Тьма во мне: любовь сквозь мрак

Время. Простое слово из пяти букв. Но количество формулировки его понятия превышает сотни десятков. В философии — это необратимое течение, протекающее лишь в одном направлении — из прошлого, через настоящее в будущее. В классической физике время — это непрерывная величина, априорная характеристика мира, ничем не определяемая. Но почему ничем? А как же прожитые дни, месяца, года? Воспоминания прошлого и моменты грядущего будущего? Для большинства из нас время — это что-то линейное, абсолютное и все время утекающее. Правда ли это? Всем известно это гложущее извнутри чувство — «время уходит». Ускользает, как песок сквозь пальцы; как прячется солнце за горизонт; как мята уходящая в тень; как гелиевый шарик улетает в бескрайнее небо. Время уходит — наше настоящее тут же превращается в прошлое, «сегодня» неуловимо быстро становится «вчера». Что страшнее для человека: потеря времени или его недостаточность? Ответить сложно, пока на собственной шкуре не испытываешь этого. Месяц. Прошёл долгий месяц. Будто высшие силы затянули дни, превратив их в полярные. Одновременно время шло очень быстро и мучительно медленно. Зато перемен произошло достаточно. Грэйс сказала Мии, что теперь полноценно слышно сердцебиение ребёнка. Этой новости хватило, чтобы в туже секунду девушка облазила все сайты о беременности. И как оказалось это возможно на 6-9 неделе... В Интранете только и писалось о том, что 9 неделя беременности — это очень важный срок. Приближается конец первого триместра, во время которого закладываются основные органы и системы ребенка. На 9 недели беременности с малышом происходит множество изменений. К этому моменту у него уже активно развивается мозг и другие органы, а кости постепенно твердеют. К 9 неделе должна быть заложена половая система будущего крохи, но внешние признаки пола еще пока не видны. При УЗИ плода на 9 недели беременности мама увидит малыша, голова которого составляет практически половину всего его тела. Читая отзывы восторженных и взволнованных мамочек, Мия испытывала множество эмоций. Это была радость, восторг, интересен, и понимание, которое она находила в строчках, прописанными ощущениями женщин, девушек. Но всю её лёгкость и радость перекрыло холодное смятение, пришедшее за ручку с назревающей тревогой. Мия должна была сделать УЗИ плода и сдать кровь, чтобы узнать оценку по развитию ребёнка на болезни. Но как? Как, если она боялась? До мозга костей страшилась отправиться в больницу. Беременность была необычной. Она переходила все рамки развития по срокам человеческой беременности, которая ещё со времён Евы, проходила для всех одинаково. И появиться с этой беременностью в дверях гинекологии, значило подвергнуть опасности себя и ребёнка. Как сильно бы Мие не хотелось услышать биение маленького сердечка её чуда, она не могла... Не могла... И это невозможность наколенным лезвием разрывало её душу. Спроси её врач про недели, что бы она ответила? Если бы УЗИ вдруг показали что-то несущественное, необычное? Что было бы тогда? Уж слишком был велик риск... Грэйс, Дастин, Макс — не оставляли девушку ни на секунду, который ей хватало, чтобы впасть в дикую тоску по Виктору, вестей от которых по прежнему не было. Мия больше не могла представить себя без Грэйс. Вампирша была для неё консультантом, который тщательно следил за её состояние, она была психологом, который точно знал, когда стоит успокоить словами, а когда утешить крепкими объятиями, но самое главное — она стала подругой... Грэйс помогла определить Мии нужный рацион. Ведь все, что кушает мама, влияет на развитие