The warmth of your hand

       — Мхм, хён, — выстанывает Джисон, когда Минхо медленно входит до основания и делает круговые движения. Старший улыбается, глядя из-под опущенных ресниц на своего парня.        Его Джисон такой очаровательный, что не передать словами. Он самый замечательный, самый прекрасный человек из всех, кого Минхо знал в своей жизни. Джисон солнышко, которое приносит радость. Он как сладость на кончике языка. Минхо иногда кажется, что он спас планету в прошлой жизни, ведь его парень — неземное чудо. Но.        Странно, что Минхо думает об этом в такой интимный момент, когда его член полностью погружен в младшего. Он должен думать о том, как хорошо он ощущает себя внутри Хани, но чувства берут верх. Именно в такие моменты он понимает, как сильно любит. В повседневной жизни он никогда не говорит о любви. И только находясь внутри своего сладкого мальчика, он шепчет:        — Люблю… Сильнее всех на свете, — И Джисону этого достаточно, потому что он и так знал, что Минхо без ума от него.        Сейчас они и не вспомнят, когда начались их отношения. Это было слишком давно. Ещё в старшей школе, когда Минхо только перевёлся и запал на невысокого парнишку в огромной толстовке. Джисон ничем не выделялся из толпы, но Ли сразу заметил его. Тот солнечно улыбался какому-то высокому блондину, и сердце Минхо сделало кульбит. Возможно, это была любовь с первого взгляда. Минхо недолго наблюдал, как только узнал, что высокий блондин — всего лишь лучший друг, так и начал действовать. Ему до безумия нравилось смущать младшего, его пухлые щёчки хотелось расцеловать, а тонкие губки покусать. Весь он такой целовательный. Джисон тогда послал его, но Ли не сдался — слишком уж ему хотелось вкусить запретный плод. Он встречал Хана каждый день и провожал домой, покупал любимые булочки, поднимал настроение, когда младший грустил, и был просто лапочкой. Он с самого начала показывал, каков он на самом деле. Не скрывал ничего, потому что понимал, что чем искреннее он будет, тем больше вероятность того, что Хан полюбит его настоящего, как он сделал сам.        Но шло время, они оба учились. В какой-то момент стали реже встречаться на переменах, затем из-за выпускных экзаменов Минхо совсем перестали переписываться. Джисон не хотел, чтобы всё закончилось так. Он прекрасно знал о том, что Минхо чувствовал по отношению к нему, и было бы очень глупо с его стороны сказать, что ему абсолютно плевать. Он понимал, что Минхо любит его намного сильнее, чем он может себе представить, поэтому он решил, что пора сделать хоть какой-нибудь шаг навстречу.        Джисон тогда под сильным ливнем бежал домой к старшему, чтобы сказать, что у него есть шанс, ведь до этого Джисон только отказывал. Когда Минхо звал на свидание, он говорил, что это всего лишь дружеская прогулка, и каждый раз замечал, как взгляд старшего потухал. Но Минхо всё равно продолжал бороться. Он не думал головой, он думал сердцем. Ему было плевать на себя, он хотел сделать Джисона счастливым, но понимал, что у него не получается. В какой-то слишком переломный момент он сдался. Перестал навязываться. Больше не встречал, не покупал дурацкие булки, не вынуждал закатывать глаза при своём присутствии. Он думал, что без него Джисону станет лучше, к тому же он заканчивает школу и собирается поступать в университет, который находится слишком далеко от дома младшего. Им сложно было бы пересечься. Отгородив себя, он думал, что станет лучше, но сделал только хуже. Он не знал, что Джисон волнуется за него. Он всё время думал, что является лишь раздражающим фактором. И увидеть Джисона на пороге своей квартире было неожиданно. Ему казалось, что он — плод его воображения, потому что реальный Джисон не пришёл бы к нему. Настоящего Джисона он выводил из себя своей чрезмерной заботой и вниманием. Настоящий Джисон не смотрел на него так, будто жалеет. Но чем больше он смотрел, тем быстрее понимал, что это не шутка, что Хан и правда стоит перед ним. Минхо был готов расплакаться, потому что Джисон и правда пришёл к нему. Тот самый парень, который отшивал его больше двух лет; тот самый парень, который являлся смыслом жизни; тот самый, что забрал сердце.       