Серпентарий

      Казалось, что мир сошёл с ума.       В отражении какой-то фрик, явно не отзывающийся на исконно славянское имя. Повсюду: на зеркале, на руках, на лице, на ванной, в воде, на кафельном полу - везде была кровь. Кровища, эта красная жидкость, вытекала водопадом из рук.       Нет, она уже сразу примерно понимала, что за Дьявольщина тут происходит и какого чёрта она теперь какой-то фантастический «красавец» с зелёными волосами, но принять и смириться — это уже какое-то фэнтези, выходящее за грань естественности.       В голове вертелась куча мыслей, преимущественно нецензурных, а на лице лишь одна ненависть, жгучая, словно сейчас все расплавится под одним только взглядом зелёных искр.       Сильно повело в сторону, девушка в теле парня-суицидника попыталась не упасть, схватившись за раковину, но и она, предательница, тоже была вся в крови, и рука тут же соскользнула вниз. В голове так не вовремя вспомнились все мультяшные сцены, когда герой поскальзывается на банановой кожуре, вот только вместо детского мультика попалась трагикомедия.       Тут же оказаться половиной тела в той самой кровавой водяной жиже было неприятно, особенно удариться ещё и головой об мраморный бортик. Как только не потеряла сознание от ушиба и не разбила голову? Отличное начало адаптирования под местные реалия жизни, ничего не скажешь.       Вода заглотнулась внутрь носоглотки, залила уши и глаза, и стало уже не до истерического хохота. Хотелось кричать, хотелось плакать, рыдать, закатывать истерики и повторно врезать тому мудаку, что решил её убить, когда ночной свет озарял улицы побережья, а после уже вновь вырезать этому парню-дебилу, в теле которого она оказалась, вены. И, наконец, оказаться где-нибудь на том свете, среди высоких пальм, на гамаке, попивая кокосовый коктейль и наблюдая за пенистой водой.       Но сейчас, благодаря непрошеному божьему, чёрт возьми, чуду, она была здесь и сейчас.       Резко вырвавшись из плена мерзостной кровавой воды, отчего голова пошла кругом, Ангелина стала откашливать всё то, что успело залиться внутрь. Заглядывать в зеркало не хотелось: и так ясно, что выглядит она, словно вылезшая из одного женского места болотница. Прелестное сравнение, добавляет оптимизма.       — Бля-ядь! — взвыла зверем, ударив уже слабой рукой об стену. Боль немного отрезвила, но кричать все ещё хотелось. Тот самый удар ножом в грудь болел, но Ангелина понимала, что это лишь фантомная боль. Видимо, вся эта ситуация убила нервную систему, которая, к её собственному удивлению, все ещё барахталась. — У-у-у-у. С-су-уки-и!       И позорно разрыдалась, вся в слезах, соплях и крови. Руки жгло, что приводило в подобие бессознательного состояния, и нехотя она всё же принялась искать по шкафчикам аптечку или что-нибудь, что могло бы помочь в остановке крови. Всхлипывая, перебирая полку за полкой, искала последнюю ниточку для собственного спасения.       Пацан себя не жалел, рвал вены вертикально, абсолютно безразлично причем — порезы ровные, прямо как по бумажке. И от чего только решил с жизнью покончить? Из вредности? Из вселенской обиды? Ради внимания?       Ангелина мысленно перекрестилась от всякой неприятной ерунды, которая могла бы в теории произойти с пацаном в жизни, ибо если учитывать, что она теперь в его теле, и если она тут не сдохнет, как собака от потери крови, то разбираться со всем дерьмом придётся только ей. Ой, не так она видела своё попаданство, совершенно не так.       Аптечка нашлась, и, не зная абсолютно ничего из того, как надо оказывать первую помощь, она, сплюнув, стала заматывать туго руки, надеясь, что это поможет. Кажется, на все её оры, крики и завывания никто не пришёл — значит, никого дома не было. Или в квартире? Никто не знал.       Все ещё всхлипывая, девушка на дрожащих ногах поднялась с пола, попыталась открыть дверь ванной. Закрыто. Продуманный, однако, парень.       Задвижка дёрнулась в сторону, стоило только подцепить обгрызенным ногтём, открывая путь в коридор. Осталось только попытаться дойти до телефона и вызвать скорую. Или все-таки попробовать скрыть факт самоубийства? Да с такими шрамами удивительно, как она ещё насмерть не истекла. Если она стала попаданкой, то смена характера вызовет подозрения. Ангелина замерла, шокированно и испуганно раскрывая глаза. Если о самоубийстве узнают, то, соответственно, это походы к мозгоправам. Что, если они узнают о том, что парень не совсем парень, а вообще какая-то чужая деваха из России, сдохшая от ножа солевого наркомана? Вот это будет очень приятное известие не только для нее, но и для родственников этого тела. Думать о том, что с ней сделают, узнай люди об иномирянке, не хотелось.       