***
Ливень, как и опасался Коичи, не закончился даже с заходом солнца и лишь ближе к утру он начал потихоньку стихать. Рохан, пол ночи слушавший дробь дождевых капель и мучимый неясными мыслями, переполнявшими его тяжёлую голову, но не перерастающими ни в одну внятную идею, жалкими обрывками, стукающимися друг о друга и отскакивающие от стенок черепной коробки, как бильярдные шары о бортики стола, сам не помнил, во сколько он всё-таки уснул, но встал мангака только в полдень, когда яркое солнце, словно радуясь освобождению из плена тёмного покрова туч, светило легко и ярко и, отражаясь из десятка маленьких, будто дамские заркальца, луж, залило его спальню своим игристым светом. Художник с трудом разлепил веки и, взглянув на небольшие настенные часы, тихо застонал, но всё-таки поднялся с кровати и отправился выполнять свой ежедневный ритуал в который, так внезапно, пристроился новый пункт. Неизведанная локация — звучит так интригующе, пока ты не понимаешь, что это самый обычный торговый центр, в который жители Морио будут приходить за новым пальто или ботинками. По мере сборов, мангака снова тщетно пытался вспомнить свой сон. Вроде, что-то знакомое, место, событие, а может, человек. Сон явно не был плохим, наоборот, ощущение складывалось такое, будто то, что было в нём, показано и было тем, что Рохан так долго искал. Ключ от птичьей клетки в которой был заперт прежний он. Его вдохновение, его страсть, смысл... Смысл чего? Жизни? Это художник и так прекрасно знал — рисование манги, любовь сотен тысяч читателей. Но что-то мешало рисовать ему так, как раньше. Будто те чувства, что он вкладывал в творчество кто-то украл самым наглым образом. Может, сон показывал вора? Нет, никак ни вспомнить... Когда Рохан был готов к выходу, стрелки часов давно уже находились на второй половине циферблата, но, насколько он успел изучить расписание занятий старшей школы, уроки должны были идти ещё как минимум полтора часа. Однако, даже несмотря на то, что времени оставалось не так уж и много, он решил пройтись до нужного места пешком. С адресом никаких проблем не было — стоило включить местное радио, как спустя пару ширпотребных песенок, бойкий голос никогда не унывающего диктора напомнил жителям о торговом центре, перечислил находящиеся там магазины, рассказал о ближайшем мероприятии и, конечно, не забыл упомянуть его местоположение. Идти нужно было всего около получаса, поэтому мангака не торопился, внимательно обходя лужи и наблюдая за тянущимся где-то на горизонте покрывалом грозовых туч, не понимая однако, в какую сторону их тянет лёгкий ненавязчивый ветер. Пару раз по пути он замечал молоденьких девушек в местной школьной форме, но, осознанно или нет, не придал этому особого значения. Центр выглядел внушительно: три этажа, подземная стоянка, баннеры с названиями магазинов и бутиков и, конечно, огромные буквы из ПВХ, складывающиеся в название самого центра и которое Рохан, даже увидев сейчас, не смог или же не захотел запомнить. Символом ТЦ, рядом с буквами, пристроилась длиннокрылая одинокая птица, которая, по мнению художника, никак не ассоциировалась с этой цветастой коробкой из бетона, наполненной людьми. И все же, такое здание смотрелось слишком вычурно по меркам маленького тихого городка. Внутри все было довольно скучно, можно даже сказать — безлико. Рохан даже пожалел о том, что взял с собой фотоаппарат. Первые два этажа занимали в основном магазины одежды, в которые он даже интереса ради заходить не собирался: вся его одежда, обувь и аксессуары были куплены в самых дорогих бутиках или сшиты на заказ, так что никакой потребности он в этом не имел. Большой гипермаркет хобби и канцтоваров его заинтересовал куда больше, но зайти он в него решил позже, а сейчас мангака направился на последний, третий, этаж где, как он слышал, находились фудкорт и развлекательная зона. Как он и предполагал, здесь было куда оживлённее. Никто не желал гулять под непредсказуемыми тучами и терпеть падающие с листьев деревьев ледяные, как пальцы смерти, дождевые капли за шиворотом, а потому люди, которым не сиделось дома, стекались в столь вовремя открывшийся центр. В основном это были, конечно, подростки и дамочки в возрасте, что сначала скинули свое ненаглядное чадо в детскую комнату, а после сидящие с подружкой с одной чашкой кофе по несколько часов и без умолку трещащие обо всем подряд. Все они одновременно раздражали Рохана, но и их поведение интересовало его. Всё-таки в его манге проскакивали самые разные персонажи, а потому, художник тихо присел за крайний столик открытого фудкорта, откуда отлично были видны все кафе быстрого питания, небольшая сцена, на которой сейчас проходила репетиция какого-то любительского танцевального коллектива и зона с торговыми и игровыми автоматами, откуда доносился основной каскад шума, перекрывающий даже и музыку танцоров, и фоновые объявления, и рекламу самого торгового центра. Изредка, он щёлкал фотоаппаратом и то и дело оставлял небольшие пометки в блокноте, тем самым привлекая внимание ходившего поблизости охранника, бросающего на него подозрительные взгляды после каждого щелчка фотовспышки. Рохана это не особо волновало, никаких правил о запрете съёмки он не замечал, но если ему повезло нарваться на особо ярого защитника чужого личного пространства, то спора было не избежать и осознание этого уже заранее удручало мангаку. Но пока дело ограничивалось косыми взглядами, он намерен был собрать как можно больше информации. За столиками и на