Collision

Луи фокусируется на том, чтобы переставлять одну ногу впереди другой в одном темпе, наблюдая за контрастом между загорелыми ступнями и холодным белым мрамором под ними. Бледная прочность сменяется на что-то зеленое, мягкое, разноцветное, но густой туман делает практически невозможным определить расстояние до их цели. Луи успокаивается с каждым шагом. Зеленые цвета успокаивают его сильнее, чем что-либо. Природа умиротворенная и он позволяет ей убаюкивать его в ложное—очень ложное—чувство контроля. В конце концов, ему нужно как можно больше этого, с Гарри, идущим всего в паре сантиметров от него. Луи чувствует как электричество искрит в небольшом расстоянии между их руками. — Кстати, спасибо, — робкие голос Гарри наконец нарушает тяжелую тишину. Луи поднимает бровь. — Я не совсем уверен, о чем ты говоришь, но пожалуйста. Ему отвечает тихое фырканье и Гарри пинает пару листьев, заблудившихся на дороге, чтобы не встречаться взглядом с пронизывающими глазами Луи. — Это за… Ты понимаешь. За то, как ты поменял там тему во время нашего разговора. Я—я очень благодарен тебе и подумал, что должен об этом сказать. Луи хочет остановиться и подарить ему ослепляющую улыбку. И может еще обнять его. Возможно, исследовать его губы, будут ли они на вкус как вишни, также как и выглядят—особенно сейчас, когда они такие покусанные из-за очевидных нервов Гарри. Но он не делает ничего из этого. Как только последнее слово слетает с его языка с чем-то очень близким к уязвимости, Луи паникует. Его вражеские рефлексы моментально вступают в игру, и он отвечает: — Это было не для тебя, но как хочешь. Это кажется неправильным еще до того как он закончил предложение. Луи не уверен почему слова оставляют после себя такое горькое послевкусие: может это то, как пропадает его неуверенная улыбка или тот факт, что Гарри искренне попытался быть хорошим, а Луи холодно отверг его. Вот он Гарри, пытающийся следовать совету Луи и быть добрым. Вежливым. И вместо того, чтобы поощрить его, Луи становиться равнодушным, и если честно, превращается в сучку. Он не потерпит этого. Он чувствует себя плохо. К тому же, Луи действительно сделал это для него. Даже если он ненавидит признавать это. Гарри рассеянно кусает губу—Луи не отвлекается—и засовывает руки в карманы, пока пытается придумать, как отмахнуться от происходящего. — Я знаю, но—но всё-таки я— — Я соврал, — перебивает его Луи. — Это было для тебя и я рад, что смог помочь. Поначалу Луи почти жалеет, что сказал правду думая, что Гарри проявит высокомерие и надменность по отношению к нему, но все сомнения развеялись, когда его лицо украшает улыбка во все зубы и он пытается отвернуться, чтобы спрятать её. — Правда? Разве эффект Найла не должен был испариться к этому времени? Они идут уже довольно долго, так что между ними должно быть неплохое расстояние, но Луи всё ещё хочет потрепать Гарри за щеки и расчесать его локоны. Может он не пройдет, пока они не уйдут из Пантеона или типа того. В любом случае, это выглядит не слишком хорошо для него. — Не нужно становиться заносчивым, Стайлс, это некрасиво. Гарри смеётся. — Ты лжец. Ну, вообще то да, есть немного. — А вот и нет. — Всё, что я делаю это красиво. — Скромность, по моему мнению, самая красивая черта. — Ну, раз противоположности притягиваются, это имеет смысл. — Ты называешь меня высокомерным? — Немного, да. Но я такой же, так что. — Поздравляю, — Луи встречается с ним взглядом, — по крайней мере, мы в одной лодке. Вау. Это… Вообще не звучит, как будто Луи находит Гарри отвратительным. На самом деле это показывает полную противоположность и Луи может видеть, что дух также это замечает, потому что что-то новое и любопытное пробуждается в изумрудах его глаз, и он наклоняет голову, чтобы нормально посмотреть на Луи. — Отлично, — отвечает Гарри, радостно ухмыляясь—прощупывает почву, думает Луи. — Может находиться вокруг друг высокомерных созданий это то, что нам нужно. Луи фыркает. — Судя по твоим университетским друзьям, ты преуспел в этом ещё давно. — Они правда не настолько уверенные в себе как ты думаешь. Если бы они были, они не разрешали бы мне отдавать приказы. — А, так у вас есть что-то типа теста? «Достаточно ли ты банальный и отстойный, чтобы быть другом Гарри Стайлса?» — Так и есть. Ты бы его точно не прошел. — Я польщен. — Луи кладет руку на сердце. — Я знал, что моя любовь к себе поможет мне в один день. — Я тоже, — ухмыляется Гарри. Это что… флирт? Они сейчас флиртуют? Это правда происходит? Когда Луи поклялся уменьшить количество их ссор, это не то что он имел в виду. Луи качает головой и винит во всём Найла. С этими простыми словами—я тоже—отдающимися эхом в его голове и прыгающими внутри его грудной клетки, Луи, думая, что же они значат, отталкивает волнение и заставляет свои плечи равнодушно расслабиться. Ему нужен другой подход. Он не может выдержать одновременно и перебранку и флирт с Гарри, правда не может. Не потому что это чувствуется неправильно—к сожалению, это совсем не так—но потому что у него такое ощущение, что если они продолжат дальше и него появятся бабочки в животе и это просто нелепо. Чертов Найл. — Что ж, — легко говорит он, думаю, что моя компания пойдет тебе не пользу, правда. Раз уж моё высокомерие оправдано, а твоё нет. Должно быть, это немного унизительно. Гарри останавливается чтобы полностью сфокусировать своё внимание на Луи, поднимая бровь. Его робкая улыбка превращается в развеселившуюся ухмылку. — Серьезно сейчас? Луи должен признать—большинство созданий не могут угнаться за ним. Его настроение и никогда не отдыхающий мозг — две внезапные и непредсказуемые силы и Луи знает, что часто это откидывает людей в его окружении на пару шагов назад. Он никогда не встречал кого-то, кто был бы с ним на одной волне как Гарри. Не то чтобы это было хорошо. Точно нет. Это его раздражает и он это ненавидит, само собой. Но всё же. Нужно отдать ему должное. Он демонстративно кивает, и пожимает плечами, чтобы выглядеть как можно более равнодушно. — Внешность — это не всё, знаешь ли. Я имею в виду, вот он я, затмеваю сам День своим прекрасным лицом, быстрым умом и невообразимой харизмой— — Окей, думаю хватит, — говорит Гарри, смех украшает черты его лица. — И вот ты, — Луи показывает в сторону Гарри, критически оценивая его тело. — У тебя симпатичное лицо и неплохие ноги. Что ты с этим делаешь? Смешок формируется в горле у Гарри и он качает головой. — Свою работу, может? Ему нужно было оказаться человеком с дурацким смехом? Они милые люди. Люди с дурацким смехом очаровывают. У Луи нет времени, чтобы быть очарованным. — Ой, да ладно тебе, — срывается он. — Нет никакой причины в том чтобы ты был привлекательным для своей работы. Ужасные люди не должны быть привлекательными. — Не то чтобы мне не нравится как ты неожиданно начал тешить моё самолюбие, но как много ты знаешь о созданиях из Преисподней, Луи? Жар охватывает шею Луи, но он решает показательно это игнорировать. — Достаточно, — решает он. Он не