Защитник

      Пустыня Такарагуджи манит путников своими тайнами и легендами. Искателей приключений не останавливает то, что одно из четырех чудес света заодно является ещё и самой аномальной зоной в мире. Золотые пески бескрайней пустыни влияют на климат, приводят к перепадам магических фонов и нередко искажают пространство. Но, пожалуй, самая большая аномалия и одно из самых интересных мест в Такарагуджи — это государство, что затерялось в самом её сердце.       Неудивительно, что именно на территории Золотых Песков родился один из сильнейших смертных магов, Суна но Гаара.       Его детство прошло в небольшом захудалом городишке, что не сыщешь даже на самой точной карте. Известно только, что находился он на самой северной границе Золотых Песков.       О том, что Гаара будет сильным магом, стало очевидно буквально в самые первые минуты его жизни. Младенца окружал едва различимый ореол Силы. Любой предмет, до которого дотрагивались маленькие ручки, изменял не только свою форму, но и свойства. Местные жители никогда с подобным не сталкивались и, очевидно, это их очень напугало. Они настороженно смотрели на новорожденного, ни на секунду не оставляя его одного. Благодаря этому им довольно быстро удалось вычислить, что, когда младенец кричал, шёл снег. Когда он успокаивался, снег превращался в дождь. Живительная влага, такая необходимая для выживания, отчего-то была солёной. И суток не прошло после рождения Гаары, как стало ясно, что ребенок притягивает аномалии.       За долгие годы жизни в Золотых Песках, на самой границе цивилизации и опасной пустыни, люди свыклись с мыслью, что бывают дни, когда невозможно разжечь огонь, что в середине вечного лета может внезапно стать безумно холодно. Они научились справляться с засухой и прятать воду от везде проникающих лучей палящего солнца. Однако снег, который большинство людей прежде в глаза не видели, осадки с солёной водой — все это было новым, неприятным, пугающим. И все это легко было объяснить. И совсем не трудно было от этого избавиться. Всё, что нужно, — уничтожить то, что притягивает аномалии. Так показывал опыт. Дожди из жаб прекратились после того, как был казнен зажиточный эмигрант из Горных Цепей. И снег тоже пройдёт, как только ребёнок будет убит.       Мать Гаары умерла во время родов. Отец отрёкся от сына, как только тому предъявили обвинения в возникновении новых аномалий. Страшное обвинение, наказание за которое — смерть.       Казнить ребёнка не позволила старая, уважаемая во всех Золотых Песках мистрис Тиё. Она убедила горожан отсрочить казнь и, получив их разрешение, забрала ребёнка на воспитание в свою с виду ветхую хижину.       Убедившись, что с уходом Гаары непривычные аномалии прекратились, горожане с облегчением вздохнули и вернулись к прежнему вялому и однообразному быту.       Мистрис Тиё жила в большой хижине, что располагалась сразу за границей Золотых Песков, в двух шагах от «безопасной зоны». Аномалии пустыни были ей не страшны. Три мощнейших артефакта, сотворённые Стражами, оберегали её жилище от любых незваных гостей и всевозможных природных катаклизмов.       Гаара рос замкнутым и неразговорчивым ребенком. Его единственной забавой была магия. Ей он отдавался полностью. Мальчик мог часами рассматривать видимых только ему разноцветных светлячков, с помощью одной лишь только мысли строить из песка всевозможные замки, создавать различных животных.       Уроки мистрис Тиё приводили Гаару в настоящий восторг. Даже самому себе он не решался признаться в том, что больше всего в этих уроках ему нравится внимание. Ему казалось, что только на занятиях магией мистрис вспоминала о его существовании. Но эти, на самом деле очень короткие три часа скрашивали каждый невероятно скучный и зачастую трудный день.       