падение

      Домой подросток вернулся радостным, но серьезный взор отца заставил вздрогнуть. Важно одетый мужчина, с проседью на макушке, деловито опирался на тумбочку в гостиной.       — Пап, могу все объяснить, — проговорил парень, размахивая руками с виноватым видом. Собеседник отрицательно помахал головой, намекая, что речь пойдет о другом.       — Не хотел тебя беспокоить, но у нас проблемы, — невинно протянул, после продолжил серьезно, — за все годы наших переездов, бесконечных тайн друг от друга, я пытался тебя уберечь.       Луис собирался пройти мимо и избежать этого разговора, потому что тот был к нему несправедлив, скрывая какую-то важную вещь. Причем это продолжается с того возраста, когда ребенок осознанно взглянул на мир. Мужчина схватил его за руку, не ожидая, что тот развернется, спешно напутствовал:       — Все люди — звери, поэтому будь наготове собирать чемоданы. Будет лучше, если сделаешь это заранее. Сына и след простыл.       Среагировав на противно звенящий звонок с урока, прихватил тяжелую сумку и поплелся в другой кабинет. Слушать нудную речь не получалось, голова была забита всем, кроме самого значимого. Близкие друзья косились на него, любые попытки помочь пережить столь нелёгкое время — нескладны. На душе было гадко, а погода наоборот становилась все ясней. Последние дни не задались: поругался с отцом, бросил музыкальный кружок. Теперь всё свободное время проводил наедине с одиночеством и за прослушиванием сообщения погибшей любви. Вовремя не удалось послушать, ибо телефон разрядился. А на следующий день предмет воздыхания не пришел в школу. На звонок ответила сестра-близнец Минерва. Что-то прокричала в трубку и сбросила. Ведь совсем недавно старшая все же свыклась, что ее сестра по уши влюблена. Пыталась благотворить. Первые месяцы афроамериканец вовсе спешно убегал, когда провожал девушку домой, дабы не попасться на глаза «Злюке». Соффи еле убедила родню, что Луис достоин быть с ней.       До сих пор парень не может посетить могилу близняшки, не хватает уверенности. Он не выдержит. Все рисунки, которые девушка посвятила молодому человеку, сложены в нижний шкаф подальше от глаз. Даже на похоронах Лу стоял в стороне, Минерва отталкивала его, и чуть было не плюнула в лицо.       — Почему ты её не защитил? — эти слова теперь как ежедневное мучение, как будильник на семь часов утра.       Защищать нужно было от самого себя.       Дома появлялся только к вечеру, не только из-за нагрузки в школе, но и потому, что не желал видеть отца. Даже стал бояться огромной толпы в узких коридорах, которая как стадо коров сносила и могла затоптать. Крепко прижимался к стене и дожидался окончания потока. Череда разных лиц и ситуации продолжали напоминать Луису о былых днях. Вот бы все было, как раньше. Сейчас, именно в это время, подошла бы сногсшибательная девушка его мечты, широко улыбнулась и предложила пообедать вместе.       — Как ты, Лу? — мягко коснулся плеча Марлон, жалобно оглядев с ног до головы.       — Держусь, — откликнулся темноволосый, почесав затылок.       Марлон прекрасно понимал, что любые разговоры о ней заденут. Пускай это даже простое воспоминание, в котором та участвовала. Нельзя. Гулы вокруг мешали спокойно говорить, поэтому чуть было не криком выложил:       — Мы сегодня собираемся у меня, что скажешь?       Казалось, брюнет вовсе не слушает. Использовать заготовленный ответ для ситуаций с предложениями — лучшее, что можно придумать.       — В следующий раз.       — В следующий раз, — подметил Марлон и подмигнул.

