Тьма во мне: любовь сквозь мрак

От ужина я отказалась. Как от завтрака и от обеда. Последние несколько дней пища стала отвратна моему желудку. Особенно после случившегося два дня назад... Сильно беспокоившись за мое состояние и состояние ребёночка, Дастин и Грэйс решили прокормить меня... вот только не человеческой пищей, а кровью... заменённый томатный сок оказался на вкус ужасным, а его послевкусие и вовсе невыносимым. Ребёнок никак не откликнулся на пробу нового «деликатеса», но в случае со мной все стало иначе. На меня накатывает тошнота от мысли, что я выпила крови, пускай и не людской. Видимо, после этого в мне кусок в горло не лез, а если все таки и оказывался там, то ненадолго. Очередной сон накатил на меня неожиданно и также быстро и нежданно покинул меня. Всё потому, что в моей спальне кто-то был. В комнате точно кто-то был. Я быстро села в постели, прижимая одеяло к груди, где испуганно забилось сердце. Мне сразу вспомнился разговор, который я ненароком подслушала. Макс и Дастин говорили о Бенни Барте, след которого выследили в нескольких миль от нашего укрытия. И пускай я очень доверяла Чейзу в вопросах безопасности нашего месторасположения, никто и никогда не может предугадать её стопроцентную действительность. — Кто здесь? Глаза зафиксировали тень, которая отчётливо выделялась на стене. — Здравствуй, Мия. Голос, знакомый голос доносился со стороны стула. — Виктор? — сонным полушёпотом спросила я, а после вздохнула с облегчением. Этого вампира я узнала бы из тысячи. Правда, эта эйфория длилась недолго. Следом появилась настороженность, разбавленная капелькой страха. Он не мог быть здесь так скоро. Виктор бы не скрывался в тени... и сколько? Как долго он находился тут? — Что ты здесь делаешь? — окончательно проснувшись, спросила у него, присаживаясь поудобнее. Положение моё можно было назвать даже плачевным. Я не могла нормально сесть на кровати, путаясь в смятых простынях и практически утопая в слишком мягком матрасе. Виктор не ответил мне. Лишь шагнул еще ближе, а я с трудом заставила себя подавить писк при виде надвигающейся жуткой тень с нечеловеческим взглядом алых как кровь глаз. Я помню это свечение... Помню, что служит ему и, что произошло однажды... Мои пальцы машинально коснулись шеи, куда однажды в порыве страсти и длительного голода Виктор вонзил свои клыки, впервые опробовав мою кровь. Цепкие глаза напротив уловили мое движение, я заметила легкий поворот головы, ощутила дрожь, пробежавшую по спине и рукам, а затем резко спрятала руку. — Виктор, не молчи... Как только я заговорила, он моргнул. «Только не молчи, ты меня пугаешь...» — так хочется сказать мне, но губы не подчиняются. — Ты сможешь включить свет? — сглатываю комок напряжения в горле, боясь отвести от заставшей тени взгляд. — Темно, Вик. Ничего не видно. Он заговаривает и голос его звучит совсем иначе... — Я прекрасно вижу тебя. А я тебя совсем нет... Негромко сглатываю и нервно сжимаю одеяло в своих руках. — Я рада, что ты пришел. — Рада? — в голосе слышится смешок и недоверие. Тень чуть склонила голову набок, изучая меня, прицениваясь. — Да. Я всегда рада твоему приходу, Вик... — Ты боишься. Я чувствую, что тебе страшно. Я уже открыла рот, но так и не смогла ответить. Волнение, страх... действительно были. — Что это? — залепетала я, когда на постель рядом со мной что-то упало. — Накинь на себя. Я знаю, что на тебе... так мало одежды, — переведя дыхание, с трудом произнёс Виктор. Спросонья и от страха, я совсем забыла, что была только в трусиках и футболке. — Тебе лучше прикрыться. Во избежание проблем, которых мы не хотим. Я чувствую твой запах... Мне очень сложно сдерживаться... особенно в связи с новыми событиями. — Какими событиями? — видимо моя тревога передалась и малышу, о чем он мне поведал лёгким толчком в живот. — Прошу, Мия... — его неузнаваемый голос звучал приглушённо, будто подвергнутый нестерпимой пытке он не мог нормально говорить. — Спасибо, — пробормотала я в ответ, поспешно принимая халат. — Нам придётся погрузиться в историю. — Куда? — Историю моего далекого