День считался трудным, если по каким-то причинам Гааре приходилось идти в город. Горожане хорошо помнили «магнит для аномалий». И хотя мистрис Тиё обучала юного мага, и, несмотря на то, что он довольно быстро научился контролировать свою Силу, люди сторонились и боялись его. Гаара отчетливо чувствовал чужой страх, не понимал его причину и не знал что ему делать.       Чем старше становился Гаара, тем сильнее и ярче проявлялся его талант. Мистрис Тиё украдкой вздыхала. Женщина хотела отослать мальчика подальше от замкнутого государства. Она не сомневалась, что ее драгоценный ученик без труда поступит в любую магическую Академию и что он безо всяких усилий справится с самой сложной учебной программой. Нужно было всего ничего: покинуть Золотые Пески. Вот только отпустить мальчишку одного у мистрис рука не поднималась. А сама женщина покинуть насиженное место не могла. Расплата за грехи молодости во второй раз в жизни показалась ей слишком суровой.       Когда Гааре исполнилось шестнадцать, у него появился шанс покинуть Золотые Пески. К мистрис Тиё приехал её хороший друг.       Высокий, светловолосый, величественный и довольно резкий, мэтр Тобирама поначалу не понравился Гааре. Однако, проведя в его обществе несколько вечеров, юноша проникся к мэтру огромным уважением. Тобирама знал очень много всевозможных историй, легенд, да и сам был мастер на выдумки. Больше всего Гааре нравились истории о Стражах — могучих магах, чьими неизменными спутниками всегда были хранители. Мальчик слушал эти легенды, затаив дыхание, и втайне, не признаваясь в этом даже себе, завидовал Стражам. Ведь они никогда не бывали одиноки. Никогда…       Совсем скоро Гаара узнал, что мэтр Тобирама довольно сильный маг. Он однозначно был сильнее мистрис Тиё. Юношу это очень удивило. Не то чтобы он считал наставницу всемогущей, просто у молодого человека образ мэтра никак не вязался с понятием «сильный маг». Уж очень Тобирама был аристократичным. Создавалось впечатление, что магия для него — так, развлечение. Способ убить время, не больше. Неожиданное открытие настолько поразило Гаару, что он потихоньку поделился своими наблюдениями с наставницей. Мистрис Тиё, внимательно выслушав юношу, звонко рассмеялась, и сказала, что иначе и быть не может. Ведь Верховный маг Вековых Льдов просто обязан быть сильным. Слова «Верховный маг» подействовали на Гаару гипнотически. Он больше не пытался избегать немного странного гостя мистрис. Напротив, придумывал все возможные предлоги, чтобы побыть рядом с ним подольше. Тобирама хоть и ворчал, но против общества молодого мага ничего не имел. Гаара был сильным, и, пожалуй, именно это и привлекало в нём мэтра. Он искал кого-то похожего на этого юношу. И долго не мог поверить в то, что удача улыбнулась ему, да ещё и так быстро. Молодой маг соответствовал практически всем самым смелым его требованиям. Да, он был несколько юн, но роли особой это не играло. Зверь был надежно заточён в изумрудной клетке, пару-тройку лет можно было и подождать. За это время маг повзрослеет. Главное — не потерять его из виду.        Всю неделю, что Тобирама гостил в её доме, мистрис Тиё наблюдала за ним и Гаарой. Убедившись, что мальчик поладил с её старым другом, женщина в один из вечеров заговорила с Тобирамой о будущем ребёнка. Разговор этот пришёлся очень кстати. Мэтр и сам подумывал о том, чтобы забрать юношу с собой. Поэтому он, не колеблясь ни секунды, пообещал обеспечить мальчика всем необходимым; и даже больше: сделать его своим учеником. Звучало всё очень красиво. Настолько красиво, что мистрис Тиё начала сомневаться в том, что Тобирама в состоянии присмотреть за Гаарой. Как-никак, её ученик очень любопытный, а его будущий наставник — Верховный маг Вековых Льдов.        — У тебя не будет на него времени, — неуверенно говорила Тиё, сидя за деревянным столом и вертя в руках чашку горячего чая. — Мальчик заскучает, затоскует. И где он будет жить? Ты — понятное дело, при дворе. А он?       — Ты занижаешь влияние Верховного мага, — с усмешкой покачал головой Тобирама. — К тому же постоянно забываешь, что я младший брат короля. Впрочем, мне это приятно…              Телепортация привела Гаару в настоящий восторг. Раньше он понятия не имел о подобном явлении. Он думал, что для того, чтобы покинуть Золотые Пески, ему придется пересечь пустыню. Юноша очень сомневался, что такое вообще возможно сделать. И всё-таки, несмотря на все возможные трудности, он с радостью согласился стать спутником мэтра Тобирамы.       Тогда юноша ещё не подозревал о существовании телепортации. Мысленно он настраивался на долгий мучительный переход через пустыню. Поэтому он ушам своим не поверил, когда мэтр и мистрис начали рассказывать ему о преломлении пространства и о том, что существуют так называемые ориентиры. Гаара понял, что мэтры не шутят лишь после того, как простился с мистрис и послушно взял мэтра Тобираму за руку. Юноша на мгновение прикрыл глаза, а когда открыл их, стоял уже не в одной из комнат дома мистрис Тиё, а на многолюдной улице, выложенной жёлтым камнем и с обильно высаженными вдоль её краёв деревьями с широкими зелёными листьями.        Вековые Льды поразили Гаару своей прохладой. Редкие холодные дни, что случались в Золотых Песках из-за аномалий, были слишком короткими, и насладиться ими сполна никогда не получалось. Вопреки своему названию, в Вековых Льдах практически не было этих пресловутых льдов. Это удивило Гаару настолько, что он задал мучивший его вопрос новому наставнику. Мэтр Тобирама негромко засмеялся, уверенно пошёл в гущу толпы и, следя краем глаза за тем, чтобы ученик от него не отставал, принялся объяснять.       Оказалось, что у Вековых Льдов так же, как и у Золотых Песков, есть своя аномальная зона. Чуть ли не половину всей территории страны занимает вечный ледник. В честь него страна, видимо, и носит свое название.       Гаара с наслаждением вдыхал прохладный весенний воздух, с восторгом смотрел по сторонам, восхищаясь ухоженными садами, многочисленными, разнообразными лавками, запоминал смешные названия трактиров, засматривался на изысканные вывески таверн. Но самое большое впечатление на юного мага произвел великолепный дворец, окруженный огромным, пышным садом.       Вековые Льды безумно понравились Гааре. И не только долгожданной прохладой, изысканностью домов, пышностью садов и бесчисленным количеством всевозможных лавок. Куда больше юношу впечатлили люди. Они не боялись его и не сторонились. Напротив, некоторые из них улыбались ему, махали рукой и кричали что-то неразборчивое.       С появлением в жизни Гаары мэтра Тобирамы всё вокруг него начало меняться. Юноша никогда не мог предположить, что когда-нибудь будет жить во дворце, хоть и нередко строил из песка настоящие шедевры. А о том, что он будет делить трапезу с королевской семьей, он и мечтать не смел.       Король Вековых Льдов Хаширама Сенджу оказался очень приятным человеком. Ему было около ста лет, но выглядел он невероятно молодо, хоть и не был магом. Как позже узнал Гаара, долголетие и чуть ли не вечная молодость — особенности крови Сенджу.       Внимательный, снисходительный, по-королевски гордый, но совершенно не тщеславный, король Хаширама радушно принял ученика младшего брата и даже представил его своей внучке.       Весёлая, озорная, неописуемо красивая принцесса Цунаде всего за несколько минут покорила сердце юного мага. С ней было легко и спокойно. С ней можно было улыбаться. Это получалось как-то неосознанно и совершенно естественно. Когда принцесса Цунаде была рядом, не нужна была никакая магия.       И тем не менее, магией Гаара занимался с ещё большим рвением, чем прежде. Сама мысль о том, что ему придётся вернуться в Золотые Пески, до дрожи пугала юношу. Он делал все возможное, чтобы мэтр Тобирама был им доволен.              Прошёл год с тех пор, как Гаара переехал в Вековые Льды. Он старательно занимался магией и учился фехтовать. Вместе с принцессой Цунаде посещал уроки этикета и ненавистных ему танцев. Много читал.       