Маршрут сменился. Вместо того, чтобы искать домашний телефон или просто телефон, стало точным лишь искать телефон и гуглить, как останавливать кровь. Первая же открывшаяся дверь намекает, что именно здесь может жить среднестатистический подросток. И нет, ей не помогла глупая цветастая табличка на двери с выдолбленными английскими буквами. Стены обклеены плакатами с каким-то блондином, все полки заняты фигурками того же персонажа, а на рабочем столе сложена куча тетрадей, учебников и ещё по мелочи. Но Ангелину больше интересует не окружение, а один единственный прибор, сейчас лежащий на кровати. Подорвавшись, она ринулась к нему, тут же пытаясь разблокировать смартфон.       — Бля-ять, — на выдохе сматерилась она, понимая, что не знает пин-кода. Только ей могло так повезти.       Вскрикнув, она от бешенства кинула телефон в стенку, уткнулась носом в прибранную кровать и вновь взвыла.       Руки пекло, отчётливо ощущалось давление бинтов на ранах и то, как кровь пропитывала их. Грудную клетку сдавливало от рыданий. Хотелось забить на всё, просто лечь и дать сдохнуть, наконец, этому телу и себе. В конце концов, что она теряет? Шанс на вторую жизнь? Смешно: если парень решил закончить жизнь, то к чёрту ей вмешиваться? Это его выбор, не её. Истеричный смешок вырвался, перемешивая всхлипы со смехом.       Жутко, больно, страшно и чертовски смешно от нелепости ситуации, в которую она попала.       Почему не какая-нибудь девочка-волшебница? Почему не просто параллельный мир, где она бы заняла собственное тело, но с лучшими условиями? Почему не другие персонажи аниме, книг и фильмов, в которых она мечтала попасть? Побыть в их шкуре, пройти те приключения, что прошли они, получить супер-способности, магию или чакру, на крайний случай пси-способности. Но нет, она попала в труп подростка, наверное, с синдромом восьмиклассника. Кумир что ли косо взглянул - и всё, пора вены резать?       Истерика стала понемногу отступать, но желания и сил встать с пола не было. Не было вообще ничего. Пустота. Можно было бы сделать умный вид и начать перечислять стадии принятия, но, честно говоря, Ангелине было всё равно. Вообще на всё, на данный-то момент. Она умерла, попала в тело трупа мальчишки и сейчас понятия не имеет, что ей делать. Думать не хотелось, а лишь закрыть глаза и вернуться в своё родное тело. Вся эта эпопея с попаданцами - такое нелицеприятное событие, что резко перехотелось как-либо мечтать о таком «подарке» Небес.       Повернув голову в сторону рабочего стола, Ангелина чуть слепо сощурилась, по привычке скорее, нежели от надобности, высматривая лицо улыбающегося мужика. Перекаченный бодибилдер в забавном цветном костюме, словно Кларк Кент, и чудачными ушами, как у Пикачу или кролика, тут уж как посмотреть, на голове. «Наверное, борец какой», — едва дрогнули губы Ангелины в улыбке. В голову тут же пришли мысли о Ремочке, что очень любит весь этот фантастический жесткий мордобой. Сама она относилась к этому нейтрально, не чувствуя ни симпатии, ни отторжения. Дрались да дрались, ей-то какое дело? Хотя слушать чужой монолог по этой теме было интересно.       В голове медленно опустошалось. Мысли, словно мыльные пузыри, то появлялись, то лопались с характерным звуком, тут же смещая центр внимания на другой переливающийся мыльный шарик.       Ремочка, внучок, единственный Кондратий на её голову, родители и даже малая. У неё было всё: поддержка, любовь и надежда на стабильное будущее. И тут, всего за несколько минут, всё проваливается в тартарары. Ни друзей, ни семьи, ни собственного тела, а лишь кровь и большая вероятность того, что она опять умрёт, но уже от кровотечения, а не прицельного удара в горло, дабы не визжала. Больше смахивает на ужасную насмешку судьбы, а не несчастный случай. Ведь кто же ещё, помимо неё, мог попасть в истекающего кровью парня? Действительно, ведь она одна такая на всём свете, достойная занять место трупа! Блестяще!       Улыбка на плакатах, на фигурках и вещах начинала раздражать до зубного скрежета. Ей, значит, тут максимально жёстко, а этот хмырь ещё и лыбится? Скрип челюсти, наверное, слышен был на всю комнату.       Не удивительно, что кукуха у парня слетела, если на него каждый день пялилась эта морда с наверняка маньячной улыбочкой. С таким встретиться в подворотне страшно.       От последних мыслей Ангелина судорожно вздохнула, истерично заламывая руки за голову, вцепляясь тощими, бледными руками в волосы и чуть оттягивая пряди. Хотелось вновь разрыдаться и вцепиться ногтями в бинты, раскрошить их в щепку и самолично вытащить вены, ускорив наступление смерти. Но нет, нельзя, она всё-таки не самоубийца! Такие мысли недопустимы, у неё ещё вся, ха-ха, жизнь впереди. И родственники. И друзья. И будущее.       И тут, не выдержав, она громко засмеялась, вперемешку со всхлипами. Лучше уж истерика от собственных тупых шуток, делающих только больнее, чем от собственных рук. Разум давно прекратил адекватно воспринимать окружающее пространство. Мушки летали перед глазами, стены косило из стороны в сторону, да и сама она ощущала себя так, словно качалась на волнах. Так спокойно, тихо, и успокаивающее перекатывание вперёд-назад, вперёд-назад.       Как-то само собой тело заваливается назад, больно стукаясь об дощатый пол.