малыша. Самочувствие Мии улучшилось. Главная причина этого – исчезновение токсикоза, который мучил её даже через собственное изнеможение. У Мии также возрос аппетит. Дастин успел пустить в ход десятки шуток, говоря, что его капитал находится под угрозой озарения, пока она будет хомячить половину продуктов. Всё было хорошо и не было никаких признаков, что беременность проходит с осложнениями. Правда иногда, у девушки возникали неприятные ощущения в животе. Но как сказал Интернет, это все из-за увеличения матки, поэтому страшится и объезжать десятки больниц не нужно. В один из дней, Мия услышала то, чего слышать не должна была, раз они так умело об этом умалчивали. — Как он? Ты с ним виделся? — встревоженно звучавший голос Грэйс заставил Мию остановится, а голую стопу так и замереть в воздухе над ступеней лестницы. Они говорили о Викторе. Ох, Вик, неужели, я наконец узнаю, как же ты? Тишина кругом навалилась свинцом. И приглушённый голос Дастина делает её ещё тяжелее: — Нет. С ним сейчас тоже, что и в начале. Что? Что было в начале? Мия уже думает спуститься вниз, узнать, почему эти двое скрываясь в темноте, скрывают и секреты. Но брюнетка не сделала ничего, потому что горький голос Грэйс заставил её намерили прирасти к полу. — Изощренные пытки Итана это ужасно... Эти слова словно неожиданно прорвались сквозь девичью плоть. Всё беспокойство и переживания раскалённой лавой выплеснулись наружу, намертво сжигая. «Пытки. Пытки. Пытки. Пытки. Пытки. Пытки.» Горло сдавливает липкая, холодная рука. Доступ к кислороду перекрывается. «Виктора пытают...» Воображение совсем не щадило, обрушивая на неё ужасные представления в виде картин, художником которых был ужасающий и беспощадный монстр. Не выдержав, Мия накрыла дрожащей ладонью рот и понеслась в свою комнату. Глаза жгло будто огнём. Это были слезы. Ведь порой они жгут куда сильнее огня... Выпустив из груди рваный вздох, девушка неспешно скатилась по двери, восседая на пол. — Ты справишься, Виктор... — тихо шептала она. — Ты сильный, ты выстоишь все. Всё... В комнате без света, искрились только её слезы, скатывающиеся по щекам. — Пожалуйста, не дай им сломить тебя. Не позволяй злу победить... Ощущение, будто воздух кругом похолодел. — Мы ждём тебя... мы так сильно тебя ждём, — голос отчаянный, но полный надежды и любви. Мия накрывает ладонью живот, который ещё не появился, но до первых зримых изменений осталось совсем, совсем немного. Сейчас её кроха размером с лайм. И она думает об этом каждый раз, когда поглаживает свой живот, чтобы её кроха знала, что мама всегда с ней. Что она всегда будет рядом. *** Мия сидела в комнате, делая задание по математике. Несмотря на положение, она все ещё была студенткой университета, который она собиралась окончить. Правда, теперь делать это будет заочно, о чем она уже договорилась. Глухой отголосок шума, преодолевая расстояние в длинную лестницу и толстые стены, коснулся чёткого слуха Мии. Отложив карандаш, девушка мрачно нахмурила брови. Шум не стихал. Она решила проверить, что же стряслось внизу. Неужто очередные перепалки Грэйс и Макса? — Ребят? — чуть громким голосом позвала девушка, спускаясь вниз, в обитель перебивающих друг друга голосов и один из них с яростным недовольством. Чего Макс так злится? — Что происхо... — но её вопрос отрывается на полуслове, когда она цепенеет всем телом посреди прихожей. Её глаза бегло забегали по высокой фигуре, застывшей в пару метрах от неё. Тот, кого она так желала увидеть, в чьих объятьях хотела забыть, в поцелуе возродиться — сейчас был тут. Девичий шёпот поражал своей проникновенной