знает ничего о созданиях Преисподней на самом деле. Он думает, что скорее всего они очень плохие. — У меня привлекательная человеческая внешность, — ухмыляется Гарри, — потому что это даёт мне преимущество. Ты даже представить себе не можешь, насколько быть горячим помогает тебе заслужить чужое доверие. Луи морщит нос. — Ты омерзительный. — Я всего лишь говорю тебе правду, — пожимает плечами Гарри. — Конечно, существует целая куча действительно страшных плохих созданий, но они должны пугать тебя. В основном они опасны лишь для твоего физического благополучия. Ты можешь перехитрить их, если когда нибудь встретишься с ними. Вот кого правда стоит бояться так это тех, кто влияет на твой разум. — Таких как тебя? — дерзко спрашивает Луи. Он скорее умрет, чем когда либо ещё испугается Гарри. Какое-то время Гарри ничего не говорит и затем кивает. Он подходит всё ближе и ближе и Луи не знает, кто из них на самом деле двигается вперед. — Да, именно как я. Но я такой не один. Все мои братья и сестры прелестные, красивые создания. Мы внушаем людям ложное чувство безопасности, надежности. Люди ужасно впечатлительны и если видят красивого человека, то сразу же отдают часть себя, даже не осознавая этого, потому что их первое мысль о тебе это то, как ты им понравился. Луи смутно помнит как Элеанор однажды говорила ему что-то подобное. Ему сложно вспомнить хоть что-нибудь сейчас, потому что лицо Гарри всего в паре сантиметров от него. Его глаза слишком зеленые, ресницы длинные и густые, каждая его часть бросает Луи вызов, чтобы тот отступил. Луи стоит отступить. Он этого не делает. — Это не было моим первым впечатлением о тебе, — абсолютно лжет Луи. Опять. Ведь так и было, разве нет? Немного стыдно думать об этом сейчас. — И даже если так и было, этот эффект прошел сразу же как ты раскрыл свой рот. Потому что. Эм. Твоя личность, она—омерзительна. Как они оказались так близко? Луи без понятия, но он заикается, и теплое дыхание Гарри прямо напротив его лица, щекочет ему губы, и Луи чувствует себя очень легко от этого. — Правда? — шепчет Гарри, и теперь их грудные клетки соприкасаются. Луи едва дышит. Губы Гарри такие мягкие. Они выглядят как лепестки роз, как бархатные подушечки, как шелк с малиновыми пятнами. Это гипнотизирует, то как близко они к нему находятся, и Луи просто хочет их попробовать. Он пытался сдерживаться, подавить это чувство, потому что нельзя, он не может, не хочет давать Гарри эту часть себя. Не хочет рушить эти идеально прочные стены, которые он построил после их первого разговора, призванные избежать того, чтобы Гарри стал для него опасностью, стены, которые рушатся по камушку каждый раз, как ему удается вызвать у Гарри улыбку. Но когда он решает быстро взглянуть вверх вниз и поймать взгляд Гарри, его глаза темные и сфокусированные и кажется, что он чувствует такое же притяжение, как и Луи. Робко и очень медленно рука опускается на его талию и Луи думает, похуй. Он винит во всем Найла еще один раз, перед тем как сдается и наклоняется вперед. И затем их грубо прерывает пронзительный громкий звук флейты. Гарри и Луи разлетаются в стороны как магниты с противоположными полюсами, оставляя между собой как можно больше места, компенсируя его недостаток минуту назад. Луи чувствует как становиться красным словно свекла от груди и прямо до кончиков своих ушей, когда к нему возвращается рассудок. Что только что произошло? Или почти произошло, скорее. Гарри почесывает затылок, поворачиваясь спиной к Луи. Луи только рад, потому что он уверен, что выглядит просто ужасно: весь взволнованный, покрасневший и с блестящими глазами. Гарри определенно не нужно видеть какой эффект то-что-почти-произошло имело на него. К его облегчению, у них нет времени для неловкого разговора, потому что звук, который—к счастью? несчастью? Луи не знает—прервал их, не останавливается, но скорее приближается и становится громче. Луи сужается глаза и вытягивает голову, пытаясь увидеть то, что выходит к ним сквозь густой туман. Это фавн. Маленький, ребенок даже, он счастливо скачет вдоль дороги с флейтой прижатой к своим губам. Когда он доходит до их пары, он останавливается, с любопытством осматривая их сверху вниз. — Здравствуйте, — приветствует он их, — какая проблема привела вас сюда? — Эм, — Луи неуверенно смотрит на молодого фавна. Его мозг всё ещё слабо работает после тепла от дыхания Гарри и ему сложно формулировать правильные слова, — мы бы—я бы—хотел поговорить с Фавном. Нас, эм… Найл прислал нас сюда? При упоминании Найла лицо фавна сразу расслабляется в улыбке и он кивает. — Конечно. За мной, джентльмены! Луи глубоко выдыхает в облегчении и строго говорит себе, блять, очнуться. И затем он идет за фавном, Гарри всего на пару шагов позади. ~ Когда туман рассеивается, на его месте появляется лес. Ну, или. Не совсем тот лес, к которому привык Луи. Вместо дубов и берез, здесь, то что он думает выглядит как пальмы, гордо стоящие, растущие из-под толстой травы, которая щекочет икры Луи, пока он идет в ней. Впереди огромным деревьев возвышается высокий трон—предсказуемо сделанный из мрамора—покрытый пальмовыми листьями и богатыми гроздьями фиолетового винограда. На самом троне сидит ещё один фавн, с более царственной энергией—предположительно, сам Фавн—который также играет на флейте, как и его маленький помощник. Маленький фавн, который показал им дорогу, замечает Фавна, кланяется и исчезает в лесу, оставляя Луи и Гарри наедине с Богом. Фавн прекращает играть и любопытно осматривает посетителей. — Что ж, — говорит он, — северянин из Леса и грек из Преисподней. Чем я могу помочь такой странной паре? Луи сглатывает, совсем немного испуганный авторитетом Фавна. Но он этого не покажет, так что он прочищает горло и начинает объяснять, в чем проблема. — Что ж, — твердо начинает он. — У меня есть друг, один из ваших фавнов. Он хотел поехать домой из Университета Трёх за несколько дней до того, как объявили неисправность порталов. И я так и не смог узнать, что с ним произошло, но раз уж я оказался здесь, то подумал, что должен спросить… Вы не знаете, где может быть Стэн? Фавн, до этого внимательно слушавший с сосредоточенным и хмурым выражением лица, мягко улыбается ему. — Знаю, — говорит он. — Счастлив сообщить тебе, что Стэн в порядке. Он успел добрался домой вовремя. Луи почти падает на колени от охватившего его облегчения. Он тяжело выдыхает, опустошая свои легкие от воздуха, который наполнился стрессом в его теле, плечи опускаются до своего нормального состояния, после долгого напряжения. — Спасибо, спасибо. Есть какой-то способ с ним встретиться? — Конечно. вы должны следовать по этому пути и свернуть налево, когда он раздвоится. Я позову его, чтобы он вам встретил, — уверяет его Фавн, перед тем как опять поднести флейту к своим губам и начать играть новую мелодию. Луи не был таким взволнованным с тех пор—ну, наверное, с тех пор как ему удалось стать сорок футов в высоту в Зазеркалье, так что прошло не так много времени, но всё