Шаг вперёд

      Впереди был свет. Тёплый, яркий, солнечный. Свет манил, обещал что-то хорошее, мягко уговаривал её делать шаг за шагом. И она бездумно переставляла ноги, идя по широкой дороге к этому свету. Мысли в голове плавились и увязали будто в сладком сиропе. И это было неплохо. Не плохо. Но и не хорошо.       С трудом сосредоточившись, она посмотрела на правую ногу, обутую в мягкий синий мокасин, уже занесённую над идеально ровной дорогой, и приказала ей замереть. Подумала ещё немного и поставила ногу на землю. Остановилась. Опустила глаза, чтобы светящий прямо в лицо солнечный свет проникал лишь редкими тонкими лучиками сквозь ресницы, и посмотрела по сторонам.       Дорога. Длинная дорога без каких-либо опознавательных знаков. На обочине растёт сочная зелёная трава, не примятая ничьими ногами. Дальше — лес. По обе стороны от дороги густой и тёмный лес. Лес внушал лёгкую тревогу, но не страх. Просто он не был таким же тёплым и светлым, как солнце, сияющее впереди и словно указывавшее ей верный путь.       Ей… Пришлось снова напрячься, чтобы вспомнить собственное имя. Кэрол. Её зовут Кэрол. От попытки вспомнить что-то ещё вроде возраста или того, чем она в жизни занималась, в висках заломило. Она снова взглянула на свет впереди, и обрывки воспоминаний сами замелькали цветным калейдоскопом. Такое же яркое солнце светило в тот день, когда она задумчиво поглаживала кончиками пальцев белоснежное подвенечное платье. Так же солнечно и тепло было в тот день, когда ей в руки вложили крошечного младенца. Такая же изумительная погода стояла на улице, когда на пороге её дома появились прячущие глаза полицейские…       Кэрол поднесла руки к голове: она не помнила ничего между тремя этими промелькнувшими в её сознании картинками, но даже эти почти непонятные ей крохи воспоминаний вызывали в душе такую сильную боль, что ей хотелось бежать. И она побежала.       Она побежала прочь. Прочь от солнца, прочь от света, прочь — с дороги, внушающей ей теперь истинный ужас. Она кинулась в лес, не глядя, куда именно идёт, спотыкаясь, лишь стараясь уйти подальше и беспорядочно отодвигая ветви деревьев, хлеставшие её по лицу.       В лесу было тихо, прохладно и спокойно. Колотящееся сердце понемногу успокаивалось, когда её блуждающий взгляд улавливал полёт бабочки, гнездо с едва вылупившимися птенцами неизвестной ей птицы, растущий под ногами белый цветок, зажавшую орешек в зубах белку, бесстрашно глядящую на неё с высоты…       Здесь было лучше, страх пропал, и только едва заметная мысль, которую Кэрол никак не могла уловить, беспокойно трепыхалась в дальнем уголке сознания. Она боялась на ней сосредотачиваться, боялась поймать её и в то же время боялась потерять навсегда. И потому остановилась снова, села, прижалась спиной к стволу большого дерева, успокаивающе шуршащего листвой прямо над её головой, и закрыла глаза.       Что с ней произошло? Она ничего не помнит. И, кажется, не слишком-то хочет вспоминать. А ещё она не хочет идти… Куда? Где она вообще находится? Как здесь очутилась? Кэрол впервые осознала, что должна находиться сейчас в каком-то другом месте, что ей, в общем-то, никуда не надо было идти, что она совсем не любитель гулять по лесным дорогам, что её джинсы, серая футболка и никакого подобия сумки, телефона, денег и ключей при себе — далеко не лучший набор для подобного похода.       Ей удалось даже вспомнить, как именно выглядели её ключи, но вот где и с кем она живёт, Кэрол не помнила. Казалось, если сосредоточиться, если посильней напрячься, у неё всё выйдет, подробности к ней вернутся. Но вспоминать не хотелось. Не так сразу. Потом.       А что теперь?       