нежностью. — Виктор... Мия горела от собственных чувств. Его чёрные глаза, вцепились в её маленькое тельце. Горела не только её кожа, но и волосы. — Наконец-то, ты пришёл, — она словно выдохнула ядовитые токсины, парализовавшие лёгкие. «Боже, Вик. Почему ты смотришь на меня так? Прошу... дай знать, что они тебе ничего не сказали. Я прошу тебя, скажи это.. и пускай внимательных твоих глаз будет заключаться в чем-нибудь другом.» Мия сделала несколько спешных шагов к нему навстречу, с радостью осознавая, что он всё ближе и ближе. Сердце колотилось, как бешеное, ему совсем не хватало мест среди рёбер. Видеть его спустя столько времени казалось нереальным сном. — Мия, он не узнает тебя! — воскликнул Макс, делая резкий выпад по направлению к подруге, но его во время удержал Дастин. Награждённая незримым ударом, девушка застыла на полпути к любимому, который даже не шелохнулся. И вправду... он никак не отреагировал на её появление. «Опять? Нет, нет, нет! Мы не должны снова проходить это! Проклятие, судьба ты не можешь быть настолько бессердечной сукой!» — отчаянно вопило её сознание.. — Убери свои руки, — зверел Макс, усердно стараясь выбраться из захвата. Лишь на короткое мгновение ранее обездвиженный Ван Арт наградил бунтующего оборотня секундным взглядом, затем он вновь вцепился в девушку, сердце которой билось невероятно быстро. — Стой! Ты не влезай, Макс! Не рыпайся, черт возьми, — Дастин старался говорить вразумительным голосом, однако неодобрительного полу рыка сдержать не удалось. — Он не в себе, ты не видишь? Вся речь доносилась до Мии, как через толщу воды. С отчаянием она глядела на мужчину, который смотрел на неё так, будто сделай она хоть один неверный шаг, неровный вздох... он непременно накинется на неё. Мие уже реально казалось, что именно этого он и ждал. Её ноги, руки, тело окаменели от безысходности. — Он навредит ей, придурки! — прорычал Макс. Ярость придала ему сил и он с резкостью вырвался из рук вампира. От него прямо так и веяло агрессией. Почему-то это заставило Грэйс с осторожностью подойти к ним. Разгневанный оборотень это не хорошо. Уверенный и глубокий голос Дастина вернул Мию к реальности. — Виктор не навредит, Мии. В этот раз он и пальцем не тронет её, — молодой вампир кинул красноречивый взгляд на обомлевшую девушку, губы которой безмолвно прошептали «почему?». — С чего такая уверенность? А? Дастин взглянул на отрешённого от этого мира и всяких чувств Виктора, а затем посмотрел на Мию, голубые глаза которой говорили, что Виктор и есть весь её мир. — Он сам мне сказал об этом, — сказанное им повисло в накалившемся воздухе. — Что? — глухо выдавила из себя Мия, подняв на него заслезившиеся глаза. — Когда он «сдался», он мысленно передал мне «Позволь Мии вернуть меня. Позвольте узнать её». Язык онемел. Она ничего не могла произнести. Лишь смотрела вперёд на Виктора, который склонив голову набок наблюдал за ней. Боже, почему он не двигается? Почему молчит? Понимает ли он о чем мы ? — Мия справится, — уверил Дастин, многозначительно посмотрев на Макса, у которого глаза искрились золотом. Грэйс отступила на шаг, открытая Мие проход... — Верно. Ты спасёшь его, — уверенно сказала вампирша. — Но... к-как? — сипло проговорили дрожащие губы. — Ты уже сделала это раз. Просто доверься себе и своим чувствам. Доверься ему. Задержав дыхание, Мия маленькими, неспешными шагами направилась к Виктору. Тот продолжал с расценивающим прищуром следить за каждым её движением. Шаг, за ним ещё один... Мия плюет на всякую предосторожность и вплотную становится к мужчине. Он не причинит вреда. Новое сверхъестественное чувство