~~~
Во время похорон светит солнце. Причем так ярко, что приходится жмуриться. Урю прижимается к отцу, слабо подрагивая. И плачет тихонько. Рюкен молчит, смотря в землю, поглаживая сына по голове. Больно. Но он не плачет, хотя хочется. Просто не имеет права рыдать сейчас – при сыне. Может потом, ночью, когда мальчик уснет, Рюкен и позволит себе пролить пару слезинок. Но не факт. Под конец ветер все же нагоняет туч. Дождик выходит мелкий, противный, холодный. Совсем не летний.~~~
- Почему ты соврал!? – от крика сына звенит в ушах. Рюкен прикрывает глаза на пару секунд, потирая переносицу, и открывает снова, смотря на Урю. Мальчик дрожит, сжав кулачки. А из красивых глаз текут слезы. Очки съехали на нос. – Ты сказал, что она проснется! - Не кричи, я прошу тебя, - тихо. - Ты обещал!.. Блондин крепко обнимает его, смаргивая слезы. Мальчик не вырывается. Обнимает отца талию, подрагивая. - Прости меня, - Рюкен гладит его по голове. – Прости.~~~
Рюкен и Катагири не хотели, чтобы сын вообще знал о том, что он – квинси. Не хотели втягивать во все это. Не хотели, чтобы ему хоть раз пришлось испытать на себе резь реацу по коже и боль от ранений. Когда вдруг заявляется Сокен, Рюкен просто приходит в бешенство. Отец не общался с ним больше девяти лет, а тут просто появляется, будто и не было ничего. А когда сообщает, что намерен обучать Урю техникам квинси, то блондин пытается возразить. А потом долго – очень долго – скандалит с отцом, кричит. А Сокен отвечает очень спокойно, с таким видом, будто ему вовсе плевать на сына и его чувства. Так оно и есть вообще. Родители отказались от Рюкена, когда тот связался со служанкой-полукровкой. Блондину всегда казалось, что его не любили, что он был лишним в семье. И сейчас это ощущает. Больно. А еще становится больно физически и очень обидно, когда Сокен затыкает его сильной пощечиной. Остается даже красноватый след. Рюкен прижимает ладонь к пылающей щеке. И когда Сокен снова говорит о своих намерениях и запрещает приближаться к Урю, то Рюкен уже сам бьет отца по щеке, не понимая, что творит. Квинси морщится, дотронувшись до щеки. А потом переводит взгляд на сына. Настолько холодный, что у Рю по спине пробегают мурашки. А потом Сокен снова говорит о запрете на теплое, семейное общение с сыном. Под страхом смерти. И Рюкена, и Урю. Исида не понимает, зачем Сокену это. Но ослушаться не может. Особенно после того, как отец оставляет на его спине огромный шрам в виде креста квинси.~~~
Смерть дедушки Урю воспринимает очень близко к сердцу. Сидит в своей комнате и плачет. А Рюкен только и может, что сидеть под дверью, прикрыв глаза. Просто потому что не может подойти к сыну. Хотя Сокен мертв, Урю все равно считает, что отец его не любит и держится подальше. И Исида-старший уже пытался рассказать, объяснить все, но парень не слушал.~~~
Рюкен очень радуется, когда сын соглашается на помощь. Но то, что его называют по имени, сразу же огорчает. Мотаться за сыном по этому лабиринту, быть так близко все же немного обнадеживает, что он сможет спокойно, нормально поговорить с сыном. Но Урю опять не дает ни малейшего шанса. Уходит, буркнув глухое «спасибо».~~~
Рюкен рад снова прикасаться к Урю. Даже если эти прикосновения заключаются в перевязке огромной раны на груди. Парень молчит, глядя в сторону.~~~
И сейчас Рюкен рад рассказать обо всем сыну. На душе становится легче. Только мужчине кажется, что Урю не верит. И парень подтверждает это своими словами: - Но он не мог… Сокен не мог так поступить! Не ври мне снова!.. И тогда Рюкен снимает с себя рубашку, показывая шрам во всю спину. Но снова… - Откуда мне знать!? Может, ты получил его в сражении с кем-то! Становится обидно и больно до слез. - Не хочешь – не верь, - голос дрожит. Рюкен судорожно вдыхает, стирая слезы. Слишком тяжело вспоминать обо всем этом. Урю вздрагивает слабо, поправляя очки. Он ни разу не видел отца в таком состоянии. Даже после смерти мамы. - Но он же… - Да, я знаю, был так добр к тебе, - произнес мужчина. – К тебе, - снова повторил Рюкен, закрыв глаза. – Он меня терпеть не мог. Чуть ли не с самого детства. Раз ты выжил в ходе Аусвелена, Сокен решил, что император Вандеррейха заинтересуется тобой. Поэтому и принял решение обучать, наплевав на мое мнение и чувства. Это все же очень опасно связываться с Вандеррейхом. Неверный шаг вправо, шаг влево – расстрел. - Поэтому вы с мамой… не хотели, чтобы я… - Да. И поэтому тоже. Какому любящему родителю захочется, чтобы его ребенок захлебывался в собственной крови? Мужчина снова закрывает глаза. И шумно вдыхает, ощутив, как плеча коснулась узкая ладонь. А потом его обнимают со спины. Урю утыкается лбом между лопаток – в верхний луч шрама, заставляя поморщиться и повести плечом – болит до сих пор. Рюкен чуть улыбается, приоткрыв глаза. На душе теплее. И дышать словно легче. И до Урю только сейчас доходит, что он жил во лжи все это время. Сначала ему врал Сокен, а потом Урю сам себе, выстраивая между собой и отцом невидимые стены. А сейчас остается только жалеть об этом. Рюкен разворачивается и крепко обнимает сына, прижав его голову к своему плечу, поцеловав в лоб. Не больно. И внутри все приятно сжимается и дрожит, когда Урю тихо шепчет: - Спасибо, папа.