сцене не происходило ничего особо интересного, а потому Рохан полностью переключил своё внимание на автоматы. Достаточно длинный их ряд был расположен вдоль основного коридора, не было никакого специального зала или ограниченной зоны, а значит сыграть в какую-нибудь аркаду мог любой желающий, просто закинув пару десяток йен в монетоприёмник. В основном, околачивались там ученики младшей и средней школ, чьи занятия уже закончились, но иногда среди них мелькала форма, которую перед этим он видел на улице и ещё раньше — на одном человеке, которого видеть он желал меньше чем кого-либо. Да уж, этот ненавистный упрямый идиот, наверняка, даже не вспоминавший о его существовании, всё это время, что полностью устраивало художника. Он был совершенно уверен в этом... И в этот момент, словно оживлённая силой гнева иллюстрация к размышлениям Рохана, из-за стайки школьниц, столпившихся у одного автомата, показалась сначала уродская прическа, а затем и весь подросток, что резко выделялся на фоне основной массы. Джоске выглядел несколько потерянно, горящая обычно за версту самоуверенность, казалось, была скручена на минимум, руки убраны в карманы, спина чуть сгорблена. Он вышел из зоны автоматов и медленно побрел в сторону фудкорта, то и дело бросая взгляды куда-то в сторону. Рохан, не шевелясь, без какой-либо цели следил за каждым его шагом, а когда осознание того, что у него было лишь несколько секунд, чтобы по-тихому смыться, наконец достучалось до отключившегося мозга мангаки, было, разумеется, уже поздно: его заметили. Глаза Джоске загорелись, и теперь он уже целенаправленно шагал в сторону вжавшегося в неудобный пластиковый стул, художника. Опомнившись, Рохан распрямил плечи и, подключив все доступные ему актёрские навыки, сделал вид, будто чрезвычайно занят каким-то дерьмовым наброском в блокноте и приближение подростка он в упор не замечает. — Добрый день, Рохан-сенсей, давненько не виделись! — признать честно — Рохан подскочил на месте так, будто действительно не видел его до этого. Сердце застучалось быстрее, то ли от испуга, то ли от чего-то другого, чего сам художник не понял. Глубоко вздохнув и так же глубоко выдохнув, он поднял на подростка презрительный взгляд и лениво бросил: — Ага, и лучше бы не виделись дальше. — Мы не разговаривали с вами с победы над Кирой, неужели вы ни капельки не скучали? — Джоске, привыкший к колкостям мангаки, слегка надул губы, однако, в его глазах уже плясали былые весёлые огоньки, которые Рохан как бы он не пытался, ни разу не смог перенести на бумагу. Не заметив никакого особого сопротивления, Джоске присел на стул и, придвинувшись к столику, локтями облокотился на него, как бы случайно при этом заглядывая в блокнот художника. Тот тут же прикрыл его ладонью. — Не смей смотреть на незавершённый рисунок, бестактный придурок, — будто машинально огрызнулся Рохан, — и нет, я не скучал, не надейся. Говори лучше — чего ты хочешь от меня на этот раз? —А? — Не придуривайся! Ты бы не стал подходить ко мне просто так. Колись, что тебе нужно: деньги, помощь или опять хочешь втянуть меня в какую-нибудь тупую авантюру? — Знайте, Рохан-сенсей, — Джоске положил подбородок на руку и устало приподнял брови, — я знаю, что вы тот ещё цундере, но вам бы стоило хоть немного показать свою милую, ну или, хотя бы, вежливую, сторону... — Что ты мелешь, идиот малолетний?! — Ну вот, я об этом и говорил. Рохан рефлекторно сжал карандаш так, что выпирающие костяшки его пальцев заметно побелели, после чего процедил сквозь зубы: — Говори, зачем припёрся или проваливай отсюда, пока этот карандаш не оказался у тебя в... — Ой-ой, не надо так, Сенсей, — Подросток примиряюще поднял руки, — я правда рад просто увидеться с вами, пусть для этого и надо запастись терпением. Внутри что-то ощутимо ёкнуло. «Рад видеть»..? Рохан с удивлением понял, что просто не способен по-настоящему разозлиться, поэтому выпустил карандаш из рук, и тот свободно покатился по столешнице к краю и, добравшись до него, чуть не упал. Джоске тут же неуловимым движением подхватил его и начал вертеть в руке, при этом, как бы невзначай, рассказав: — Знаете, я очень уж хотел сыграть тут в пару игр. Окуясу заболел, а Коичи нужно было домой сразу после занятий, так что, пришлось идти одному. Из-за дождя отменили физкультуру, так что я и освободился сегодня раньше. — Ага, очень интересно, я-то тут при чём? — Зна-аете, утром было так ясно, что я даже решил не брать зонт. А сейчас, вот так вовремя, дождь решил опять зарядить, — Джоске кивком указал на большое окно, по которому, и в правду, часто стучали капли. — Свой зонт я не взял, одноразовых тут ещё не поставили, и я хотел уже купить новый зонтик, но не заметил, как потратил все свои кровные, накопленные с таким трудом сбережения в этих идиотских автоматах. А тут вы сидите, вот я и подумал — судьба... К горлу подкатило жгучее чувство обиды, хотя, казалось-бы, стоило уже и привыкнуть. Да, этот школьник, был всё таким же меркантильным и расчётливым, за полгода ничего и не могло измениться. Рохан хотел было его послать далеко и надолго, но решил, что вполне в его стиле будет изменить правила этой игры вымогательств под себя. — Ясно, — произнёс он максимально спокойно, — значит, хотел выудить из меня денег на зонт, как предсказуемо. Но, знаешь, — он развёл руками и попытался скрыть ехидную ухмылку, — я решил не брать с собой деньги, так что, у меня и копейки в карманах нет, извиняй. — А... Но... — Джоске испуганно оглянулся на окно и