прошлого. Ошибки прошлого, которая по сей день мешает мне жить в настоящем. — Я спрошу у тебя лишь раз, Мия... Готова ли ты к этому? Раньше, я всегда только и просила его об этом. Молила раскрыть свой темный склеп и поведать мне свои самые мрачные истории. И если раньше Виктор не был готов сделать это, то на этот раз давал мне шанс отступить. Вот только мы с ним оба понимали, что зашли слишком далеко, за ту самую грань, где шагу назад случиться не суждено... — Ты сможешь включить свет? — Не могу. Прости, Мия, я не могу. Я понимаю тебе страшно, но я не причиню вам вреда... Просто без света, который будет раздражать глаза, будет лучше. Какой бы успокаивающий эффект не произносили его слова и мое имя, так ласково произнесённое его губами, мое беспокойство никуда не делось. Что значит свет, раздражающий глаза? Изменившийся голос, совершенно другая манера речи, излишняя чувствительность к запахам, а теперь и это... — Что с тобой происходит, Вик? — шёпотом спросила я, не зная, хочу ли слышать ответ. — Это начинается, милая. — Что это? — Противостояние. Моё внутреннее противостояние с тьмой. От баритона, зазвучавшего по комнате, мое замерзавшее тело охватила дрожь. Теперь я стала понимать, о чем именно хотел поведать мне Виктор. — Ты хочешь рассказать мне, как и с чего именно всё началось? — Да... — Хорошо, — сглотнув, я кивнула. — После того, как ты мне все рассказала, я понял, что всё это было спланировано очень давно... Думаю, ты ничуть не удивишься, что всё это рук Итана. Наверняка, он замышлял убийство моих родителей ещё очень давно, но его первоначальные планы пали крахом, когда по милости дьявола, — моих любимых губ тронула снисходительная усмешка, — в роду Ван Артов появился истинный кровный наследник. Да ещё и какой... наделённый немыслимой силой и... Он замолчал, а я так и не сказала ни слова. Пауза. Вот эта самая пауза и я понимаю, что есть что-то, с чем ещё он не готов поделиться. — Шли годы, а слухи о моей силе росли. Итан был с нами не с самого начала, он прилетел с острова, когда мне было пять. Он наблюдал за мной... теперь то я понял, что то нападение на меня в библиотеке — его приказ. Он хотел, чтобы меня сожгло солнце, оставив жалкую горстку пепла. Но и здесь, я разрушил его замыслы к чертям. Вспоминаются шрамы, покрывшие его тело, и рука инстинктивно тянется к нему навстречу, желая вновь прикоснуться к ним. Но не находя рядом, безвольно падает на постель. — Что... что было дальше? — А дальше я попался в ловушку. Я был слишком молод, и несмотря на ненависть, бурлящую во мне, я был слишком наивен и слеп, по отношению к своему окружению. Это был бал во дворце. Первый после гибели родителей. Через подставную девушку и принесенный ею бокал вина, Вуд усыпил меня. Я очнулся в оковах, связанный по рукам и ногам, висящий вверх головой над горящей снизу печью. Я громко вздохнула от ужаса, заставив Виктора остановиться. Услышанное было поистине ужасным. — Если тебе сложно слышать это, я могу остановиться. Только скажи. — Я слишком долго ждала этой истории. Ты же и сам знаешь, что я никогда не попрошу тебя остановиться. — Знаю... — до меня с трудом дошло его отдалённое бормотание, — и это меня тревожит. — Виктор, прошу... — практически молила я. Мужчина глубоко вздохнул. Прозвучавший в сторонке шорох дал мне понять, что он запустил руку в свои волосы. — Вуд знал, что так просто ему меня никогда не прикончить, да и к тому же ему не нужна была моя смерть... — И что он хотел от тебя? Что хочет сейчас? — сдавленно поинтересовалась я, чувствуя, как холодок проходится по позвоночнику. — Мою силу. Как я уже тебе говорил, он слишком слаб, чтобы управлять империей. Понимая, что я ни за что и никогда добровольно не отдам ему корону и трон, он решился отобрать у меня их силой, а заодно и прибрать мою силу к своим рукам. Он связал меня к себе... Вися на цепях почти два недели, измученный жаждой и голодом, с его кровью на собственных губах, я пытался бороться, но проиграл... От сдержанной злости в его голосе хочется рвать и метать, но мне только и остаётся, накрепко сжимать одеяло, и затаив