Наследники

«На вас лежит полная ответственность, потому что вы — командир». Хью Айлендз

Всю эту полуреальную, пропитанную солёным запахом гари и стискивающим сердце беспокойством дорогу от Ковентри до Вулсбери в голове Шелби вертелась фраза «Была тёмная, ненастная ночь». По классическим правилам английского романа именно в такие ночи полагалось приключаться различным роковым событиям. Последний год в Британии, однако, перетряхнул каноны. Ясные ночи пугали беззащитной открытостью перед являвшимися с неба бомбардировщиками Люфтваффе; традиционные пасмурность и туманы сулили безопасность. Ноябрьская ночь была предательски лунной и безоблачной — тем не менее, недостаточно светлой для автомобиля, удручающе медленно ползшего с полуприкрытыми по правилам затемнения фарами по неосвещенной дороге. Вдобавок с лугов начал наползать туман, грозя поглотить немногие отхваченные от темноты метры видимости. Окрестностям Вулсбери, вблизи которого располагался Институт Хеллсинга, были свойственны облачность и туман, непостижимым образом скапливавшиеся во время воздушных налётов. Артур подшучивал, что на немецких военных картах район Вулсбери, должно быть, обозначен, как «зона аномальной облачности», а Хью мрачно советовал ему поменьше выделываться, потому что в один прекрасный день Абвер сопоставит эту аномалию с ватиканскими сведениями о способностях Дракулы и подвергнет подозрительную зону массированному налёту. Чёрт тянул тебя за язык, Хью! — Разрешите включить противотуманные фары, сэр, — интонация водителя балансировала на грани раздражения. — Конечно, мисс, — фамилия невысокой девушки в форме женской вспомогательной службы ВМС забылась в суматохе последних часов. Шелби почувствовал себя ещё более неловко. Не далее как пару часов назад он наорал на водителя, не желавшую превышать допустимых двадцати миль в час. Между тем, машину девушка вела профессионально, безошибочно отыскивая путь в темноте, местами по просёлочным дорогам. Главной добродетелью генерала Пенвуда, как он сам невесело догадывался, подчинённые считали умение не вмешиваться в работу профессионалов. Сегодня ночью он, похоже, разделался с последними сомнениями в несоответствии своей должности, да ещё и при свидетелях: адьютант Хэлоуэй хмуро косился на него в зеркальце заднего вида. «И плевать», — устало подумал Шелби, полуобнимая за костлявые, смягчённые потёртым одеялом плечи причину, побудившую его пренебречь как уставом, так и здравым смыслом и броситься в гущу событий, едва пришли первые известия о бомбардировке Ковентри. Поездка напоминала нисхождение в преисподнюю, но после того как Шелби увидел разнесённый снарядом дом Айлендзов, чувство ужаса будто отрезало полупроницаемой стеной. Некоторые факты и вероятности требовали слишком много внимания, чтобы позволить им взять верх прямо сейчас. Чтобы успокоить извлечённого из-под развалин Хью Айлендза и затолкать его в машину, пришлось потрудиться, и тот всё беспокойно оглядывался, пока на горизонте рдело зарево пожаров, но потом застыл в оцепенении и за все часы дороги не проронил ни слова. Мышцы под рукой Шелби были сведены от напряжения. — Всё в порядке, Хью. Скоро приедем в «Хеллсинг». Айлендз не шевельнулся в ответ на неуверенный шёпот, с головой выдававший панику Шелби и опасения, что дальше от порядка и быть не может. Из тумана внезапно вынырнула яркая вспышка, несущийся навстречу мотоцикл вильнул в сторону и проревел мимо, заставив девушку за рулём резко нажать на тормоз и крепко обругать лихача. — Остановитесь и посигнальте! — крикнул Шелби, вцепившись в спинку водительского сидения. Вслед за первым испугом нахлынула радостная догадка, что только один сумасшедший способен глухой туманной ночью во время воздушной тревоги носиться по окрестностям Вулсбери на мотоцикле. Впрочем, мотоциклист уже и сам разворачивался, сообразив с опозданием, что военный автомобиль на этой дороге в неурочный час тоже не случаен. Шелби распахнул дверь, Хэлоуэй недовольно окрикнул его и высунулся наружу вслед за начальником, наставив на соскочившего с мотоцикла человека револьвер. — Шелби! — свет фар мотоцикла бил в глаза, зато Артур со своей стороны как раз видел хорошо. — Слава Богу! Они там, в штабе, совершенно ничего не знают, и даже тебя потеряли. Скажи, что у тебя хорошие новости... Господи, Хью! Шелби едва успел вставить приветствие и коротко велеть Хэлоуэю убрать оружие — Артур бесцеремонно влез в салон, разогнав вонь гари запахами сырости и кожи, сунул мотоциклетный шлем Шелби в руки, перегнулся через его колени и ухватил Хью за плечи, слегка встряхнув. Лоб Айлендза охватывала повязка, перепачканная пылью и копотью, — как, впрочем, и лицо, и светлые волосы. — Айлендз, почему вы не связались со штабом? Ты ранен? Шелби, какого лешего ты припёрся сюда, а не в больницу? — Всего-навсего царапина, — бесцветно произнёс Хью. — Повезло. Шелби было обрадовался первым за несколько часов словам Айлендза, но тут же разочарованно