машинально поправил причёску. На улице стояла дикая влажность и лака приходилось выливать больше обычного. Если он весь промокнет и стечёт на его лицо и одежду... Подросток с обречённым видом повернулся обратно, — видимо, придётся переждать его здесь... — Плохой вариант, я могу предложить и получше, — в глазах Джоске появилась надежда и Рохан с победным видом продолжил, — я, в отличии от некоторых, предусмотрителен, и свой зонт прихватил. Живём мы недалеко друг от друга, так что, если хорошо попросишь, я мог бы поделиться им с тобой. Джоске недоуменно моргнул: — Эм, вдвоём под одним зонтом? Разве вам самому не будет некомфортно так долго находиться рядом? — За окном свернула молния, которую подросток заметил боковым зрением. Представив погоду снаружи, он нервно сглотнул и поспешно добавил, — но если других вариантов нет, то я только за! Если вы уже тут закончили, мы могли бы пойти. Внутри Рохан ликовал, хотя виду и не подал. «С чего такая радость?» — задал он себе немой вопрос, но тут же заглушил голос подсознания, спешивший дать простой ответ. Неважно, он уже подписался на это, так что стоило уходить. Художник заглянул за спину Джоске и наткнулся на взгляд охранника, буравящий их столик. Значит, тот хотел подойти, но передумал, когда подсел подросток, который был на голову выше его и шире в плечах почти в два раза. «Ну, хоть какая польза», — довольно подумал Рохан, поднимаясь с места.***
Ливень был действительно нехилый, сильнее даже чем вчерашний. Но ветра не наблюдалось, а потому Рохан раскрыл достаточно широкий, тёмно-изумрудный с серебряной каймой зонт, под который нерешительно шагнул и Джоске. Из-за разницы в росте, мангаке пришлось поднять руку, держащую зонтик, что было, однако, крайне неудобно, а поэтому через минуту он передал ручку подростку, и тот беспрекословно понёс его. Будто десятки гигантских валунов, скатывающихся с горы, гром рокотал где-то вдалеке, каждый раз заставляя Рохана пропускать один вздох. Его не пугали природные явления, он вообще был далеко не боязливым человеком, но внезапный громкий звук любого заставлял напрячься. Любого, кроме, кажется, Джоске. Подросток шёл молча, глядя себе под ноги и, судя по виду, был полностью погружен в свои мысли. Из-за его габаритов идти приходилось плечом к плечу, и даже если Джоске и почувствовал, как вздрагивал Рохан, то виду не подал. — Эй, Джоске, — прервал затянувшееся молчание художник. Пришлось повысить голос, чтобы перекрыть шум дождя, но подросток тут же повернул к нему голову, всем видом показывая заинтересованность в беседе, — знаешь, твоё телосложение достаточно... нетипичное для школьника. Сколько бы я не посещал зал, ты всё равно крупнее меня. И почему только именно таким самодовольным болванам как ты, достается счастливый билет в генетической лотерее?! — Эм, не совсем понимаю, но, на всякий случай, извинюсь... — Пф, не утруждайся, — Рохан прикрыл глаза и, не терпящим возражений голосом, заявил, — но, кстати, ты же понимаешь, что за мою доброту тебе придётся заплатить? — Стойте-стойте-стойте, это как-то связано с вашими прошлыми словами? — Да, напрямую, — повисла пауза, но после того как непонимание в глазах Хигашикаты дошло почти до критической точки, Рохану пришлось пояснить подробнее, — вдохновение, я как ни в чём другом нуждаюсь в нём в последнее время. Мне нужно нарисовать что-то, чего я не рисовал раньше. И ты — как раз одна из этих вещей. Сколько бы я не представлял тебя, у меня не получается... Эй, верни зонт, придурок, я же промокну! Пораженный Джоске рефлекторно отскочил от мангаки, но после его крика тут же выровнял зонт над их головами. — П-простите, но... Боюсь спросить, в каком виде вы меня представляли?! — Не извращай мои слова, малолетка! — Рохан и сам почувствовал, как к его щекам прихлынула кровь и будь подросток чуть внимательнее, то сейчас мангака был бы выдан с потрохами. Но он быстро пришёл в себя, по крайней мере, на лицо вернулась прежняя непроницаемая маска, полностью скрывающая бурю, творящуюся внутри. «Зачем я это сказал, зачем вообще затеял этот разговор? — корил себя Рохан, — почему просто не дал ему денег и не вычеркнул из своей жизни ещё на пол года, а то и больше? Ладно, может, это и правда то, что мне нужно. Теперь уже необходимо вести эту игру до конца» — Мы уже почти дошли до твоего дома, так что буду краток, — продолжал художник как ни в чём не бывало, — я никак не могу нарисовать определённую сцену и ты должен помочь мне. За счёт долга. — Что-то такое, что не может нарисовать Великий и Ужасный Кишибе Рохан? — полусерьезно протянул Джоске, — не представляю, чем я могу помочь, да и вы сами предложили мне идти вместе... — Ага, спалить свой дом тогда я тоже сам тебе предложил... — Ой-й-й, вы все ещё припоминаете мне тот случай, Сенсей? Ладно-ладно, я помогу, эм-м... Завтра пойдёт? Я могу зайти после школы. — Да, отлично, только не посмей обмануть меня, Хигашиката Джоске. На том их короткий, но донельзя странный разговор закончился — прямо перед парнями из-за стены дождя показался дом семейства Хигашиката. Рохан тут же забрал зонт, но любезно согласился подержать его ещё немного над Джоске, пока тот возился с ключами. Как только дверь отворилась, изнутри дома повеяло теплом и уютом, какой-то свежеприготовленной едой и женским парфюмом. Источником последнего запаха, скорее всего, являлось сохнущее на вешалке пальто. Увидев его, подросток тут же засиял и повернулся к мангаке: — Мама, судя по всему, дома, а значит, она уже приготовила что-то вкусное! Не хотите зайти, Сенсей? Хотя бы ненадолго. Рохан поколебался секунду, но не больше: — Нет уж, у меня явно есть дела поважнее. Сказав это, он развернулся и пошагал прочь, когда вдогонку ему донеслось: — Милую сторону, Сенсей! Включайте уже милую сторону! Дверь тут же захлопнулась изнутри, пресекая всякую попытку ответить. Рохан скрипнул зубами, но, поняв, что пытаться взглядом прожечь дверь, за которой скрылся источник его нервного тика бесполезно, он направился в сторону своего особняка, не замечая, как проходит прямо сквозь лужи, которые с таким упорством весь день обходил.***