говорило, что так оно и будет. Лишь когда их тела оказались в пару дюймах друг от друга, Мия вдохнула. Кажется, легкие вообще позабыли об этой жизненно необходимой функции. Но он пах... пах, как прежде. Как родной. Родной и любимый человек. Запрокинув голову вверх, она смотрела на его лицо, когда по её собственному катились слезы. — Вик... — его имя всегда так ласково слетает с её губ. Но к сожалению, этой нежной ласки недостаточно, чтобы достучаться до его разума. — Вик, вернись ко мне. Хватит, хватит с нас этих мучений, — негромко говорит девушка, но слова её слышны всем в этой комнате. — Мне надо тебе сказать кое-что важное. Я прошу, Вик... вернись. Вернись, ведь нас теперь больше. Мы теперь сильнее. Ей даже удаётся выдавить легкую улыбку. Улыбку со вкусом соленых слез на промокших губах. Бесчувственное лицо неизменно. Но он ничего ей не делает. Ты не причинишь мне боли. Ты всё продумал заранее, да, Вик? — Побори. Побори эту тьму. Я знаю, что ты ты можешь. Я знаю... Девичья рука чуть дрожит от переизбытка чувств и волнения. Тёплые пальцы осторожно прикасаются к ледяной ладони. Вспышка пронзает Мию, заставив беззвучно заплакать. В чёрных глазах что-то переменилось. Словно проблеск лучей в трещине темницы, куда впервые пробрался свет. Вот он! Момент, который спасёт его. Чтобы освободить пленника, нужно позволить свету проникнуть глубже в темницу. Вдохнув воздуха, Мия говорит тихо, мягко, так чувственно, но внутри от ожидания замирает все: — Я беременна... Ладонь Ван Арта, где они соприкасались, едва уловимо дрогнула. Он вернулся! Вернулся ко мне! Осознание этого вернуло ей немного тепла в задуревшую кровь. Но вот новость ошеломила Виктора, отчего он застыл, словно статуя. — Мия... — негромко произнёс он, опустив на неё глаза. В его чёрных очах противоречиво металось что-то, чего она никак не могла понять. — Знаю, сейчас не лучшее время, да и я совсем юна. Но думаю, твои сто восемь лет компенсируют моё малолетство, — слабо усмехнулась девушка, чувствую, как волнение заживо поглощает каждый нерв. Ван Арт продолжал пытливо смотреть на неё, будто выжигая сквозь кожу. — Скажи, что-нибудь, — молила она, с отчаянием. — Твоё молчание убивает меня. Сзади стоящие Грэйс, Дастин и Макс чувствовали боль девушки, которая передавалась по воздуху. Они были лишними тут, а потому беззвучно оставили Мию и Виктора одних. Сама того не замечая, подушечкой большого пальца Мия нежно проводила по тыльной стороне его ладони. Этого тёплого касания не замечал и сам Виктор, разум которого сейчас будто находился в прострации. — Ты беременна? Шок, неверие с которым он это спросил окатил её вечным морозом, проникающим прямо под кожу. Заледенели даже внутренности. Сглотнув, Мия коротко кивнула. Сердцебиение выдавало ритм, как при лихорадке. Но в одно считанное мгновение оно вовсе перестало биться, когда вампир глухо пробормотал следующее: — У меня не может быть детей. Это невозможно. Её пальцы замерли, прекратив поглаживать его руку. Грудь стянуло тисками, а её хрупкое девичье сердце охватила невозможная боль. Эти слова... эти слова напомнили тот чертов кошмар... Глядя на него с мокрыми глазами, которые вопили о боли, Мия сделала шаг назад, не уверенная, что способна простоять на них больше, чем еще пару секунд. Виктора окатило озарением. Смысл сказанных им слов дошёл до него точно раскалённой стрелой, насквозь пронзившей её и его груди. — Это не то, что ты подумала, — проговорил вампир, устраняя расстояние между ними. — Черт, Мия, я не это имел в виду. Его потерянные глаза с отчаянием блуждали по её мокрому от слез лицу, искаженному болью и неверием.  