Iunctio

Кайден невидяще смотрел сквозь янтарный дисплей консоли. Его вялые, несосредоточенные попытки что-то сделать оканчивались провалом за несколько минут. Он отвлекался, и всё начиналось заново. Слова Джокера нещадно жгли изнутри. Все мысли последних дней после смерти Эшли теперь предстали в совершенно ином свете. Он ясно помнил отчаянные мгновения на Вермайре и простое осознание, что когда наступит конец, он умрет за правое дело. Возможно, из-за гордыни, иначе что могло заставить его поверить, что Эш не будет готова умереть за то же? Никто из их команды не искал смерти, не заслуживал её, но принимал её как должное. Мало кто из знакомых ему людей был таким храбрым как Эшли. Солдатом до мозга костей. Кайден поймал себя на беспокойной мысли, что чувство вины за её смерть умаляет доблесть её поступка. Особенно когда её убийца всё ещё скрывался в тенях. В тревожных размышлениях медленно прошел ещё один час. Он должен был уже быть в своей капсуле, но сейчас ни о каком сне не могло идти и речи. Беспокойно передвигаясь на месте, он старался не обращать внимания на вновь занывшие ребра. Мышечные повреждения в бедре почти полностью восстановились, чего нельзя было сказать о костях. Кайден сознательно избегал смотреть на три шкафчика у дальней стены. Воспоминание о том, что случилось не более чем в двадцати шагах от него, сводило с ума. Шепард казалась совсем разбитой, прислонившись спиной к тем шкафчикам. Её лицо искажала горькая усмешка, когда она говорила о недальновидности и мелочности политиков Совета. Нельзя же просто взять и сказать, что всё будет хорошо... Этого казалось недостаточно. Шепард была последним человеком во всей вселенной, кто нуждался в защите, и уж точно не тем, кто нуждался в том, чтобы для неё что-то делали. Но даже зная это, Кайден во что бы то ни стало хотел что-то сделать — настолько, что недооценил силы той поддержки, которую могли привнести простые слова. Я что-нибудь придумаю... Ей понадобилось всего несколько слов, чтобы возродить в нём пошатнувшуюся уверенность в себе. Кайден не был уверен в том, что произошло, даже осмысливая это. Его беспокоило не то, что произошло, а то что произошедшее совсем не беспокоило его — вернее, не так как он ожидал. Предполагалось, что он должен чувствовать себя виноватым за нарушение субординации, за то, что перешел границы дозволенного и едва не поцеловал вышестоящего офицера. Правила. В течение одной сводящей с ума минуты они не имели никакого значения. Согласно правилам они должны были сидеть сложа руки, заблокированные на Цитадели, пока Сарен заканчивал последние приготовления для своего синтетического апокалипсиса. Согласно этим же правилам Кайден считался предателем, который летел на угнанном корабле к богом забытой планете за неизвестным оружием, основываясь на данных из древнего, частями утраченного послания, которого он сам даже в глаза не видел. Соблюдать правила не всегда было удобно, но они привносили стабильность и последовательность в его жизнь. Хотелось думать, что на всё должны быть веские причины. Но сейчас единственными причинами были политика, высокомерие и нежелание смотреть правде в глаза. Сначала нерешительность Совета ещё отдавала некоторым здравомыслием, но потом перешла в разряд откровенного абсурда. Зачем вообще нужны Спектры, если они даже не могут предотвратить трагедию галактического масштаба? Кайден стиснул зубы, раздираемый глубоким чувством предательства — ведь военные, которым он поклялся служить, обернулись против него — и терзаемый страхом, что они выбрали неверный путь. Находясь на перепутье, он даже допустил, что был настолько поглощен своими чувствами к Шепард, что слепо последовал за безумным видением, и теперь его как мятежника ждет вечная опала. Шепард. Всё было нормально ровно до того момента, когда влечение к ней не стало разрушать его привычный упорядоченный мир. Поток лавы, что врывается в приморский город, медленно, но неумолимо сжигая один дом за другим. Перемены были на настолько ужасными, да и сопротивлялся он им только для вида. Ведь намного проще будет просто сдаться и позволить этому поглотить его. Дух, что движет «Нормандией». Кайден слегка скептически относился к духам. Насколько он понял, только один дух сопровождал полет корабля, и она была где-то поблизости, среди многослойных переборок. Он снова поднял глаза и огляделся по сторонам. Пересмена давно миновала, и непрерывный поток членов экипажа, спешащих забыться беспокойным сном или поесть в столовой, закончился. Он остался один в безмолвном сердце корабля. Кайден колебался в отчаянной нерешительности ещё с полчаса, а потом в голове словно раздался едва слышный щелчок. Он рассеянно провел внезапно