Вновь эти смутные бессмысленные сны, почему он не мог вспомнить их? Рохан снова ходил по дому решая, стоит ли ждать Джоске (который ещё не факт, что придёт) или снова попробовать нарисовать продолжение главы. Логика перевесила ко второму варианту, и художник опять засел в кабинете. Но ни отбивание ритма коллекционой перьевой ручкой по столу, ни рассматривание через окно проплывающих мимо курчавых облаков, ни перестановка всех своих книг и папок по цветам и размеру, не помогли сосредоточиться на работе. Он мысленно пропускал сцены и пытался зарисовать следующие, но и эта затея обернулась крахом. Дальше скетчей ничего не продвигалось. «Я заранее нарисовал несколько глав вперёд, я вполне могу отложить продолжение ещё на какое-то время, — успокаивал себя Рохан, но тут же мысленно опускался с небес на землю, — ага, мог отложить, два месяца назад. И отложил. А теперь мне ничего не остаётся, кроме как закончить начатое» Он отложил ручку и отправился в кладовую, где необходимо было найти пару вещей до прихода Хигашикаты. Джоске пришёл, как и обещал, сразу после занятий. Стоя перед входом в дом мангаки, он не решался нажать на звонок, нервно поправляя причёску и оглядываясь, будто составляя пути отступления. В какой-то момент, Рохану надоело наблюдать за этим из окна и он быстро спустился на первый этаж, где с ходу распахнул дверь перед подростком, стоящего с уже поднятой над звонком рукой. Не тратя времени на приветствия, художник схватил его за эту руку и втащил в прихожую, после, осмотрев улицу, он закрыл дверь и запер её на засов. — Не хочу, чтобы кто-то видел, что ко мне шастают какие-то сомнительные личности вроде тебя. — Ага и вам добрый день, Сенсей, — сказал Джоске, пропустив его слова мимо ушей и мило улыбнувшись, — ну что, говорите уже, что мне нужно делать? Рохан тоже улыбнулся, но от его ухмылки пробирало на озноб, и даже у далеко не пугливого Джоске мурашки побежали по спине. — Идём ко мне в кабинет, там всё расскажу. Подросток лишь слегка пожал плечами и поднялся по лестнице. Мангака шёл вслед за ним, но перед дверью в студию он обогнал Джоске и зашёл первым. Когда же Хигашиката тоже зашёл в святая святых любого мастера, его удивило то, что он все ещё прекрасно помнил эту комнату, пусть и был тут единожды, да и то только за тем, чтобы разгромить её. Однако, он не мог припомнить софу, что теперь стояла у стены. Подросток оглянулся на Рохана и заметил его берущим со стола что-то длинное, что при ближайшем рассмотрении оказалось широкой атласной лентой чёрного цвета. — А, эм, вы мне глаза завязывать собрались что ли? — Не только. — Хах-ха, ну да... Стойте, ЧТО? Рохан поднял на него слегка уставшие глаза и пояснил таким тоном, будто объяснял маленькому ребёнку почему небо голубое: — Да, я завяжу тебе глаза и руки, так, как они будут связаны у персонажа. У меня нет подобного опыта, а без него я не могу описать все достоверно. Дошло? — Эй, мы так не договаривались! Вы что-то говорили о телосложении, вот я и думал что... — Думал что? Что я попрошу тебя раздеться или как? То есть, позировать голым для тебя комфортнее, чем посидеть со связанными руками? — Нет, я не это имел ввиду! — Джоске закрыл лицо руками, пока Рохан с профессиональным интересом наблюдал за его реакцией, — просто, вы ничего толком не сказали вчера, и я... — Мне неинтересно, что ты там навыдумывал. Но, если тебя это успокоит, ты должен снять рубашку, перед тем как я свяжу тебя. — Нет, вы меня совершенно не успокоили! Зачем я на это вообще согласился... Рохан не был в настроении спорить, да и он понимал — если бы Джоске действительно так не нравилась эта затея, то он бы незамедлительно ушёл, все равно, Heaven's Door на него практически не действовал. Но Хигашиката всё ещё был здесь и, пробурчав ещё что-то невнятно себе под нос, начал расстёгивать пуговицы гакурана. Сначала он, а потом и футболка упала на пол рядом с портфелем, звякнув об пол застежками молний на груди, о предназначении которых Рохан всегда хотел узнать. Красные щеки с головой выдавали смущение подростка, но это никак не остановило художника от пристального разглядывая его оголившегося торса. «Да, полностью подходит, — размышлял он про себя, — не часто увидишь людей с НАСТОЛЬКО идеальной фигурой» Вслух же прозвучало: — Повернись и сложи руки за спиной, запястье к запястью. Джоске и сейчас повиновался. В голове Рохана промелькнула внезапная мысль о том, насколько же неправильно было скрывать такой зад за форменными мешковатыми брюками, и он чуть было не сказал это вслух, но вовремя одёрнул себя и, попытавшись сосредоточиться на поставленной задаче, начал обвязывать запястья подростка тугими узлами, при этом испытывая какое-то странное, слегка извращённое чувство удовлетворения, видя, как Джоске сжал челюсти, но продолжал молча терпеть. Когда с руками было покончено, мангака усадил подростка на диван и, взяв со стола вторую, чуть