Ван Арт в стремительном, необходимо нуждающемся порыве ладонями обхватил её пылающие свинцом щеки. — Детка, посмотри на меня, — мягко прошептал он и она подчинилась. — Я в смятении. Блять, да, я шоке, — мужчина нервно усмехнулся. — Никогда не думал, что такое может случиться со мной... с нами. Их лбы прислонились друг к другу, словно соединяя мосты, которые долгое время тосковали. Они дышали так, словно пробежали марафон, победа в котором далась с болью, но не в теле, а в душе. — Я тоже шокирована, — голос ослаб, но в ней загорается новый неизведанный источник, придавая сил. — Но прошло уже больше месяца, Вик... Шок отразился в чёрных хрусталях. — Сколько? — сиплой хрипотцой спросил он. Мия накрывает ладонями его ледяные ладони, держащие её щеки. Она делает судорожный вдох, не в состоянии насытиться его дурманящей близостью. — Если быть точнее шесть недель. Но по возможному подсчитанному сроку около девяти-десяти, — с осторожностью добавляет девушка. Тело Виктора напрягается. — То есть... — его глаза с проникновенностью заглядывают в её. Он уже знал, что это значит. — Да... моя беременность проходит немного необычно, — признание вылетает слабым шёпотом из дрожащих губ. Виктора переполняет сотни, нет тысячи чувств.  А исходящие волны волнения от девушки просачивались через его собственную кожу. Чувствовать боль за двоих было ужасно. Но его собственная никогда не пойдёт в сравнение с её. Её боль не должна существовать. Она не должна знать, что такое боль. — Боже, Мия... — рвано выдохнул Ван Арт, подушечкой пальцев стирая мокрые дорожки под глазами, — скажи мне, ты в порядке? — Конечно, Вик, — выдавив слабую улыбку говорит она, а затем дополняет. — Мы в порядке... Их взгляды сталкиваются в молчаливой агонии. «Я беременна». «Девять-десять недель». «Беременность необычная». «Мы в порядке...» Виктор прокручивает эти слова вновь и вновь. Они словно приросли к каждой клеточке тела и теперь питали его своим смыслом. Ребёнок. Мой ребёнок. Мужчина взглянул на Мию, которая мелко дыша, смотрела на него. Боже, сколько же ты пережила, девочка моя. Моя маленькая хрупкая детка. И теперь в ней зарождается новая жизнь. Наш... ребёнок... — Вик... — её дрожащий голос затронул каждую струнку его пробудившейся от тьмы души. — Я боюсь... — с трудом вымолвила она, ненавидя себя за эту слабость. И проявление этой слабости, когда она должна быть сильной, вызвала в ней новый поток слёз. В одно считанное мгновение Виктор крепко обнял Мию, и с вздохом счастья и тоски, он выдохнул прижав её к себе. — Девочка моя... — успокаивающе прошептал он, такими родными и любимыми руками обнимая её дрожащую спину. Уткнувшись лицом в его крепкую грудь, брюнетка надрывно плакала. Её руки так крепко сжимали его в тисках. Как будто это был какой-то сон. Бога ради, пускай это будет не сон. Пускай я не проснусь.  — Я так боюсь за малыша... Виктор поднял её на руки, чувствую, что её силы истекали, как из разбитого сосуда. — Тише, тише, — шептал вампир, относя девушку в комнату. — Всё будет хорошо. Виктор присел на кровать, гладил её волосы и шептал успокаивающие слова на ушко. Сотни раз обещая, что всё будет хорошо, и с ней и с ребёнком. Мия намеривал вцепилась в мужчину, не с состоянии заглушить вопли, вырывающиеся из пламенем горящей груди. Её съедали страхи перед неизведанным. Но больнее было от его реакции. Неужели он не рад? Её надрывной голосом говорил «не уходи», «не оставляй нас», «не исчезай», «прошу». Ван Арт с осторожностью ухватился за её подбородок, приподнимая её лицо. — Мия... Мия, послушай, — мягко попросил он, заставив взглянуть на себя