***
— Итак… что ты там говорил насчет закусок? И про небольшие количества? — спросил Уэйд, изображая невинность. Они прогуливались по проходу супермаркета в полных костюмах и масках в 4:30 утра, потому что Уэйд не очень-то любил показываться на публике, а Питер Паркер, вероятно, не должен был быть близким личным другом Дэдпула. — Заткнись, — прошипел Питер. — У меня быстрый обмен веществ. И мне нужно заесть стресс. И это твоя вина. Серьезно, луковые кольца? — он с презрением вытащил их из тележки, угрожая бросить на ближайшей полке. Уэйд усмехнулся, выхватывая их обратно, как заботливый родитель: — Это же деликатес! — Ладно, ладно. Я просто говорю, что у нас не было бы этой проблемы, если бы ты просто установил себе некоторые стандарты. Питер едва успел договорить, когда Уэйд уронил луковые кольца и, схватив его за плечи, притянул к себе: — А теперь послушай меня, мальчик-жук, — выплюнул он, — ты можешь оскорблять практически любой аспект моей личности, внешности или жизненного выбора, но закуски священны, а мои вкусы безупречны, — он отпустил парня, отступил на шаг и снова принял свой обычный беззаботный вид, а Питер покачал головой и двинулся к кассе. — Кроме того, как, черт возьми, чудак, который думает, что горячие чипсы лучше, чем жареная картошка фри, вообще имеет право голоса в этом разговоре? Питер рассмеялся: — Хорошо, мы купим весь магазин. Но ты платишь. — Разве я выгляжу так, будто сделан из денег? — сказал Уэйд, вытаскивая большую пачку крупных банкнот из одного из многочисленных карманов своего костюма. Питер оглянулся и увидел, что Уэйд пересчитывает пачку денег: — Видимо… да? — он продолжал идти прямиком к кассам. — Хорошо. Это последние мои сбережения, так что, возможно, мне придется вернуться к той идее с проституцией. Питер даже не обернулся: — Уэйд, это незаконно. — Как и физическое насилие, но я не вижу, чтобы у тебя были какие-то сомнения по этому поводу. Питер остановился как вкопанный, металлическая тележка взвизгнула от напряжения, так резко остановив огромный груз: — Ты действительно сравниваешь Человека-Паука с проституткой? — Не-е-ет… конечно, нет. Ни в малейшей степени. Не я. Нет. Никогда. Но я хотел бы лично поблагодарить тебя за это сравнение, — в голосе Уэйда слышалась улыбка, когда он прошествовал мимо Питера, чтобы поприветствовать первого попавшегося кассира.***
Были некоторые аспекты двойной жизни, о которых никто никогда по-настоящему не говорил. Все равно что улизнуть из собственной квартиры. Или, что еще более важно, прокрасться обратно, неся гораздо больше груза, чем обычно. Питер, конечно, не был новичком в использовании окна, но делать это с Дэдпулом и запасами еды на несколько недель на буксире было совсем другой историей. Проблема была не в весе (его паучья сила могла справиться с гораздо большим), а скорее в объеме. И дополнительная масса, и дополнительный шум, производимый его дополнительным пассажиром, действительно мешали всей этой штуке с незаметностью. — Ох… я помню, как в первый раз вломился в эту квартиру, — сказал Уэйд гораздо громче, чем требовалось, учитывая, что его лицо было совсем рядом с ухом Питера. Он все еще был обернут вокруг его туловища, как чрезвычайно говорливый рюкзак, когда Человек-Паук попытался маневрировать в крошечное окно, не теряя ни одного из полиэтиленовых пакетов, свисающих с его предплечий. — Такое ощущение, что это было только вчера… Питер вздохнул: — Это было несколько часов назад. А теперь возьми один из этих пакетов, пока я не решил бросить тебя. — Ого. Напористый. Ты куда-то торопишься? Неудивительно, что ты всегда такой нервный. Может быть, тебе стоит научиться ценить мирные моменты между друзьями. Жизнь — это путешествие, а не пункт назначения. — Твой пункт назначения примерно на тридцать этажей ниже, если хочешь выйти сейчас, — он резко дернул плечом назад, заставляя Уэйда держаться чуть крепче, чтобы не упасть навзничь. Затем Питер замер, поскольку новое понимание пришло к нему с опозданием примерно на тридцать этажей. — Кроме того, если ты умудрился вломиться в дом раньше, то почему я вообще несу тебя на руках? Уэйд сочувственно промычал: — Я знаю, что ты делаешь, пытаясь отвлечь меня сарказмом, пустыми угрозами и бессмысленными расспросами, но это не сработает. Видишь