понял, что что тот лишь повторил фразу санитара, который наспех перевязал ему голову. Артур, озадаченно замолчав, отпустил приятеля. Воспользовавшись передышкой, Шелби вытолкнул Артура наружу и выбрался следом. — Выключи эти чёртовы фары, — бросил он, отходя к мотоциклу и закуривая. Дым пожаров пропитал насквозь то ли табак, то ли лёгкие — Шелби показалось, что он снова втянул воздух пылающего Ковентри. — Между прочим, они у тебя не соответствуют правилам затемнения, как ты прекрасно знаешь сам. Артур беспрекословно подчинился; одновременно водитель заглушила мотор. Стылая темнота и неестественное спокойствие безветренной ночи нахлынули резко, будто отключили электричество. Лязгнула зажигалка, язычок пламени осветил лицо и руки Артура, породил красноватый тлеющий огонёк на кончике сигареты и погас, оставив только эту розоватую точку. — Давай по порядку, Шелби. Что произошло в Ковентри? Артур говорил негромко, но голос его в наступившей тишине разнёсся неправдоподобно звучно. Айлендзу в машине должно было быть слышно каждое слово. Шелби это не понравилось. Он полагал, что Хью сейчас многое выслушивать необязательно. — Там сущий ад, Артур, — пробормотал Пенвуд как можно тише. — Город в огне, бомбардировка не прекращается, люди охвачены паникой. Полиция, пожарные, добровольцы делают, что могут, но это — капля в море. В огненном море... Я был в Лондоне во время Блица, у меня на глазах бомбили Портленд, но ничего подобного творящемуся в Ковентри мне видеть не приходилось. Похоже, Люфтваффе вознамерился стереть Ковентри с лица земли. — Айлендз... — Сэр Хью Айлендз, — поправил Шелби. Кожа заскрипела о кожу, заныли рессоры — Артур облокотился на мотоцикл, вникая в смысл только что прозвучавших слов. — Сэр Гай?.. — Да. — Мир праху его. Кто ещё? — Не знаю, леди Сибил и Тимоти ещё оставались под завалом, когда мы уезжали. Мэдлин отправили в госпиталь. Хью... сам видел. Повезло, так сказать. Мотоцикл задребезжал: Артур, судя по всему, хватил по раме кулаком — и выругался, то ли от боли, то ли от злости. — Чёртова семейка! Чего им в бомбоубежище не сиделось? Зуб даю, наверняка застряли, перепрятывая какие-нибудь сверхсекретные документы! Ладно, забудь, я знаю, что ты не имеешь понятия... — Нет, не имею, и это сейчас неважно. Хью нужно где-то пристроить, а у нас в поместье съезд семейства Пенвудов, и народу как в улье. — Конечно же, пускай остаётся в «Хеллсинге». Ты и сам переселяйся, если семейство докучает. — Я переживу. Семейство не докучало. После смены политики и состава Совета Круглого стола, семья терпела Шелби, позволяя удерживать место в Совете и заботиться о делах семьи на высшем уровне. Это было лучше, нежели Шелби опасался, принимая предложение Хью, и он хватался за эту прохладную связь изо всех сил, как за основу, затравку более тёплых, быть может, отношений с близкими в будущем, когда время загладит обиды. — Шелби? — Да? — А тебя-то каким ветром занесло в Ковентри? — Приехал из Ноттингема. — Приехал? — Ну да, — Шелби, честно говоря, только сейчас начал осознавать в полной мере бесшабашность своих действий. — Артур, а что оставалось? Нам сообщили, что Ковентри прицельно бомбардируют («Однозначно, ехать», — мрачно вставил Артур), коммуникации нарушены, связаться ни с кем на месте невозможно, а я знал, что Айлендзы сейчас там. Я всё равно не руковожу непосредственно ни боевыми действиями, ни спасательными операциями; сводки и отчёты мне раньше завтрашнего дня не предоставят. Так что формально я просто взял машину и поехал в Лондон — сделав по дороге крюк. Фигура Артура в темноте лишь угадывалась, однако его пристальный взгляд Шелби ощущал почти физически. — Ладно, согласен, даже у тебя, кажется, есть право упрекнуть меня в неблагоразумии. — Ещё чего, — фыркнул Артур. — Это обязанность Хью, и, надеюсь, он недолго будет от неё отлынивать. У Шелби отлегло от сердца. Нет, не только потребность в свободном углу заставила его мчаться через ночь в «Хеллсинг». Общество Артура было лучшим залогом того, что дела непременно пойдут на лад. — Поедем? — Я сяду с вами, — отозвался Артур. — За мотоциклом кого-нибудь пришлю. Он придержал Шелби за плечо и, понизив голос до предела, почти на ухо лаконично спросил: — Предупреждение из Блетчли-парка? Шелби, похолодев, неохотно кивнул. — Дерьмо! — прорычал Артур, пнул попавшийся под ботинок камень, со стуком поскакавший по асфальту, и, к счастью, не стал продолжать опасную и неоднозначную тему. Забравшись в автомобиль вслед за Шелби, он расслабленно откинулся, потеснив приятелей — заднее сидение определённо не было рассчитано на троих взрослых мужчин, — и распорядился было уверенно-хозяйским тоном: «Поехали», — но поскользнулся на неожиданно всплывшем обращении: «...