дыхание, ожидать шокирующего продолжения. — Я не смог сдержаться и испил крови. Его крови, Мия... тогда то нас и связало заклятие. Чёртово проклятие повиновения. Что?! Заклятие проклятие повиновения? — Да. Я выполнял всё, о чем он просил. Убивал всех, стоило ему показать пальцем. Я был марионеткой в его руках. В его голосе слышится вина и сожаление... мне страшно представлять, скольких он убил, а ему жутко это вспоминать. — Но ты же поборол это... — Верно. Всё-таки мне удалось сохранить частичку своего здравого разума. Я понял, что если поборю себя и это чертово проклятие, то смогу обрести свободу. А тогда мне ничего не хотелось сильнее, чем свободы, хоть и не в полной её мере. Потому что невозможно избавиться от проклятия наполовину. — Можно лишь побороть его раз и бороться с ним до тех пор, пока на это хватает сил... — на выдохе докончила я. — Мне было отдано столько приказов, Мия... и только один из них не поддаётся никакому давлению. Этот приказ был отдан мне после того, как я сообщил Вуду о наших встречах... он побоялся того, что ты станешь для меня важна и... теперь существуют три слова, которые тебе нельзя произносить, иначе... я должен буду сделать нечто ужасное с тобой. Мои глаза слезятся, но я не плачу. Плотно сжимаю губы, стараясь совладать с бушующими эмоциями. Теперь я стала все понимать... Его странная реакция в те два раза, когда я призналась ему в любви — всё это попытка удержать себя от чудовищного приказа гребанного Итана Вуда. — Но какое отношение твоя тьма имеет к проклятию? — Моя тьма неконтролируемая. Когда я в ярости, она пробуждается. Вуд пичкал меня разными препаратами, чтобы эта тьма насыщала меня не переставая. — Для того, чтобы находясь в этом... состоянии, ты не противился его приказам? — догадалась я. По тени, брошенной на стену позади мужчины, я увидела, что он кивнул. — Вуд что-то замышляет. Он ищет тебя. Пока никому неизвестно, что у Дастина есть вилла не на нашей территории, а уж поверь, Итан слишком труслив, чтобы нарушать чужие границы. Если он сунется сюда, получит нежеланный конфликт с вампиром соседней империи. Кажется, мои ладони сильно вспотели, а руки на которые я опираюсь опустив голову, дрожат. — Вик, когда всё это закончится? — шепчу, стыдливо прикрывая глаза, с которых вытекают слезы. — Я обещала не плакать, но... — голос обрывается и моя выдержка тоже. Утыкаюсь лицом в одеяло и начинаю плакать, не в силах сдержать отчаянные вопли и громкие всхлипы. Проклиная в своих мыслях Вуда и жестокость судьбы, я не слышу шороха и шагов вокруг себя. Вдруг моих дрожащих ладоней касаются его ледяные и я вмиг замираю, резко поднимая голову. Сидя на коленях у кровати, Виктор был передо мной. Рядом со мной. Нежно сжал мои руки. Смотрел на мое заплаканное лицо. Стирал подушечками пальцев соленые слезы. — Это всё стресс, милая. Если тебе хочется плакать, то плачь. Я рядом, — мягко прошептал он, проведя по щеке. И я заплакала. Молча. Содрогаясь в рыданиях. Он был рядом все это время, утирал мои слёзы, вновь и вновь, пока они полностью не закончились. — Ты побудешь со мной до утра? — с надеждой спросила, лёжа на кровати. Мой вопрос заставил Ван Арта кратко вздохнуть. Не это ли ответ? — Я буду с тобой, пока ты не уснёшь, милая, — сейчас я узнала в его голосе истинную бархатистость и мягкость. — Вот бы никогда не засыпать, — прошептала, глядя на наши сцепленные руки. Виктор усмехнулся. — Нашему ребёнку и тебе нужен отдых и полноценный сон. «А ещё ему нужен папа...» — подумала я, но не с упреком о Викторе, а просто, как о надобности, которой мы лишились. И только после ухода Виктора я осознала, что он услышал мои мысли. Поняла это по тому, как дернулись его плечи, будто от удара, как боль исказила черты его лица. Но вот только тогда, я не придала этому нужного внимания... — Грэйс передала мне по ментальной связи, что ты ничего не ешь... — недовольно проговорил Ван Арт. Я позволила себе тихо выругаться. — А о том, что они с Дастином вытворили, она тоже передала? — Передала, — кратко ответил мужчина, игнорируя мою язвительность. — Чудно. — Хей, детка. У