Мэтр Тобирама внимательно следил за успехами ученика и всё больше и больше убеждался в том, что нет нужды тянуть время. Осуществить замысел всей его жизни можно было и сейчас. Тобирама очень надеялся, что Гаара согласится поучаствовать в эксперименте, что его не придётся ни убеждать, ни заставлять.       — Хотел бы ты стать Стражем?       Этот вопрос Тобирама задал Гааре в один из тёплых летних вечеров, когда они привычно прогуливались по дворцовому саду после ужина. Поначалу Гаара не понял, о чём говорит наставник. К этому времени он успел прочесть о Стражах довольно много, но никогда прежде не слышал о том, что Стражем можно стать. Когда же мэтр, особо не вдаваясь в подробности, объяснил суть своего замысла, Гаара не задумываясь согласился. Подумать только! Он станет Стражем. У него появится хранитель. Больше ему не нужно будет бояться одиночества. Вообще ничего не нужно будет бояться.       Подземелье, в которое Гаару привели спустя несколько дней, было довольно тёмным, однако, вопреки всем ожиданиям, абсолютно сухим. Отказавшись от предложенного слугой факела и для верности прикрыв глаза, юноша осторожно стал пробираться вперёд. Ещё тогда, когда он жил в Золотых Песках, мистрис Тиё научила его ориентироваться в темноте. Она показала ему, как без глаз и рук, с помощью одних лишь чувств и инстинктов свободно ходить в кромешной тьме так, будто на самом деле дорогу освещает обеденное солнце.       Гаара медленно шёл вперёд, поворачивая там, где это было нужно. Время от времени он останавливался, прислушивался к своим ощущениям и довольно точно обходил все установленные в подземелье ловушки. Лишь однажды он оступился. Почуяв опасность, маг припал к холодному каменному полу. По длинному коридору со свистом пролетело несколько стрел.       Гаара пролежал на полу около двух минут. И лишь после того, как убедился в том, что вновь воцарилась тишина и опасность миновала, юноша встал на ноги и продолжил свой путь. В этот раз он был куда осторожнее.       Свернув направо и пройдя вперёд десять шагов, Гаара остановился и снова прислушался. Судя по ощущениям, он вышел в просторное помещение. Открывать глаза маг не спешил, боясь сбить этим концентрацию и упустить из внимания что-то важное.       — Неплохо. Совсем неплохо.       Задумчивый, необычный, но довольно приятный голос заставил Гаару вздрогнуть и открыть глаза. В помещении, в которое он вышел, было не очень темно. Отчасти потому, что посредине «пещеры», занимая большую ее часть, стояла огромная клетка, что светилась зелёным светом. Присмотревшись, маг потрясенно выдохнул. Еще никогда прежде ему не доводилось видеть клетки, полностью сделанной из изумрудов. Неяркий свет драгоценных камней мешал рассмотреть того, кто был заточен в клетку. Прошло несколько минут, прежде чем Гааре удалось привыкнуть к освещению и увидеть зверя. Как бы удивительно это не было, выглядел зверь точно так же, как его изображали в книгах Алана фон Дайна. Светлая, гладкая шерсть, разрисованная тёмными рунами, светящиеся в темноте жёлто-зелёным светом глаза, зрачок которых имеет необычную форму четырехконечной звезды. Большой широкий хвост, чем-то напоминающий плавник огромной диковинной рыбы. И тем не менее, живой зверь очень отличался от нарисованного. Он был очень крупным. Читая о нём, Гаара и предположить не мог, что тот окажется настолько большим и прекрасным. Нет, Хранителя нельзя было назвать красивым. Но было в нём что-то такое, что магнитом притягивало к нему взгляд, заставляло им восхищаться.       — Присаживайся, дитя.       Гаара оглянулся по сторонам, в надежде увидеть позади себя мэтра Тобираму или, на худой конец, какого-нибудь другого мэтра, но рядом никого не было. Только зверь. И хоть юноша знал о том, что Хранители могут говорить, поверить в это было очень трудно. Ведь это же зверь! Пусть и разумный, но всё же зверь…       Гаара перестал озираться по сторонам, вновь посмотрел на сияющую изумрудным светом клетку и потрясённо вздохнул. Возле самой клетки стояло кресло с высокой спинкой и резными подлокотниками. Возможно, они были сделаны из белого мрамора, быть может, из светлого дерева. У кресла была светлая, скорее всего белая обивка, и казалось оно очень мягким.       