более короткую, ленту, обвязал ею глаза Джоске,после чего отошёл в сторону и осмотрел получившуюся композицию со стороны. «Если бы в художественных школах в качестве натуры было нечто подобное, вместо кувшинов и фруктов, то, кто знает, может я бы и посетил пару уроков», — думал Рохан, подбирая подходящий по размеру скетчбук и натачивая ножом карандаш. Когда все было готово, он поставил стул перед софой и, расположившись на нём, начал указывать: — Голову свесь вниз и расслабься немного. Ага, вот так, ноги чуть шире. Теперь посиди так пару минут не шевелясь, потом перейдём к следующему пункту. — Что за следующий пункт? — Я сказал тебе не шевелиться. — И всё же, Рохан-сенсей? — Узнаешь. Карандаш свободно скользил по бумаге, оставляя тёмный графитный след на девственно-белом листе. На скетч ушло меньше двух минут, линии будто сами собой сложились в чёткую фигуру сидящего перед ним обездвиженного юноши. Рохан подправил пару деталей и переставил стул так, чтобы зарисовать Джоске в профиль. С этого ракурса было видно, что тот сидел с плотно сжатыми губами и все таким же порозовевшим лицом, но больше он не сопротивлялся, если прошлые потуги вообще можно было назвать сопротивлением. Мангака закончил с этим ракурсом, после сделал несколько зарисовок отдельных частей тела крупным планом. Рисунок плавно и легко ложился на бумагу, Рохану даже не пришлось как-либо напрягаться. — Эй, Сенсей, — окликнул его подросток через пару минут, — вам долго ещё, у меня руки затекать начинают. — Это просто замечательно. –? — Слушай меня внимательно, Джоске, — Рохан отложил скетчбук и вместо него взял блокнот, в котором уже стояли некоторые пометки, оставленные заранее, после чего подошел вплотную к дивану и наклонился прямо к уху подростка. Тот слегка вздрогнул, не ожидая услышать голос мангаки так близко, — сейчас, ты должен будешь мне максимально точно озвучить все свои ощущения, в каждой конечности, ясно? Абсолютно все. — Я сижу связанный у сумасшедшего рисоваки и с каждой секундой меня всё больше подмывает встать и убежать, этого хватит? Рохан сухо усмехнулся: — Да, молодец, большего я от тебя и не смел ожидать. А теперь соберись, раз уж ты ещё не сбежал. С этими словами, художник взял блокнот поудобнее и, поколебавшись секунду, сел Джоске на колени, лицом к лицу. — Эй, вы что делаете?? — закричал тот, начав беспокойно елозить, из-за чего Рохану пришлось сжать его ноги коленями, чтобы хоть как-то удержать на месте. — Успокойся, идиот, я просто переношу сцену из своей истории! Сказал же — мне нужно описание твоих ощущений, а в кабинете нет ничего, что могло бы заменить человека на моем месте. — Напомните, в каком жанре вы пишите? — так и не дождавшись ответа на вопрос, Джоске задал другой, — я не мастер красивых или сложных выражений, почему вы сами не хотите посидеть связанным и ощутить все в полной мере? — Я не могу связать себя сам, а просить тебя... — Рохан представил себя связанным, таким беззащитным в крепких руках подростка, удерживающего его силой, хотя никакого сопротивления и не было... Мангака поспешно отбросил эти мысли и внутренне порадовался, что Джоске не видит его в этот момент, — пф, кто знает, не захочешь ли ты меня обнести, пока я не смогу тебе помешать. — Эх, мне нужно было бы уже привыкнуть к вашей ненависти и недоверию ко мне. «Ненависти? Нет, Джоске, я не ненавижу тебя, я... Ох, ты просто идиот... И я идиот. Чёрт, я окружён идиотами куда ни посмотри!» — Кхм... Заткнись уже и расскажи, что чувствуешь. — Так мне заткнуться или рассказывать? — Хигашиката! — Понял-понял, — Джоске замолчал на какое-то время, пошевелил руками, покачал головой из стороны в сторону, затем по очереди попытался приподнять ноги, прижатые к софе чужим задом, — пальцев уже почти не чувствую, лента неприятно трёт переносицу, а ещё я, эм, чувствую ваше дыхание на груди... — Отлично, продолжай, — Рохан записал его слова, рефлекторно задержав дыхание, пока записывал последнее. Подросток снова подумал и продолжил описывать: — Тяжесть на ногах пока не сильно мешает... Дикое желание подняться и размять все... И эта повязка на глазах, она... — Что? — Ну, не знаю, как-то тревожно, то есть, я знаю, что я сильнее вас, понимаю это мысленно, но из-за темноты мне как-то... — Тебе страшно? — Рохан с интересом уставился на лицо Джоске, отмечая его нахмуренные брови и прикушенную нижнюю губу, которая уже побелела и, казалось, подросток вот-вот её прокусит, сам того не заметив. — Ну, нет конечно... Может немного, совсем чуть-чуть. — Если хочешь, мы прекратим это, ты уже мне помог, — неожиданно сжалился мангака. — Н-нет, я же сам на это согласился, всё нормально, — произнёс Хигашиката после небольшой паузы. Какое-то время он слушал скрип ручки по бумаге и шелест переворачиваемых страниц: судя по всему, Рохану даже без его слов было что написать. Ну да, у него глаз намётанный, наверняка, язык тела говорил ему куда больше, чем куцый рассказ подростка. Однако, через пару минут художник вновь обратился к нему: — Ну и чего ты замолчал? Только не говори, что твой словарный запас уже исчерпался. — Хм-м... Кисти покалывает неприятно, задница начинает затекать, шея немного устала, а ещё мне слегка прохладно, хотя от, кхм, вас ногам тепло. Ох, простите, наверное, я непонятно выражаюсь. — Нет, все в порядке. Давай дальше. — Эм, Сенсей, — Джоске помялся, но всё-таки спросил, — а в вашей этой истории, на коленях должна сидеть девушка или..? — Девушка, а к чему ты... — Ну, в таком случае, думаю, что