вспотевшими ладонями по брюкам. Надо просто... Мне надо просто поговорить с ней. Приблизившись к её каюте, он с легким чувством робости потянулся к дверным датчикам: раз решил — отступать было поздно. Кайден всё же надеялся, что она не ответит, будет спать, но дверь открылась. Он быстро вошел в темное помещение, освещенное только экраном её терминала. Одного брошенного взгляда на неё хватило, чтобы ярко вспомнить, как весь экипаж «Нормандии» добровольно согласился на мятеж, и даже капитан Андерсон был готов ценой своей карьеры остановить Сарена и его план по возвращению Жнецов. Какие бы сомнения не разрывали его на части, ей было гораздо тяжелее — ведь в конце концов, она несла ответственность за своих людей. Это не было безумием. Даже если он не видел оставленного протеанами видения, он видел всё остальное. И все события слишком хорошо дополняли друг друга, чтобы быть простым вымыслом, но даже если и так — ставки были слишком высоки, чтобы рисковать, ничего не делая. Шепард улыбнулась, едва он вошел, и встала из-за стола спросить, что его привело. Кайден же без задней мысли начал говорить. Просто стоял и говорил с ней, иногда в неловком, немного шутливом тоне, медленно давая выход скопившимся страхам и напряжению из-за их бегства и стоящей перед ними едва ли выполнимой миссии. Наконец сковывающая сердце хватка стала ослабевать, уступая место напряжению совершенно иного плана. Он остро осознавал, что они остались наедине: за спиной закрытая дверь, кровать в затемненном углу тускло освещенной комнаты. Эта мысль была настолько далекой от реальности, что впервые появившись, с легкостью была отметена. Но сейчас она стала громче и больше, и слабое пламя только разожглось ярче после того, как Джокер преднамеренно вмешался в их прошлый разговор. Несмотря ни на что, Кайден чувствовал, как кровь будоражит всё сильнее каждый раз, когда они встречались взглядами. — Жуткое дело, — произнес он, стараясь подытожить парой слов все ожидающие их неприятности. Словно называв поверхность солнца слегка теплым. — Я просто делаю свою работу, — Шепард рассеянно теребила ткань униформы. — А в новостях пусть кого-то другого показывают. — Да уж, вряд ли Жнецы интересуются нашей пропагандой, — усмехнулся Кайден и нахмурился. — На Илосе будет жарко. И если что-то пойдет не так, я хочу сказать... мне нравилось служить у вас. Несколько секунд она задумчиво смотрела на него. — Ты всё колеблешься? После всего, что нам пришлось пережить? Чего ты боишься? Прямой вопрос прорезал брешь в шквале неистовствовавших мыслей. Кайден отчаянно хотел, чтобы та ясность, что откуда ни возьмись накрыла их в пьянящее мгновение около шкафчиков, снова вернулась. Чего ты боишься? — Я... я не знаю, — нервно пожал плечами Кайден. — Если будет трибунал, то братание * окажется далеко не в первом десятке обвинений... Прекрати рационализировать всё подряд и поживи немного! Кайден попытался подобрать правильные слова, но ничего не казалось подходящим. Он тяжело сглотнул и поднял глаза, чтобы перехватить её взгляд: — Знаешь что? Ты права. Во всём. Я не могу позволить себе потерять тебя. Галактика никуда не денется. Всё подождет. Жнецы подождут. А мы с тобой... важны прямо сейчас. Этот момент больше никогда не повторится. Шепард, с тобой я чувствую себя... человеком. Мгновение она молчала; нерешительность промелькнула на её лице. Она подошла ближе. — Останься сегодня со мной, — тихо произнесла она. Сердце едва не пропустило удар. — Это приказ, капитан? — с настороженной улыбкой уточнил он, пытаясь скрыть удивление этим прямолинейным предложением. Её доверие раскрывало самую суть происходящего. Шепард слегка склонила голову, снова вглядываясь в черты его лица. И хотя на её губах играла легкая улыбка, в глазах читалось неопределенное напряжение. — Нет, Кайден, — наконец ответила она. — Меня заставляют принимать много разных решений, хочется мне того или нет. Но сейчас... решать тебе, — её голос оборвался, когда она отвела взгляд и отвернулась, рассеянно поглаживая пальцами край стола. Резкое осознание ударило под дых. Так вот в чём дело? Всё становится проще, когда решает кто-то другой. И она также насторожена, напугана и не уверена во всем, как и я сам... Только у нее хватило мужества сказать прямо, а я колеблюсь, заставляя её сомневаться... Словно на самом деле она не значит для меня в этой жизни всё... После бесчисленных часов, мечтая о ней и переживая за каждое произнесенное слово и сделанный жест, осознание этой простой истины казалось таким абсурдным, что порыв смеха застрял в горле. Но это стало шагом вперед; видеть, как его горящая уверенность колеблется под натиском скверных привычек, было невыносимо. Было только одно решение