Кэрол обхватила руками колени и постаралась сообразить, что делать дальше. Но ничего толкового в голову не приходило. Она думала о том, что можно было бы просто сидеть здесь и ждать, пока что-нибудь не случится, и то, что ждать, возможно, придётся целую вечность, её вовсе не пугало. Она думала о том, что можно лечь прямо тут, на густой и мягкой траве, лечь и уснуть в надежде, что после пробуждения она будет знать, что делать. Она думала о том, что можно пойти вперёд. Не туда, не к дороге, не к слепящему свету, а вперёд, вглубь леса. Она понимала, что все эти решения — лишь побег от действительности, но при мысли о чём-то другом ей становилось так страшно, что она сжималась в комок и до боли закусывала губы, борясь с желанием закрыть голову руками и кричать во весь голос.       Остаться здесь, вернуться к дороге или идти дальше? Кэрол думала так долго, перебирая эти три варианта, повторяя их мысленно снова и снова, в разной последовательности, разными словами, что могло показаться, будто она уже приняла решение. Что она останется здесь и не пошевельнётся, пока что угодно не заставит её сделать это.       Но, едва услышав вдали звуки, смутно напоминающие шум воды, она медленно поднялась и побрела в том направлении. Идти пришлось недолго, почти неслышный поначалу шум усиливался, вода плескалась где-то совсем близко. Кэрол смотрела себе под ноги, готовая в любой момент увидеть ручеёк. Во рту было сухо, она не помнила, когда в последний раз пила или ела. А затем вдруг снова стало совсем светло. Вот только солнца оттуда, где она стояла, видно не было, его скрывали кроны высоких деревьев.       Кэрол замерла на месте, глядя на узкий берег широкой реки, на уютно горящий костёр, над которым в маленьком котелке что-то варилось, на палатку, стопки книжек рядом с ней, на сидящего прямо на земле мужчину, который лениво откусывал от огромного яблока, задумчиво пережёвывая и глядя вдаль на широкую водную гладь. Казалось поначалу, что этот человек не заметил её появления, но потом он повернулся и смерил её подозрительным и не слишком дружелюбным взглядом.       Цвет его одежды сходу определить было бы сложно: серый, чёрный и коричневый цвета смешались так неудачно, что мужчина выглядел просто неопрятным, но, возможно, таким он и был. Нуждавшиеся в более аккуратной стрижке столь же неопределённого цвета волосы немытыми прядями спадали ему на угрюмое лицо, заросшее щетиной, тонкие губы кривились чуть раздражённо, а светлые глаза глядели на неё словно украдкой, быстро скрываясь за ресницами.       — Проводить обратно к дороге? — Вздохнув, он встал с места.       И только когда мужчина прошёл мимо неё, едва не задев плечом, и в нетерпении оглянулся, Кэрол сообразила, что обращался он к ней.       — К дороге? — переспросила она.       С памятью что-то определённо не ладилось. Ей даже залитую солнечным светом дорогу, с которой она с таким ужасом сбежала, пришлось вспоминать слишком долго.       — Нет, не нужно к дороге, — помотала головой Кэрол.       Мужчина недоверчиво покосился на неё, пожал плечами и вернулся на прежнее место у костра. Он тихо свистнул, и на его свист из лесу вдруг выбежала собака. Это появление было таким неожиданным, что Кэрол невольно улыбнулась.       Здесь было хорошо. Несущая влагу и прохладу речка, дымок, поднимающийся от костра, старые книги и весело заигрывающая со своим мрачным хозяином собака — всё веяло покоем. Покоем, которого сейчас так сильно хотелось Кэрол.       Она продолжала стоять на месте, ожидая от мужчины каких-то ещё слов или вопросов, на которые у неё вряд ли нашлись бы ответы, но он молчал. Он не приглашал её к своему костру, но и не прогонял, потому она сделала несколько нерешительных шагов вперёд. Осмелев, подошла ближе. Присела на лежащее у костра небольшое бревно, поймала быстрый короткий взгляд хозяина этого странного места и снова улыбнулась. Ей почему-то не было страшно, тут она не чувствовала опасности, тревоги и беспокойства, хотя лес, незнакомый мужчина с собакой и наверняка приближающийся уже вечер должны были бы напугать её до ужаса.       Это решение было ещё более странным, чем решение сойти с дороги или пойти дальше в лес, на шум воды, но Кэрол твёрдо решила остаться здесь. Сейчас — её место тут. Она это знала, пусть и не могла объяснить.       И кажется, она едва ли не впервые по-настоящему послушала себя, свой внутренний голос, а не вбитые ей самыми разными людьми в течение жизни правила.