меня к тебе нет никаких вопросов... — спешил успокоить меня он, что говоря очень кстати. — Все что с тобой происходит сказывается на питании, это понятно. Но так продолжаться не может и поэтому я здесь. У нас в запасе имеются особые витамины — создают ощущение сытости и укрепляют организм. Я прошу тебя выпивать их. — Витамины? Что значит «у нас»? — нахмурившись, поинтересовалась. — У нас значит, в моем родовом имении. Когда моя мать вынашивала меня, она принимала их. Они безобидные. Они тебе помогут, не надо бояться, — уверял Виктор, вручая мне в руки склянку, наполненную овальными капсулами. Прищурившись, я пыталась разглядеть цвет содержимых витамин. И когда я поняла, что он идентичен цвету крови, мне стало зябко. — Нет, нет, нет... пожалуйста, не говори... — Это не кровь, — понимая мои страхи, опередил Виктор. — Но цвет? Почему бордовый? — Это всего лишь приятная игра цветом для глаз, Мия. Бардовый — наш цвет; почему бы создавая витамины, не использовать его? — Потому что это жутко? — Не всякий вампир согласиться с тобой, — усмехнулся мой вампир. Его клыки блеснули во мраке. — Прежде чем ты уйдёшь, я хочу, чтобы ты знал... Мне удаётся повернуться к нему корпусом, насколько это позволяет мой живот и спутанные вокруг одеяла. Моя ладонь ложится на его крепкую, надёжную грудь и я ощущаю, как напрягаются мышцы. Моя близость даётся ему тяжело, но мне важно, важно, чтобы он ощутил мое поддержку и веру в него. — При нашей первой встрече ты сказал, что ты — это тьма, — мой шёпот теряется между крошечным расстоянием между нами. Виктор замер, внимательно слушая меня. — Это не так, Виктор. Тьма в тебе... но ты ею не являешься. Мы победим её вместе. Наша любовь развеет всю тьмы, наша любовь преодолеет все, даже мрак. Любовь сквозь мрак... ... она преодолеет все... .... выстоит все тягости... ... сохранится на вечную бесконечность, которую я забронировала для нас с того самого мгновения, когда поняла, что жизнь без Виктора станет для меня гибелью. Со временем изменилось лишь число билетов... прибавился ещё один для нашего ребёнка. Наши билеты на поезд в длительную дорогу счастья. *** Когда Мия заснула Виктор побыл с ней ещё пару минут. Было невыносимо сложно покидать её. Ещё сложнее было убрать свои руки с её большого круглого живота; перестать чувствовать шелковистость её волос подушечками грубоватых пальцев; ощущать тепло её хрупкого тела и горячее дыхание, опаляющее его грудь. Лишаясь всего это за какие-то пару секунд, он становится безумцем, которому хочется вернуться и никогда больше её не оставлять... Поэтому он покидает её комнату слишком быстро. Оставшись за дверью, вампир вцепляется пальцами в дверную раму и тяжело дышит. Слегка трясёт головой, отгоняя наваждение. — Виктор? Все в порядке? Ван Арт резко поднял голову, фокусирую мутный взгляд на подошедшем Дастине. Он понимал, что молодой вампир все это время стоял рядом, был на чеку. Ведь он видел, каким «отстранённым» пришёл Виктор. — В полном, — выдохнул брюнет. — Она видела тебя? — Нет... думаю нет. Видеть его сейчас ей было нельзя. Увидев его покрытое чёрными трещинами лицо и шею, Мия была бы в дичайшие ужасе. — Ты передал Мии, что принёс? — поинтересовался Чейз. — Ты про витамины? — Витамины, — медленно повторил Дас, пристально глядя на него. — Ты лучше скажи, какие у тебя планы на моего ребёнка, если это будет девочка? От такого спонтанного и неожиданного вопроса Дастин сначала опешил, а после гортанно засмеялся. — Я так понимаю Мия говорит тебе все? — Думаю то, что считает нужным, — вздернув бровь, ответил Ван Арт. — Есть что-то ещё, что мне нужно знать? — Нет, абсолютно ничего, — весело ответил шатен. — Но свои планы насчёт твоей дочери я пока попридержу в секрете... — Ты, Дастин, остался таким же, каким и был, когда мы только встретились, — вдруг признался Виктор с легкой усмешкой на губах. — О, хорошее было время. Я был сказочно богат, — мечтательно протянул парень, раскидывая руки в стороны, — с тех пор ничего не изменилось. Зато эта вилла, купленная на заработанные от марихуаны бабки, очень даже пригодилась. Оба