же. Это другой вид волнения: облегчение и успокоившаяся тревожность, смешанные с радостью от воссоединения с другом, и это прекрасно. Он взлетает с земли в возбуждении и Гарри спотыкается, быстро следуя за ним, закатывая глаза. Лес густой и зеленый, и звуки флейт с разных сторон должны быть раздражающими и дезориентирующими, но всё звучит по странному мелодично. Луи быстро понимает, что с помощью флейт они, скорее всего, общаются на расстоянии. Луи следует за путем, который указал ему Фавн, сворачивая налево, с Гарри бегущим сзади, пока он наконец не видит другое создание, идущее с другого конца ему навстречу. Глаза Луи широко раскрываются и он ускоряется. Когда он наконец то может видеть, что да, это на самом деле Стэн, он улыбается так сильно, что его щеки обязаны будут болеть еще несколько дней после этого. — Стэн! — кричит он что есть мощи, летя так быстро, как только может. — Луи? — отзывается эхо в ответ с таким же энтузиазмом, но с гораздо большей растерянностью. — Что ты здесь делаешь? У Луи нет времени, чтобы остановиться, и спустя пару секунд он врезается в своего друга, сшибая их на землю. Стэн вскрикивает, пытаясь выбраться из клубка, который он с Луи создали. — Боже, Лу, ты точно знаешь, как заявить о своём прибытии. Луи плевать. — Я так счастлив, что ты в порядке! — восклицает он, крепко прижимая Стэна к груди. — Ты вообще представляет, как мы с Элеанор переживали? Мы думали, ты угодил в Преисподнюю или типа того. Стэн вздыхает, щека жестко прижата в груди Луи. — Лу. Я не могу дышать. — О! — глаза Луи расширяются и он застенчиво опускает друга. — Извини. — Всё окей, — фавн трёт рукой свои ключицы. — А теперь то что я хочу знать то когда, как и почему ты оказался здесь. Фэйри лучезарно улыбается. — Клянусь, Стэн, ты будешь в шоке. Он глубоко вдыхает, готовясь к тому, чтобы окунуться эту эпическую историю, но его сразу же прерывает сдержанный кашель. Они оба смотрят на Гарри, который всё ещё стоит там, наблюдая за ними с поднятой бровью. — Я могу уйти, если вы хотите, ребят, — предлагает он. Луи выпускает тихое «оу», Стэн резко вздыхает, его глаза становятся такими большими, что он боится, как бы они не выпали из его глазниц. — О, нет! — Луи быстро встает на ноги, подтягивая Стэна за собой. — Просто немного увлекся, всё нормально… — Я вижу, — губы Гарри сжаты в странную линию и Луи сложно прочитать его. Луи неловко прочищает горло, Стэн всё ещё не может оторвать взгляда от высокой фигуры Гарри. — Луи… — сглатывает он. — Это, эм… Это твой друг? Гарри натянуто улыбается ему. — Гарри Стайлс. Ты учишь Человеческую Анатомию в УТ, правильно? — Ага, — Стэн моргает. — Я знаю, кто ты. Это сложно… пропустить. В аудитории, я имею в виду. Потому что ты. Эм. погодите, это—Лу? — Стэн поворачивается к Луи практически с отчаянием в глазах. — Ты ничего не хочешь мне сказать? Взгляд Луи перемещается на Гарри и он почти закатывает глаза, когда видит его позу. Руки Гарри сильно скрещены на его груди, брови угрожающе нахмурены и это один из тех моментов, когда Луи реально, по-настоящему вспоминает, о том, кто такой Гарри на самом деле, потому что он выглядит—что ж. Пугающе. Но Луи не будет этого терпеть. Так что он пихает Гарри локтем в бок, чтобы привлечь его внимание, строго смотря на него. — Прекрати. Гарри наклоняет голову, всё ещё не слушаясь. — Прекратить что? — Сердитую пугающую штуку. Это грубо. — Это мое лицо, Луи. — Нет, это не так, — дуется Луи. — У твоего лица есть ямочки. Я их не вижу. Взгляд, которым одаривает его Гарри, мог бы убить на месте любого, но Луи это не волнует. Он уже привык к этому времени. Он смотрит в ответ с уверенной дерзостью. — Ну? — требует Луи. Он всё ещё получает не верящую насмешку в ответ и решает взять дело в свои руки. Он не может нормально говорить со Стэном, пока Гарри стоит там и намеренно заставляет его нервничать. Луи не знает, во что он играет, но это должно прекратиться. Поэтому Луи тыкает своим пальцем в щеку Гарри там, где должна быть ямочка. Гарри немного дергается от неожиданности не это не останавливает Луи от того, чтобы тыкнуть ещё раз. — Я не остановлюсь, пока не увижу ямочку, — просвещает он Гарри. — Остальное на твое усмотрение. Не останавливаясь, Луи поворачивается к глазеещему на них Стэну, и не моргнув глазом начинает объяснять. — Если пропустить ненужные детали, мы с Гарри типа упали сквозь сломанный портал. Случайно, это всё была плохая удача, — тык, тык, тык. — Мы оказались в Гримме, где я и хотел остаться, но Гарри нужно было повести себя как засранцу— Он полностью игнорирует то, как злобно Гарри на него зыркает. — И затем по дороге мы подобрали оборотня, его зовут Лиам, замечательный мальчик. И, к сожалению, его главной мечтой оказалось посетить другие миры и каждый раз, когда я хотел где-то остановиться, я оказывался в меньшинстве, так что… Вот мы и здесь. Мы были настоящими героями: помогли девушке избежать заточения злой ведьмы, создали полный хаос в Зазеркалье, чтобы найти портал, а я на какое-то время вырос до размера великана—короче, это было полное сумасшествие. И мы возвращаемся к этому как можно скорее, потому что оказывается у Лиама есть соулмейт на Земле и это стоит того, чтобы рискнуть оказаться в Преисподней, потому что мы ему, вроде как, должны. Так что, думаю, нам нужно будет уходить уже довольно скоро. Я просто хотел убедиться, что ты в порядке. И так и есть! Гарри заканчивает свой поток слов с победной улыбкой, но не Стэн выглядит, будто это хоть как-то прояснило ситуацию. — Ага, — медленно говорит он. — Эм. Луи решает дать Стэну время обдумать сказанное, а в это время он опять поворачивается к Гарри. — Уже улыбаешься? — легко спрашивает он. Гарри немедленно закатывает глаза, но Луи уверен, что его губы немного дернулись, так что он продолжает тыкать. — Ну давай, трагичный ты идиот, ты же хочешь. Тебе совсем не идет дуться. Неудивительно, что Стэну так некомфортно в твоем присутствии. Может Гарри мазохист, потому что вербальное насилие сделало своё дело и его рот наконец то растягивается в—даже если и не совсем добровольной—улыбке. Ужасно довольный собой Луи кивает и убирает свой палец из теперь уже ямочки в левой щеке Гарри. — Видишь? — жестом показывает он Стэну. — Смог обмануть весь мир. А на деле настоящий ребенок. — Заткнись нахуй. — Очаровательный, как и всегда. А ещё любезный и доброжелательный. Правда не понимаю, из-за чего вся эта шумиха. Это определенно заставляет Стэна выглядит менее напряженным. Он немного молчит, изучая их обоих. — Вы что… — робко пытается он, — типа… вместе? Тишина. Широко раскрытые глаза. И затем: — Нет! — в унисон громко выкрикивают Гарри и Луи, с испуганными лицами. Луи прочищает горло и сглатывает, отказываясь посмотреть на Гарри даже на секунду, поэтому он сосредотачивает всё своё внимание на Стэне. — Нет, — подтверждает он. — Точно нет. — Оу, — Стэн кусает губу, — извини, просто я подумал—не знаю. Хух. Не то чтобы я был против, если бы это было так. Делайте как вам угодно. На самом