ли, я полон решимости докопаться до сути проблемы, которая, кажется, у тебя есть, этого страха стоять на месте, быть довольным. Питер начал терять остатки терпения: — Я был бы доволен, если бы стоял в своей квартире. Но если ты еще не заметил, я все еще прилип к окну. — Так открой его, — сказал Уэйд прямо, с легкой ноткой снисхождения в голосе. За маской рот Питера открылся в явном раздражении: — Именно это я и пытался сделать! — Тсс! Твои соседи услышат тебя! — громко прошептал Уэйд. — Дай мне это барахло. Питер фыркнул, но в конце концов передал пакеты Уэйду и открыл окно, поморщившись, когда оно громко скрипнуло от напряжения. Он отодвинулся в сторону, чтобы Уэйд мог бросить продукты, за ними последовал сам Уэйд, а затем (наконец) Питер. Он оставил окно широко открытым, вместо этого бросил свою маску на пол, схватил замороженные продукты и почти прыгнул на кухню, чтобы бросить два полных пакета пиццы в духовку. Он на мгновение склонился над слегка закопченной плитой, а затем… — Поп-Тартс* вечеринка! — через мгновение в комнату ворвался Уэйд, теперь тоже без маски, размахивая коробкой над головой, как Питер раньше делал с гранатой. Как только выпечка оказалась в тостере, они начали убирать остальные продукты. Работая, Уэйд вполголоса напевал откровенно ужасное исполнение песни «Build Me Up Butter cup». Он, очевидно, не знал, куда нужно ставить вещи, но шкафы были в основном пусты, так что это, вероятно, не имело значения в любом случае. Он как раз перешел на «Careless Whisper» (соло саксофона и все такое), когда тостер щелкнул, прерывая его. — О, слава Богу, — простонал Питер. — Не волнуйся, я еще полон сил! Питер закрыл шкаф и повернулся, скрестив руки на груди: — О, неужели? Ты принимаешь заказы? Уэйд широко раскинул руки в приглашении: — Ну конечно. — Прекрати петь. — Ты ранишь меня, Паучок, — Уэйд опустил руки, когда они вернулись в гостиную с едой. — Кроме того, как еще я могу завоевать твое расположение? — Попробуй соблазнить меня молчанием, — сказал Питер, когда они сели на диван. На секунду даже показалось, что это сработало. Несмотря на разочарование, Уэйд был спокоен, почти серьезен. Он уставился в окно, совершенная картина мрачного созерцания, когда он жевал свой первый кусок… до тех пор, пока крошечный блеск озорства не вернулся к его глазам, и он едва слышно пробормотал: — Hello darkness, my old friend… И Питер ничего не мог с собой поделать. Искренний смех, глубокий и громкий, вырвался из его легких, и хотя он прикрыл рот рукой, было уже слишком поздно. По лицу Уэйда он понял, что проиграл.***
Прошло около часа, в основном состоящего из того, что Питер ел полубессознательную пиццу, в то время как Уэйд бродил по квартире, трогая все и задавая около миллиона вопросов о «скучной, не супергеройской жизни Питера». В конце концов он вернулся к дивану и попытался классически зевнуть и потянуться, что заставило Питера скользнуть на другой подлокотник, даже не поднимая глаз от тарелки. Уэйд стащил несколько своих булочек с пиццей и спросил: — А ты не боишься, что весь этот хлам испортит твое безупречное паучье тело? Питер рассмеялся: — Ты считаешь, что я должен бояться? — Я имею в виду, я знаю, у тебя странный причудливый арахни-таболизм, но, типа того. Ты когда-нибудь ел настоящую еду? — Ооо… я понял. — Что понял? — Уэйд казался искренне озадаченным. Питер улыбнулся, медленно и сонно: — Ты любишь меня только за мое тело. Ой. Я-то думал, что дело в моем благородном характере, моем природном обаянии, блестящем чувстве юмора… Уэйд швырнул ему в лицо подушку: — Да ладно тебе… Ты же знаешь, что ты не такой уж смешной. И ты знаешь, что я буду без ума от тебя, несмотря ни на что, так что прекрати нарываться на комплименты, придурок. Я просто иногда беспокоюсь о твоем здоровье, вот и все. — Ты беспокоишься о моем здоровье? — усмехнулся Питер, положив подушку на пол у своих ног для сохранности. — Говорит парень, который регулярно попадает под обстрел и у которого есть тайник с кокаином. Уэйд повернулся боком, вытянув ноги на кушетку, чтобы смотреть Питеру прямо в глаза: — Говорит парень, который редко спит, потому что чувствует себя обязанным крутиться на веревочках всю ночь, сражаясь с суперзлодеями, в комбинезоне, который совершенно определенно не