мисс?». Интонация Артура мигом сделалась мягче, вкрадчивее, оправдывая репутацию, согласно которой Хеллсинг был способен флиртовать в любых обстоятельствах. — У тебя новый водитель, — заметил Артур, и не пытаясь скрыть заинтересованности. — Она не мой новый водитель, она просто из вспомогательной службы ВМС. Я взял первую попавшуюся машину, чтобы не терять времени. — Проклятие, хотел бы я, чтобы за рулём первой попавшейся машины в «Хеллсинге» оказалась милая дама. Тебе вдвойне повезло, Шелби, учитывая, что этот первый попавшийся водитель — не из твоего окружения, и ему не пришло в голову уточнить у своего вышестоящего указаний генерала Пенвуда. — Ладно, Артур, так и быть, я намеренно предпочёл водителя со стороны. Хелоуэй беспокойно зашевелился на пассажирском сидении, явно досадуя, что он слишком поздно понял намерения начальника, когда уже не имело смысла опротестовывать приказ. Шелби ощутил неловкость за необдуманную выходку, несмотря на то, что она полностью себя оправдала. Он покосился на Хью, высматривая хоть малейший признак заинтересованности, возмущения, горя. — И ты был совершенно прав, друг мой. Но ты не учёл одного: неприятностей по службе, которые грозят нашей «Дженни Рен». Как, кстати, зовут девушку, Шелби? — Мисс... простите, вылетело из головы, как вас зовут? — Одиль Стид, сэр. — О-одиль, — протянул Артур, словно перекатывая на языке, дегустируя, — или Оди-иль? — Одиль, — повторила она, звонко и раздражённо, с чётким ударением на последний слог. — Одиль. Французское имя. Как необычно. — Вы всем девушкам так... говорите... — маленькая «Дженни Рен» завершила гневную фразу с лёгким испугом, запоздало вспомнив о субординации. Артур полуфыркнул-полукашлянул, сдерживая смешок. — Разумеется, нет. И не следует повторять расхожие фразы из кино: они звучат вовсе не так убедительно и привлекательно, когда сами в них не верите. — Прошу прощения, сэр. — Ни за что и не за что. Очаровательно, что вы ещё не пропитались этим духом железной дисциплины и военщины. Сигнал фонаря от охраны у ворот Института Хеллсинга заставил обоих прервать разговор. Мисс Стид остановила машину. Артур открыл дверь, выкрикивая указания. Вместе с ночным воздухом в салон ворвался пробирающий до костей заунывный вой сирены. Шелби нашарил и ободряюще сжал судорожно сведённые ледяные пальцы Айлендза и вдруг понял, чего так не хватало легкомысленной беседе последних минут. Язвительного или возмущённого, в зависимости от настроения, но неизменно меткого замечания Хью. Было похоже, что Артур почувствовал то же самое — за воротами он не стал возобновлять разговора, просто молча сидел, постукивая пальцами по колену, будто отсчитывая оставшиеся до особняка метры по неровному шуршанию шин вначале по асфальту, потом по мелкой плитке. — Ты уезжаешь? — бросил он, когда автомобиль остановился, одобрительно хлопнул Шелби по плечу в ответ на возмущённое: «Чёрта с два!» и выскочил из машины. — Сэр, — натянуто заметил Хэлоуэй, — я бы настоятельно рекомендовал... — Я задержусь в Институте, Хэлоуэй. Безопасность здесь на высшем уровне, транспортом до Лондона меня потом обеспечат. Возвращайся с мисс Стид в Ноттингем и позаботься, чтобы у неё из-за этой поездки не возникло проблем. Обратитесь к капитану Колдуэллу. Шелби поспешил выбраться из машины. С Хэлоуэя сталось бы приказать водителю дать ход и увезти своего нелепого генерала в штаб силой. Артур и Хью уже стояли по ту сторону автомобиля. Айлендз — ссутулившийся, взъерошенный и перепачканный грязью — выглядел невообразимо жалко. Артур окинул его с головы до ног обеспокоенно-сочувственным взглядом и, недолго думая, заключил в крепкие объятия. Сей акт грубого нарушения своего личного пространства Хью выдержал стоически. Он терпеливо дождался, пока Артуру надоест, и вяло отстранился; вскинул руку, явно собираясь поправить очки, которых на месте не обнаружил вовсе, и лишь растерянно потёр переносицу. Автомобиль, мазнув вокруг скупыми пучками света, развернулся и выехал с площадки перед домом. Пошатываясь, Хью направился ко входу в особняк, но через несколько шагов спотыкнулся о бордюр и полетел вниз. Подскочивший Артур успел подхватить его и усадил на бордюр. Остаток света от фар удалившегося автомобиля рассеялся, на освободившееся место снова хлынула туманная темнота. Когда глаза привыкли, Шелби смутно различил Айлендза, скорчившегося, прячущего лицо в ладонях, и Артура, который придерживал его за плечи, как недавно, по дороге сюда — сам Шелби. Памятуя о едва не закончившемся печально опыте Хью, он сделал пару осторожных шагов, ощутил ботинком бордюр и присел рядом с Айлендзом. О цемент стукнуло что-то увесистое в кармане плаща, накинутого поверх униформы, — Шелби старался не привлекать лишнего внимания генеральскими нашивками, особенно в сочетании с его возрастом, который он тщетно пытался замаскировать недавно отпущенными усиками. Достав из кармана фонарик, Шелби едва не чертыхнулся, проклиная собственную забывчивость, и поспешил включить свет. Однако выхваченная из темноты пустая площадка и облетевшие кусты лишь усугубили беспокойное тоскливое ощущение внутри, и Шелби щёлкнул выключателем. Он не представлял себе