деле, это даже имело бы смысл, Луи, ты должен признать, учитывая твоё странное провозглашенное восхищение ним— — Ха! — противно взвизгивает Луи, грубо прерывая своего друга перед тем, как всё станет окончательно унизительным. — Ха-ха! Ты такой смешной, Стэн, правда, тебе нужно быть комиком, у тебя бы отлично получилось, я был бы в первом ряду— — Наверное, нам уже стоит возвращаться, — вмешивается Гарри, тень невыносимой ухмылки играет на его лице. Спасибо большое, Стэн. — Найл и Лиам уже, наверное, устали ждать. Луи кивает. — Ладно, — он пытается спокойно дышать в попытке вернуть контроль над собственным лицом, которое скорее всего цветет сильнее. чем розовая клумба в июле, перед тем как поворачивается к своему другу. — Стэн, было бы неправильно хотя бы не предложить тебе пойти с нами, поэтому если ты хочешь, мы только за. Стэн снова молчит, позволяя своему опасающемуся взгляду скользить по Гарри и Луи, возвращаясь с легким скептицизмом в его сощуренных глазах. В конце концов, он вздыхает и улыбается. — Я в порядке там, где я сейчас, — пожимает он плечами. — Я полагаю, нет ничего, что я мог бы тебе сказать, чтобы ты подумал над другим вариантом? — Нет, не особо, — отвечает Гарри, до того, как успевает Луи, и тот несильно бьет его по предплечью. — Мы будем в порядке, — убеждает его Луи. — Мы ведь зашли так далеко, верно? — Верно, — Стэн рисует завитки в земле своим большим пальцем, раздумывая над чем-то минуту. — Можно… Можно поговорить с тобой один на один? Буквально две минуты. — Конечно, — кивает Луи, поворачиваясь, чтобы сказать Гарри идти без него, но он оказался на шаг впереди и уже отходил от них с кривой ухмылкой на губах. То есть он всё ещё застрял на «провозглашенное восхищение», с ужасом понимает Луи. — Я догоню тебя. Гарри кивает, поворачивается на каблуках и начинает идти. как только он оказывается вне зоны слышимости, Луи злобно смотрит на своего друга. — Тебе нужно было упомянуть именно это? — шипит он. — Серьезно? — Извини, — Стэн поднимает руки вверх. — Если бы я знал, что мне не стоило этого говорить, я бы так не сделал. — Как ты вообще мог подумать, что это была хорошая идея? — Потому что я думал, что он уже в курсе, — нетерпеливо срывается Стэн. — Поэтому я и хотел поговорит с тобой. Луи, слушай, если ты типа… Если он тебе нравится, у меня нет с этим проблем. Просто быть осторожным, потому что то, о чём мы с Элеанор тебя предупреждали всё ещё в силе, и— — Эй, эй, — восклицает Луи, немного в панике. — Придержи коней. Никто никому не «нравится». С чего ты это вообще взял? Гарри худший человек, которого я знаю. Я его ненавижу. Тебя не было чтобы увидеть то, что происходило в университете, но поверь. Я его ненавижу. К разочарованию Луи, мнение Стэна после этого совсем не меняется. У него даже не хватает приличия выглядеть озадаченным, но скорее он просто недоверчиво поднимает бровь. — Правда? — Да! — Поэтому ты настоял на том, чтобы тыкать его щеку, ведь ты так сильно хотел увидеть его улыбку? — Я—это вообще было ради тебя! — Луи заикается. — Он был хмурым абсолютно без причины, и я видел, что тебя это беспокоило. — Он был «хмурым», — медленно говорит Стэн, — потому что ревновал к тому, насколько мы с тобой были близки. Это сумасшествие. Просто смешно. Луи не может делать ничего кроме как пялится добрых двадцать секунд перед тем, как возобновить достаточно контроля над собой и ответить. — Ты, — обвиняет он его, — сумасшедший. — Разве? — отвечает Стэн, уверенный взгляд направлен на Луи. У Луи нет слов. — Ты атакуешь меня — у Гарри падает настроение. Любой бы ожидал от него быть пугающим и угрюмым без причины, но ты начинаешь жаловаться на то, что он «сердитый». Ты затем начинаешь многократно трогать его лицо, просто чтобы он улыбнулся, и у тебя получается. Тебе удалось вызвать у него достаточно честную улыбку, чтобы ему можно было симпатизировать—чего с ним никогда не случалось на моей памяти—и ты также вступаешь с ним в перепалку. Ты можешь представить, что бы он сделал с кем-то другим, кто назвал бы его «трагичным идиотом»? Хочешь угадать? Луи закрывает рот, на секунду поджимая губы. — Окей, — пытается он, — когда ты показываешь это в таком свете, я понимаю, что это может выглядеть подозрительно— — Слушай, я не хочу влезать не в своё дело, — говорит Стэн с примирительной улыбкой. — Я просто говорю, что если между вами что-то происходит— — Ничего не происходит— — Я хочу, чтобы ты был осторожным. Луи как можно более демонстративно закатывает глаза. — Я бы ни за что не стал с ним встречаться, Стэн. Я в полной безопасности. Стэн вздыхает. — Окей, если ты действительно так думаешь. — Думаю. — Просто, — фавн кусает свою губу. — Ты же понимаешь, что можешь здесь остаться один, да? Дать им уйти без тебя? Луи хмурится. К чему это вообще? — Ну, да, думаю. — Тогда зачем ты идешь с ним? Если ты не думаешь, что это хорошая идея, почему ты всё ещё идешь за ним? Луи есть много чего сказать—он хочет сказать Стэну, что это не имеет никакого отношения к Гарри, что он делает всё это только из-за Лиама, или потому что ему и впрямь нравится путешествовать, да что угодно, что не будет связано с духом боли. Вот только все эти аргументы кажутся пустыми и непрочными. У него нет шанса их привести в любом случае, потому что в следующую секунду Стэн затягивает его в последние быстрые объятия, похлопывая его по спине. — Просто подумай над этим, ладно? Хорошего путешествия, Луи. И затем он поворачивается и уходит, а Луи стоит и ошарашенно смотрит на него. Наверное, это тоже вина Найла, решает он. Всё вина Найла. ~ У него не занимает много времени, чтобы догнать Гарри; Луи летит, а дух идет в удобном для себя темпе, и воздух в очередной раз становиться гуще, когда они снова начинают идти рядом друг с другом. Луи ругается про себя. — Хорошо пообщались? — как бы невзначай спрашивает Гарри. — Ага, — Луи даже не смотрит на него, сосредотачивая внимание на дороге впереди, наблюдая за тем как зеленый снова медленно превращается в гладкий мрамор. — Могу я спросить какой был предмет разговора? — Эм, просто хотел убедиться, не останусь ли я здесь, да и всё. — И ты не остаешься? — Нет. Кто-то же должен спасать ваши задницы. Гарри фыркает вместо ответа и их снова окутывает тишина. У Луи кружится голова от слов Стэна и его нерациональное мышление—он что, серьезно посмотрел на Гарри и Луи, исключительных врагов, и подумал «да, именно так себя ведут романтически вовлеченные индивидуумы»? Это просто абсурд. У него, должно быть, худшая интуиция во всех мирах. Луи думает о «почему ты идешь за ним?» и «если он тебе нравится, у меня нет с этим проблем» и у него болит голова. И ситуация не становиться проще из-за того что эффект Найла все ещё живой, рабочий, и затуманивает его сознание как только он смотрит на лицо духа. Как только Гарри нарушает тишину, он выбирает другой подход и Луи напрягается. — Итак, — он с намеком протягивает слово и когда Луи бросает на него взгляд он встречает самую самодовольную ухмылку в своей