персонажу на моем месте будет слегка неловко... Просто, я не вижу вас, но чувствую как вы ёрзаете. Рохан сглотнул, чувствуя, как кровь приливает к впалым щекам и прикрикнул, всячески пытаясь скрыть появившуюся в голосе дрожь: — Т-ты, ты о чём вообще думаешь, малолетний извращенец?! Не смей там ничего себе фантазировать, ты не в том положении! Вернее, мой персонаж, но и ты тоже! Лучше оставайся напуганным, это подходит тебе куда больше! — Эй, я не напуган, какой-то повязки не хватит для такого! — возмутился Джоске, — и я не виноват, что у вас такая женственная фигура! — Да чтоб тебя, ещё слово и я заставлю тебя забыть обо всем произошедшем, а вдобавок сделаю импотентом до конца жизни! — Но на меня не действует ваш стенд, я знаю как от него защищаться! — Я найду способ сделать все это и без стенда... Как бы Рохан не пытался, его угроза не возымела на подростка никакого эффекта, зато сам он почувствовал жар, волнами заливающий его тело, начиная с щёк и шеи, но теперь уже спускающийся ниже. Джоске тоже замолчал. Он свесил голову на бок и откинулся на жёсткие диванные подушки. Судя по всему, он зажмурился и плотно сжал губы, но его с головой выдавало красное лицо и высоко вздымающаяся грудь. Художник понял, что ситуация, в которой они оказались сейчас, уже мало походила на нужную ему, а потому отложил блокнот с ручкой в сторону и положил слегка вспотевшую ладонь на плечо Джоске. Тот вздрогнул и повернулся к нему: — Что вы делаете? — Джоске... Ты сейчас представляешь на моем месте кого-то другого или... — Нет, — сразу ответил тот. Он хотел сказать что-то ещё, но в последний момент закрыл рот и снова отвернулся. Рохан скользнул по его коленями ближе, практически вплотную и невесомо коснулся губами напряженной шеи. Хигашиката рвано выдохнул и вжался в спинку дивана, словно пытался слиться с ним воедино. — Сенсей... Я не знаю, что вы задумали, но... — Рохан, называй меня просто Рохан и прекращай "выкать". — Даже так, Рохан, это зашло не в ту степь. Эм, вы... ты записал всё, что тебе нужно было от меня? — Джоске... — Рохан вздохнул и одарил его тяжёлым взглядом, холод которого подросток почувствовал даже не видя чужих глаз, — тебе неприятно? — Н-нет, не в этом дело... Просто... — Тогда заткнись и не раздражай меня больше. Не желая больше ничего слушать, мангака провел слегка шершавым мокрым языком вдоль шеи, начиная от ключицы и заканчивая у нижнего края челюсти. Его вторая рука, словно двигаясь по собственной воле, начала оглаживать пояс брюк Джоске, пальцы плавно заскользили к пряжке ремня. «Что я, чёрт возьми, делаю, это нужно прекратить как можно скорее, — неоновыми буквами горело на периферии сознания художника, в то время как он, наощупь расстёгивал чужую ширинку. Лоб пересекла капля пота и, скатившись по щеке, упала на крепкую грудь Хигашикаты, — остановись, Кишибе Рохан, он ведь даже несовершеннолетний!» Едва слышный стон, пробившийся сквозь плотно сжатые зубы подростка, вмиг отвлёк Рохана от мыслей. С удивлением, он обнаружил, что в его собственных брюках стало болезненно тесно и решил не мучить себя ещё дольше. Он тоже парень? Он младше? Он — несносный, отвратительный, лживый, влюблённый лишь в свою причёску Джоске? Плевать, Рохан имел полное право взять то, в чём он нуждался. А больше всего нуждался он сейчас в удовлетворении своих низменных потребностей, которые он подавлял так долго. Невыносимо долго. Ни одна девушка ещё не интересовала его так сильно, как сейчас это делал красный как рак подросток, кусающий губы и вздыхающий от каждого движения его руки по натянутой ткани нижнего белья с принтом из синих якорей на белом поле. Мангака на секунду отвлёкся от ласк и, продолжая одной рукой придерживаться за плечо Джоске, начал расстегивать собственные штаны, проклиная себя при этом за то, что не догадался одеться сегодня полегче, как минимум — не в дизайнерские брюки с уймой чисто декоративных примочек. Пока он возился с ними, Джоске начал ёрзать на месте и хрипло попросил: — Рохан, сними повязку, хотя бы с глаз... — Нет уж, ты не должен этого видеть. Наконец, со всеми застежками было покончено, прижавшись к Хигашикате сильнее и плечом перекрывая весь минимальный обзор, что могла позволить слегка сбившаяся лента, Рохан пальцами оттянул резинки их трусов, освобождая оба налившихся кровью органа, после чего обхватил их рукой (что далось ему с трудом, даже учитывая то, что пальцы художника были длиннее, чем у многих) и на пробу сделал пару движений, пройдясь по всей длине, от оснований и до слегка дрожащих кончиков. Джоске коротко гортанно застонал и, опустив голову, прижался виском к виску Рохана, на котором все ещё была сбитая промокшая в некоторых местах повязка. Шею художника защекотали волосы, выбившиеся из неприкосновенного помпадура, но он не стал обращать на это внимание, которое и так было полностью сосредоточено на другом. Рука заскользила увереннее и быстрее и, судя по прерывистому дыханию Джоске, того всё полностью устраивало. Глаза Рохана начала застилать розоватая пелена, в голове неестественно громко эхом отдавался бешенный стук сердца, полностью перекрывая своим шумом все появляющиеся в сознании мысли, но не мешающие мангаке ловить каждый случайно сорвавшийся с губ стон подростка, чувствовать его обжигающее дыхание на шее и спине, всем телом ощущать чужую сладкую дрожь. Рохан внезапно понял, что такими темпами он не сможет продержаться долго, а потому начал быстрее двигать пальцами и при этом старался сдавливать член Джоске