Iunctio

Джокер сидел в пустой столовой и рассеянно тасовал колоду карт. Прошло пара часов после пересменки, и пока освободившаяся часть экипажа спала, он наслаждался редким моментом тишины и покоя. Игровые карты были своего рода анахронизмом, но он всегда предпочитал тактильный контакт с ними обычным играм на датападе. Они занимали руки, пока в голове блуждал ворох мыслей. Он невольно вздрогнул, когда сержант Уильямс внезапно появилась из-за перегородки, отделяющей экипажный отсек. Обычно он слышал её приближение, но, по-видимому, в этот раз она не надела ботинки. Её волосы были поспешно затянуты в небрежный хвост, несколько прядей выбились и ниспадали вдоль лица. Она была без верха униформы, в одной белой нижней майке. Несмотря на неприятную усмешку на её лице, общее впечатление от увиденного заставило воображение Джокера проследовать в совершенно неожиданном направлении. Я слишком долго засиделся в космосе. — Доброе утро, солнышко, — небрежно протянул он. Эшли смерила его хмурым взглядом, подошла к кухонному интерфейсу и, посмотрев на него какое-то время, наконец нажала выбранные кнопки. Джокер был искренне уверен, что платформа выполнит её запрос в рекордно короткие сроки, только бы сержант перестала на неё так таращиться. Эшли забрала кружку и направилась обратно. — Вечер покера с мальчишками? — сухо спросила она, обходя стол и бросив взгляд на карты. Джокер сделал невинное лицо: — Боже упаси! Азартные игры запрещены уставом. Эшли подняла бровь, безмолвно намекая, что не поверила ему ни на грош. Она упала на стул и, упершись локтями в стол, отпила таинственное содержимое из кружки. — Испытаешь удачу? — предложил Джокер, кладя колоду на стол и выравнивая ее по краям. — И на что мне сыграть? На портянки? — язвительно протянула Эшли. — Да и покерфейс у меня так себе. — Я точно уверен, что ты где-то припрятала свои запасы кофе?.. — на удачу предположил Джокер. Её глаза сузились поверх кружки: — Тебе придется сильно постараться, чтобы добраться до моей заначки, летун. — Ладно-ладно, отстал, — развел руками Джокер. — И что же ты подскочила в сон-час? Явно не для того, чтобы составить мне компанию. — Монстры под кроватью, — Эшли слегка скривила рот. Она поставила кружку и протянула руку, сняв пару верхних карт с колоды. — Нашла крогана под подушкой? — мягко спросил Джокер. — Это был бы гигантский клоп... — рассеянно ответила она, ставя две карты домиком. — Накройся с головой, — предложил Джокер. — Всем известно, что монстрам никогда не победить всемогущее одеяло. — Видимо, этим монстрам одеяло не страшно, — пробормотала Эшли, сделав еще один глоток из кружки. Она взяла несколько карт и поставила еще один «домик» рядом с первым, а третьей картой, положенной сверху, соединила края первых двух. У нее были невероятно твердые руки, что, по мнению Джокера, способствовало ее опасной репутации меткого стрелка. Пилот лениво почесал подбородок. Каждый корабль был уникален, и не только из-за технических и программных особенностей, но и из-за людей, его населяющих. На протяжении многих лет Джокер уделял особое внимание всем составляющим корабля и их взаимодействию друг с другом, потому что от этого зависело их общее существование. Все не сводилось только к танцам на поле боя — еще были взаимосвязи в цепочке командования, а помимо них и другие слишком человечные вещи, которые военные предпочитали игнорировать. Джокеру всегда казалось это абсурдным: при всей глубине современных психологических исследований, командование флотом скорее заткнет уши пальцами и начнет распевать гимны, чем признает, что их морпехи могут испытывать злость, страх, ревность, боль и — не дай Боже — увлечься друг другом. На кораблях Альянса всегда размещали морпехов, и те во многих смыслах оставались предоставлены сами себе. Джокер был довольно далек от грязных операций на земле; он всегда оставался мыслями в космосе, погруженный в многочисленные захватывающие тонкости полета. Он общался с ними, играл в карты, слушал их рассказы, которые раз за разом отдавали все большей дичью, но оставаться в стороне ему всегда было проще. Они проходили все круги ада, но всегда были мускулистые сорвиголовы, которым было не до него — еле передвигающегося калеки. Однако в нынешнее время границы стали размыты, особенно теперь, когда его командиром была морпех. Которая действительно приходила, чтобы поговорить с ним, терпела его сарказм и импозантные выпады и, похоже, безоговорочно доверяла его