жизни. Блять. Луи уже знает, что именно грядет и его единственная мысль это то, что ему было бы и так тяжело и без желания выровнять эту ужасную насмешку собственным языком. — Провозглашенное влечение, да? — спрашивает Гарри, звуча бесконечно довольным самим собой. Луи следит за тем чтобы не удостоить Гарри ни одним взглядом перед тем как отвечает. — Не понимаю, о чем ты. Гарри молчит, очевидно не соглашаясь, и Луи может чувствовать как зеленые глаза прожигают дырки на его лбу. — Ты не можешь винить меня за таким мысли, — размышляет он, — учитывая нашу первую встречу. Блять. Блять, блять, блять, блять, блять—Луи надеялся, что Гарри уже забыл об этом. Надеялся отчаянно и беспочвенно что они никогда, никогда об этом не вспомнят. — О чем ты говоришь? — всё ещё настаивает он, ненавидя то как жар расползается по его лицу. — Ты ворвался в мое общежитие и начал ссориться со мной во время нашей первой встречи. Гарри закатывает глаза. — Ты знаешь, что я имею в виду, Луи. Наша первая встреча. О, боже. Луи полностью игнорирует, как поток его крови, вначале медленный и размеренный, теперь превратился в угрожающий и быстрый, придавая его лицу красный цвет всего за микросекунду. Он упрямо хмурится, чтобы скрыть это. — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — повторяет он, не зная что сказать в ответ. Это не сулит ничего хорошего. Когда Луи не знает, что сказать, это первый признак надвигающейся катастрофы. — Ты очень много краснеешь, пикси, — легко комментирует Гарри. — Почему? — Заткнись! Я не краснею. — Краснеешь. — Нет. — Ты так сильно краснеешь. Ты, вообще-то, ещё никогда не краснел сильнее, чем сейчас. — Ты так сильно проваливаешь этот «быть хорошим» курс, — Гарри просто смеется, необыкновенно мелодичный звук. Что ж. Луи рад что по крайней мере кто-то хорошо проводит время. Он качает головой. Почему не могла пропасть Элеанор? Элеанор никогда бы не сделала такого с Луи. Она была бы слишком занята своими злобными взглядами в сторону Гарри, чтобы найти время и вспомнить позорный момент предыдущего суждения Луи. Стэн худший друг в мире. А Гарри худшее создание в принципе. Может, они были бы более совместимы, правда. Луи хмурится. На самом деле, нет. Это было бы неправильно во всех смыслах. Он избавляется от этой картины в своей голове и обращает внимание на Гарри, который умоляюще смотрит на него в ответ. Луи клянется, что может определить момент, где он начинает дуться, и он сглатывает. — Почему ты не можешь рассказать мне об этом? — то есть он пробует другой подход, заключает Луи. Это немного лучше чем смущающая самоуверенность, конечно, но Луи всё ещё решает не попасться на его удочку. — Потому что нечего рассказывать. — Но ты же врешь. — А вот и нет! — А вот и да! — А вот и нет! Гарри кусает губу, поднимая бровь. — Тебе всё равно было бы нечего рассказывать, если бы я рассказал тебе что-то в ответ? Луи хочет сразу же отвергнуть предложение, быть безразличным, показать, что оно не возымело над ним никакого эффекта, но он не может справиться с любопытностью, которая высунула свою голову в его сознании. Как бы он не ненавидел Гарри, он всё ещё—к сожалению—очень интригующая личность, к которой у Луи есть много вопросов. — И что бы это было? — он сглатывает, изо всех сил пытаясь звучать невозмутимо, но он знает, что с треском проваливает эту задачу. Уголки рта Гарри поднимаются вверх. — На твой выбор. Это… Это не звучит так уж и плохо. Луи отчитывает себя, за то что так легко попался на приманку, но он просто не может устоять. Он не может противиться этой возможности и он на девяносто процентов уверен, что Гарри тоже об этом знает. — И ты ответишь? Неважно какой вопрос? Он внимательно всматривается в лицо Гарри в поисках чего-то, что выдало бы его ложь, но ничего не находит. Его лицо абсолютно серьезно перед тем как отвечает: — Да. Луи уже собирается дать добро на сделку—но затем он смотрит вперед и замечает, что они почти догнали Найла и Лиама. Гарри также это видит и Луи уверен, что выражение его лица меняется на разочарование. — Мы еще поговорим о этом позже, — говорит он и Луи просто кивает. Это хорошо. Может теперь ему удастся подготовить и подходящий ответ и свой вопрос. В лучшем случае, у них просто никогда не будет времени, чтобы воплотить в жизнь это «позже». У Лиама очень странное выражение лица, когда они наконец подходят друг к другу достаточно близко, чтобы видеть чужие эмоции. Луи не понимает, что это значит, когда ореховые глаза скользят по паре перед ним и они стоят пару секунд в напряженной тишине. Почему она такая всепоглощающая, Луи не знает. Однако, Найл как всегда счастлив. — Нашел своего друга? — спрашивает он. Луи подтверждает, что да, нашел, с улыбкой и благодарностью и Найл широко улыбается в ответ и поворачивается. — Прекрасно. Теперь, нужно найти мою Мать. Луи взволнованно кивает, но плечи Гарри существенно опускаются рядом с низким парнем. — Ура, — бурчит он. — Что не так на этот раз? — Луи закатывает глаза. — Да так, ничего, — с виду равнодушно отвечает Гарри. — Просто немного нервничаю перед встречей с буквальным воплощением любви, и всё. Пустяки. Они снова начинают идти, Найл немного замедляется, чтобы поравняться с Гарри и похлопать его по плечу. — Всё будет в порядке, приятель. Это не слишком поднимает Гарри настроение, и он закусывает губу, мягко вздыхая вместо ответа. — Погоди, — внезапно говорит Луи, как только слова Гарри оседают у него в голове, — буквальное воплощение—Найл, кто твоя мать? Найл моргает. — Венера, — отвечает он, будто это самый очевидный ответ. — Я думаю, ты знаешь её под этим именем. Луи сейчас упадет в ебаный обморок. — Венера? — выдыхает он. — Типа как… Богиня? — А есть другая Венера, о которой я не знаю? — Найл с усмешкой поднимает бровь. Это… Это что-то. Луи в порядке. Луи полностью в порядке. Это замечательно. Он спокоен, собран и готов. Не то чтобы он всю свою жизнь ждал подобного момента. — Тогда пойдемте, — говорит он и ускоряется. ~ Венеру проще убедить, чем они ожидали. Она спокойно сидит среди гор своих подушек и шелковых простыней, томно поедая виноград из—кажется, бесконечной—тарелки рядом с ней, внимательно слушая всё, что ей Найл говорит. Луи помнит, что говорила ему Элеанор об Афродите и задумывается, такая же Венера или нет. В любом случае она выглядит так, что можно это предположить. Найл объясняет ситуацию просто и по фактам, но кажется, что в то же время он ведет еще один, совершенно другой диалог со своей матерью, состоящий из странных взглядов и коротких кивков, который совсем не вяжется с его словами. За всем этим определенно сложно уследить. Когда он заканчивает говорить, Венера проводит своими длинными, красивыми пальцами по подбородку—медленно и страстно—раздумывая над сказанным. Луи не может не восхищаться её соблазнительной элегантностью. — Что ж, — объявляет она спустя пару минут тишины. — Вы можете использовать мой портал. Но перед тем как я полностью дам своё согласие, я бы хотела поговорить со своим сыном. Все четверо