***

      Глухие звуки чьих-то голосов и громко хлопнувшая дверь. Судорожно прикрыв важные документы, чуть не уронив при этом на пол, поправил галстук, кашляя в кулак. Второй человек, ростом метр восемьдесят на лицо, поправил монокль и последовал примеру отдалиться от темы, звучавшей пару минут назад.       Прибывший задержался рядом с приоткрытой дверью, прислушиваясь. Но никакой полезной информации не удалось получить. Закатил глаза и прошел на кухню. Вранье и тайны в семье всегда раздражали. Теперь они вовсе умножились в несколько раз. Как-нибудь юнец будет действовать тише и, наконец, узнает, в чем дело.       «Ранец» с учебниками и прочим барахлом остался у самой двери, парень принялся искать карандаш. Скрытность отца подогревала интерес, сейчас узнать правду — единственный способ перестать горевать по утрате. А может будет наоборот? Оторвавшись от своих мыслей на минуту, задержал дыхание. Обыкновенная мелодия звонка. Только вот где?       Телефон валялся на самом дне сумки, пришлось выкладывать остальное неподалеку.       — Алло, Луис? Очень жаль, что ты не пришел, без тебя тут так скучно. Чем занимаешься? Как с отцом?       — Слушай, тот от меня что-то скрывает, мне не по себе. Какое-то гнилое чувство на душе.       — Я же говорил, тебе нужно немного расслабиться, — на мгновенье блондин замолчал, раскидывая умом, стоит ли говорить про его любовь, — понимаю, что Софию этим не вернуть, — сделал паузу, чтоб понять реакцию, но смело продолжил, — прием психолога, у твоего лучшего друга Марлона, тебе помог бы. Не зря я ходил на курсы.       Подросток приложил трубку к другому уху, слабо улыбаясь, но ощущая беспокойство.       — Что насчет завтрашнего дня?       — Стоп, — опешил тот, — ты серьезно? Вот это я понимаю, наш Луисис вернулся.       Сегодня юноша решил лечь спать пораньше. Погасив свет и укутавшись одеялом, погрузился в сон. Чаще всего сидит до полуночи подрубая тихую, расслабляющую музыку, листая маленький альбом с фотографиями, которые распечатала рыжеволосая месяц назад.       Журчание ручейка, славное чириканье неизвестных птиц и одиночество.       — Луис? Эй? — рассеянный голос. Чужие руки легко касаются плеч. Дальше ощущение их на себе исчезает. Прелестное милое личико, счастливая улыбка. Неужели…       Соффи?       Такая живая, лучезарная и желаемая. Летнее бежевое платье с бабочками и босые ножки мутят воду. Девушка сдерживает равновесие, идя против течения. Парень не сводил с нее глаз. Хотелось прямо сейчас последовать за ней, быстро сняв обувь. Но тут она будто испарилась, а после оказалась на другой стороне ручейка.       — Не вини себя, Луис, ты же знаешь, что я не хотела бы, чтобы ты себя чувствовал паршиво.       То, что твердят все знакомые и друзья. Только вот он преследовал цель услышать это от той, пред которой виновен. Внезапно почувствовать облегчение было раем, глаза мокрые от слёз счастья…       А потом вдруг этот мнимый мир, как стекло треснул и все потеряло былую красоту. Ручей зарос лишайником; мир стал серым, словно старый фильм. Все живое затихло, ожидая чего-то ужасного. Кожа девушки стала облезать, как будто на голову опрокинулась банка с сильной двухосновной кислотой. Лу перестал дышать.       — Ну же, любимый, почему ты не смотришь на меня как на живую, — сжимая его подбородок до боли прошептала та, спокойный голос изменился на противный, — почему?       Безумные глаза и красные слезы, капающие на черное платье. В этом наряде молодая особа была захоронена. Спящий определённо почувствовал их на себе, мелкие частицы крови прожигали кожу подростка. Ходя по углам, она хваталась за голову и кричала от боли.       — Ты и только ты виноват в моей смерти! Виноват. Последнее слово рассыпалось как мамины бусы и неразборчивым эхом летало вокруг.

Этой ночью Лу не удастся поспать.