сквозь взмокшие ресницы. — Ты будешь в порядке. Тебе ничего не будет грозить. Я не допущу этого. Ни за что, — уверенно обещал вампир, серьезно глядя на девушку. Глубоко вздохнув, Мия старалась придти в себя и унять эту давящую тяжесть, навалившуюся поверх сердца. — Дай мне немного времени, я что-то придумаю. — Ты снова уйдёшь, да? Отвечать Ван Арт не стал, но по плотно поджатым губам и по сожалеющему взгляду  ответ был ясен точнее некуда. Выпустив наружу тяжелый вздох, Мия прислонилась лбом к его, коснувшись с ним кончиками носов. — Я скучала... очень... Их губы мимолётно соприкасаются друг с другом при каждом слове и коротком вдохе. — Я тоже... — невозможно тихо шепчет он, —  даже сквозь отключённый разум, мне безумно тебя не хватало, детка. — Что произошло? Что было с тобой все это время? Виктор был умел в самоконтроле, а потому в нем не дернулся ни единый мускул, как на лице, так и в теле. Вспоминать, что было там не хотелось. Только не рядом с тобой, милая. — Это неважно. Все, что касается не тебя — неважно. — Ох, Вик... и что будет дальше? — спросила она, подняв растерянный взгляд. — Дальше будет игра. Мнимая игра, которую я должен продолжать, — без колебаний ответил Ван Арт. Он начал эту игру ещё в день из разлуки — в проклятом тронном зале. Уверить противника, в том, что ты верен ему и только ему. В данной ситуации лучше этой стратегии не было ничего. — Какие правила игры? — Отключить разум. — Что? — глухо переспросила Мия. Она уже ничего не могла сообразить. Виктор заправил ей передние мокрые пряди за ушко. С таким трепетом, нежностью, любовью, что она с трудом удерживала глаза открытыми. — Когда мой разум в отключке, Вуд не может знать, что я действительно хочу и собираюсь сделать, — проникновенно заговорил мужчина. На этот раз, ей все стало понятным. — Потому что только тогда твой разум пуст и бездушен... — Ведь тогда, в нем нет тебя, — тише добавил он. Дыхание замерло, кончики пальцев загорелись от глубочайшего смысла от этих слов. Разум пуст и бездушен, когда в нем нет меня... — Мия, моё спасение во тьме, — это устрашающая безвыходность в четырёх словах даётся Виктору с трудом. Девушка повторяет это, как чертово манту: — Твоё спасение во тьме... Уж никто, никто и никогда не думал, что это будет так... Между ними возникла немая тишина. В комнате было слышно лишь сбившееся дыхание и громкий стук её бунтующего сердца. Но Виктор слышал не только одно сердце... и эти два синхронных стука словно ввели его в опьяняющий транс. — Вик... я хочу знать, о чем говорит Вуд. Открой мне свои секреты, — прошептала девушка, с мольбой заглядывая в два угольных глаза. — Впусти меня в потаённые двери своего прошлого. — Что ты хочешь знать? — спросил он, хотя все прекрасно знал. И даже это выходил из рамок возможного. Ещё несколько месяцев назад, он применил внушение, которое гасило каждую искру интереса, касающуюся её матери. Однако, сейчас от воздействия внушения не осталось ни следа. Эта странность была такой же, как и её крик, от которого никто не пострадал. Совпадение ли это? Или же все это касается её поразительной беременности? — Всё, что касается моей мамы и... твоей, — проговаривала Мия с осторожностью. Виктор устало вздохнул, на мгновение прикрыв глаза. Казалось, он предался воспоминаниям. Но что было в них? Мия не знала, но так сильно хотела узнать. Поэтому когда Виктор заговорил, она задержала дыхание, чтобы расслышать каждое слово. — Когда я был ребёнок, в нашем замке произошёл нежданный штурм. Во стены дворца пробраться было конечно же не легко, но двор... там было так много шума, так много бойни. Помню, как