пуленепробиваем. — На самом деле костюм… — Говорит парень, который действительно может умереть, — Уэйд практически оборвал себя, явно не готовый озвучить этот аргумент вслух. Благодаря такому повороту событий они оба потеряли дар речи. Питер понятия не имел, как на это реагировать. Он не знал, что Уэйд был тем, кто беспокоится. Он, конечно, не знал, что тема его собственной смертности была чем-то, о чем Уэйд думал. Сколько раз они попадали в неприятности… как часто он об этом размышляет? Потом Питер понял, насколько знакомым стал ему этот разговор… и рассмеялся, хотя теперь ему было не до смеха. — Что-то смешное? — спросил Уэйд, все еще пытаясь оценить реакцию Питера. Питер покачал головой, глядя на свои колени, но не видя их: — Извини, просто… обычно это я беспокоюсь о людях, которых я… о людях, которые мне небезразличны. Вот почему я ношу маску и все остальное, за исключением, ну. Иногда даже этого недостаточно. Так что теперь я обычно просто не… — он прочистил горло, оглянувшись на Уэйда на мгновение, прежде чем снова отвернуться. — В любом случае, тебе не стоит беспокоиться обо мне. Поверь мне, я могу постоять за себя. Я крепче, чем кажусь, — он старался говорить как можно увереннее, но даже это его не убедило. Уэйд грустно улыбнулся: — Я знаю, что ты сильный, Паучок. Но иногда ты еще и довольно глуп для умного парня. Может быть, это просто потому, что я увидел твое лицо сейчас, и до меня наконец дошло, что ты просто нормальный чувак? Ну, исключительно шикарно выглядящий нормальный чувак, но твоё эго, вероятно, достаточно велико, так что притворись, что я этого не говорил. Во всяком случае, я пытаюсь сказать, что когда мы выходим, чтобы нарядиться супергероями, для меня нет никакого реального риска. Нет ничего такого, от чего я не мог бы оправиться, и, честно говоря, все это, вероятно, случалось со мной раньше. Но с тобой… — он замолчал, подыскивая нужные слова. — Я… это… — он вздохнул. — Послушай, я знаю, что у тебя есть твое паучье чутье и все такое, но твое чувство самосохранения не всегда так остро. Я просто думаю, что иногда ты мог бы быть немного более эгоистичным. По крайней мере, достаточно, чтобы позаботиться о себе. Питер молчал, по-прежнему избегая смотреть Уэйду в глаза: — Итак… если я пообещаю есть овощи и начну чистить зубы зубной нитью, тебе станет легче? Уэйд рассмеялся, но это не слишком улучшило его настроение: — Ух ты… посмотрим, попытаюсь ли я когда-нибудь снова заговорить о своих чувствах. Питер наконец повернулся к нему: — Прости. Я ценю твою заботу, — он прижал руку к сердцу. — Я торжественно клянусь, что не умру. — Никогда? — Уэйд практически загнал его в угол, физически и образно. Питер пожал плечами и улыбнулся: — Конечно, — он надеялся, что выглядит более уверенно, чем чувствует себя. Уэйд откинулся на спинку стула, довольный собой: — Хорошо. Если ты нарушишь это обещание, я убью тебя. Внезапно напряжение спало, и Питер фыркнул: — Хотел бы я посмотреть, как ты будешь пытаться. О, подожди, я уже. Это превратилось в вечеринку с ночевкой. — ЧЕРТ! — крикнул Уэйд, вскакивая с дивана. — Знаешь, что я только что понял?! Питер зевнул: — Ты больше никогда не получишь работу наемника? — В этой квартире только одна кровать! — сказал Уэйд, явно ожидая какой-то реакции на это заявление. — Да?.. Это Нью-Йорк, я живу один… это сюрприз или что? — ЗдЕсЬ только ОдНа КрОвАтЬ, — повторил он. Питер моргнул: — Ты спишь на диване. — О, — Уэйд сдулся, как брошенный воздушный шарик. Питер встал и потянулся: — Или где-нибудь на полу, если тебе так удобнее. Уэйд сделал глубокий вдох и открыл рот, чтобы начать говорить. Питер прервал его прежде, чем тот успел это сделать: — Только не в моей комнате, Уэйд. — Как скажешь, неудачник, — проворчал он. Питер рассмеялся и швырнул подушку обратно в сторону Уэйда: — Ты жуткий. Уэйд поймал ее, все еще надувшийся, и положил на край дивана. Он бесцеремонно плюхнулся на живот, отвернув лицо в сторону и уже закрыв глаза. Он все еще был в костюме, но Питер решил, что уже слишком поздно предлагать ему сменить одежду. Он даже не был уверен, хватит ли у него сил переодеться из своего красно-синего спандекса. Еще… — Тебе нужно одеяло или что-то в этом роде? Уэйд не открывал глаз: — Тише, паучье отродье, разве ты не видишь, что я