сильнее, желая приблизить и его разрядку. И это сработало: подросток чуть не поперхнулся собственной слюной, но пару раз судорожно кашлянув, он хриплым полушёпотом выдавил: — Рохан... Я сейчас... — Ага, — подбодрил тот, — давай же, не сдерживайся... Каждая жилка тела художника была напряжённей натянутой струны, ноги начало слегка сводить, а низ живота до болезненного приятно стянуло, когда, наконец, он почувствовал как тугими толчками из него выходит напряжение, вместе с густой прозрачно-белой жидкостью заливая его ладонь, скатываясь каплями по запястью и пачкая новый дорогой диван с замшевой обшивкой. Вместе с ним кончил и Джоске, теперь полностью уронивший голову на плечо Рохана и тщетно пытающийся восстановить дыхание. — Я думал, тебя хватит на большее, — будничным полу-язвительным тоном заметил мангака. — Мне не каждый день дрочит объект моих влажных фантазий, — на полном серьёзе ответил Хигашиката. Он потёрся щекой о покрытое мягкой тканью плечо и, нащупав край выреза, поцеловал покрывшуюся испариной белую шею, — развяжи мне руки. — Обещай, что не выкинешь какую-нибудь глупость. Джоске промолчал, но несмотря на это Рохан запустил свои руки ему за спину и, найдя кончик ленты, мягко потянул за неё. Подросток немедленно избавился от пут и, немного размяв затекшие запястья, стащил повязку с глаз. Не тратя больше драгоценного времени, Джоске, ухмыльнувшись, крепко обхватил мангаку за талию и, прижав к груди, накрыл его губы своими. Поцелуй был коротким и жарким, сразу после него, не дав Рохану и секунды на то, чтобы опомниться, Хигашиката повалил его на спину, по пути успев сбросить с софы подушки, освобождая место. Художник упёрся руками в грудь подростка, в заведомо тщетной попытке сдержать между ними хоть какую-нибудь дистанцию, но Джоске даже не обратил на это внимания, продолжая покрывать изящные шею и точёное лицо поцелуями. Руки Рохана соскользнули на плечи, а после и вовсе, всё ещё подчиняемые своей собственной воле, обняли спину Джоске. А обхватив подростка и ногами, он прильнул к нему, словно птенец, желающий согреться в момент суровой зимней стужи. Хигашиката внезапно прекратил свои беспорядочные ласки и отвёл крайне смущенный взгляд куда-то в сторону. Рохан, догадавшись в чём причина, нетерпеливо вздохнул: — Только не говори мне, что ты не знаешь, что делать дальше. — Знаю... Ну, теоретически... — Боже, ну за что ты подослал мне этого дилетанта... Сказав это, Рохан погрузил два пальца себе в рот и начал основательно смачивать их слюной, слегка разомкнув губы и скользя языком по фалангам. Джоске сглотнул, остекленевшим взглядом жадно ловя каждое движение и словно записывая его на подкорку сознания. Когда художнику это показалось достаточным, он вынул пальцы изо рта, только для того, чтобы протиснув руку между двумя разгоряченными телами, по очереди вогнать их в другое место. «Ох, слава высшим силам, что я догадался сегодня подстричь ногти», — думал мангака, закрыв глаза и имея себя собственной рукой. Почти физически он ощущал на себе прожигающий взгляд лазурных глаз, следящих за ним в похотливом благоговении. Пока он был занят, Джоске высунул язык и провел им по своей ладони, после чего, подогреваемый приглушенными стенаниями Рохана, решил посвятить время собственной подготовке. Обхватил рукой вновь возбужденный член, он прикрыл веки и начал медленно покрывать его слюной, смешивая её с выступившими каплями прозрачной смазки. Сам того не заметив, подросток вцепился зубами в выпирающую ключицу художника, вырвав тем самым его недовольный вскрик и оставляя на мраморной коже багровый след, что в будущем покажется ему, человеку всячески далёкому от искусства, настоящим шедевром. Не так представлял себе Джоске первую близость с любимым человеком, он, признаться честно, наивно рассчитывал на несколько невинных свиданий, может, поход по магазинам или в парк. Робкое прикосновение ладоней, смущение от надуманных взглядов прохожих, милые подарки в честь выдуманных только для них двоих праздников и, наконец, первый поцелуй под цветущим деревом сакуры. Банально? Да, ещё как, но именно так начинаются идеальные отношения в дорамах и сёдзе-манге, а разве есть причины не верить им? И что же, разве мог Джоске мечтать о нормальных отношениях, учитывая всё то гротескное безумие, что повсеместно происходило вокруг него? Нет, очевидно нет, а потому прямо сейчас он наблюдал за тем, как прекрасный внешне и несносный характером, но тайно любимый им Кишибе Рохан растягивал себя для него, нежно и совершенно крышесносяще выстанывая его имя и прерывисто дыша. Растрёпанные тёмные волосы потеряли свою форму и хаотично рассыпались по высокому лбу и светлой обивке дивана, повязка давно съехала с головы и теперь свободно болталась на шее, яркая и явно не дешёвая рубашка была грубо расстегнута и смята, а губы... Слегка опухшие и покрасневшие от прикусываний, которыми художник тщетно пытался сдержать голос, губы манили подростка и он не стал себя сдерживать, впиваясь в них свирепо, как когти ястреба впиваются в свою жертву, ломая хрупкие крылья и пачкая белые перья рубиновой кровью. Рохан с готовностью ответил на поцелуй, смело запуская язык в пространство чужого рта и с привычной дотошностью исследуя им каждую деталь. Он уже вынул пальцы и, разорвав поцелуй, одарил Джоске взглядом, полным безмолвной просьбы. Тот всё понял, но продолжал медлить, сдерживаемый не то неуверенностью, не то неясным страхом, не то разъедающим, как коррозия, его внутренним голосом, продолжающим