Айлендза плачущим и не представлял, что с плачущим Айлендзом делать, но по опыту последних месяцев знал, что слёзы в такой ситуации — знак неплохой. Однако Хью по-прежнему сидел тихо: ни звука, не всхлипа, ни прерывистого дыхания или дрожи. Артур вдруг вырвал у Шелби из рук фонарик и развернулся на послышавшийся сзади лёгкий шорох, освещая вход в особняк. По обе стороны лестницы, расположившись у лап каменных львов, симметрично сидели двое мальчишек. Один, лет тринадцати, с взлохмаченной белобрысой шевелюрой, вскинул руку, прикрываясь от света; его темноволосый сотоварищ помладше лишь сощурился. — Дикки. Воздушную тревогу что, уже отозвали? Вопрос был риторический: тоскливый гул сирены, словно бы смягчённый дымкой, был разлит в ночном воздухе. — Так ведь всё равно туман! Артур, а сам ты... — Чёртовы специалисты по ПВО, — проворчал Артур. — Знай, если завтра хоть раз зевнёшь мне, о выезде можешь забыть. Младший Хеллсинг вскинул подбородок, стрельнул глазами по компании приятелей и, сочтя за лучшее не вступать в дальнейший спор с братом, толкнул тяжёлую входную дверь и протиснулся внутрь. — Извините, сэр, — произнёс второй, выговаривая слова со старательной деловитостью. Шелби вдруг вспомнился бросившийся раз в глаза на столе Артура отчёт, написанный округлым детским почерком. — Я пытался отговорить мистера Ричарда, но всё было напрасно. — Могу себе представить, — Артур устало махнул рукой. — Уолтер, если подобное повторится, я разрешаю тебе применить силу. Реплику Артура можно было бы счесть очередной его шуткой: мальчишка-слуга уступал брату хозяина и возрастом, и ростом. Но Шелби даже не надо было быть в курсе перипетий вокруг малолетнего Уолтер Дорнеза — достаточно было увидеть мелькнувшую улыбку мальчишки — слишком уверенную, слишком торжествующую, чтобы не усомниться в его способности исполнить указания. — Раз уж ты всё равно наверху, сбегай за виски. Возьми айлейский, что покрепче — и принеси в подвал, мы здесь не задержимся. Уолтер коротко поклонился и исчез за дверью, скользнув в оставленную Ричардом щель. Артур возвратил фонарик Шелби. — Айлендз, хватит рассиживаться. Тебе нужно тепло и отдых. — Мне не холодно, — сквозь зубы еле слышно простонал Хью, пошевелившись. — Ты не в себе, так что предоставь решать нам. — Оставь... в покое. — С удовольствием. Только не здесь, а в доме, в целости и сохранности. Посему выбирай: пойдёшь сам или я тебя занесу. И заметь, не как невесту, а как мешок с песком. — Посвети, — после мучительного размышления над предоставленной дилеммой процедил Хью Пенвуду, поднимаясь. Айлейский действительно оказался крепким, будто концентрированным, с резким торфяным вкусом. Глоток виски скользнул вниз как по маслу, впитываясь, растекаясь по напряжённым конечностям и, на пустой желудок, тут же вскружил голову, запульсировал едва ли не в макушке. Хью, который не пил практически ничего крепче хереса, делая исключение лишь для изысканных сортов коньяка, в обычном состоянии от одного лишь резкого дегтярного запаха сморщил бы тонкий нос и шарахнулся, подобно породистой гончей Шелби. Да и сейчас, пожалуй, насторожился бы, позволь ему Артур хотя бы вдохнуть пары напитка. Но Артур действовал с коварной обманчивой лёгкостью: плавным движением поднёс к губам Айлендза наполовину полный стакан и как ни в чём не бывало бросил: «Так, это залпом». Шелби и глазом моргнуть не успел, как Хью от неожиданности покорно заглотил свою порцию, застыл с ошарашенным видом, а затем отчаянно раскашлялся. Артур стремительно ретировался и с улыбкой, выражавшей крайнюю степень самодовольности, присел рядом с Пенвудом на заскрипевший деревянный ящик. — Мы его быстро приведём в чувство, Шелби. Будто подтверждая правоту сказанного, Хью отдышался и уставился на Артура в упор, сердито сощурившись. Без очков, однако, его близорукий расфокусированный взгляд производил впечатление скорее беспомощности, нежели угрозы. — По-моему, первым делом с утра тебе будут нужны новые очки, — не выдержал Шелби. — Утро, в принципе, уже наступило, — поправил его Артур. — И я бы сказал, что первым делом тебе стоит умыться и сменить повязку. На ней, судя по внешнему виду, заразы больше, чем где-либо вокруг. — Пенвуд, — заговорил Хью, глухо и осторожно поначалу, словно пробуя вернувшийся в полной мере дар речи; затем увереннее, — что ты, чёрт возьми, делаешь здесь? — Он привёз тебя, Хью, если ты не помнишь. Айлендз нервно махнул рукой, задел стакан из-под виски, который, гулко упав, описал полукруг и удачно наткнулся на забытую на столе книгу. — Тебе не положено находиться здесь. Тебе и в Ковентри появляться не следовало. У нас боевая ситуация, и главнокомандующий в это время должен быть в штабе, а не шататься неизвестно где. Ты хоть понимаешь, что теоретически твои действия стоит классифицировать как дезертирство? Ты... — Айлендз? — Да! — разгорячённо вскрикнул тот. — Что ты мне хочешь сказать теперь, Шелби? — Заткнись. — Да, Айлендз, а то