из них обмениваются озабоченными взглядами, удивленные, что это всё, что потребовалось. Найл говорит первым, кивая, пока отводит остальных троих в другую комнату через пару дверей внутри прекрасного особняка. — Заходите в эту комнату, — говорит он, показывая на мраморный проход справа от них. — Потом пройдите через левую дверь и ждите меня там. Ничего не трогайте. Гарри, Луи и Лиам кивают и послушно начинают идти в направлении, которое показал им Найл — Хотя, знаете? — внезапно восклицает купидон, заставляя всех дернуться и повернуться обратно. — Думаю, будет лучше, если Лиам останется здесь. В конце концов, ему это может быть полезным услышать. Правда, мам? Еще большего странного общения с помощью взглядов между ними, и наконец Венера поднимает бровь и соглашается. — Конечно. Лиам смотрит, взгляд мечется от Гарри и Луи до Найла, перед тем как он осторожно подходит к купидону. Найл улыбается как настоящий ангел. — Так будет лучше. Вы оба, будьте здесь, — говорит он Луи и Гарри. — Нам нужно обсудить всего пару вещей, так что подождите немного, окей? Он получает приглушенный ответ от парней, которые нехотя начинают заходить в комнату. ~ Найл смотрит на и пару с нескончаемым удовлетворением. Лиам становится рядом с ним. — Я ведь тебе здесь не нужен, да? — устало спрашивает он. — Неа, — Найл делает акцент «а», и невинно улыбается ему. ~ — Думаю, раз нам нечем заняться, мы можем продолжить наш разговор. Луи резко поворачивает голову, чтобы посмотреть на Гарри и внутренне стонет—по его лицу, наверное, видно, насколько ему не хочется делать это, потому что как только он встречается взглядом с Гарри, уголки его губ насмешливо поднимаются. Почему он просто не может оставить его в покое? Это ведь даже не настолько важно, и вообще Луи был наивным и не знал, что делать, и— Но Гарри стоит всего в паре футов от него, со скрещенными лодыжками, выжидательно наблюдая за ним, и Луи знает, что он влип. — Нам точно нужно это делать? — всё равно умоляюще пытается он. Ему отвечает твердое и уверенное «да», и он вздыхает так медленно и долго, что почти начинает видеть звезды в уголках своих глаз. — Ладно, — наконец говорит Луи. — Хорошо. Но я спрошу первым. Это моё единственное условие. — Окей, — выражение лица Гарри нечитаемо. — Давай. Луи хочет спросить много чего. Он хочет спросить Гарри о его работе—скольким людям он причиняет боль каждый день? Насколько сильную боль он может причинить? Почему кажется, что ему это нравится? Это что-то, что его заставили полюбить или это изначально было в его природе? Если так, то почему он так внезапно захотел это изменить? Может, Луи мог бы спросить о его воспитании—почему Ирис настолько деликатная тема, особенно если он её любимчик? Каковы его братья и сестры? Какие души попадают в Тартарос? Там действительно настолько плохо как говорят слухи? Наверное, ему стоит спросить о том, что Ирис сделала с порталами. Он должен потребовать, чтобы Гарри рассказал все, что знает. Это был бы наиболее важный и практичный вопрос, который он может задать, учитывая их ситуацию. Но когда он открывает рот, на него снова накатывают воспоминания о его разговоре со Стэном, и его голова разрывается от «он ревновал» и «ты можешь представить, что бы он сделал с кем-то другим, кто назвал его трагичным идиотом?» и то, что он говорит в следующую секунду это: — Почему ты меня терпишь? Они оба удивленно раскрывают глаза, и очевидно, что никто их них не ожидал такой вопрос. — Подожди, — спешит Луи. — Дерьмо. Я могу перезадать его? Так можно сделать? — Ну, да, я думаю, но я отвечу, если хочешь, — Гарри моргает пару раз. — Пожалуйста, объясни. — Эм, — Луи чувствует, как его лицо снова становится горячим—он должен был побить какой-то рекорд к этому времени. Но Гарри никогда, никогда не узнает, что ему удалось заставить Луи краснеть за один день больше, чем кому угодно за всё время их знакомства. Луи буквально унесет это с собой в могилу. — Я имею в виду. — как он вообще может объяснить это и не звучать как придурок? — Я знаю, что могу быть—Я восхитительный, понятное дело, но это не отменяет того факта, что я могу быть той ещё проблемой. Типа, я знаю, что могу показаться грубым или изменчивым, и многим людям… Трудно с этим справиться. И… Почти всю твою жизнь всё всегда было по твоему, так ведь? Поэтому ты больше всех должен быть раздражен и готовым меня раздавить. Так почему ты меня терпишь? Гарри наклоняет голову в сторону и пораженно смотрит на Луи. — Я на самом деле раздражен и готов тебя раздавить. — Но ты этого не делаешь, — указывает Луи. — Ты мог бы. Тебя ничего не останавливало раньше, насколько я помню. Но ты этого не сделал. — Хм, — Гарри молчит пару секунд, но это не выглядит так. будто он избегает ответа. Он выглядит так, будто уже знает причину и просто набирается смелости сказать её вслух, и он подтверждает это, когда раскрывает свои влажные губы и отвечает. — Потому что ты меня не боишься, наверное. — Что это значит? — У тебя был только один вопрос, но сегодня я чувствую себя щедрым, так что ладно, — Луи закатывает глаза и уже готов ему ответить, но Гарри продолжает говорить. — Я имею в виду, что большинство созданий вокруг меня всегда разрешали мне делать всё как я хочу, потому что не боялись, что я—причиню им боль, наверное. А ты, кажется, вообще об этом не переживаешь. И—боже, не смей думать, что ты не сводишь меня с ума. Но ты относишься ко мне как к человеку. И не волноваться о том, чтобы выглядеть пугающим всё время для меня, как глоток свежего воздуха. Луи хочет знать больше. Теперь когда Гарри начал, когда его голос стал низким и откровенным, когда он отказывается смотреть Луи в глаза, он отчаянно хочет знать больше об этом эффекте, который он оказывает на духа. Дело в том, что никто и никогда не говорил ему, что его настроение и острые комментарии могут быть чем-то хорошим в долгосрочной перспективе. Выматывающими, он слышал, видел, знал, непонятными, он уверен. Он видел это в лицах других существ, этот позабавленный, но в тоже время вопросительный взгляд, и у него не было никакого желания останавливаться, потому что это то, кто он есть, и ему нравится быть на пару шагов впереди своего окружения. Конечно, это не отменяет того, что это довольно одинокое существование, но слышать от кого-то—пусть и немного расплывчато—комплименты в сторону этих черт его характера, заставляет его грудь сжиматься. И так как Луи себя любит, он хочет слышать ещё. Он хочет знать, думал ли Гарри об этом раньше, и может ли Луи получить полный анализ когда-нибудь. Но сейчас Гарри кажется доволен, если они закончат на этом месте, и Луи не собирается себя позорить и просить полу комплименты. Это заставило бы его выглядеть ужасно отчаянным, и Луи не делает «отчаянно». — Окей, — заключает он, маленький поднятый уголок губ падает, когда он понимает, что должен сделать в ответ. Блять. — Слушай, я просто хочу тебя предупредить, что то, что я сейчас скажу это такая мелочь. Типа, даже не задумывайся об этом. Это