Самый страшный фанфик

Страдание: Dolls Так устал. Устал улыбаться, устал всё делать по расписанию, устал танцевать и петь на постоянных репетициях, устал от необходимости быть стильным, от макияжа, от слежки за мной, от чрезмерного внимания, устал от промоушена нового альбома, устал так жить вообще. Но я не могу никому сказать об этом: люди будут в бешенстве и в печали. Кто-то будет ненавидеть меня и всю компанию, которая много для меня сделала... Кто-то будет страдать из-за меня. Поэтому я улыбаюсь. Всегда, когда ещё могу. Мне ведь жаль людей, я не хочу доставлять им страдания. Хочу, чтоб все были счастливы. Сделал шаг на пути к просветлению. А ещё контракт на пять лет, и разрывать его я пока не хочу. Хочу, чтоб мои родители жили в достатке, чтоб могли гордиться своим сыном. И если разорву контракт, мне будет сложно. На обычную работу я устроиться уже не смогу, я слишком узнаваемый, слишком видный человек. Слишком примелькался. Всего слишком. Порой безысходность накатывает, и злость закипает во мне. Тогда я вспоминаю Будду и молюсь. И на меня снисходит успокоение. Я смиренно осознаю свою карму и продолжаю свой нелёгкий путь. Но чаще мне и помолиться-то некогда, и из себя выйти тоже. Все мои истинные чувства и реакции затаены, мне нельзя показывать их, чтоб не обидеть да тех же мемберов группы. Только на сцене порой я могу выразить переполняющую меня злость, вылить раздражение, перекрикивая страхующую фонограмму, и в ярости движений танца, но фанатам в зале кажется, что это моя страсть, сексуальность, и они визжат в экстазе ещё громче... Да и криков в песнях у нас мало, и танцы не всегда агрессивны. Фанатам же чаще нравится что-то плавное и нежное, красивое. А может, они просто хотят так считать. Я столько раз завидовал менее удачным новичкам, чьи проекты распались, кто был не слишком знаменит, кто теперь может жить обычной жизнью. Сделать бы новую пластику, измениться до неузнаваемости и уехать куда-нибудь далеко, где про меня никто не знает. И начать всё с нуля. Но мне, честно говоря, страшно сделать это. Наверное, я бы не смог, это сложно для меня, я слабее, чем кажусь, вся брутальность чужда мне, но этот образ мне очень идёт, и я вынужден использовать его. Когда я решил стать трейни, я был опрометчив, я ничего не продумал. С моей внешностью и творческим потенциалом, с моими коммуникативными способностями, стать трейни было слишком легко. И я так радовался поначалу. Я был счастлив. Вспоминаю те времена со смешанным чувством радости, ностальгии и грусти. Как я был глуп. Несколько раз потом появлялась возможность подумать о серьёзности своих намерений, дать задний ход, оставить это всё. Но шоу-бизнес манил, да и друзья появились, с которыми было так весело. Общие интересы, совместные тренировки, приключения в редкие часы отдыха. Я очень уставал уже тогда. Но я был на несколько лет моложе, я был ещё подростком, не обращал тогда внимания на усталость, она быстро проходила. А сейчас я сижу один и пью. Самому стыдно, конечно, менеджер знает, но он мне разрешил, он не выдаст. Разрешил, смешно звучит, правильней сказать — мы поговорили. Он настаивал на девочках, но мне тошно стало. Сил нет и настроения на это сегодня. И так противно порой становится после всего. Хочется нормальных отношений, нормально встречаться, не будешь же строить отношения со шлюхами, хотя некоторые и не скрывая, мечтают об этом. Мне противно за самого себя. Знаю, что завтра это пройдёт. Главное, не допиться до похмелья. Всегда сдерживаться, всегда держать себя в руках, даже расслабляясь. Так тяжело. Главное, чтоб эти приступы вселенской печали не учащались. Надо будет поговорить с нуной-медиком, у неё были какие-то таблетки от депрессии. Но можно ли мне их? Не стану ли я зависимым от хорошего настроения? Страшно, что я теперь это всё без пафоса говорю. Раздражение, злость на самого себя — прошли уже. Остаётся печаль и безысходность. Впрочем, это алкоголь виноват. Когда я трезвый, я знаю, выход есть. Разорвать контракт. И я это сделаю, если совсем невмоготу станет. На самом деле, у меня просто стресс. Слишком много пришлось работать в эти месяцы, слишком много внимания свалилось на нас, слишком много обязанностей. А ныть не перед кем. Вести анонимные блоги тоже опасно. Не хочу скандала, как с Паком. Все ушлые сейчас, и номер узнают, и адрес вычислить могут. Сасэны. Я серьёзно их боюсь. Они больные. Мне их тоже жаль, конечно, но я знаю, в один прекрасный день я могу столкнуться лицом к лицу со своими страхами. Я почти готов к этому. Моя душа некрасива. Она страдает. Особенно, когда находят эти приступы хандры. И я уже знаю, что очередной приступ закончится часа через полтора. Я и так позволил себе лишнего. Спать сегодня буду меньше. Снов не будет, я ведь выпил, если и приснится что, не запомню. Будет каша в мыслях и в снах. И хорошо. Однажды снилось, что я свободен, у меня есть жена и дочь, и мы весело бежим по берегу моря, взявшись за руки. Я проснулся в слезах. Порадовался, что никто не видел. Должен быть сильным. Не в слезах дело, а в их причине. Парни не должны знать из-за чего я плачу. Врать у меня не особо хорошо получается. Но я могу грубо ответить, не буду же я раскрывать карты, им это не нужно, им будет лучше не задумываться о том, о чём задумываюсь я. Мы команда, дружный коллектив, и это правда. Мы — куклы. Те "личности", "образы", которые фанаты видят на экране, на концертах — фальшь. Мнимая свобода и самовыражение, мнимые характеры, мнимые пейринги, мнимый фансервис. Как проститутка себя порой чувствую после этого, хотя и смешно бывает. Я чувствую себя проданным. Продавшимся. И мне страшно, что останавливаться я не хочу. Ещё немного посижу, попечалюсь, и всё нормально будет. Это просто стресс был, промоушен выматывает очень сильно. Я в армии. Мы исполняем приказы. Это война. Мы, айдолы, — оружие. А цель — это сердца фанатов, мы должны их победить, завоевать. Это меня самого порой больно ранит. Сасэны. Так нам и надо, что они есть. Они — порождение крайних степеней файтинга, шоу-бизнес сам их провоцирует, это их выход для эмоций, тут им повезло больше, чем мне. Контракт – это каббала. Как кредит с пожизненным сроком, а проценты растут. Мечтаю, чтоб карьера пошла на спад порой, я связан по рукам и ногам. И никто не знает, что у меня в мыслях, что у меня в сердце. Завтра всё снова будет хорошо.