мы слишком волновались за тебя и не успели должным образом насладиться твоим молчанием. — Оба. Шелби встал; сглотнув, подавил обиду и заставил себя признать, что этот поток обвинений гораздо лучше, нежели напряжённое молчание последних часов. И, пожалуй, предпочтительнее безудержной, отчаянной истерики Айлендза в Ковентри. Хотя, может, и не лучше — всё-таки рыдать, когда гибнут твои близкие, гораздо нормальнее. С другой стороны, кто наверняка знает, что нормальнее для Хью? — Если тебе нужен виноватый — давай, вини меня. Тем более что ты прав, у нас боевая ситуация, и я несу за неё значительную долю ответственности. Но так же мне, а не кому другому, в этой ситуации решать, кому что делать и где находиться. И где находиться мне, и где находиться тебе. А я предпочитаю, чтобы гражданские, тем более гражданские с особым статусом, находились как можно дальше от района боевых действий. — Но ты нужен... — В штабе я точно не нужен до утра. Я бы всё равно в это время отсыпался. — А не таскал старых школьных друзей из-под завала, — многозначительным тоном встрял Артур. Хью сел на место, помялся, явно не зная, куда себя девать, и выдавил: — Извини. Шелби кивнул. Затем сообразил, что Хью наверняка не видит его, и добавил вслух: — Забудь. Рабочая комната Артура в подвале была оснащена не хуже, нежели обычный кабинет наверху, даже для особой линии связи с Советом Круглого стола был протянут кабель. Шелби доложил в штаб о своём местонахождении, затем связался с Бирмингемом, где уже была организована помощь пострадавшим в Ковентри и сбор информации о последствиях бомбардировки. Пока он ждал на связи, Артур сгонял своего Уолтера за водой и медикаментами и собственноручно принялся обрабатывать ссадину Айлендза. Помещение заволокло тревожным запахом лекарств. Ожидание затягивалось; Шелби невольно разглядел в деталях новый предмет обстановки: помеченный знакомой печатью большой деревянный ящик, на котором они с Артуром ранее сидели. — Это твоя доля эвакуированных экспонатов Британского музея? — Моей долей забит каждый свободный угол подвала. Это всего лишь, — ящику достался сияющий взгляд, — моя любимая часть моей доли. — Неужто хеттские таблички? — вяло поинтересовался Хью. Воспоминания о том, как в университетские годы Артур им все уши прожужжал подробностями истории потрясающей хеттской цивилизации, отозвались щемящей ностальгией. — И таблички тоже, но, — сокрушённый вздох свидетельствовал о том, что былая страсть ещё не угасла, — мало. В основном золотые статуэтки и прочая дребедень на потребу публике. Хотя и слава Богу, иначе я, глядишь, не удержался бы, чтобы не вскрыть ящик. Скверный пример, когда вокруг и так вьются двое любопытных мальчишек. А по ту сторону провода, наконец, снова отозвались. За новости, от которых Шелби пробил нервный пот и которые ему предстояло передать молча уставившемуся на него Хью, в худшие времена, говорят, гонцу отрубали голову. Осевшим голосом он поблагодарил офицера и медленно положил трубку, желая, чтобы Хью проявил свой блестящий интеллект и догадался бы обо всём сам, избавив его от тягостной обязанности. — Шелби? Вдох, выдох. Он попытался подобрать слова — нет, чушь, слова были здесь, звучали у него в ушах, а вот язык отказывался поворачиваться должным образом. Артур с явным нетерпением соскочил со своего любимого ящика и, подойдя ближе, требовательно спросил: — Что с леди Сибилл? — Её до сих пор не нашли, — Шелби был почти благодарен Артуру за невольную помощь. — Тимоти... Мне очень жаль, Хью. Айлендз дёрнулся, отвёл глаза, рука привычным жестом взметнулась к переносице и раздосадовано упала. — Надеяться было особо не на что. Артур перевернул опрокинутый стакан, собирался было наполнить снова, но Хью прикрыл его ладонью и отрицательно помотал головой. — Чёрт возьми, Айлендз! — почти прорычал Артур. — Прекрати сдерживать себя! Тебе больно, и это совершенно нормально. Если тебе нужно остаться одному, чтобы просто дать себе волю... — Мама в Сассексе. Шелби подался вперёд и дёрнул Артура сзади за ворот, заставляя замолчать. — Она вчера вернулась в Сассекс. — О, слава Богу, хоть что-то... Почему же вы сразу не... Нет, дурацкий вопрос. — Слава Богу, — устало повторил Шелби. Хорошая новость, хоть какая-то хорошая новость за эту несчастную ночь кружила голову и расслабляла не хуже виски, растворяла страх, что Хью не выкарабкаться из этой катастрофы — чего, с лёгким стыдом признался себе Шелби, он опасался сильнее всего. Покойникам уже всё равно, пускай мёртвые погребают своих мертвецов, самое страшное в смерти — это печать, которой она метит затронутых ею живых. — Мне нужно в Сассекс, — деловито констатировал Хью. — Артур, ты выделишь мне машину? — Конечно. — По радио уже явно сообщили о налёте? Мама, должно быть, сходит с ума от беспокойства — хотя нет же, ещё безбожно рано, спят все в такое время... — Поезжай домой, — Артур сжал его плечо. — Тебе тоже прежде всего необходимо как следует