Аварийный выдох

— Ты должен поговорить с ним. Мы должны, — Ларс приобнял Олеся за плечи, плотнее прижимая к себе, будто близостью желая стереть из памяти все то время, что они провели порознь. — И что мы ему скажем? — фыркнул Олесь, выкручиваясь из объятий и, с независимым видом вскинув голову, пошел рядом, держась чуть на расстоянии. — Ему и без нас чудесно! Ты его спас, убил всех его… кхм, врагов, получил за это пулю и всё, гуляй, Вася. Хватит с него! Ларс на это только ухмыльнулся, поймал мальчишку за руку и заставил идти рядом. — Говоришь так, будто всё еще ревнуешь! — поддел он, заглядывая в хмурое лицо Олеся. — Да потому что ты говоришь так, будто хочешь пригласить его в нашу жизнь! — А ты, значит, хочешь вычеркнуть его из нашей жизни? — Ларс крепче сжал тонкое запястье и остановился, заставляя и мальчишку тоже притормозить. — Подожди-ка, просто ради интереса… — он понизил голос до почти интимного шепота, который, впрочем, больше напоминал змеиное шипение. — Ты не уверен в своих чувствах к отцу, в его чувствах ко мне или в моих чувствах к тебе? — Я уверен в тебе! — зло воскликнул Олесь, да так громко, что проходившая мимо медсестра едва не выронила коробку с какими-то ампулами. — Давай уже к чертовой матери уберемся из этой больницы и тогда… Но Ларс не позволил уйти от ответа. — Нет, я хочу знать, чего ты боишься. Ты боишься, что западешь на Макса? — Нет! — рявкнул Олесь, смущенный до крайности тем, как просто мужчина говорит о таких вещах. — То есть да, но не только я! Ты же видишь, что и Ефимов попался на его крючок! Да он, если пожелает, и тебя тоже… Ларс на это только хмыкнул, притянул к себе мальчишку, так что тот едва ли не врезался в него. Крепкие руки обвились вокруг тонкой талии, плотно вжали в себя, именно так, как Олесь давно хотел, так, как Ларс не обнимал его с тех пор, как они спасли Макса. — Ты умный мальчик, — шепнул мужчина, касаясь губами покрасневшего от стыда ушка. — И твои опасения не беспочвенны. И думаю, ты достаточно взрослый, чтобы понимать, что отец из него никудышный. То, что у него есть сын, то, что он был женат, то, что ему тридцать пять — это все ерунда. Он был, есть и будет милым звездным мальчиком, который хочет внимания к своей персоне. Да и совершенно нормально, что ты не воспринимаешь его как родителя, а он не воспринимает тебя как своего ребенка. — Но… — запротестовал Олесь, но Ларс не позволил себя перебить, приложив палец к губам, призывая к тишине. — Он тоже не дурак, видит, что от меня ничего хорошего не дождется, что я не могу любить его иначе. Только через боль, только через насилие, потому что только сломленный и покоренный он меня возбуждает. А потому он нашел себе миролюбивого Ефимова. Вряд ли он гей, но даже к натуральным натуралам Макс сможет подобрать рычаги влияния. У всех нас есть свои фетиши, и он вычислил, какие фетиши у Ефимова. Ларс наклонился ниже, быстро поцеловал мальчишку в искусанные губы, но так же быстро и отстранился, не давая возможности раствориться в поцелуе. — Макс поймал Ефимова на крючок и будет держать его до тех пор, пока не найдет себе другую жертву. Тебе не о чем переживать, Олесь. Я точно не являюсь его целью, а он — моей. Он снова улыбнулся, да так тепло и солнечно, как не улыбался никому и никогда, и Олесь… наплевав на то, что на них все смотрят, что они стоят посреди больничного коридора, взрослый статный мужчина и прильнувший к нему хрупкий мальчик с собачьим ошейником на белой шее, что мир, вообще-то, несправедлив и жесток, просто встал на цыпочки и, цепляясь за крепкие плечи Ларса, почти повис на нем, прижимаясь