Образ

      Супергерой — это образ. Для каждого человека он может быть свой: надежда, тайна, ненависть за все пережитые лишения, но смысл этих образов для него всегда един. Люди не хотят видеть боль, кровь или слёзы того, кто решил взять за них ответственность.       Супергерой не может ошибаться. В комиксах слишком часто описано то, как крутые ребята в цветастых трико находят решение из любой ситуации, насколько бы отчаянной она не была. В последнюю секунду, на последнем издыхании — это вовсе не важно. Вот и парижане теперь слишком избалованы туманной безопасностью образа Нуара, но это больше никак не должно его касаться. Чем больше побед, тем непростительнее становятся поражения. А падать с каждым разом всё больнее, особенно с такой высоты.       Он — идеал в сознании общества. На лице всегда игривая и самоуверенная улыбка, движения отточены до автоматизма, а тело — предел мечтаний всех юных (и не очень) девиц города. Даже получать в лицо он обязан красиво, чтобы утром в «Париж сегодня» его расквашенная кулаком морда сверкала на фоне закатного неба с подобающей привлекательностью. И он быстро этому научился. Он вообще быстро всему учится, иначе давно расстался бы с жизнью с его-то долгом перед Отечеством.       Вот только в этот раз блистательный и неповторимый герой Парижа пропустил на пару-тройку ударов больше, что, впрочем, было благополучно проигнорировано прессой и зеваками, столпившимися у места происшествия в некотором отдалении от заварушки.       Этот Одержимый был смертельно опасен. Это были уже не те ребята из его юности, с которых он начинал свою супергеройскую карьеру, которые больше напоминали клоунов, чем злодеев. К тому же, Сильвер был третий сошедший с ума за неделю. Непонятно, почему Моль был настолько в ударе, но нужного он добился: сил на последующие схватки оставалось всё меньше, раны не успевали заживать, а недостаток сна сказывался на мозге, поэтому соображал Нуар заторможено. Да что там, он и дрался просто отвратительно, но то были только его проблемы. Людям нужны безопасность, шоу, сенсации. Людям нужен герой.       Нуар отвлёкся на визжащую от восторга толпу со страхом того, что последствия его заканчивающегося сражения могут кого-то задеть, но это была ошибка, и в этот раз она оказалась непростительной. Парень в грозном стальном костюме в обтяжку — злодей по случаю — умудрился пальнуть практически в упор из пистолета, который тот под конец выхватил у подоспевшего к месту происшествия патруля из кобуры у одного из разинувшего рот копа. Стоило благодарить небеса за то, что Одержимый им управляться не умел, но левый бок ощутимо обожгло огнем с такой силой, что перед глазами всё поплыло и запульсировало в кровавой пелене. Адриан вынужден был заглушить рвущийся крик боли, с пугающей силой вцепившись зубами в нижнюю губу. Солоноватый привкус крови и море адреналина частично привели его в себя, поэтому следующий выстрел прогремел уже в сторону неба, а пистолет был выбит точным ударом ноги по запястью врага и зафутболен куда-то в кусты на случай повторной попытки вооруженного нападения.       Нуар одним быстрым движением отцепил от костюма гибкий ремень, что служил ему подобием кошачьего хвоста. Нужно было действовать быстро, пока сознание ещё было с ним и он в принципе мог помнить, что надо делать. Всего секунда, один хлесткий удар, и несчастный Одержимый был крепко замотан эластичным материалом, порвать который не представлялось возможным.       Акума, как оно чаще всего и бывало, впилась в шею Сильвера, так как воздействовать на мозг ей так было куда проще. Её жертва, негативные эмоции которой были извращены до неузнаваемости, обрела необычную силу: парень мог заковать любого человека одним своим касанием в своего рода ловушки, которые делали своих затворников дорогими статуями из благородных металлов, но Нуару это не очень-то угрожало. Нанокостюм защищал героя от подобной участи, разрушая нарастающие металлические силки на его теле за секунды. Но серебряные осколки-лезвия, которыми враг атаковал его на манер дикобраза, уже представляли опасность не только для него, но и для гражданских. Их приходилось оберегать от опасной близости с этими иглами, что прибавляло ему лишней работы. И ран.       