Минхо не мог долго смотреть, слёзы застилали глаза; он чувствовал себя жалким, ведь не смог сдержать свои эмоции. Он не знает, зачем пришёл Хан. Может быть, он просто хотел поблагодарить его за исчезновение из его жизни. Но Джисон не ушёл, он даже не произнёс ни единого слова, позволяя Минхо заливать слезами свою рубашку.        Минхо плакал долго, потому что никогда за эти два года не позволял себе выплеснуть то, что было у него на душе. Он всегда молчал и улыбался, потому что думал, что никто не хочет смотреть на его сопли. Возможно, так всё и было, но у него был Джисон, который всегда был рядом. Да, он отказывал слишком часто, но он был не готов перешагнуть черту. Он боялся, что интерес Минхо просто пропадёт, когда он узнает Хана ещё ближе, ведь он совсем не такой идеальный, каким его считают.        Джисон депрессивный, молчаливый, если не находится в компании друзей; он никогда не поддерживает разговор, боясь сказать что-то лишнее. Он всегда считал, что мало кому он может быть интересен. И когда Минхо стал проявлять знаки внимания, он наткнулся на бетонную стену, ведь раньше никто не пытался завоевать Хана. Джисон считал себя непривлекательным и всегда отмахивался, когда Хёнджин говорил, что он очень симпатичный. Джисон думал, что Хван говорит это как его лучший друг, ведь друзья должны поддерживать друг друга. И он даже не знает, что до встречи со своим парнем Хёнджин был тайно влюблён в него. И, возможно, никогда не узнает.        — Прости меня, хён, — безостановочно шептал Джисон в ту ночь. Он просил прощения за все те слова, которые сильно ранили Минхо. Он часто срывался на нём и очень сожалеет об этом.        Минхо всегда был слишком силён морально, что, когда понял, что можно расслабиться, он плакал несколько часов. У него была истерика, которую никто не смог бы успокоить. Только Джисон, что сидел рядом. Джисон, который наконец сказал, что у него есть шанс. Джисон, который подарил свой первый поцелуй ему. В наше время это совсем не является ценностью, но для Минхо это был самый драгоценный подарок.        На следующий день, утром, когда Минхо открыл глаза, он понял, что это был не сон. Джисон правда спал на его груди. Он остался с ним, несмотря на все те слова, которые Минхо сказал. А сказал он слишком много. Он высказал всё, и возможно именно это и заставило Хана остаться и принять свои чувства. Джисон прошептал ему слова любви уже глубокой ночью, когда Минхо сопел, и Ли даже не помнит этого, но чувствует, что произошло что-то такое.        Тот день они провели вместе, Минхо забил на экзамены и впервые был настолько счастлив, что расплакался. Может, глупо и по-детски, но Джисон поцеловал его в нос и сказал, что всё у них будет хорошо.        Минхо поверил, глядя в красивые глаза.       И не ошибся.        Несколько лет спустя они живут в собственной квартире и воспитывают трёх котов. При ссорах «разводятся» и снимают кольца с пальцев, Джисон уходит в другую комнату вместе с котами. Смешно, но это помогает им избавиться от стресса и прийти в чувства. Вечерами они смотрят дорамы. А ночью, как сейчас, изучают тела друг друга, хотя нет ни единого миллиметра, который бы не остался без внимания и не оказался в плену чужого рта.        — Другую, малыш? — спрашивает Минхо, когда Джисон скулит от того, что ноги затекли.        Сегодня утром Джисон наткнулся на статью «Сто лучших поз Камасутры». Он прочёл её от начала до конца и решил попробовать что-то новенькое. Исключая их привычное.        — Давай «сорок четыре», — стонет Джисон, соскальзывая с члена. Минхо целует в губы и тихо хнычет, когда младший прокручивает между пальцами его сосок.        Минхо ложится на кровать, выпрямляя ноги; Джисон усаживается на него сверху, сразу до основания. Когда Хан расслабляется, Минхо поднимает корпус и мягко давит Хану на грудь, тот опускается на его прямые ноги. Сам Ли ложится сверху и начинает двигаться. Джисон притягивает парня к себе и скулит ему в губы. Он понимает, что сглупил, когда предложил это, ведь ноги ещё сильнее затекут. Но несмотря на это, ему нравится, что Минхо так близко и целует его шею. Может быть, проходит всего минут пять, когда Джисон плачет от тянущей боли.        — Тш, малыш, сейчас, — Минхо аккуратно поднимает младшего со своих ног и кладёт его в позу эмбриона (14), сам ложится за его спиной, входит и начинает движение. Старшего ведёт от того, как Джисон тихо хнычет. Ему больше не больно, только очень-очень хорошо. Минхо тянется рукой к члену младшего, который неудобно зажат между ног. Губами находит лебединую шейку, ускоряет свои толчки и сжимает рукой розовую головку младшего.       Джисон потрясающий. Минхо говорил это не раз и не два, но он готов говорить это бесконечно. Сейчас его маленький очаровательный Хани издаёт тихие стоны только для него. Ли закрывает глаза, кажется, они часто будут заниматься любовью в этой позе. Минхо может полностью обнять Хана, и ему это нравится. Очень нравится. Маленький Джисони в его больших руках.        Но как бы хорошо это не было, бёдра Ли устают. Поэтому он предлагает то, после чего будет плакать, но не от боли.        — Хани, давай бутон лотоса, только… Ты, — хнычет Ли, не позволяя стону сорваться с губ, не хочется портить такое спокойное настроение. И неважно, что в начале они хотели жёсткого громкого секса.        Джисон открывает глаза и тихо шепчет:        — Хорошо, — а затем целует. Целует так, как умеет только он один.        Приходится встать, чтобы поменять положение. Джисон садится к изголовью кровати в позе лотоса и ждёт, когда Минхо смажет себя и его член. Ли всегда смущается, когда сам хочет покататься на члене, но Джисон уже привык и не дразнит, потому что Минхо очень чувствительный в такие моменты.        Минхо устраивается между его ног близко-близко. Приподнимается и насаживает себя на член Джисона. За сегодняшний вечер это первый раз, когда он принимающий, поэтому его передёргивает от ошеломляющего ощущения чужой пульсации внутри. Ему всегда нравилось, когда Джисон находится в нём. Может быть, даже чуточку больше, чем когда он сверху. Возможно, Джисон об этом догадывается, потому что всегда предлагает растянуть его. И не было ещё ни одного раза, когда в заднице Минхо не было бы пальцев. Конечно смена позиций у них зависит от настроения, состояния или даже погоды, но всегда быть готовым тоже неплохо. Никто не знает, когда он захочет оседлать своего парня или же наоборот. Джисон тоже это любит.        Минхо обнимает младшего за шею и чувствует, как чужие сильные руки крепко держат его зад. Но Хан немного перемещает их и теперь держит за внутреннюю сторону бёдер. Минхо покрывается мурашками и впивается губами в шею Хана. Если Джисон сейчас скажет, что Минхо изящно извивается на его члене, будет слишком странно. Но чёрт возьми, это же сущая правда. Ли чуть прогибается в пояснице и сильно впивается коленями в бока младшего. Джисон не жалуется, потому что Минхо переходит губами на подбородок и двигается ещё выше. Джисон всегда отвлекается на это.        — Какой же ты потрясающий, котя, — шепчет Хан и резко насаживает старшего на себя. Как же сильно ему нравится, как Минхо округляет глаза от удовольствия. Как же замечательно он стонет, когда член задевает простату слишком сильно.        — Б-боже мой, Хани, — скулит Ли, когда Джисон делает ещё несколько таких же мощных толчков. — Я-я же не в-встану завтра, — путаясь в словах, шепчет старший и сжимается на члене, застявляя Хана двигаться ещё глубже и сильнее.        — Тебе никуда не надо, я буду носить тебя на руках, просто… Позволь мне… Взять тебя… Жёстче, — Джисон кусается. Он всегда кусается, когда хочет вжать Минхо в матрас. Ли не знает, откуда у младшего такое желание, ведь он всегда самый настоящий хороший мальчик.        — Но как в тридцать четвёртой, — шепчет Джисон и резко впечатывает старшего в свою грудь. Минхо вскрикивает и слюнявит его плечо. Ещё понимает, что завтра точно не встанет, ведь Джисон так сильно хочет его. Но его никогда это не заботило: младший прав, ведь завтра и правда никуда не надо, значит можно утром не выпускать своего парня из объятий, а потом заставить его прибрать квартиру. Ну, а что? Семейная жизнь — это вам не шутки.        — Насади меня ещё раз так, — мурлычет Минхо, когда Джисон собирается поменять позу. Хочет почувствовать, как яйца бьют его по заднице. Это всего лишь один из любимых моментов из всех извращений. Джисон делает так, как сказал его парень, а затем поднимает его с себя. Минхо хнычет и трёт глаза. Он всегда так делает, когда собирается заплакать. Очаровательно.        Джисон уходит в гостиную, чтобы принести все имеющиеся в квартире подушки. Когда он приходит, видит, что Минхо играется с собой.        — Руки прочь, негодник, — произносит Хан и укладывает подушки так, чтобы Минхо было удобно на них опираться и не падать при особенно сильных толчках. После того, как Хан всё поставил, он заваливается на Минхо и втягивает его в сладкий поцелуй. Проводит языком по губам, чтобы те приглашающе открылись.        — Сладкий котёнок, — произносит Джисон. — Иди укладывайся, прелесть, я и мой член отчаянно желаем тебя.        Минхо опускается животом на большие подушки и ждёт. Ждёт, когда Джисон шлёпнет его по ягодице, потому что он не раздвинул свои шикарные длинные ножки. Когда всё что нужно выполнено, Джисон опускается на старшего, чмокает в ухо и входит. Входит, а затем выходит. Он обожает заставлять Минхо поскуливать. Он делает так ещё несколько раз, пока Ли не утыкается лицом в свои руки. Так он прячет слёзы. Слёзы удовольствия.        — Котёнок опять закрывается, его нужно отшлёпать, — томно шепчет младший и начинает сразу с быстрого темпа. В конце концов они ради этого и затеяли всё это.        — Н-не нужно, — всхлипывает старший, и Джисон понимает, что Минхо держится из последних сил.        Поэтому, не теряя времени, Хан просовывает свои руки под Минхо, чтобы помочь ему и немного прогнуть. Теперь член точно бьёт в простату. Не нужно много времени, чтобы Минхо наконец кончил, всего каких-то пару минут, чтобы белая сперма запачкала подушки под ним. Придётся стирать наволочки вручную, но на данный момент эта мысль даже мимо не проскакивает в голове. В его голове только то, что у Джисона волшебный член. Член, который младший оставляет внутри. Вечно он издевается.        — Джисони, — скулит Минхо, когда младший планирует выйти, но Ли только привык. — Ещё, — старший оборачивается и строит глазки. Ну как можно быть таким милым, когда в тебя только что вгоняли член? Как можно быть таким, когда просишь ещё?        — Может, складку? — спрашивает старший, скатываясь с подушек, когда Джи выходит из него.        — А может, лучше трахнешь меня? — Джисон падает спиной на кровать, сворачиваясь калачиком. Может быть, странно, но он обожает лежать в этой позе. А ещё лучше, когда сзади Минхо, который медленно трахает его, но опустим этот момент. Ведь этот засранец только потягивается, не собираясь больше занимать главную позицию.        — Сначала складка, а потом всё то, что ты хочешь. Только так, — разводит руками старший и надрачивает себе. Ну ни стыда, ни совести.        — Напомни-ка мне, почему я живу с таким манипулятором, как ты? — спрашивает Джисон и разводит чужие ноги, чтобы лечь между ними.        — Ты любишь меня, — гаденько ухмыляется старший и целует в носик кнопочку.        — Тогда я сейчас трахну тебя, а потом ты меня в восемьдесят первой и восемьдесят восьмой, а закончишь снова в четырнадцатой, — хмыкает Джисон и протягивает ноги, приподнимая Минхо. Теперь зад старшего прямо напротив члена, который так и хочет оказаться внутри. Что бы Джисон не говорил, но трахать старшего — самое любимое занятие.        — А если я не смогу? Твоя потрясающе тугая задница слишком сильно отключает меня от мира сего, вдруг я кончу раньше времени? — конец своей фразы Минхо выстанывает, потому что Джисон наконец входит в него.        — Значит, доделывать будешь своим языком, — шепчет Джисон и опускает свой рот на розовые сосочки. Минхо хотел ответить что-то ещё, и, судя по его выражению лица, что-то колкое, но язык любимого на горошинке соска отвлёк его. Возможно, он даже не вспомнит, что именно хотел сказать, но раз языком, значит языком. Джисон вот очень хорошо работает языком, успевая зализывать укусы. Опять метит его. Чёртов собственник.        — Джисони, у меня такое ощущение, что ты сейчас лопнешь. Так сильно пульсируешь во мне, — скулит Минхо и вообще ничем не помогает. Столько времени он просто лежал и наслаждался, а сейчас начал елозить по кровати. Хан рычит, потому что он и правда скоро лопнет. Точнее, его член внутри старшего.        — Лежи, — громче рычит младший и сжимает чужие бёдра. Минхо мурлычет. Опять вредничает. Как у него получается даже в предоргазменном состоянии заводить ещё сильнее? Никто никогда не ответит на этот вопрос, но ответ и не требуется. Джисон накрывает губы Минхо и громко скулит, когда заполняет парня. Он не даёт Минхо соскользнуть, оставляя своё семя внутри. Это маленькая месть.        — Ты специально кончил, не помогая мне, — шипит Минхо, когда Джисон падает на спину. Чуть не сдох, честное слово. Хотя умереть во время оргазма — не самая худшая смерть.        — Ага, потрясающе — правда? — смеётся Хан и получает подушкой по лицу. — Всё, я отдышался, можешь сам выбирать позу, в которой начнёшь, — сопит отчего-то младший. Что-то в горле першит. — М-можешь принести воды, хён? — тихо просит Хан, хотя обычно наоборот. Минхо обеспокоенно заглядывает ему в глаза, но не видит ничего страшного. Его малыш просто хочет пить. Ли приносит воду, а затем аккуратно поглаживает подушечками пальцев тело своего парня. Чёртово совершенство.        — Может, сразу восемьдесят первую, и всё? Ты очень устал, бельчонок, — шепчет Минхо и целует своего замечательного парня в щёки.        — Может, — тихо отвечает младший и обнимает Ли за шею, мурлыкая ему на ушко.        — Ты ж моя маленькая прелесть, укладывайся поудобнее, — целует старший.        Джисон размыкает руки и ложится на бок, Минхо ложится к нему лицом. Хан закидывает ногу за спину старшего и прижимается к нему. Ли кладёт руку на бедро парня и тянется к его губам. Больше им некуда спешить. Минхо двигается медленно и поглаживает все доступные части тела своего парня. Джисони хнычет, как же Минхо обожает это. Всего Джисона обожает. Он — самое лучшее, что случалось с ним. Вроде бы они давно вместе, но Ли всё ещё благодарен богу за такого замечательного мальчика, который достался ему. Иногда Ли считает себя помешанным, но его Хани всегда рядом и выводит его из этого странного состояния.        Минхо тихо шепчет:        — Кончай, любовь моя, — и этого точно хватит, чтобы выплеснуться на белые простыни и на тело старшего. Джисон мурлычет и блаженно улыбается. Как же хорошо.        — А теперь спать, — тихо произносит старший и гладит маленькое тельце рядом.        Завтра они очень сильно пожалеют о том, что не пошли в душ, но это будет завтра. Минхо не встанет с кровати, но опять же, абсолютно плевать.