навыкам. Или другая морпех — которая прямо сейчас сидела перед ним, свободно рассказывая, как он предполагал, о вызванном боевым стрессом кошмаре. Вдоль ее правой руки тянулись четыре тускнеющие розовые линии — следы от осколков шрапнели после «Рога изобилия». — Я всегда считала инопланетян странными, — рассеянно сказала Эшли, набирая больше карт для строительства. — И считаю, но все же, у них есть что-то внутри, понимаешь? Может быть... что-то вроде души. У настоящих монстров ничего не отражается в глазах... если у них вообще есть глаза. Плохо, если мы их встречаем. Стоит мне только подумать о людях на Иден Прайме... Они смотрели на хасков и узнавали в них тех, кого знали раньше. В тех уже не осталось ничего живого, но они ходили и пытались разорвать тебе лицо. — У ханаров нет глаз, — невнятно пробормотал Джокер, — но они не страшные... Молодец, хорошо сказал. Идиот. — Когда я встречаю желе, то думаю, пойдет ли оно заливным с рисом и васаби, — криво улыбнулась Эшли, выстраивая очередной «домик». — Этот милостиво просит убрать ваши палочки подальше, — Джокер сымитировал вежливые интонации ханаров. — Это было ужасно, офицер! Аж соевый соус прокис! — протянула Эшли неимоверно жалобным голосом. Она усмехнулась, а Джокер рассмеялся. Эшли стала строить второй уровень «домиков», когда Джокер неловко развернулся и нечаянно задел край стола локтем. Она замерла, задержав две карты в руках прямо над первым уровнем, пока неустойчивая конструкция не перестала вибрировать. После она метнула на него слегка недовольный взгляд, заставив Джокера осторожно отодвинуться на стуле назад и с раскаянием спрятать руки в карманы. Эшли вернулась к постройке; сосредоточившись, она прикусила кончик языка. — Всегда хотела использовать все пятьдесят две карты... — отстраненно произнесла она. — Но каждый раз кто-то из сестер ломал мне недострой, потому что это было весело. — Мало у кого сейчас найдется настоящая колода. — Я использовала папины, но они были порядком помяты, а бубновый туз так вообще погнут. Поэтому ты всегда знал, у кого на руках козыри, — она замолчала, поставила карту на уголок, прижала ее пальцем с другого и, щелкнув по краю, заставила ее вращаться. — Интересно, получится ли у меня тот трюк, в котором ты подкидываешь карты в воздух, а затем простреливаешь туза? — Не обижай мои карты, — с притворным беспокойством попросил Джокер. Эшли шутливо снова поставила карту на угол, отпустила ее и изобразила выстрел. — Бам, — пробормотала она; карта потеряла равновесие и опрокинулась, продемонстрировав валета червей. — Разбиваешь сердца по всей галактике... Бедный Валет, — посетовал Джокер. — О да, это я, — язвительно заявила Эшли. — Разбиваю маленькие пластмассовые сердечки гетов. Всем — кто попадет под мой прицел, — она сложила руки так, словно держала штурмовую винтовку. — Тебе стоит нажать спуск на самой большой пушке. Ничто так не передает любовь как четверть пуда железа, летящего на релятивистских скоростях... — Да-да, у тебя побольше калибр. Поздравляю, — усмехнулась Эшли. — Но у моего есть патроны «Инферно». Джокер дернул бровью: — Да ты извращенка. — Пенетраторы я использую только в особых случаях, — с лукавой усмешкой выдала она. Джокер открыл было рот, чтобы достойно возразить, но решил, что не стоит: — Нет, на это я не поведусь, — наконец заявил он. — Грандмастер стёба, да пренебрегает наживкой? Я разочарована. — Самосохранение никто не отменял, сержант, — не согласился Джокер. — Ты, может, и быстрее меня бегаешь, но понадобится что-то посерьезнее, чтобы вывести меня из строя грязными разговорчиками. — Туше. Но не беспокойся, у тебя все равно калибр больше, — Эшли встала и закинула кружку в посудомойку. — Возвращаемся на передовую, — провозгласила она, широко зевнув, и потянулась. — Но ты даже половины колоды не истратила... — заметил Джокер. — Обещаю, что не сломаю. Эшли сверкнула легкой улыбкой: — Естественно, не сломаешь — по крайней мере, пока мне не перевалит за сорок. А пока надо дать щитам перезарядиться. Думаешь, я позволю какому-то монстру-недоноску победить? Вот и не думай. Дострою до конца в следующий раз. Спокойной ночи. И повеселись, — с озорной улыбкой она развернулась и скрылась за переборкой, направившись в экипажный отсек. Джокер протянул палец к одной из карт в нижнем ряду, но остановился в нескольких дюймах. Затем убрал руку и спрятал ее в карман, развалившись на стуле и мрачно глядя на незаконченное строение. Да она издевается.