выспаться. — Высплюсь в машине. Отец наверняка оставил кучу дел... Хью запнулся, провел рукой по взлохмаченным, потемневшим от грязи волосам, приглаживая, недоумённо уставился на испачканную ладонь. — Не представляю, как я со всем этим справлюсь, — несвойственно откровенным тоном признался вдруг он. На миг Шелби показалось, что теперь Хью точно расплачется — у него самого, во всяком случае, в груди болезненно защемило, заволокло горем и беспощадной виной. — О, это очень просто, — с горечью произнёс Артур. — Достаточно лишь осознать, что кроме тебя некому. Я справился, Шелби справился... — Я не справляюсь, — пальцы сами сжались от бессилия в кулаки, ногти впились в ладони. — Если бы я справлялся, если бы действия служб были лучше согласованы, этой катастрофы не случилось бы. — Проклятие, Шелби, это война, всего предотвратить невозможно. — Я должен был. Война — это, по идее, моя сфера деятельности. Артур отчаянным жестом велел ему остановиться, но слова неудержимо рвались наружу сами. В конце концов, Хью вскоре всё узнает, да наверняка знает уже... — Мы перехватили информацию о том, что готовится беспрецедентный по масштабу воздушный налёт, не удалось только выяснить точной цели. Аналитики почти не сомневались, что налёт будет совершён на Лондон, вопреки договорённости не трогать жилые районы, к столице перебросили дополнительные силы ВВС... Но мы не должны были зацикливаться на таком очевидном варианте! — Прекрати! — рявкнул Артур. — Ты не хуже меня знаешь и другое: Совет голосовал за неразглашение информации о налёте, даже в том случае, если бы цель была известна. Потому что приоритетом было объявлено сохранение в тайне факта, что мы взломали «Энигму» и что Блетчли-парк читает немецкие шифровки как утренние газеты. Айлендз смотрел на них — точнее, мучительно скривившись, пытался сосредоточить на них рассеянный близорукий взгляд — с искренним потрясением. Проклятие, Хью, похоже, не имел ни малейшего понятия... — Так вы, в конце концов, знали место налёта или нет? — Нет. — Отец голосовал за сокрытие информации, содержания которой досконально не знал? Шелби подавил запузырившийся в груди нездоровый смех. По недоверчивому тону Хью можно было подумать, что то была самая впечатляющая новость, услышанная им за сегодня. — Мы не оставим этого нападения без ответа, Хью, — пообещал Шелби, уходя заодно от скользкой темы. — Клянусь, немцы сами напросились на контрудар. — Это... закономерно. Но прежде всего необходимо досконально... расследовать все подробности инцидента, — Хью говорил безэмоционально и медленно, будто уже диктуя указания какому-то не присутствующему здесь секретарю. — Пойми, мне как никому другому хочется тактики «око за око, зуб за зуб», но во главу угла я бы сейчас поставил предотвращение, а не воздаяние. И, полагаю, мне уже пора в путь. Таков его способ справиться с трагедией, смирился Шелби. Стиснуть, спрессовать, перевести в плоскость «инцидента», который можно будет раскромсать с профессиональной точки зрения, подшить в толстую папку и поставить пылиться на полку. Только неизвестно, какая стиснутая, скрытая пружина когда и из какого места выскочит, прорвав бумажную обложку. Артур тем временем вызвал по внутренней связи шофёра и, договорившись, предложил всем прогуляться до гаража. В чём Хью на сто процентов был прав, признал Шелби, глянув на часы, так в том, что ночная передышка закончилась. Всем им пора было приниматься за дело. — Как насчёт меня, лишний транспорт найдётся? — Можешь ехать до Лондона вместе со мной. — Ты едешь в Сассекс, Хью. Лишнего нет, но одолжим и нелишний, водитель успеет обкрутиться до выезда. Превентивные выезды «Хеллсинга» на места бомбардировок стали рутиной. Смерть, горе, отчаяние, суматоха, множество пропавших без вести — нечисть тянуло в разгромленные районы как магнитом. Будто мало было Британии противника внешнего — собственные, до поры до времени скрывавшиеся враги просыпались, оживлялись, собирались, как вороньё, на кровавое пиршество. — Ты правда берёшь на выезды Ричарда? Я думал, ты собираешься отправить его в Штаты, к леди Хеллсинг. — Собирался, а потом решил, что хоть какая-то польза от этой заварухи. Наконец-то можно оторвать Дикки от материнской юбки и заняться мужским воспитанием. Не смотрите на меня так, я не семейный тиран. Дикки, конечно, туговато поначалу приходится, но в общем и целом мальчишка в полном восторге. — О, разумеется. Он же Хеллсинг. В голосе Хью зазвучала знакомая язвительная интонация. — Можно подумать, это плохо. — Нет-нет, что ты. Гараж был ещё заперт. Артур похлопал по карманам плаща и достал связку ключей. — Артур, — вздохнул Шелби. — У нас война. Ребёнку оставаться здесь опасно. Массивная дверь, неприятно скрипнув, поддалась с заметным усилием. — Взрослый, ребёнок — всем опасно. Как раз «Хеллсинг» сейчас — одно из самых безопасных мест в стране. — Одно из самых безопасных мест в одной из самых небезопасных стран, — тихо и чётко выговорил