильяма пришлось «уговаривать», то Уилл сел на стул, как обычно сидит у себя дома в своей комнате, закинув ноги на край стола и подложив руки под голову. И да, на Уильяме не было наручников в отличие от качка. Их сняли, возле входа в офис шефа. Уиллу и правда нравилась такая привилегия, но всё же было какое-то подозрительное чувство. — Итак, начнём сначала, кто это начал? — Он, шеф, — Уильям на это лишь закатил глаза. — Можете меня обвинять, говорить про меня всякую ересь, или что я сошел с ума, но никто не имеет право обзывать моего друга, — злобно сказал Уильям, переменив положение. — Уилл… Я признателен, но зачем делать это из-за меня? — Спрингбонни был очень смещён, ведь Уильям никогда не заступался за него, если его не попросить, а раньше вообще, надо было его уговаривать помочь, но сейчас всё по-другому. — Да? И кто же он? — насмехаясь, спросил качок. — Почему я всё должен говорить? — Уильям поднял бровь, посмотрев на него. — Потому что… — Отставить споры, — перебив преступника, сказал шеф, повысив голос. Уильям сразу замолк, будто язык проглотил. — Но, шеф… — Закрыли это, кому сказал? Мистер Браун, проводите Шертона в его камеру. — охранник, который всё это время стоял возле стола шефа, проводил Шертона отсюда, подмигнув Уиллу. Уильям не понял прикола. — Вы меня, наверное, спросите, почему Вы остались здесь? — шеф вывел Уильяма из раздумий. — Поверьте, мне уже ничего не важно. — Я хотел поговорить. — Я ничего больше не скажу. — Так и не надо. Можно Вашу руку? — странный вопрос, который поразил Уильяма, а Спрингбонни ничего из этого не слышал, он копался в бумагах, ища что-то. — Прошу прощения? — Я только посмотреть одну вещь. — немного потормозив, он явно был сбит с толку, Уилл всё же дал. Шеф подтянул её к себе и засучил рукав. Он увидел железную руку. Металлические пластины так аккуратно обработаны и прижаты друг к другу. — Превосходно, – прошептал шеф себе под нос. Уильям с непониманием и страхом смотрел то на шефа, то на руку. Когда шеф ослабил хватку, Уилл тотчас выдернул руку. — Достаточно, - сказал он, опуская рукав. — Вы сами её сделали? — Простите, но истинный механик не раскрывает своих секретов, — действительно, никто кроме него и Генри не знает, как собрать таких же аниматроников-костюмов, никто кроме него, Генри, и Брока не знает, как создать такого же аниматроника с искусственным интеллектом, который способен к саморазвитию и самопознанию. Плюс, Уильям не хотел обидеть Шими, которая и сделала это. Он развернулся и посмотрел в окно, за которым уже стояла глубокая ночь и за которым виднелась свобода, такая прекрасная, но такая далёкая. — Я бы мог Вас освободить. — Простите, а это разве не нарушение закона? — захотел уточнить Уилл. Он то знал, но ему хотелось узнать, что ответит на это шеф. Прошло всего лишь несколько секунд, как шеф дал ответ, но даже этих секунд хватило, чтобы заподозрить, что шеф не тот, за кого себя выдаёт. — Нет, ведь это поможет в защите мирных граждан и ловли преступников. — Простите? — Уилл повернулся лицом к шефу. — Понимаешь, дело в том, что твои преступления очень тяжкие, — шеф встал с кресла и подходил к Уильяму, — Убийства, да ещё и убийство детей. И такое не прощают, — он развернулся, — но я дам тебе шанс измениться, только отдай мне это. — Нет, — коротко и ясно ответил Уильям. — Что? — шеф посмотрел Афтону в глаза. — Вы, должно быть, меня не поняли. — О нет, я прекрасно Вас понимаю. И я понимаю, чего упускаю. Мне не нужна мнимая свобода. — Ладно, тогда решим всё по-другому, — и тут шеф откуда-то из-за спины достал электрошокером и выстрелил прямо в Спрингбонни. Как он увидел, почему электрошокер подействовал — все эти вопросы сейчас для Уильяма не имели веса, а только жизнь друга. Жизнь друга — можно ли это назвать жизнью, и можно ли Уильяму называть Спрингбонни другом? Да, они через многое прошли