губами к губам. Олесь и сам знал, что он не дурак. Да, возможно, чуточку импульсивный, чуточку подверженный тому самому пресловутому подростковому максимализму, но всё-таки не глуп. Он прекрасно понимал всё, о чем говорил Ларс, но также понимал и то, чего тот не сказал. Например, было заметно, что Ларс, как бы это ни прозвучало грустно, повзрослел. Можно было бы сказать, даже остепенился. Ему осточертело каждый раз ломать непокорного Макса, кататься с ним на американских горках безумных отношений и падать в пропасть осознания, что любовнику с ним не комфортно, страшно и плохо, что он готов сбежать к кому угодно, кто предложит помощь. Олесь знал, что сможет дать Ларсу гораздо больше, чем отец. А Макс… Да, он не подарок, но Ларс прав, что он тоже имеет право знать, куда они отправляются. Мальчишка с трудом оторвался от манящих губ и, покачиваясь от головокружения, отстранился. Он чувствовал через несколько слоев одежды, как в живот его упирается крепкий член Ларса, оттопыривающий ширинку, и в голову вдруг пришла идея, которую он уже давно гнал от себя, пусть даже она была не столько пугающая, сколько будоражащая кровь и… — Идем, — шепнул мальчишка, окидывая взглядом коридор. — Вот туда. Он ткнул пальцем в вывеску со схематическим изображением мужчины, и потянул Ларса за руку. — Вот по туалетам как школьник я еще не трахался, — хмыкнул он, послушно плетясь за Олесем. — Какой нетерпеливый… — Обещай, что не будешь смеяться! — потребовал мальчик, затаскивая Ларса за собой в одну из кабинок, которые здесь, к счастью, были больше похожи на маленькие комнатки, причем довольно свободные. Вообще-то ему и самому не особо нравилась идея делать подобные вещи в таком месте, но он боялся, что в следующий раз смелости не найдет… — Что это ты удумал? — заинтересованно наблюдая, как Олесь дрожащими пальцами закрывает дверь на замок, потом опускает крышку унитаза и вдруг… — Молчи! — попросил мальчишка, уже начиная чувствовать, что решимость его куда-то испаряется, а краска заливает все лицо. И, чтобы не передумать, он подцепил пальцами ремень брюк Ларса. — Я хочу сделать тебе минет. Попробовать. Знаю, что это… — Это не подходящее место, детка, — мужчина сжал тонкие пальцы мальчишки своей рукой, не позволяя расстегнуть пряжку. Олесь испуганно вскинул голову, заглядывая в блестящие от желания льдистые глаза, и сник. Он и не думал, что Ларс так быстро его остановит. В носу защипало от совсем ненужных сейчас слез, и мальчик, задыхаясь от пожирающего чувства стыда, до боли прикусил губу, пытаясь сдержаться и не всхлипнуть… — О, нет-нет-нет! — торопливо зашептал Ларс, притягивая к себе Олеся так, что тот едва не начал задыхаться в плотных слоях его пальто. — Не реви, слышишь?! — Я не реву! — дрожащим голосом запротестовал он. — Просто… — Я прекрасно знаю, что ревешь! — проворчал мужчина, поглаживая мальчишку по голове. — Пойми, я очень хочу тебя, правда… Он, в доказательство своих слов, снова вжался пахом в живот Олеся и отстранился немного, заглядывая в печальные глаза. — Хочу всегда. Но во мне слишком много темных желаний, которые я больше не хочу реализовывать, потому что… — он покачал головой, поднял голову к серому потолку с висящей на проводе тусклой убогой лампочкой, и сдавленно пояснил: — Раньше это был для меня способ… блядь… способ унизить Макса. Понимаешь? Я не хочу. Не сейчас. Мне нужно научиться справляться со своими демонами. Да и делать такие важные вещи здесь… Нет, малыш, не в твой первый раз. И я знаю, почему ты так поторопился, но не переживай, я позабочусь, чтобы тебе понравилось. Когда-нибудь обязательно.