Айлендз. Артур было начал возражать, но умолк — перечить Хью по данному вопросу сейчас не стоило. Он сунул руки в карманы, беспокойно передёрнул плечами и, помолчав, продолжил в другом ключе. — Мне нужно дать Ричарду хотя бы понятие о том, чем и как занимается Институт. Если со мной что-то случится, ему наследовать организацию, не забывайте. — Побереги уж себя в таком случае. Только тринадцатилетних нам в Совете Круглого стола не хватало. Артур со смешком легко хлопнул Айлендза меж лопаток. — Спасибо за заботу! А насчёт тринадцатилетних ты не обманывайся. Беспомощность и несостоятельность детей в наше время сильно преувеличена. Дикки, вон, тайком бегает в Вулсбери на собрания отряда местной обороны и производит там своим умением обращаться с оружием недюжинное впечатление. — Тайком от кого? — счёл нужным уточнить Шелби. — Тайком от меня, безусловно, — ну, как он сам считает. Я уже говорил, и ещё раз повторю: когда мобилизовали половину моих людей и передо мной встал выбор: включить в боевую группу пожилых резервистов или подростков, я выбрал последнее, о чём не сожалею. Если бы, — он зло пнул ни в чём не повинное колесо автомобиля, — эти ватиканские ублюдки поделились с нами информацией по Европе, мы не смогли бы не заметить закономерности: войны, катаклизмы — с ними оживляется и нечисть; и я бы заранее знал, что состав «Хеллсинга» на время войны сокращать нельзя. Артур отдал команду «Вольно» подоспевшему и вытянувшемуся в струнку водителю. Ночной туман рассеялся без следа, в приоткрытую дверь било не по-осеннему свежее утреннее солнце. Хью глядел на восход не щурясь, глаза его застыли неестественно яркой голубой эмалью, будто близорукость не позволяла ему в полной мере разглядеть слепящего сияния — или будто он принадлежал к тем, кому дозволено безнаказанно смотреть на солнце. — Практически не сомневаюсь, что Ватикан с умыслом не стал делиться с нами информацией. Несмотря на лицемерные протесты, они склонны поддерживать страны Оси; беспорядки в Империи им на руку, — голос выдал лёгкую дрожь, будто Хью, несмотря на накинутое, слишком широкое в плечах пальто Артура, знобило. Или лихорадило. — Но война ещё только началась. Он сел в машину. Артур назвал водителю сассекский адрес Айлендзов и невозмутимо добавил: — Корнер, непременно отвезите мистера — сэра Хью Айлендза в Сассекс. Не слушайте, если он прикажет вам следовать в Лондон или ещё куда-нибудь. Сэр Хью был контужен и потому слегка дезориентирован. Хью не соизволил ответить на это вызывающее замечание даже взглядом, но Шелби показалось, что напряжения в его осанке поубавилось. — Неплохо держится, — пробормотал он, глядя вслед удаляющейся машине. — О, разумеется. Он же Айлендз, — передразнил Артур недавнюю фразу Хью и невесело рассмеялся. — Хотя заводить разговор о том, что мы ждали нападения, было совсем необязательно. — Да понимаю я, понимаю... Но Хью всё равно вскоре узнал бы. И есть у меня предчувствие, больше, чем мы. — А ему и положено знать больше, чем нам. Или... Ты что, полагаешь, будто сэру Гаю была точно известна цель готовящегося налёта? Шелби осмотрелся и сел на приваленное к стене запасное колесо. Солнца, по которому он за долгую осеннюю хмарь успел соскучиться, оказалось вдруг слишком много. Оно нещадно било в глаза, а когда Шелби отвернулся, принялось до тошноты припекать в затылок. Из-за усталости после насыщенной бессонной ночи ломило в висках. — Я не утверждаю наверняка, Артур. Но я слышал мнение, будто даже если бы ему было известно точное место, сэр Гай скрыл бы это от Совета и особенно от меня, потому что не верил, что у меня хватит выдержки не подготовиться к нападению и не выдать тем самым немцам нашей осведомлённости. Артур промолчал, хотя дёрнувшаяся на секунду вверх бровь выдала заинтересованность: «А у тебя правда хватило бы выдержки?». Пенвуд всё-таки отдал распоряжение перекинуть дополнительные части к Лондону, мотивируя тем, что нет ничего подозрительного в усилении обороны столицы. С Ковентри этот номер не прошёл бы... Мотивы же действий сэра Гая Айлендза, если предполагать, что ему было известно о плане нападения на Ковентри, представляли собой жуткую смесь фатальности и то ли оказавшегося ошибочным расчёта, то ли самоубийственного отчаяния. — Он, — попытался объяснить Шелби в равной степени и Артуру, и себе, — был в некотором роде одержим этой историей со взломом кода «Энигмы». Слишком уж нам повезло и с полученными от поляков техниками, и с собственными своевременными разработками. Если немцы заподозрят неладное и сменят метод шифровки, то потеря этого преимущества может стать для нас роковой. И сэр Гай был готов на всё, лишь бы сохранить тайну Блетчли-парка. Для Айлендзов было бы слишком подозрительным совпадением покинуть Ковентри именно в день налёта. Совет понял бы, что от них скрывают в высшей степени важные сведения. С другой стороны, вот уж кому не составило бы труда найти или подстроить повод уехать из города... Чёрт, я