этой дилеммы, и только одна мысль пронеслась в голове. Я сделаю так, что она поверит. Связь. Кайден никогда бы не подумал, как ужасно скучал по такой простой и примитивной вещи как тепло прикосновения, когда она соскользнула в его объятия. Слишком долго живя в холодном отстраненном формализме военной жизни, он жадно впитывал ощущения, когда первый неуверенный поцелуй быстро стал глубже и настойчивей. Какие бы сомнения она раньше не испытывала, сейчас они исчезли — Шепард никогда ничего не делала в полсилы. Яркий живой азарт поглотил его, когда его желание отразилось в ней, и последние отголоски сомнений пропали в потоке нахлынувшего вожделения, а запретность их действий только добавила остроты ощущениям. Он наслаждался напряжением её сильных мышц под гладкой кожей, легким, но совершенно сводящим с ума запахом. Единственным во всей галактике. Шрам на её смуглой коже не ограничивался предплечьем: он рассекал живот, уходя вверх. Даже зная, сколько боли заключено в воспоминаниях о тех событиях, он находил его соблазнительным. Может быть, из-за того, что мало кто его видел, а может быть, он служил напоминанием, что перед ним не простая женщина, но сильный воин. Грозный, но неотразимый. Лучше, чем в любом любовном романе. Странное покалывающее ощущение возникло на краю сознания. Он приоткрыл глаза, увидев слабое подергивающееся искривление, вдоль контура её головы. Лишенное контроля — не свечение, но игра преломления темной энергии, омывавшее волнами её тело. Можно было бы сделать то же самое, но по старой привычке он удерживал контроль. Может быть... здесь и сейчас это не имело смысла, ведь, кроме них, никого поблизости не было. Более того... В неярком свете Шепард улыбнулась, и Кайден позволил своей биотике слиться с её. Это был совершенно иной уровень контакта: дразнящие покалывания охватили всё тело, воссоединившись с пьянящим возбуждением. Ничего подобного он раньше не испытывал. Но закончилось всё слишком быстро. Они лежали, обнявшись, приятно переплетя конечности. Шепард дремала на его плече, а Кайден боролся со сном, отсрочивая время, когда наступит неизбежный конец их близости. Откуда-то из недр подсознания, сквозь тепло и покой, просачивалась мысль. О которой он думал раньше в минуты одиночества, и сейчас — в темноте, вспоминая отблески её мерцающего ореола. И наконец-то она прочно закрепилась в его сердце. Она никогда не будет... меня бояться. Ведь, будучи биотиком, он много раз сталкивался с неоднозначными проявлениями настороженности, но от Шепард — никогда и ни при каких обстоятельствах. Неосознанно он прижал её к себе ближе. Шепард зашевелилась, тихо, но довольно застонав, и снова засопела. Кайден прислушивался к её медленному равномерному дыханию, размышляя, сколько же он жил с призраками прошлого, даже не осознавая, насколько сильно они влияли на его жизнь. Пока внезапно они полностью не исчезли. В конце концов, усталость и чувство удовлетворения взяли своё, и он заснул. И резко подскочил, когда Джокер громко провозгласил, что они достигнут Мю-ретранслятора через пять минут. Осознав, что в он в постели один, Кайден приподнялся на локтях, пытаясь стряхнуть остатки сна. — Пять минут... — Шепард стояла около стола, натягивая на себя верх формы. — Мне кажется, я не до конца сняла стресс... — с озорной улыбкой она намеренно пробежала глазами вдоль его обнаженного торса. — Я... еще не встречал такой женщины, как ты, — с усмешкой ответил Кайден. Он наблюдал, как она завязывает волосы в высокий хвост, медленно облачаясь в броню капитана Шепард. Спектра. И чувствовал, как сквозь пальцы ускользает момент близости, как бы он ни старался его удержать. — Шепард... — тихо позвал он. — Вернись. Она искоса взглянула на него, затем подошла и присела рядом на край постели. Дотронувшись ладонями до его подбородка, она провела по щекам, на затылок, щекоча ногтями волосы. Наклонилась ближе. Долгих несколько мгновений она просто смотрела в его глаза, затем легко поцеловала. Помедлила, прижимаясь лбом ко лбу. И не сказав ни слова, отстранилась, встала и, сделав глубокий вдох, уверенно вышла за дверь. Кайден закрыл глаза, вдыхая остатки её запаха и больше всего на свете желая, чтобы время остановилось. Неуместная реальность, в которой он остался один в постели командующего офицера, стала просачиваться в сознание. Внезапно почувствовав себя дико неловко, он огляделся. Шепард оставила включенным терминал, на дисплее которого медленно менялись изображения записи с камер наблюдения в столовой. Это немного его успокоило, и Кайден встал на поиски беспорядочно разбросанной одежды. По крайней мере, он сможет правильно выбрать момент и покинуть её каюту незамеченным. Пожалуйста, вернись.