Арболес, Спригганы и истории

Около Х550 года, Аракаташиа, недалеко от г. Реций. — Здесь и будем строить, — как можно радостнее заявил Арья, показывая людям на зелёное поле, лежавшее рядом с деревенькой у большой сельской дороги. — Помоги нам, Хронос, — добавил он про себя, приложил руку к сердцу и поспешил к верянам, неуверенно разгружающим повозки. Путь на Западную землю, неизведанную, а от того страшную, был долгим, ровно как и сборы. И, самое плохое, дело было не в решении Союза Пантеона или приказе какого-то правителя, нет. Это было вопросом выживания семьи Йеста, делом сохранение памяти о Хроносе у людей. Ещё оставались те, кто помнил Пир, драконов, чёрное небо, но они не помнили богов. Никто не защищал их, кроме таких же людей, никто не спасал жизни их детям, кроме них самих. И люди, кто шёпотом, кто вслух, говорили о том, что тогда Йесты заперли Хрон, их родовую усадьбу, наняли больше сотни драгонслееров и не впускали никого, забыв о пастве в угоду семьи. Только вот Арья, как и прочие наследники и приближённые, знал, что спасение было волей Хроноса. Ни одному человеку Йесты не отказали в убежище, ни на одни сутки не закрывались ворота. Не было и драгонслееров. Никакой физической защиты, обычное селение. Лишь Хронос, Бог Времени, защищал преданных своей дланью. А те, кому не хватало веры, и не шли к ним, а предпочитали бежать в хорошо защищённые города. Люди озлобились за несколько веков бойни, хотели найти виновного хоть в чём-то. Йесты же никогда никого ни в чём не разубеждали. Поэтому на семейном совете было решено снарядить корабль на Западный континент, о котором было известно всё-таки больше, чем о Северном. Арья не хотел ехать. Не время было покидать дом, где может случиться что угодно. Но отец и мать, волнуясь за младшего сына, поставили его во главе экспедиции, и строго настрого запретили возвращаться без их на то позволения. Сзади зашуршала трава: — Не время бояться, — Симона, единственная дочь и сестра. Она положила ладонь ему на плечо, и Арье показалось, будто стало легче. Захотелось выговориться. — Я просто волнуюсь за них. Люди могут стать зверьми и драконами, их много, а нас становится всё меньше. Вдруг, пока мы стоим здесь, они подходят к Хрону и, — у Арьи ком встал в горле. Мама, папа, братья, бабушка, дядя. Они из главной ветви, они первые среди равных из жрецов. Они ни за что не покинут Хрон, чтобы спрятаться; последние взойдут на корабль, отплывающий к далёким берегам. А ведь сначала нужно закрепиться здесь: построить храм, найти последователей. — Они тоже волнуются, — Симона мягко взяла его под руку и направилась к людям, — сколько времени мы собирали корабль и команду? Сколько плыли сюда? Они проделали весь этот путь с нами, — Симона встала рядом с пограничным костром и перевела взгляд на людей, раскладывающих одеяла, ставящих палатки. — Мужчины, женщины, даже дети. Самые преданные и смелые. Те, чьи предки пришли к нам во время Пира, — Симона подняла взгляд на Арью и добавила с нежностью, — они не фанатики. Они не глупцы. Те, кто приехал сюда всё понимают, но верят, что Хронос помогает нам и хотят так отблагодарить его. И они с радостью будут тебя слушать, будут помогать и подсказывать. Просто сейчас им нужен лидер, на которого можно равняться. — Спасибо, — Арья обнял её, сделал глубокий вдох. И, открыв глаза, задумался, кого отправить в деревушку для переговоров с местными. Около Х565 года, Аракаташиа, Первый Храм Времени. Арья взял в руки свёрток, прижал к груди, как младенца, и под взволнованными взглядами людей прошествовал в Храм. Большой толос, окружённый колоннадой из шлифованного белого камня, который даже в самый жаркий день оставался прохладным. Алтарь, каменный же стол, по центру залы, купол со множеством окон, отчего в Храме никогда не будет темно. И гордость последователей Хроноса: нарядные фрески, изображающие жизнь и смены поколений людей; яркие витражи, выложенные картинами о сезонах года, перемене дня и ночи; множество растений, предпочитающих тень и свет, растущих как на полу, так и под самым