***

Они решили встретиться на следующий же день, чтобы не откладывать дела в долгий ящик, потому что Ларсу не терпелось убраться из этого города куда подальше, возможно, даже вернуться к домику на утесе… Олесь по старой привычке ничего не спрашивал, покорно следуя за любовником, только на этот раз он четко осознавал, что если вдруг ему захочется знать, куда они направляются, Ларс ответит. Вот просто возьмет и ответит. Не станет увиливать и уж тем более врать. Он никогда не врал, если говорить откровенно. А вот что было удивительно, так это то, что когда они вышли из гостиницы, внизу стояла не очередная ворованная тачка, а обыкновенное такси с усатым водилой за рулем. Ларс мягко улыбнулся, поймав ошарашенный взгляд мальчишки, и галантно распахнул дверь, пропуская Олеся вперед. — Даже так?.. — Решил несколько пересмотреть свои взгляды на жизнь. Осточертело, знаешь ли, промышлять только мелкими делами, — тихо пояснил мужчина, потом назвал адрес водителю. А затем, не дожидаясь вопроса, произнес: — Мы едем домой к Ефимову. Макс сейчас живет у него. — Забавно, да? — не пытаясь скрыть недовольство в голосе, пробурчал Олесь. — У Ефимова… Обыкновенного мента, который, как он сам же и говорил, хотел вернуть себе должность и жену. Почти полвека жил спокойно, а тут вдруг… Ларс беззаботно пожал плечами и расслабленно откинул голову на подголовник. — Меня больше волнует то, что когда Максу надоест играть, он начнет искать приключения на свою задницу, и тогда… — Тебе снова придется его выручать, — пробубнил Олесь, а потом добавил: — А если он захочет вернуться к прежней жизни? К тебе? Тихо хмыкнув, Ларс помолчал несколько секунд, а потом задумчиво и достаточно серьезно ответил: — Не захочет. И я не захочу. Такси затормозило у типичной многоэтажки, так что выходить из машины в этот двор было даже несколько непривычно, и Олесь будто даже и забыл уже, как там внутри, в подъезде, в квартирах… — Идем, нас ждут, — расплатившись с водителем, Ларс мягко обнял мальчишку за плечи, направляя к одному из подъездов. Он набрал код домофона, и дверь тут же распахнулась. — Унылая картина, да? — поймав изучающий взгляд Олеся, который почти с брезгливостью осматривал облупившиеся кислотно-зеленые стены и пол с растрескавшимися или вовсе отсутствующими квадратиками плиток, прошелестел мужчина. — Когда-то и ты жил в таком, и я, и Макс… — Расскажешь о своем прошлом? — отрываясь от созерцания почтовых ящиков, поинтересовался мальчик и, вместо ожидаемого «нет», услышал вполне конкретное «да». Даже больше. — Я познакомлю тебя с родней. О них никто не знает, даже Макс. Таким, как я, знаешь ли, опасно иметь семью. Входная дверь была открыта. Они вошли в квартиру, наталкиваясь взглядом на хозяина. Ефимов был посвежее, чем обычно, и даже будто моложе. Почти седая борода его была аккуратно подстрижена, а в глазах хоть и сверкала настороженность, свойственная всем представителям силовых ведомств, но взгляд несколько подобрел. Одет он тоже был по-домашнему, в клетчатую рубашку и широкие спортивные штаны. Эдакий примерный семьянин… — Прошу, — спокойно произнес он, сделав широкий жест рукой. — Макс в гостиной. — Как официально, — фыркнул Ларс таким тоном, будто от былой невозмутимости не осталось и следа и он вот-вот готов был перейти в свое привычное состояние «киборг-убийца». Олесь с опаской заглянул в потемневшие от едва ли сдерживаемого гнева глаза и тихонько сдавленно простонал от досады. Ни-хе-ра. Как бы Ларс ни пытался утверждать обратное, но он ревновал. Страшно ревновал. А может, просто в нем говорил собственник, но факт оставался фактом: Макс ему не безразличен. Они сделали буквально пару шагов и уже оказались в гостиной. Боже, а Олесь уже и забыть успел, насколько маленькие эти квартирки… — Привет. Знакомый певучий голос откуда-то сбоку привлек внимание, и не посмотреть в ту сторону было просто невозможно. Очень не хотелось, ведь гораздо важнее было проследить за реакцией Ларса, но