вместе, но Уильям, а никто-либо другой, обрёк его на такую «жизнь». Но всё это сейчас не имело никого значения. Он подбежал к Спрингбонни, который лежал, свернувшись калачиком. Он мучился от боли, и Уильям это видел, но помочь, к сожалению, ничем не мог. — Может примите моё предложение, и я помогу ему. — Я уже всё сказал, — Афтон ударил шефа в челюсть. После развернулся к Голди и попытался выдернуть «патрон» (Я имею ввиду ту штуку, которой стреляет электрошокером). Но всё бестолку. Через несколько секунд прибежали три охранника. Уильям встал, закрывая спиной Спрингбонни, готовый защищать его до последнего. — Взять его, — приказал им шеф. Они даже не успели ничего сделать, как одного из них вырубило. Не прошло и минуты, как второму прилетело ногой в лицо. Шеф посмотрел в сторону входа и увидел девушку с кроличьими ушами, которая уже добила и третьего. — Не стоит нас недооценивать, — она ударила шефа. Банни подбежала к Спрингбонни и выдернула это хрень. Да, силы та у неё побольше будет, чем у Уильяма. Она обняла своего друга, шепнув: — Всё уже позади. Всё хорошо, мой маленький, — впервые Уильям видит, как Банни так к кому-то относиться. Может она и вправду такая заботливая, просто с Афтоном она не поладила? Хотя есть за что. Но она всегда казалась такой чёрствой. — Мне больно, — прошептал Спрингбонни сквозь слёзы. И это действительно так. Удар электричеством — это вам не шутки. — Всё пройдёт. Идём, — они встали, и Банни махнула рукой, чтобы Уильям пошёл за ней. Когда они дошли до выхода, там, как и предположил Уильям, их ждала охрана. Банни, размяв руки, накинулась на них. Конечно, они её не убьют, но вред причинить могут. Или она им. Она так элегантно расправлялась с ними, а Уильям просто наблюдал за этим, потеряв дар речи. Вырубив всех охранников, Банни не получила вообще никаких повреждений. — Меня, наверное, прибьют за такие слова, но это было потрясающе, — сказал Уильям. — Спасибо. Идёмте, — Банни пошла на выход, а Голди и Уилл за ней. Удивительно, но дверь была открыта. Но это удивление было только у Уильям и Спрингбонни, а Банни, как будто это знала. Когда они вышли, их ждал ещё один сюрприз. Перед запасным выходом стоял человек. Был виден только его силуэт, но видно, что он вовсе не хилый, но и не качок. Ещё, по всей видимости, у него была фуражка. Уильям подумал, что это один из охранников, и в таком случае ему каюк. Он сглотнул и неосознанно медленно попятился назад. Охранник сделал шаг вперёд, и на него упал свет уличного фонаря. Это оказывается был Джон. — Чего так долго? — спросил он. — Возникли некоторые трудности, — ответила за них Банни. Спрингбонни был не в том состоянии, чтобы вести хоть какие-то разговоры, а Уильяма так сильно напугала мысль, что он попался, что он даже потерял дар речи. Да, вот настолько Уилл боялся снова оказаться в тюрьме. — Ладно, идёмте, — Джон махнул рукой и повел их на окраину города. Дорогу туда, не зная, куда, Уильям шёл, обхватив себя руками, и тёр плечи. На улице хоть и лето, но всё-таки ночь, и было не так уж тепло, как хотелось. И Уильям пытался хоть как-то согреться, а просить кофту у Банни не удобно как-то. «Куда он нас ведёт?» — спросил себя Уильям и сам же задумался над этим. Но поразмышлять над этим он не успел, как Джон оторвал его от этого уже надоевшего за многие годы затеи. — Эй, Уилл, держи, — он кинул Афтону чёрную кофту. Уильям с непониманием посмотрел на кофту, потом на Джона, подняв бровь. — Надень, — Джон ушёл вперёд. Уилл, надев кофту, догнал Джона. — Так ты там работаешь? — спросил он про участок, ещё тогда заметив значок. — Да, с восемнадцати лет. Правда, я занимаю самую низкую должность. Поэтому подробатываю у Майка охранником. Ну и не только поэтому. — Куда мы идём? — Скоро узнаешь. Вот сейчас, — Джон подбежал к веткам и опустил одну из них, — Добро пожаловать в мой скромный обитель.