услышал какой-то грохот, а за ним крик. Я пошёл туда, а потом... Затянувшаяся пауза. Видя, как Ван Арт нуждается в поддержке, Мия ласково коснулась его лица, убирая со лба взмокшую челку. — Потом мне навстречу выбежала молодая девушка. Её руки, одежда были в крови, но кровь принадлежа не ей. Заметив меня, она замерла, с непонятным взглядом рассматривая меня. Почему-то мне очень хорошо запомнился её запах... Эта девушка вдруг приложила кровавые руки к своему животу, сказала так  тихо «прости», но я услышал, как и её торопливые шаги, когда бегло оглянувшись, она убежала. Но я навечно запомнил её синим пламенем горящие глаза. Глаза истинной ведьмы. — Мама? — сипло прошептала девушка, вопросительно взглянув на Виктора из под ресниц. Не разлепляя глаз, тот коротко кивнул ей. — Я пошёл искать маму. Но когда нашёл, понял, что потерял. Она была мертва, из её груди торчал деревянный кол. Когда я почувствовал на ней запах той девушки, вспомнил её кровавые руки, дикие горящие глаза, то все понял. — Боже... — с ужасом вздохнула Мия, прикрыв ладонью дрожащие губы. Мия хотела задохнуться от этой боли. Разве такое возможно? Разве её мама была способна на убийство? — Ты веришь, что это сделала она, моя мама? — пускай Мия и чувствовала себя бестактной эгоисткой, но она не могла не задать этот вопрос. Один раз. Всего-то спросить раз и все. Виктор медленно раскрыл свои чёрные глаза. На его лицо падала блеклая тень, но даже ей не удалось скрыть мрачную боль в очах. Его ответ был в гробовой тишине. Мия попыталась хоть немного вобрать в легкие воздуха, но их стенки горели огнём, поедая кислород. — Это прошло. Прошлое меня больше не терзает, — говорил Виктор и из каждого его слова так и сочилась твёрдая уверенность. —Я лишь хочу обеспечить нам спокойное настоящее и светлое будущее. Счастливое, безопасное будущее. В её душе воскресли бутоны, сгнившие под гнетом мучительной разлуки. — Вик... ответь честно, — мягко попросила она, кусая губы от волнения. — Ты хоть немного рад нашему ребёнку? Виктора пробило электрическим током самой сильной мощности. Черт подери, ты заставил её думать об этом всё это время! В стремительном порыве Ван Арт обхватил ладонями её за шею. — Глупая... моя глупая, глупая девочка, —хаотично шептал он, осыпая лёгкими поцелуями её лицо. — Конечно я рад. Мия обвила горячими ладонями его шею, наслаждаясь холодной бархатистостью кожи. — Прости, что заставил сомневаться в этом. Прости, любимая... Её сердце остановилось. На глазах проступили слезы. Казалось, весь мрак и холод превратились в кипящий концентрат, гонимый тепло в бурлящую, ожившую кровь. Он впервые сказал это. Впервые назвал её «любимой». О Боже... Подняв свои глаза к его, все осознавшим, девушка обомлела. Её отражение сияло в его прозрачных зрачках. Люблю, милая. Я люблю тебя, как никого и никогда прежде. Прикрыв глаза, Виктор потянулся к ней, накрывая её раскрывшиеся губы своими, совершено различимыми по температуре. Бешенная смесь удовольствия сконцентрировалась в районе губ, которые ощущали совершенные поцелуи. Идеальные, чтобы заставить забыть все плохое и недоброе. Её руки опустились, обнимая его за плечи. Ближе. Нужно ещё ближе. Руки, такие родные, ласковые, знающие её тело вдоль и поперёк, прошлись по спине, талии. На её руках проступили мелкие мурашки. И не было в мире сил способных прервать их в этот момент. Обломись, мир. Этих двоих не сломает ничто. Обломись, обломись и наконец сжалься! Теперь сила их любви возраста в трое. Теперь их забыты на троих... Их души на троих. Отныне существует Виктор, Мия и ребёнок. Их крохотное чудо с размером лайм...