твердить о том, как всё это было неправильно и неестественно. Но вновь взглянув в эти глаза, блестящие от выступивших слёз, но горящие изнутри собственным пламенем, он чувствовал, как огонь этот сжигает до тла в нём последние сомнения. Рохан поддался ему навстречу и тогда тела их сплелись в единое целое, будто став отдельным живым существом, сплётшим в трудоёмком узоре эмоции столь сложные, что нельзя их описать ни на одном из существующих языков, но и столько же простые, что опробовать их может каждый, стоит лишь пожелать. От наполнивших комнату звуков, казалось, можно было увидеть, как покраснели стены, если бы у двух юношей был бы хоть миг, что бы оторваться друг от друга. Рохан чувствовал, что в любой момент может потерять сознание, но с каждым новым толчком он вновь приходил в себя, ощущая как сквозь его тело проходят импульсы тока, заставляющие закипать кровь в венах и вырывающие стоны, то и дело переходящие в разрывающие пересохшее горло крики. Джоске, сбросивший с себя последние путы стеснения, грубо вколачивал его в диван, при этом удерживая мангаку на месте так крепко, что он практически видел, как под его пальцами наливаются будущие синяки. Но Хигашиката плевал на это — синяки он вмиг залечит стендом, а вот отпустить хоть на мгновение неспокойное тело художника казалось сейчас преступлением. — Джоске... Чё-о-орт бы тебя... Медлене-е-а-ах! — в отчаяной попытке вскричал Рохан, чувствуя, как по щекам скатываются отвратительно-солёные слёзы, а внутренности будто скручивает раскалённый жгут. Но на подростка его слова не подействовали, наоборот: он распалялся все больше. — Не могу, Сенсей, — проворковал он опаляя ухо сладким жаром, — вы слишком уж хороши~ «Дерьмо, я не на это подписывался, — в отчаянии думал Рохан, словно со стороны слыша собственные похабные стоны и задыхаясь под тяжестью чужого горячего тела и собственного удовольствия, — где Джоске, стесняющийся даже просто снять рубашку? О, боги, верните мне его, иначе я не переживу этот день...» Целостность сознания покинула мангаку, когда Джоске внезапно взял его член в руку и принялся дрочить, точно решив отомстить за произошедшее ранее. Рохан прогнулся, чувствуя, как нахлынувший оргазм волнами стал накрывать его, заставляя захлёбываться будто настоящей водой. Собрав остатки ускользающего всё дальше разума, он едва слышно, но со всей возможной угрозой в голосе, прохрипел: — Только... Только не смей сделать это в меня... Слышишь... Джоске не ответил, но, судя по плотно сжавшимся зубам, он всё понял. Он поумерил пыл и толчки стали более размеренными и глубокими, но к концу они вновь ускорились и, под смешавшийся и задрожавший в густом воздухе их общий стон, Джоске с пошлым хлюпающим звуком вынул член и кончил, залив живот Рохана тягучим семенем. Мангака опустошенно рухнул на софу, но, не успел он даже перевести дух, как Хигашиката покачиваясь встал на ноги странно посмотрел на него. — И что ты задума... Не успел Рохан договорить, как Джоске наклонился и легко, словно тот ничего не весил, подхватил его на руки. — Этот диван чертовски неудобный, я заметил это ещё когда сидел с завязанными руками. Замени его, ладно? Произнося это, Джоске уверенным шагом шёл в спальню, которую приметил ещё при первом посещении особняка...***
Сегодня «утро» Рохана наступило в пятом часу вечера. Воспоминания о прошедшей ночи плавились и смешивались друг с другом, как воск от горящей свечи. Сколько раз они это сделали? Шесть? Семь? Регенерация и выносливость обладателей стендов были выше, чем у обычных людей, но художник никогда не предполагал что НАСТОЛЬКО. Поясницу неприятно тянуло, ноги отказывались слушаться, но внутри разливалось приятное тепло, заполняющее каждую клеточку и вытесняющее всякий дискомфорт. Рядом заворочался Джоске, трогательно хлопая густыми ресницами и пытаясь убрать с глаз ниспадающие на них тёмно-синие волосы. Увидев проснувшегося мангаку он обеспокоенно спросил: — Утро, Рохан. Ты как, нормально..? Художник нахмурился и отвёл взгляд: — Да, абсолютно. Но я хотел бы извиниться перед тобой. — Пф, за что? — За то, что использовал тебя, — он наконец прямо посмотрел на Джоске и в зелёных глазах сквозило холодом, — у меня давно не было партнёра и ты просто подвернулся под руку. Так что, извиняй. — Я... Ясно... — Хигашиката сглотнул и отвернувшись, потянулся за лежащими на полу брюками, — тогда, будет лучше если я уйду. Простите за беспокойство. Рохан молча наблюдал за тем, как подросток одевался. Гакуран и футболка были оставлены в кабинете, так что, это не заняло много времени. Когда Джоске, помедлив немного, направился к выходу, мангака все продолжал убеждать себя: «Так будет лучше, я поступил правильно, так... будет лучше, — Рохан прикусил костяшку руки, — будет, да... Но я не хочу. Нет, я не это хотел сказать. Чёрт, остановись, только не уходи. Я не это хотел сказать, нет...» — Нет! — Вырвалось у него из груди. Джоске остановился на пороге комнаты, не решаясь обернуться. Через пару мгновений он почувствовал, как Рохан подошёл сзади и уткнулся лбом ему в спину, — я не хотел этого говорить, прости, прости меня, пожалуйста. Останься, не бросай меня одного. Джоске вновь улыбнулся и, обернувшись, прижал дрожащего мангаку к груди. — Ну вот и милая сторона, неужели я дождался? Он звонко рассмеялся и даже Рохан, не удержавшись, присоединился к нему. Сегодня он не видел никаких снов, а на душе было как никогда легко. Клетка открылась и больше ничто не могло загнать чувства художника под замок.