тупо, окей? Не ожидай слишком много. Гарри хмурится и пренебрежительно машет рукой. — Просто скажи мне. — Окей, — это звучит как жалкий писк, и Луи тщательно прочищает горло, перед тем как начать рыть себе могилу своими же словами. — Это было довольно давно. Короче говоря, у нас была такая штука с Элеанор, когда мы собирались и она рассказывала нам о своей жизни на Олимпе, потому что мне нравится слушать её истории, а Стэну, видимо, нравится Элеанор. И однажды речь зашла о Гармонии и Ирис, а затем о её, эм. Потомстве. И тут она начала говорить о тебе. Ты ей правда не нравишься, ты знал это? Гарри усмехается. — Да, знаю. Полна очаровательного дерьма, эта девушка. Луи останавливается, лицо становится серьезный. — Она также мой друг, Гарри, так что следи за языком. — Да похер, — Гарри закатывает глаза. — Итак, Элеанор несет какую-то хуйню, которую она наверняка услышала прямиком от своего дедушки. Что дальше? Отпусти, Луи. Отпусти. Это не твоя проблема. — Что ж, — Луи растягивает слова. — То, что она сказала, было довольно жестким. И мне, считаешь ты меня за это глупым или нет, нравится верить в то, что у людей есть мотивы вести себя так, как они делают. И понятное дело я спросил, знала ли она почему ты делал все те вещи, которые она утверждала ты делал. И по видимому, для моих друзей это тоже самое, что иметь какую-то опасную одержимость тобой, потому что они оба сразу стали в штыки. И они начали убеждать меня, что ты самое худшее создание, когда-либо родившееся во всех мирах, и само собой я стоял на своём, потому что я не хотел так слепо верить, что создание может родиться таким жестоким, типа, должна же быть какая-то предыстория, но вместо того, чтобы рассмотреть мою точку зрения, они сказали, что я наивен. Пока Луи продолжает говорить, резко нахмуренные брови Гарри расслабляются, зеленые глаза становятся оттенка потрясенного хризолита и его челюсть немного падает. Но Луи этого не знает, потому что он опять начинает злится на свои воспоминания, говоря быстрее и яростнее с каждой секундой. — И они стали такими снисходительными, такими насмехающимися, просто потому что я искренне думал, что у тебя может быть что-то ещё внутри, кроме воспитания и работы, и под конец я просто подумал, нахуй это! Я докажу, что я прав. Я пойду к тебе, и я— И затем его резко прерывают жесткие губы и теплое тело прижатое к его собственному. Гарри целует его. ~ — Мама, — начинает Найл, — Мне очень нужно услышать твои мысли насчет Гарри и Луи перед тем как мы уйдем. Я абсолютно уверен, что там что-то есть, весь их язык тела кричит об этом но… Мне просто нужно знать, делаю ли я всё правильно. Они ведь не мои, чтобы сводить их, так ведь? Венера задумчиво кусает губу, раздумывая над словами сына. — Ты не должен вмешивать больше абсолютного необходимого, — медленно отвечает она. — Слишком много вмешательства может отпугнуть их. Их искра очень нежная, если раздуть её чересчур сильно, огонь быстро погаснет. Не спеши с этим. Но да. Ты всё делаешь правильно, и если хочешь, они твои. Найл облегченно вздыхает. — Спасибо. Так, они должны быть вместе? У них счастливый конец, да? Венера поджимает губы, лицо сразу становится серьезным и жестким. — Ты знаешь, что я не могу тебе сказать, — строго напоминает она ему. — И в любом случае, это даже не зависит от меня полностью. Точно. Плечи Найла немного опускаются в разочаровании. Он следит за тем, чтобы не показать этого слишком сильно, потому что знает, что если его мать получит малейшее подозрение того, что он привязался к Гарри и Луи, она сразу снимет его с дела и поставит кого-то другого для их пары. Нельзя слишком сильно вмешиваться в жизни своих клиентов, вот в чем проблема, нельзя чересчур сопереживать им. Он постоянно ненавидит это правило, ведь как безнадежный романтик, он легко начинает симпатизировать созданиям, но он научился хорошо это скрывать. Особенно сейчас, ему нельзя рисковать. Он слишком хочет этого, чтобы всё проебать. — Конечно, — говорит он. Он поворачивается к тихо стоящему возле него Лиаму, нервно кусающему свой большой палец. — Тогда, думаю, нам нужно собираться. — Давайте уже, — соглашается Венера. — У меня встреча с Марсом через пару минут. Найл закатывает глаза. — Это уже какой раз за неделю, четвертый? Венера удовлетворенно улыбается и теперь ясно, откуда у Найла это милая, но в тоже время озорная улыбка. — Я бы также хотела напомнить твоему другу оборотню, — продолжает он, игнорируя комментарий Найла и смещая свое внимание на Лиама, — что если он кому-нибудь упомянет этот разговор, особенно паре, о которой мы говорили, его будут ожидать последствия. Обычно это не ваших ушей дело. Её глаза пронизывают насквозь саму душу и сердце Лиама, и он сглатывает и кивает вместо ответа. Найл немного его понимает—его мать может быть довольно пугающей, когда нужно. Не то чтобы она намеренно причинила кому-то боль, но она создает определенную атмосферу. Найл очень завидует этому, потому что как раз это качество он не унаследовал. Он не мог бы кого-то напугать, даже если от этого зависела его жизнь Венера кажется довольствуется этим подтверждением, Найл заставляет её согласиться помочь вытащить Зейна—хотя она делает сильный акцент на том, что это может занять много времени, и что её вообще это может не удастся из-за неисправности порталов (у Лиама спирает дыхание, а у Найла скручивает желудок и он молится, чтобы это было не так), и после всего этого она наконец вздыхает. — Хорошо, может идти. И будьте осторожны. Лиам быстро выходит, Найл сразу за ним, жаждущий поскорее начать. Приключения всегда всего волнуют. И это даже не учитывая того, что формально это работа, и он получит нужный ему опыт. Однако он останавливается, как только они выходят из первой комнаты, и стоит не двигаясь, пораженный резкой электрической волной напряжения из-за двери, в которую они должны войти. Его глаза расширяются, когда до него доходит, что именно там происходит, радостно вначале—но затем в ужасе, когда он наблюдает за тем, как Лиам подбегает к двери, чтобы ворваться в комнату, не имея понятия, что там происходит. — Стой, Лиам—, — пытается он, но уже слишком поздно, и Лиам тянет вниз красивую дверную ручку с орнаментом и широко распахивает дверь. ~ Губы Гарри мягкие и шершавые на тонких Луи, его гладкий язык вызывает вспышки эмоций в маленьких складках на губах фэйри. Глаза Луи широко раскрыты, вначале он был совершенно удивлен внезапной близостью, неуверенный, что ему делать. Он пытается воззвать к здравому смыслу, пытается вспомнить, почему этого не должно происходить, но он не может сфокусировать ни на чем другом, кроме жаркого, дурманящего ощущения рук Гарри на его спине, притягивающих его ближе, и того факта, что его губы настолько же мягкие и теплые, как и выглядят. В конце он не может удержаться от того, чтобы встать на носочки и прижаться еще до невозможности ближе и получить больше опьяняющего запаха Гарри, больше тепла, больше всего. Ему просто нужно больше. Не то чтобы Луи раньше никогда