тело совсем не слушалось, и Олесь кинул взгляд на отца. Макс, казалось, стал еще привлекательнее. Волосы, успели чуть отрасти, завиться, из палитры красок его лица исчезла болезненная бледность, появился здоровый румянец на щеках, а в глазах… в золотистых его глазах куда-то запропастилась загнанность испуганного дикого зверька, появилось что-то совсем уж вызывающе дерзкое, непокорное. Он будто расцвел, стал невыносимо притягательным и таким… опасным. Всё в нем буквально кричало об уверенности в собственных силах, даже положение тела. Он сидел в кресле, спустив одну ногу на пол, а другую поджав под себя, и даже не подумал встать, поприветствовать гостей. И очаровательная улыбка тоже не ставила перед собой задачу обмануть кого-то, только демонстрировала отношение Макса к происходящему. О, да, он явно наслаждался ситуацией, и ведь его можно было понять, ведь за столько лет у него, кажется, было что-то напоминающее дом и кто-то в роли партнера… — Хорошо устроился, — по-хозяйски прошествовав к окну, буркнул Ларс. — Надолго ли? — Тебя это разве касается? — фыркнул Макс, демонстративно отворачиваясь. — Говори что хотел и проваливай. — Да лично я вообще-то не с тобой поговорить пришел, — холодно отозвался мужчина и перевел взгляд на как обычно молчаливого Ефимова. Олесь вздрогнул, услышав металл в его голосе. Ноги не держали, и мальчик присел на край дивана, украдкой поглядывая на отца. Макс старался оставаться невозмутимым, но было заметно, что маска уже дает трещину. — Папочку включил? — нервно поинтересовался он, гордо вскидывая голову. — Что ж, вперед! — Не стоит переживать, я просто хочу мирно обсудить кое-какие детали, — Ларс кивнул на балконную дверь. — Покурим? Ефимов будто совсем равнодушно пожал плечами и проследовал за Ларсом на балкон. Этого момента Олесь и боялся. Остаться с отцом наедине. После всего, что он наговорил… — Будешь чай? — едва металлопластиковая дверь закрылась, Макс поднялся на ноги и, не дожидаясь ответа, пошел на кухню. Олесь зачем-то последовал за ним. Он наблюдал, как отец молча, только чуть более непринужденно, наливал из пузатого стеклянного чайника в расписные керамические чашки горячий ароматный напиток. Маленькая кухонька тут же наполнилась уютным запахом засахаренных зимних ягод, сушеной вишни и пряных трав. Во всем этом буйстве ароматов чувствовался стиль Ларса, его способность превратить любой момент в сказку, только не всегда известно, с хорошим или плохим концом. — Что, даже не будешь читать мне нотации? — чуточку агрессивно поинтересовался Олесь, уткнувшись взглядом в крохотный листочек календулы, плавающий, подобно миниатюрной эльфийской лодочке в чайном пруду. Сделал глоток, на мгновение будто возвращаясь в их рыбацкий домик на берегу Балтийского моря… — Очень лицемерно с моей стороны запрещать что-то тебе, — пожал плечами Макс, привалившись спиной к дверце холодильника. — Сам додумался? — Дима подсказал, — спокойно ответил отец, устремив задумчивый взгляд медовых глаз вдаль. — А еще он сказал, что тебе будет с Ларсом безопаснее, чем с кем-либо. Но я хочу, чтобы ты знал, что, если с ним что-то случится… — он сделал неопределенный жест рукой и продолжил: — то у тебя всегда есть я. Олесь хотел бы огрызнуться, выдать что-то крайне ядовитое, чтобы хлестнуло в лицо, подобно кислоте, стирая мягкую улыбку с греховных губ, но… Но язык просто не повернулся, ведь улыбка эта была такая искренняя, такая настоящая. Ему хотелось поверить. Снова взять и поверить, пусть даже это все херня, пустой звук. Нет у него отца. Нет того настоящего папы, за которым будешь как за каменной стеной, который придет и разрулит все проблемы, потому что его папа… Боже, потому что вот это красивое порочное создание — всего лишь биологический родитель и не более. Олесь вздрогнул, когда ему на плечо легла тяжелая рука. Душистый запах чая заглушил терпкий сигаретный привкус. Ларс. Вот кто на самом деле поддержка и опора. А такому, как Макс, самому