The Spoiled Child

      Дома они оказались лишь к десяти, а то и к одиннадцати часам. Пак промёрз до самых костей, но никак не мог распроститься с морем. Лишь после долгих уговоров и обещания вновь приехать сюда, парень всё-таки сел в машину. Планы на просмотр фильма оставались в силе, они разошлись по комнатам переодеться, договорившись встретиться в холле через несколько минут, но, как только Чонгук управился за рекордные для себя две минуты — уже стоял под дверью в комнату Пака, слабо постучав. Та незамедлительно открылась, Чимин стоял в домашней одежде: свободной футболке на пару размеров больше и штанах. Какой же он уютный и миниатюрный.       — Что будем смотреть? — интересуется блондин, устраиваясь на диване поудобнее. Тот, как оказалось, раскладывается, становясь в разы больше того дивана, на котором Чимин убивал время просмотрами фильмов на ноутбуке.       — Что захочешь, — отвечает Чон, включая большую плазму и меняя телевидение на браузер.       — Только не драму, пожалуйста, мне её и в жизни хватает, — взмолился Чимин, сжимая подушку.       — Хорошо, — он исключает этот жанр из поиска.       — И не ужастик, я хотел бы сомкнуть глаза этой ночью.       — Не знал, что ты их боишься.       — Давай боевик, — после кратких раздумий предложил Пак, а Чон даже удивился, что это не романтика или комедия. Блондин просто ломает все шаблоны и стереотипы своим «боевик», ведь с таким милым личиком и невинными взглядами на жизнь это последнее, что ты ожидаешь услышать.       — Оставить свет? — уточняет Чонгук, когда закончил все настройки.       — Не, выключай, — сразу ответил уже уплетающий за обе щеки попкорн Чимин.       Выбранный фильм был выведен на экран. Свет в просторном холле потух. Безмолвное перечисление компаний на темном экране перешло в энергичную музыку, без правил удиравший от полиции джип и перестрелки. Довольно динамичное начало, хотя чего ещё можно ожидать от этого жанра? Пак с интересом уставился в телевизор, а Чон изредка любовался его профилем в свете экрана. Ореол светлых волос обрамлял красивое лицо с застывшим на нем милейшим выражением увлечённости. Маленькие пальчики хватали жменьки попкорна, поочерёдно проталкивая в рот, через пухлые губы. О каком тут фильме может идти речь? Чонгук не мог оторвать глаз от Чимина, который примостил миску попкорна на кофейный столик и подхватил влажные салфетки, чтобы вытереть липкие от карамельного вкуса руки. Чон всё время неотрывно наблюдал за ним.       — Джон такой глупый. Не может даже увидеть, что Дик его предал, — восклицает Пак, надувая щеки. Кажется, он полностью проникся картиной происходящего, и совсем упускал сидевшего рядом и прожигавшего его взглядом брюнета. — Божечки! — Чимин вжался в плечо Чонгука, зажмуривая глаза, когда какому-то бандюге вырвали ногти живьём.       — Страшно? — улыбнулся Чон, не упуская шанса коснуться ладонью мягкой макушки.       — Немного, но жутко интересно, — Пак поднял на него взгляд, засмотревшись на сверкающие от света экрана глаза.       — Малыш, — шепчет тот, приближаясь к манившим губам. Он переместил ладонь на затылок, погружая пальцы в блондинистые локоны, а языком подался в приоткрытый ротик. Нежность перерастала в страсть, раскаляя воздух в легких, от чего становилось сложно дышать, но невозможно отстраниться. Чон упирает руку в диван, налегая на парня, одурманенного новым чувством, а второй рукой приподнимает мешающую футболку, касаясь нежной кожи, пока его не остановили. — Ты доверяешь мне?       — Да, но…       — Тогда не бойся, я не причиню тебе вреда, — и не давая ответить на это, он затыкает блондина очередным крышесносным поцелуем.       — М-м-м, Гукки, — мычит сквозь поцелуй Чимин, сам поражаясь тому, как только что назвал его. А Чонгука это только заводит, бархатный голос сводит с ума, хочется сорвать с этих губ что-то невообразимое.       Он нависает сверху, стягивая с Чимина ненужную футболку. Тот сильнее залился краской, отворачиваясь, но чуть сжавшие подбородок длинные пальцы заставляют повернуться лицом, чтобы вновь завладеть этими сладкими и желанными губами, прикусывая и посасывая каждую поочерёдно. Руки спускаются по шее и грудной клетке, по-хозяйски изучая стройное тело и обрисовывая каждый кубик на выделяющемся прессе. Кто бы мог подумать, что эта плюшка с невинным личиком ходила в спортзал и под больших размеров футболами прячет шикарную фигуру. Чонгук никому больше не позволит её увидеть, в этом сомнений нет.       — Ч-Чонгук, — тянет тот, максимально вжимаясь в диван от неведомых ранее ласк и опрокидывая голову.       — Не так, — рычит Чон, прильнув губами к открывшейся шее, оставляя на ней дорожку из поцелуев.       — Г-Гукки? — с пылом выдыхает Чимин, подмечая накативший жар по всему телу.       — Возможно, — улыбается Чонгук, поднимаясь к уху. Он прикусывает мочку, обводя языком серёжки, которых, к его удивлению, оказалось целых три, — есть ещё какие-нибудь варианты? — выдыхает он в самое ухо. — Что-нибудь пошлое. Подумай над этим, мой малыш.       Руки добрались до штанов, ловко расстёгивая пуговицу и ширинку. Чимин прикусывает нижнюю губу и увидевший это Чон тут же захотел завладеть ею. Пальцы лезут под ослабшую одежду, прощупывая под тонкой тканью белья нехилый стояк. Ухмылка растягивается на лице, ведь брюнет и сам испытывает возбуждение и тесноту в штанах. Он касается разгоряченного органа, когда Пак издал первый тихий стон, закрывая рот руками. Чонгук даже завис. Ему хочется слышать его вечно, тонуть в громких стонах, когда он будет втрахивать Чимина в этот диван до счёсанных коленей и сорванного голоса. Но в тоже время хочется обходиться нежно и ласково, ублажать свой слух его нежным тембром, сцепляя в замок его руку с этой маленькой ладошкой и оставлять на светлой коже замысловатые рисунки из поцелуев.       — Детка, я так хочу тебя, — хрипит Гук, осторожно стягивая с блондина оставшуюся одежду. Каждый участок кожи, которого он коснулся, горел и обжигал, а внутреннее желание разрасталось с большей силой. Паку было неимоверно жарко, внизу живота приятно тянуло, ощущаемый воздух вокруг стал сжиматься и густеть, словно его можно было ножом резать. Смущение взяло вверх, когда последний элемент его одежды оказался где-то на полу, он хотел было прикрыться чем-то, что только под руку попадёт, но футболка Чонгука полетела к вещам Пака, и туда же направились все мысли блондина. Красивые плечи с фиолетовыми отметинами, широкая грудь и ярко выраженный торс выбивали из парня дух. Он заворожённо смотрел на перекатывающиеся под кожей мышцы, выпирающие на руках вены и сухожилия, желание коснуться побороло сознание Чимина, и он тянется маленькими пальчиками к желанному. Чонгук даже обомлел, почувствовав ладони на своём теле, позволяя им блуждать и касаться кожи. Самому терпеть уже невмоготу, член болезненно упирается в ширинку штанов, желая войти в податливое тело, окончательно завладеть Чимином. Руки проводят по стройным бёдрам, разводя ноги чуть в стороны, и Гук пристраивается между ними.       — Спал с кем-то? — спрашивает брюнет, а парню крайне стыдно отвечать на этот вопрос и он молчит, прикусив губу. Чонгуку это не нравится, он звонко шлёпает по ягодице и сжимает её ладонью, вырывая из уст протяжное «А-ах». — Отвечай мне, когда я спрашиваю. Ты с кем-то спал?       — Н-нет, — сипло выдохнул блондин.       — Молодец, малыш, — шепчет в самые губы и снова ошеломительно целует. Обильно смачивая пальцы слюной, он подставляет их к проходу, острожно вводя первый. Чимин морщится от неприятных ощущений и ерзает, стараясь избавиться от них. — Ш-ш-ш, тише, потерпи немного, тебе будет приятно, — за первым последовал второй, старательно растягивая стенки. Боль стала потихоньку отступать, открывая новые, неведомые до этого ощущения. Двух пальцев оказалось уже мало, Чон вводит третий, проникая глубже и резче.       — М-м, Г-Гукки… — Тихие тонкие стоны учащались, но Чимину хотелось большего. В прямом смысле этого слова.       Чонгук решительно вытаскивает пальцы и меняет их на свой член, медленно проникая внутрь. Желаемое «большее» оказалось действительно таким, Чимин вскрикивает от резкой боли, а из глаз покатились едва различимые слезы. Брюнет замирает, прижимаясь к обнаженному телу, позволяя парню обхватить руками свою шею и уткнуться носом в плечо, тихо всхлипывая.       — Прости, детка. Расслабься и не сжимай так сильно, нам обоим больно, — шепчет ему Чонгук, а потом глубоко целует, отвлекая от дальнейшего проникновения.       Войдя до основания, Чон не спешит двигаться, а даёт блондину привыкнуть к размерам и ощущениям. Он целует мокрые дорожки, уголки глаз, кончик носа, края пухлых губ, лоб и красные щеки, Чимин постепенно забывается под этими нежными прикосновениями, проведя короткими когтями вдоль позвоночника. Первые движения слабые и мягкие и Пак понемногу подстраивается под них. По реакции Чимина брюнет судил, когда ему ускоряться, и чем быстрее он двигался, тем громче и чаще звучали бархатные стоны. Он положил ладонь на стоявший чиминов член, начиная плавно проводить рукой от основания до головки, набирая нужный темп и срывая с уст блондина более высокие и оборванные стоны. Толчки стали быстрыми, резкими, оба терялись в ощущениях, сбито и шумно дышали, расшатывая диван. Чонгук пару раз задевает комок нервов, от чего голос Чимина срывается и начинает хрипеть. На коже выступает испарина, брюнет сильнее сжимает пальцы на бёдрах, а Пак оставляет всё больше красных полос на его спине. Доходя до пика, Чимин издаёт самый протяжный и сиплый стон, кончая тому в руку, а Чонгук с хриплым рыком изливается внутрь, устало накрывая потное тело под собой своим таким же.       — Ты раздавишь меня, — шепчет Пак, но не по своему желанию, а из-за действительно севшего голоса.       — Я люблю тебя, Чимин, — выдыхает Чон, целуя искусанные губы.       Полежав так некоторое время, он поднимает блондина на руки, накрывая валявшимся неподалёку пледом, и несёт в, как оказалось, набранную ванную. Бережно смывает следы пота и спермы с себя и Чимина, несколько раз целуя вымытые участки кожи, обтирает мягкими белоснежными полотенцами, кутает в халат и вновь поднимает на руки, чтобы отнести в комнату. В свою комнату.       — Не против спать со мной? — спрашивает он, укладывая разморенного Чимина на постель.       — Я не прощу тебя, если после этого ты оставишь меня в моей комнате одного, — вяло отвечает Пак, устраиваясь на мягкой подушке, когда Чонгук ложится рядом, прижимая его к себе. Уставший Чимин нежно жмётся к нему, словно котёнок, и после полученного поцелуя в лоб проваливается в сновидения. Чон ещё какое-то время любовался его спящей моськой, пока собственные потяжелевшие веки тоже не сомкнулись.