Теперь ещё и это. Умная ткань, разодранная пулей, давно уже затянулась, он это знал, но кровь ощутимым теплом уже достигала бедра несмотря на узкий и непроницаемый изнутри костюм. Его тело заживлять раны также быстро явно не умело.       Нуар одним небрежным движением отодрал Акуму от тела вяло сопротивляющегося Сильвера и бросил её себе под ноги. Бабочка с добрую ладонь из необычного материала заискрилась на асфальте и принялась хлопать полупрозрачными изящными крыльями, но уже через секунду хрупкий на вид гаджет был разбит ещё одним выстрелом. Адриан тоже был вынужден самовольно одолжить у полицейских ещё один огнестрел.       Акума вскоре распалась в пыль с яростным шипением, как только Нуар попробовал схватить её за край потрепанного крыла. Ликвидировала улики, как и всегда. Та же судьба ждала и все производные материалы, которые были порождены ею. Люди были свободны. Оставалось надеяться, что они не были ранены, а город не слишком сильно разрушен, но первый взгляд на окружение уже внушал мало оптимизма.       Нуар заметил, как зрение начало туманиться, а руки — дрожать. Сильвер — теперь уже простой работяга из местного ломбарда — непонимающе озирался по сторонам. Его суперзлодейская трансформация спала в тот момент, когда Акума была изъята из его тела, только шесть маленьких ранок на его шее напоминали о произошедшем. Изрядно напуганный неудавшийся злодей до последнего не мог поверить в то, что в этот раз он оказался источником всех бед, но проблем ему в этом городе никто не желал. Все давно привыкли к этому.       Нуар, одним движением освободив свои силки, подал руку бедняге, помог ему встать, хотя сам едва не упал, от чего ему пришлось зажать другой рукой ранение, маскируя этот жест под фотогеничную позу для прессы. Народ уже со всех ног бежал к герою с поразительным гулом и визгами восхищения, но сейчас ему было определенно не до фанатов. Он поспешно отдал рукой честь в сторону толпы, кивнул полицейским и, с помощью своего навороченного гаджетами металлического жезла, взлетел на соседнюю крышу под разочарованные крики и нервные вспышки фотокамер.       Ему не хватило сил даже перепрыгнуть на соседнюю крышу, поэтому он неуклюже упал на колено, с хрипом пытаясь восстановить остаток сознания. Кажется, тут его жадные до сенсаций объективы зацепить всё равно не могли. Но до своего даже самого ближайшего убежища он определённо не сможет добраться. И если Адриан ничего с этим не сможет сделать, он истечет кровью в одиночестве за ближайший час. Значит, ему, совершенно не командному игроку, снова нужна сторонняя помощь.       Её квартал был через две улицы. Всего несколько крыш, пять, быть может, семь? Нуар преодолел их в полном беспамятстве благодаря тому, что тело до последнего желало бороться за жизнь, а достаточно узкий костюм частично замедлял кровотечение.       На террасу её дома он свалился подобно половой тряпке. Хорошо, что он навёл достаточно шуму, потому что силы тут же покинули его тело, и он больше не вставал.       Сознание плавилось подобно сливочному маслу на сковороде — он улавливал лишь жалкие крупицы происходящего: туманные прикосновения, знакомый запах её дома, который смешивался со страхом и антисептиком. Он то нырял в темноту, то отчётливо ощущал иглу, протыкающую его кожу. Боль была, но она словно отошла на второй план.       Вскоре (хотя чувство времени в таком состоянии давно помахало ему ручкой на прощание) он провалился в тревожный сон без сновидений. Несмотря на серьёзную потерю крови и явную лихорадку, организм отчаянно жаждал отдыха и восстановления даже сквозь боль. Может, так оно было и лучше.       Такие, как он, привыкли бороться со смертью.