вампира рассмеялись, вспомнив день из знакомства. Была безумная ночь. В поисках хоть каких-то сведений о собственном проклятии Виктор странствовал по миру. Ему на пути попался молоденький парнишка на байке, самый на что есть сорвиголова. Он пытался продать ему марихуану, но Ван Арт сказал ему, что купит её лишь в том случае, когда увидит настоящего вампира. Не это ли была ирония? И какого же было его удивление, когда этот самый молодой байкер сказал, что покажет ему настоящего вампира и даже не одного. Он привёз его на заброшку, где в сыром подвале обитали десятки летучих мышей. И в тот момент, когда Ван Арт пронзил безудержный смех, он понял, что ему так не хватало в своей вечной жизни. Ему не хватало семьи, близкого друга, который со временем стал братом. Ему не хватало Дастина, который придал ему жизни дивных красок. — И ты не жалеешь, что согласился стать вампиром? — Ты обещал мне вечность и преданного друга рядом, разве я могу жалеть о полученном, брат? Вампиры улыбнулись краешком губ, ценя это прекрасное мгновение. Но вдруг тишину в доме разгрузил грохот, идущий из дальней комнаты. И все знали из какой именно... Виктор первым кинулся в дальний коридор, но прежде чем он успел дойти до двери, Дастин перегородил ему путь. — Погоди, не стоит. Это Макс, он не причинит ей вреда, — заверил молодой вампир. Ван Арт кивнул, отступая. — Они все никак не разберутся? — Кажется, вот-вот... — пробормотал Дастин, отходя от комнаты подруги. *** Грэйс стояла у своего мольберта, один за другим разрывая свои рисунки. Мрачные. Ужасные. Грязные. Несущие одну только боль, от которой она сейчас освобождалась. Мия была права. Пора и Грэйс начинать поиски своего счастья. Настала и её пора расставаться со своей болью... И это действительно работало. Будто с каждым уничтоженным рисунком её душа ощущала облегчение, свободу. Девушка ухватилась за следующий листок, как вдруг крепкая ладонь схватила её за запястье. От испуга и неожиданности, Грэйс резко развернулась, задев бедром мольберт, который с грохотом упал на пол. Перед ней стоял оборотень... Перед ней стоял Макс... — Не нужно тебе этого делать, Грэйс, — медленным голосом заговорил Макс. Впервые так чувственно рядом с ней. — Прекрати портить свои картины. Грэйс совсем опешила. Её взгляд переметнулся на панорамное окно и открытую стеклянную дверь. Только сейчас до неё дошло осознание того, что всё это время, рисуя в комнате, взгляд который она ощущала на себе принадлежал ему... Максу, который за ней наблюдал... — Что ты здесь делаешь? — вампирша не понимает, почему вдруг шепчет. — Зачем ты делаешь это? Пальцы Макса, держащие её запястье разжимаются и медленно скользят вниз по её ладони. Девушка задерживает дыхание, и опустив глаза, глядит, как его большая ладонь накрывает её, а затем аккуратно забирает ещё не разорванный на двое листок. Блондин смотрит на её творение, не сумев сдержать эмоций при виде нарисованной ею композиции. Среди резких чёрных линий он различает девушку... сжав голову руками она кричит. Её лицо искажает боль, руки и грудь покрыты багряными пятнами. — Это не картины... — тихо проговаривает Грэйс, заглядывая в его проникновенные глаза, — это накопитель боли и я от него избавляюсь. Кажется теперь Макс понимает. Он ещё раз смотрит на этот рисунок, на багряную рану на груди у нарисованной девушки и вспоминает то, что заметил тогда на самой вампирше. — Теперь ответь ты. Почему ты здесь? Максу приходится вновь проигнорировать её вопрос. Он был слишком шокирован увиденным на полу. Не понимая эмоций на его лице, Грэйс проследила за его взглядом и все в ней екнуло. Она не стала его останавливать, да и не хотела делать этого, когда парень поднял с пола небольших размеров холст. Единственный, который отличался от всех её творений. — А что же тогда это? — хриплым голосом поинтересовался Макс, пристально заглядывая в её глаза, ища эмоции, в которых так остро сейчас нуждалось его быстро бьющееся сердце. На этом самом холсте был нарисован Макс. Он был таким, каким она запомнила его в их первую встречу. Мужественные черты лица, массивная