не знаю, что и думать, Артур. — Желал бы я, чтобы с полной уверенностью мог сказать тебе: «Шелби, что за чушь ты городишь?». Но, к сожалению, чем лучше я узнаю это семейство, тем сильнее уверяюсь в том, что в своём стремлении к запредельной рациональности они способны наворотить больше, нежели другие — в безумии. — А ещё возможно, — ухватился за внезапно пришедшую мысль Шелби, — что этот поступок сэра Гая — высшее воплощение морали Совета Круглого стола. Служение стране — прежде всего, и никаких поблажек себе или личных привилегий. — Не льсти Совету и самому себе в том числе, Шелби, — неожиданно резко оборвал его Артур. — Да, конечно, обеденный стол в наших домах поскромнее, чем у среднего лондонского спекулянта. И без дорогих сигар и прочих излишеств (виски не в счёт!) мы научились обходиться. Впрочем, — Артур к слову достал сигарету, помял её в пальцах, — для обычных граждан сейчас и эти «Плейерс» — роскошь. Но скажи на милость, многие могут позволить себе, услышав о бомбёжке, немедленно помчаться в другой город? Попробуй раздобудь не то что транспорт, а хотя бы бензин. Многие имеют возможность позвонить и убедиться, что да, всё хорошо? И сколько на Англию абсолютно надёжных, непереполненных бомбоубежищ? Нет, друг мой, не так уж мы скромны и самоотверженны — напротив, так привыкли к своим привилегиям, что даже не замечаем их, воспринимаем как само собой разумеющееся. — Согласен, ты, безусловно, прав. Но мы имеем право на все эти привилегии, ведь и ответственность, возложенная на нас, значительно более серьёзна по сравнению с обычными гражданами. Артур затянулся, задумчиво прищурившись. — Загвоздка в том, что мы не знаем наверняка, имеем ли мы это право. Откуда убеждённость в том, что, предоставь мы людям самим управлять страной, они справились бы хуже? — Заговор североамериканских масонов... — Уж историю я знаю, Шелби. Да, мы потеряли Штаты, и с тех пор полторы сотни лет Совет держит власть в своих руках — ради общего блага. Мы обдумываем, взвешиваем, принимаем решения — неплохие, не могу не признать решения, но лучшие ли? Отец не зря отказывался признавать социальные науки науками — на чём основывается эта наука, спрашивал он, если можно говорить лишь об аналогиях, общих закономерностях, но нельзя подтвердить теорию экспериментом; если можно претворить теорию в жизнь, никогда не знаешь, что было бы в противном случае? Так что я считаю, что лучшим подтверждением правомерности нашей власти станет день, когда наше управление станет ненужным, когда мы сможем передать власть в руки готовых к ней граждан. «Безумцы Божии», как выражался, опять же, мой отец. Ты не раскрываешь безумцу, как ты его лечишь, а порой скрываешь и сам факт его лечения. Так и мы подспудно лечим этот народ от всевозможных идеологических напастей, невежества, нищеты и ведём его той дорогой, которую считаем лучшей, — взяв на себя ответственность за это решение. Но если мы не готовы в один прекрасный день признать, что больные исцелены, годные ли из нас врачи? Или мы являемся такими же «безумцами Божиими», лишь более опасными? Шелби выслушивал эту речь со смущением и даже некоторым опасением. — Общение с коммунистами тебе явно на пользу не пошло. — К чёрту коммунистов, право, надоело уже! Это не коммунизм, это, — Артур постучал по лбу, — Оксфорд — хотя кое-то скажет, что одно другому не мешает. От исторической закономерности не уйдёшь: всякая власть вырождается, изживает себя — рано или поздно. Вопрос в том, достанет ли мудрости двенадцати лучшим семействам Британской империи уловить этот переломный момент и отойти в сторону, не усугубить, цепляясь за власть, перехода к новому обществу. Это будет сродни, пожалуй, старению. Хватить ли у наших потомков силы духа не поддерживать жизнь Совета любыми средствами, не позволить ему превратиться из необходимого органа в паразитирующую нежить, на которую найдутся свои чистильщики, свои хирурги — и чем быстрее, тем безболезненнее. Шелби встал и потянулся, пытаясь отыскать хоть одну мышцу в тонусе в усталом ватном теле. — Скажи прямо, что ты уже отливаешь персональные серебряные пули для каждого из нас. — Не бери в голову, — отмахнулся Артур. — Просто утренняя хандра человека, который понял, что лечь сегодня уже не доведётся. Бардака на наш век хватит. Мы ещё поборемся плечом к плечу: ты — за физическое благополучие наших граждан, Хью — за их умы, а мне, получается, остаются их души — да поможет им Бог с таким защитником! Пару минут они молчали, глядя, как снуют, заступая на дневную смену, солдаты, вслушивались в незаметный днём, но ощутимый после глухой ночи нарастающий шум вокруг. — Как точно проехать на эту вашу базу под Ноттингемом? — спросил вдруг Артур. — С чего это ты заинтересовался? Я там теперь нескоро появлюсь. — Нужен ты мне. Мне необходимо разыскать мисс Одиль Стид. О, Шелби, не надо сразу закатывать глаза. Я всего лишь забыл в автомобиле у этой очаровательной дамы свой мотоциклетный шлем!