нужна защита. С появлением на кухне Ларса маска самоуверенности окончательно развалилась на гипсовые куски и осыпалась мелкой крошкой. Макс устало сгорбился и склонил голову к плечу, будто дожидаясь приговора. — Мы уходим, — холодно заявил мужчина, но, вопреки своим словам, шагнул вперед. — Мы переговорили. И, пусть я, как ты говоришь «включил папочку», но тебе придется с этим смириться. Я взял с него слово, что он не допустит тебя к наркоте… Макс резко вскинул вверх ладони, показывая, что не намерен спорить. — Завязываю-завязываю, можешь быть спокоен! — …И второе, — Ларс запустил руку в карман пальто, которое он так и не удосужился снять, и вытащил ножик. Тот самый старый нож, перемотанный изолентой, сколотый, дешевый. — Помнишь его? Ты оставил им десятки шрамов мне на память. Он шевельнул обтянутой в кожаные перчатки рукой, и Олесь будто наяву смог увидеть все эти белые рубцы. Он знал их наизусть, долгими ночами, что они провели в домике на утесе, изучая каждый, касаясь пальцами единственных отметок, что были на теле Ларса. Так вот откуда они! — Я помню, — Макс взял протянутый ножик, с интересом изучая. — Ты запрещал мне иметь оружие, и я втайне от тебя хранил его… — А потом порезал мне руки. Ларс, кажется, улыбнулся, с детским интересом наблюдая за внимательно изучающим нож Максом. — И поделом тебе, — фыркнул отец, тоже лучезарно и совсем беззлобно ухмыльнувшись. — Нечего было лезть ко мне. Ни о чем не жалею… — А главное что? — перебил его мужчина, понижая голос почти до шепота, но не ставя перед собой цель скрыть свои слова от посторонних ушей. — Это был первый и последний раз, когда ты всерьез пытался сопротивляться. Макс, я хочу, чтобы ты пообещал мне, что впредь никому не будешь позволять использовать себя. Олесь задохнулся от этих слов. По отдельности они могли прозвучать очень пафосно, будто лицемерная демагогия, мол, я издевался над тобой, пренебрегал малейшими просьбами, довел до такого состояния, что ты сбежал к еще более отвратительному чудовищу, но вот я наигрался, теперь можешь защищаться этим пластмассовым ножичком. Но нет. Нет-нет-нет! Макс вскинул на него блестящие, сияющие жарким полуденным солнцем глаза, и серьезно кивнул. Так они и стояли, глядя друг на друга, молчали и будто общались без слов. Олесь слышал, как за его спиной тихо хмыкнул спокойный, как удав, Ефимов, и обернулся, заметив, что мент уходил куда-то в зал. Решив оставить отца и Ларса в покое, он тоже вышел из кухни. Ефимов сел на диван, взял в руки недопитую чашку кофе и вообще выглядел так, будто вот-вот скажет что-то вроде «ох, молодость», и в улыбке его не было ни капли сжирающей ревности. Может, оно и правильно, может, Максу именно такой флегматичный человек и нужен? Спустя всего пару минут полнейшей тишины, Ларс быстро вышел в гостиную, схватил мальчишку за руку и буквально выволок из крохотной, наполненной теплом и морозным солнечным светом квартирки в пыльный коридор с облупленными кислотно-зелеными стенами. Дверь за их спинами захлопнулась с оглушительным грохотом, и Ларс, игнорируя лифт, потащил Олеся вниз по лестнице. Мальчику на мгновение показалось, что он на него рассердился или уже сожалеет о выборе, или же мыслями находится там, в квартире, где оставил сопернику любовь всей своей жизни. Уж слишком упрям был его взгляд, и слишком сильно пальцы, подобно орлиным когтям, впивались в руку. Только выйдя из подъезда он решился повернуть к мужчине лицо и уставиться на него требовательным недоумевающим, пусть все еще покорным взглядом, и прикоснуться пальцами к его руке, причиняющей уже ощутимую боль. Хватка разжалась, Ларс посмотрел в ответ пустыми и безнадежными льдистыми глазами. Медленно завел руку за спину, откинув полы пальто, и выудил из-за пояса черный пистолет, в котором Олесь без труда распознал «Глок», который сам когда-то выбрал. — Ты тоже имеешь полное право защищаться, — хриплым, надломанным голосом произнес мужчина и совсем беспомощно улыбнулся.