челюсть, выразительный взгляд, который подолгу не покидал её мысли. Она сама не помнила, как так получилось, что нарисовала именно его, это случилось так внезапно, так обычно, будто так и должно было быть. Перед её глазами был его образ, который так стремились очертить пальцы. Грэйс разрывает тысячу сомнений и переживаний, страхов, хоть она и боится признаться в их существовании, но она не боится наконец признаться ему и себе в том, о чем поёт душа... — А это то, что я была хотела сохранить... — признаётся девушка. Это откровенное признание, сказанное шепотом, с лёгким придыханием, моментально зажигает в голове Макса тот самый маяк. Отложив картину, он резко приближается к вампирше, нежно и в тоже время нетерпеливо обвивая её талию рукой. — Ты... рядом с тобой я не контролирую себя, — его тембр снижается, становясь влекущим, будто гипнотизирующим. — Мой зверь бесится, когда ты не рядом, — продолжает нашёптывать оборотень, своим горячим дыханием опаляя её шею,, — но стоит тебе только пройти мимо, он, как послушный щенок виляет хвостом и принюхивается к твоему дурманящему запаху. — А что он делает сейчас? — то ли шепотом, то ли на выдохе. — О, он велит мне сделать такое, что тебе лучше не знать, — усмехается блондин, носом зарываясь в её волосы. Грэйс ощущает себя одинокой снежинкой, слишком близко подлетевшей к вулканы. От него веет настоящим огнивом, теплом, от которого она обязательно растает, как только прикоснется. И она понимает, что единственное, что она хочет — растаять от его тепла. Она наконец обнимает его, ласково касается спины, ведёт ладонями вверх, очерчивает массивные плечи, неспешно изучает его тело. — А что чувствуешь ты, Макс? Её волнением наполненный вопрос заставляет оборотня не намного оторваться от девичьей шеи и заглянуть ей в лицо. — Многое, Грэйс. Даже больше, чем многое. Казалось, от его ответа в её глаза загорелись звезды. Они сверкнули ещё ярче, когда он склонился к её лицу, оставляя между их губами ничтожные дюймы. — Но больше всего я бешусь... — через хрипоту в горле выговаривает парень, заставив её нахмурится от непонимания, — бешусь от того, что до сих пор так и не поцеловал тебя... Грэйс успевает лишь выдохнуть от облегчения, и вмиг Макс накрывает её губы своими. Зарываясь руками в его волосы и отвечая на поцелуй, вампирша ощущает, что начинает заново дышать. Она чувствует его низкий, удовлетворительный рык и смелеет, касаясь его более чувствительнее, целуя страстно, глубоко. Его одна ладонь сжимает её талию, притягиваю ещё ближе к своему телу, а вторая ласкает шею, медленно спускаясь к плечу. Мужские пальцы цепляют края легкого халата и приспускают вниз. Ему требовалось лишь три секунду, чтобы оголить и её ключицу, как вся идиллия оборвалась её тревожным шепотом. — Нет, Макс, прошу... Он убрал руку, будто ту пробило током. Сквозь дымку возбуждения, опьяняющую разум и глаза, он разглядел на её бледном лице смесь дикой растерянности. Возможно, присутствовал даже страх, который заставил его отступить. — Я не стану тебя торопить, Грэйс... — его голос стал другим, когда он заговорил, — но и ждать пока ты позволишь познать тебя, не буду. Они глядели друг друга в глаза. Кутаясь обратно в халат, она не знала, чем ему ответить. Но она точно знала, что не хотела, чтобы он уходил. — Я рядом, как только решишь чего ты от меня хочешь, просто дай знать. — Ты уходишь? — резко спросила она, как только он повернулся. — Лучше я уйду сам, пока ты не начала думать, как бы выпроводить меня, чтобы я все правильно понял, — его губы тронула легкая усмешка, которой Грэйс не могла противится, не смотря на заметное напряжение, повисшее между ними. — Но ты итак все понял. — Грэйс... — блондин вновь обернулся к ней лицом, но подходить ближе не стал — уж слишком силен был соблазн, — когда я говорил про познать тебя, я имел в виду не твоё тело, а тебя саму, твои желания и... тайны, — его взгляд переметнулся на её грудь, надежно скрытую от чужих глаз. — Я знаю, Макс... — произнесла она, а затем, оставшись одной, повторила, только тише, — знаю... и тоже этого хочу.