потолком. Ни одно святилище на этой земле, от моря до гор не могло похвастаться такой красотой, таким размахом. На Западной земле вообще отношения к богам были… неоднозначными. Там, дома, всё было просто: есть те, кто поклоняется богам, есть те, кто просит о помощи демонов. Первые — обычные прихожане и светлые или нейтральные маги. Вторые — тёмные. Разумеется, были исключения, вроде некоторых жрецов Анкселамы, но они использовали Смерть лишь во благо. Здесь же люди не хотели знать богов, как существ отличающихся от них. И Арья, сердившийся на это ещё пятнадцать лет назад, должен был понять и принять их мнение. Они спрашивали: «Вы поклоняетесь богу? Просите его о помощи и утешении? Разве может он понять вас? Как богач, родившийся в золоте, не поймёт нищего, так и между ими и нами велика пропасть». Здесь никому не поклонялись, как там. Приносили жертвы, просили о помощи, но не падали на колени, не думали, что вся жизнь зависит от чьего-то указа. Духи воды и ветра, мистические драконы, умершие войны, правители и учителя. Там, дома, это называется поклонением демонам. Арья подошёл к алтарю и улыбнулся стоящей на против него Симоне. Она попала сюда почти девочкой, 17 лет — не возраст. А сейчас она жрица и политик, стратег и помощник, чья главная поддержка не в силе, а в в твёрдости духа и мягкости взгляда. Случись что-то, Симона будет скалой стоять за его спиной, прикрывая тыл, шепча полезные советы. Уверенный в этом, Арья кладёт на алтарь свёрток, поворачивается к собравшимся. На Западной земле действительно с опаской и даже презрением отнеслись к чужестранцем, привёзшим с собой непорядочно много денег для монахов. И новую веру. Но за пятнадцать лет, увидев и усердную работу и скромность, мнение постепенно изменилось. В зале стояли не только люди из Храма и Геоморы, значительно выросшей соседней деревушки, но и жители соседних селений, мелькали одежды рецийцев. Арья глубоко вздохнул: — Нас спрашивали, правда ли мы поклоняемся богу? Просим его о помощи и утешении? Нам говорили, что им наплевать на нас, что пропасть слишком велика, — Арья обвёл взглядом притихших людей, — я отвечу «да» на вопросы. Но скажу «нет» другому. Хронос — наш бог, наш отец, защитник и воспитатель. Мы пришли с Восточного континента, где меньше века назад закончилась война драконов. Этот кристалл один из трёх, что дал нашему первому предку Хронос. На протяжении веков они были тайной семьи Йеста, но сегодня я разрушу её, пускай и частично. Они вместе: Прошлое, Настоящие и Будущее. Этот хранит неподдельные воспоминания людей о том, что волей Хроноса и нашей верой мы живы, — Ария развернул свёрток и достал сферу, стеклянную и простую с виду, тихо прошептал, — помоги мне. И в зал ворвался ветер. И были драконы, большие и кровожадные, несущие смерть, кому быструю, кому — медленную и мучительную. И было чёрное небо от дыма и отражение выжженной земли. И разруха и страх. И был город, совсем крошечный, где много раз сменялись люди, умирая и рождаясь. И драконы неслись к ним, желая разрушить, но что-то, ощущаемое даже из воспоминаний далёкого прошлого другой земли, появлялось вновь и вновь у них на пути. И драконы боялись этого, злились на это, но не подлетали к городу. И были люди, молодые и старые, которые сменяли друг друга, но неизменно, стоя или на коленях, смотрели в небо, плакали от радости, улыбались. Верили. Молились. Арья устало оперся об алтарь. Сфера лежала прямо перед ним. В зале было тихо. Мужчины переглядывались, дети тихо плакали, женщины переводили дыхание. И лишь старик, крепкий и бородатый, закалённый боями вояка и наёмник крикнул, очнувшись: — Да пребудет Время! И зал зашумел. Кричали женщины, ликовали мужчины. Не понимали радости, но успокаивались дети. Да пребудет Время. Симона, тихо шурша одеждами, подошла к брату, положила ладонь ему на плечо, и Арье показалось, что дышать стало легче. Он обернулся назад и поймал мягкую улыбку сестры, добрый весёлый взгляд. Лицо как-то само собой озарилось радостью. Они справились. Западная земля приняла Хроноса. И здесь будет Дом.