не целовался. Он целовал созданий каждого пола; короткие, непринужденные увлечения, навеянные весной или желание тепла зимними ночами. Они были веселыми, застенчивыми, и просто милыми. Луи нравится целоваться. Но когда он крадется своими собственными маленькими руками к груди и шее Гарри и запускает их в мягкие шоколадные кудри, он думает, что с тем же успехом мог никогда не иметь физического контакта с другим существом, потому что ничего из того, что он чувствовал даже близко не подходило к чувственным искрам взрывающимся в нем вплоть до кончиков пальцев прямо сейчас. Гарри целуется совсем по другому. Нет ничего застенчивого или невинного в том как он засасывает нижнюю губу Луи между своих зубов, и скользит языком внутрь, заставляя его резко вздохнуть, нет сомнений и нет неуверенности. У Луи крутится от этого голова и его сознание мечется как зыбкий листок во время шторма. — Ебаный Найл, — шепчет Гарри, оттягивая губу Луи, когда они отрываются друг от друга достаточно, чтобы что-то сказать. Луи дрожит. — Ебаный Найл, — соглашается он. В самом деле. Купидон наверняка заложил это семя прямо здесь для чистого развлечения. Он скорее всего даже посмеется над ними позже. Луи понимает, что ему всё равно. Однако, Луи далеко не всё равно, когда дверь в комнату резко открывается и показывает за собой нетерпеливого Лиама. Лицо оборотня становится сразу же на порядок бледнее как только он видит своих друзей и он выглядит готовым развернуться в проходе и бежать за спасение собственной жизни в другую сторону. Луи вскрикивает и резко отрывается от Гарри, отлетая от него так далеко, что он врезается спиной в мраморную стену и шипит от боли. Его лицо без сомнения смущенное и покрыто нездоровым количество румянца, губы всё ещё покалывают, а в джинсах стало немного теснее обычного. Это худшее, что с ним происходило, он уверен, пока все трое из них стоят не двигаясь, смотря друг на друга невыносимо долгие пару секунд. Лиам в стрессе, Луи стыдно, а Гарри—ну, Луи не знает. Он отказывается смотреть на духа. Так что на мучительный промежуток времени они все придерживаются самой болезненной и неловкой тишины, когда-либо встречавшейся человеку, и Луи просто хочет, чтобы кинжал пронзил его грудную клетку и закончил его страдания, когда голова Найла появляется за Лиамом. — Привет, парни! Готовы? Очевидно, что он знает, что здесь происходило, учитывая как он позабавленно смотрит на них, и глаза Луи превращаются в узкие щелки. Это всё вина Найла. Он не должен ухмыляться так будто есть причины радоваться жизни. Луи хочет чтобы он опустил голову в позоре. — Ага, — Лиам выдыхает ответ, возвращаясь к жизни. Он начинает несмело двигаться на подкашивающихся ногах к порталу в центре комнаты. Он решается бросить последний взгляд на Гарри и Луи перед тем как закрывает глаза, лихорадочно качая головой. Гарри молчаливо следует его примеру и когда Найл собирается сделать тоже самое, Луи успевает схватить его за руку. Он оттягивает купидона в сторону, смотря на него своим лучшим злобным взглядом. — Это всё, — шипит он, — твоя вина. Луи хочет ударить его лицо, чтобы убрать эту дурацкую ухмылку. — Что моя вина? — невинно спрашивает Найл. Он полон дерьма, решает Луи. — Ты сам прекрасно знаешь. — Разве? Что это должно значить? — Ты и твой тупой эффект, Найл! Не строй из себя дурачка. Улыбка Найла становится только шире. — Какой эффект? Луи запинается, не зная, что сказать. — Твой тупой эффект притяжения, о котором ты нас предупреждал! — У меня нет никакого «тупого эффекта притяжения», Луи. Я не знаю, о чем ты говоришь. — Но—, — Луи смотрит на него в панике, пока до него медленно доходит, что именно Найл сделал. — Да, есть! Ты сказал, что он у тебя есть и предупредил нас об этом! Найл пожимает плечами. — Я не использовал никакие свои силы, на самом деле. Не знаю, в чем ты меня обвиняешь, но это неправда. Луи сейчас стошнит. — Ты—ты соврал! — По правде говоря, — размышляет Найл, — это ты сказал мне, что ничего не произойдет, даже если бы я действительно использовал свои силы. Так что кто ещё соврал? Определенно самое худшее, что когда-либо происходило с Луи. Когда Найл и Луи становится в ряд с Гарри и Лиамом—Луи следит за тем, чтобы быть так далеко от духа, как только можно—спина Гарри выглядит необычайно напряженной и Лиу понимает, что он, должно быть, тоже слышал их разговор. Луи отводит Лиама от Гарри, чтобы поставить его между собой и Найлом, потому что Лиам, единственное существо с которым он может держаться за руки на данный момент. Лиам кажется не против, что хорошо. Луи всё равно бы его не послушал. — Давайте уже просто пойдем, а? — бурчит он. И они идут. ~ Луи под водой. Его голова потускневшая и озадаченная от ледяного давления, его легкие болят, а язык сухой и соленый; он хочет вдохнуть, но не может. Луи не совсем понимает, что конкретно происходит, или как он здесь оказался, или что он должен делать. или как долго он будет находится на этой глубине, пытаясь выбраться наружу, подальше от холодных потоков, затягивающих его назад. И поэтому он продолжает пинаться и толкать себя наверх в направлении, того что он надеется будет поверхностью, борясь и чувствуя, как его тело слабеет с каждой секундой от недостатка воздуха. Пока не появляется большая рука, крепко хватающая его за предплечье, уверенно и жестко отправляя его в противоположном направлении. Луи позволяет ей, его голова слишком пуста, чтобы сопротивляться или даже осознать, что происходит. Но что он на самом деле осознает, это то как его тянут подальше от темноты, и он наблюдает, как всё становится невообразимо ярче и вскоре его голова над поверхностью, и он кашляет, плюется водой и отчаянно дышит. Они не так далеко от берега и голос возле его уха командует «плыви, Луи», и Луи не знает, что ещё ему сделать кроме как подчиниться, толкая свои ноющие кости вперед последний раз. Они наконец то выплыли на землю, Луи проводит дрожащими пальцами по песку и ползет на четвереньках не останавливаясь, пока песок под ним не становится сухим и упрямо липнет к мокрой коже. Он поднимает руку, чтобы убрать лезущую в глаза челку и потягивается в спине, собираясь высушить свои крылья. И в этот момент он понимает, что что-то несомненно, удивительно и ужасно пошло не так. — О, Господи—, — его дыхание перехватывает от паники. — Мои крылья! Мои крылья! Где они, блять? Возле него остальные три парня также выходят из воды, Лиам следуя пример Луи просто ползет по песку, пока Найл и Гарри идут на своих двоих, откидывая волосы с лица. — Вау, — Найл взволнованно пыхтит. — Это было быстро. Все в порядке? Нет. Луи не в порядке. — Мои крылья пропали! — вопит он в панике. — Они—Я—что происходите? Я хочу их назад! На его плечо опускается руки и Луи видит, как Найл присаживается рядом с ним, причудливо спокойный во время этой ситуации. Его улыбка настолько широкая, что уголки рта с таким же успехом могут дотянуться до его затылка. — Это потому что ты на Земле, Луи. Кажется, судьба начинает делать свою работу.