сплю? Питер что-то неопределенно промычал: — Ты обычно так много говоришь во сне? — спросил он, пересекая небольшое расстояние до бельевого шкафа в прихожей. — Почему бы тебе не задержаться и не выяснить это? Хех. Задержаться. Понял? Потому что ты держишься за стены и все такое… — голос Уэйда становился все тише, приглушенный подушкой и близостью сна. — Ух ты, никогда такого не слышал, — Питер вернулся на диван, перекинув через руку вязаный свитер. — Не хуже любого из твоих ужасных каламбуров. Питер улыбнулся: — Каламбуры не должны быть хорошими. Они должны вызывать ярость у моих врагов. — А теперь ты на другой стороне… Питер пожал плечами: — Думаю, я понимаю, почему они все так меня ненавидят, — он бросил одеяло на спину Уэйду, который даже не пошевелился, очевидно, довольный тем, что оставил его там в куче. — Хм, — красноречиво ответил Уэйд. Питер вздохнул и снова схватил одеяло, на этот раз встряхнув его, чтобы как следует расправить. Он постоял еще немного, не совсем понимая, чего ждет. Насколько он мог судить, Уэйд уже крепко спал, поэтому в конце концов он на цыпочках вернулся в спальню и рухнул на свою кровать.***
Он действительно имел это в виду, когда сказал, что будет лучше заботиться о себе. Но потом прошли секунды… минуты… почти час, солнце взошло, и Питер смирился с тем, что сегодня ночью не заснет. Может быть, все дело в переработанном сахаре и кофеине. Возможно, это был прилив адреналина от переживания взлома, раскрытия секретной личности и не-настоящей-попытки-убийства за одну ночь. А может, это было что-то другое. Например, тот факт, что за несколько месяцев Дэдпул каким-то образом превратился из морально гибкой, нечестной занозы в большей частью исправленную заслуживающую доверия и… ладно, все еще определенно занозу в заднице. Но также и в его лучшего друга. Его лучшего друга, который постоянно флиртовал с ним, изменил весь свой образ жизни, чтобы тусоваться вместе, и теперь также очень беспокоился о его безопасности и благополучии. А Питер… Питер не был так увлечен, по крайней мере, на взгляд Уэйда. Можно списать это на криминальное прошлое, на не слишком впечатляющее первое впечатление или на собственную неуверенность в том, что близкие отношения не сложатся, но, как бы там ни было, Питер почувствовал подкрадывающееся чувство вины, осознав, что он не всегда был таким уж хорошим другом. Но это потому, что он хочет большего, верно? он задумался. А я — нет. …Так ведь? — Черт возьми, — простонал Питер, перекатившись в последний раз, прежде чем поднялся с матраса, рывком распахнул дверь и практически протопал через гостиную. Он взял на кухне стакан воды и вернулся в кресло у ног Уэйда. Несмотря на весь этот шум, тот все еще, казалось, спал, очевидно, не сдвинувшись ни на дюйм с тех пор, как лег. Питер не мог придумать веской причины, чтобы разбудить его, поэтому вместо этого он устроился в кресле и принялся изучать лежащего мужчину. Было почти тревожно видеть его таким… Ну, таким непохожим на себя. Тихим. Расслабленным. Уязвимым. Блин, и кто теперь жуткий, Паркер? Он сделал глоток воды и чуть не поперхнулся, когда оглянулся и увидел, что глаза Уэйда широко открыты… и смотрят прямо на него. — Уэйд! Я… — И ты назвал меня жутким! — сказал Уэйд, его голос звучал совершенно бодро и совсем не походил на голос человека, который только что проснулся. — Что… я не… — пробормотал Питер, чувствуя себя так, словно его застукали за чем-то гораздо худшим, чем сидение в собственной гостиной. Уэйд бодро сел: — Не мог уснуть? — Хм. Нет?.. — Питер чувствовал себя гораздо более дезориентированным, чем выглядел Уэйд, что, честно говоря, казалось действительно несправедливым. Неужели он все это время притворялся? — Я тоже. Хочешь посмотреть фильм? — он подскочил к дивану и похлопал по подушке рядом с собой. Питер потер затылок, все еще чувствуя себя смущенным (и теперь слегка преданным). Он на мгновение задумался: — Да. Да, конечно. Он подошел и сел рядом с Уэйдом, который улыбнулся и завернул их обоих в одеяло. Честно говоря, он даже не знал, какой фильм идет, потому что к тому времени, как Уэйд выбрал один из них, Питер уже лежал на боку, уронив голову на плечо Дэдпула. Он вдыхал запах кожи, пиццы, лучшего друга и дома. Когда начались первые титры, Питер уже спал.