Юноша осторожно подошел к креслу. Маг точно помнил, что когда он только зашёл в «пещеру», его там не было. Доставать из воздуха такие большие предметы у Гаары пока ещё не получалось. Но кресло появилось рядом с клеткой. Появилось совсем недавно. И объяснение этому было только одно: его сотворил зверь.       Поддавшись любопытству, Гаара прикоснулся к спинке кресла и буквально сразу же одернул руку.       — Садись, — добродушно велел всё тот же приятный голос. — Не бойся, — насмешливо продолжил он, — не рассыплется.       — Это же песок, — потрясенно прошептал юноша, не сводя глаз с диковинки.       — Песок, — невозмутимо подтвердил зверь. — Нравится?       — Здорово… — восхищённо прошептал маг.       Затаив дыхание, он обошёл вокруг кресла, потрогал поочередно правый и левый подлокотник, восхищаясь их прохладой и практически каменной твердостью, наконец, не выдержал и осторожно присел на край сидения. Оно было воздушно-мягким и, как ни странно, упругим. Гаара осторожно придвинулся ближе к высокой спинке кресла и облокотился на него спиной. Едва ли в мире существовало что-либо более удобное, чем это кресло.       — Ты пахнешь Такарагуджи, — задумчиво протянул зверь.       Гаара вздрогнул. Он настолько увлёкся изучением кресла, что даже позабыл о том, что был в подземелье и был здесь не один. Юноша посмотрел на клетку. Зверь сидел на задних лапах. Его голова, увенчанная двумя маленькими, практически незаметными ушами, практически касалась верхней изумрудной решётки. Хвост зверя прикрыл его передние лапы. Хранитель заинтересованно рассматривал мага. Время от времени он смешно водил носом и как-то хитро щурился.       — Я долго жил в Золотых Песках, — пробормотал Гаара.       — Вот как, — зверь слегка наклонил голову набок. Осторожно и очень медленно, как будто боясь коснуться решетки.       Наблюдая за этим нехитрым действием, юноша вспомнил о том, что ему рассказывал мэтр. Изумрудная клетка должна была лишить зверя магических сил, однако кресло, что стояло недалеко от драгоценной тюрьмы, говорило против научных изысканий многих магов.       — Изумруды ведь подавляют твою Силу, да? — поддавшись любопытству, поинтересовался Гаара. — Точно так же, как артефакты ограничения блокируют Силу мага.       — Ты об этом? — зверь лениво махнул хвостом, указывая на светящуюся решётку и как будто касаясь её. — Это то, — зевнув, сообщил он, — во что вы хотите верить. Хотя эта штука доставляет определенные неудобства. Не мог бы ты открыть дверь?       — Если я это сделаю, ты уйдёшь, — тихо вздохнул маг. — Прости, я не могу тебя отпустить.       Зверь беззлобно рассмеялся.       — Не извиняйся, малыш, — он наклонил голову на другой бок и совершенно другим, равнодушным и немного надменным тоном продолжил. — Я могу уйти отсюда когда захочу. Эта клетка равно что заноза в лапе. Неприятно, но жить можно.       — Ты можешь отсюда уйти? — потрясенно прошептал Гаара. — Как так? Это ведь изумрудная тюрьма. Она создана специально для тебя…       Чем больше юноша думал и говорил, тем больше понимал, что зверь ему не лжёт. Ведь кресло он как-то создал. Значит, изумруды лишают его части Силы. Вопрос только в том, как много её остается? Знать бы, сколько ее было изначально…       — Я тебе вот что скажу, малыш, — зверь немного наклонился вперёд и на мгновение хищно усмехнулся, — если хотите поймать таких, как я, попросите кого-нибудь из Учиха сделать вам подходящую тюрьму.       — Учиха? — переспросил Гаара. — Кто это?       — Ты не знаешь? — Хранитель казался удивлённым. — Счастье в неведении, — пробормотал он. — Что ж, в таком случае забудь о том, что я тебе сказал, — бодро продолжил он. — Лучше скажи, как тебя зовут?       — Гаара…       Маг ответил быстро, не задумываясь. И лишь потом спохватился о том, что, возможно, ему не следовало бы представляться настоящим именем. Сам же Хранитель своего имени не сказал. Он предложил юноше самому придумать ему прозвище, и Гаара, подумав несколько секунд, заявил, что будет называть его Сабаку. Как показалось магу, зверю прозвище пришлось по душе.       В течение следующих нескольких месяцев Гаара ежедневно навещал зверя. И хоть в глубине души юноша боялся его, всё же он неизменно спускался в прохладное подземелье и проводил вместе с Хранителем то пару часов, то чуть ли не весь день. С Сабаку было интересно, хоть и неспокойно. Но, несмотря на это, рядом со зверем было как-то странно-уютно. Не одиноко. Гааре казалось, что Сабаку он может доверять. И как ни пытался маг убедить себя в том, что едва ли можно верить существу, которое не называет даже собственного имени, всё равно он неизменно рассказывал Сабаку обо всем, что происходило в его жизни. Зверь заинтересованно его слушал, порой задавал вопросы, искренне радовался небольшим успехам мага в учебе и иногда рассказывал интересные истории.       Мэтр Тобирама стал внимательнее наблюдать за своим талантливым учеником. Гаара быстро и легко усваивал новые знания и без особого труда применял их на практике. Чем больше были успехи ученика, тем больше Верховный маг Вековых Льдов убеждался в том, что сделал правильный выбор. Единственное, что огорчало Тобираму, так это то, что Гаара так и не научился ему доверять. Юноша всегда держался с ним на расстоянии. Он провёл незримую черту между собой и младшим братом короля и даже не пытался её перешагнуть.       Зато с принцессой Цунаде Гаара быстро нашёл общий язык, сдружился с ней и часто рассказывал ей все, что его беспокоило или было ему интересно. Именно от принцессы Цунаде Тобирама узнал о том, что Гааре безумно понравился Хранитель. И что сам зверь отнесся благосклонно к молодому магу. Правда, как быстро понял Тобирама, принцесса Цунаде рассказывала ему не всё. Лишь то, что считала нужным, или же то, что они с его учеником заранее условились рассказывать.       Но даже Цунаде Гаара не рассказывал всего. Он не сказал, что изумрудная клетка, скорее всего, не удержит Сабаку. Не стал говорить и о неких Учиха. И, естественно, о том, сколько потребовалось ему времени для того чтобы выяснить, что Учиха — это могущественный клан высших демонов, и запомнить портрет каждого из сильнейших его представителей.       — Ты сегодня рано, — лениво зевнул Хранитель, немного вытягивая передние лапы вперёд, пытаясь их размять.       Гаара в нерешительности замер на входе в «пещеру». Его всегда поражало умение Сабаку точно определять не только время суток, но и точное время, вплоть до секунд. Юноша тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли, подошёл к клетке, постоял немного, рассматривая сверкающие зелёным светом прутья, и сел на холодный каменный пол. Сабаку немного наклонил голову влево и терпеливо ждал, когда его гость заговорит.       Гаара проклинал себя за малодушие. Сейчас он должен был быстро рассказать зверю о том, почему его здесь держат, что «отпустят» его уже сегодня. Через пару часов. Но слова застревали в горле. И маг не мог издать ни звука.       Юноша глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Прикрыв глаза, он заставил себя собраться с мыслями. Маг напомнил себе, что пришёл сюда на час раньше лишь для того, чтобы поговорить с Сабаку о том, что они задумали с мэтром Тобирамой. Гааре очень хотелось узнать, что думает Хранитель об их плане. Он не тешил себя особыми надеждами, однако надеялся, что Сабаку что-нибудь, да объяснит ему. Ведь хоть он и был Хранителем, но ни о своих «братьях», ни о самих Стражах даже не заикался. А вопросов, касающихся их, как будто не замечал.       — Знаешь, — Гааре удалось заставить себя говорить, — мой наставник, мэтр Тобирама, хочет создать Стража. — Первые слова дались с трудом. — Этим Стражем буду я, — юноша замялся, нервно сжал вспотевшие ладони в кулаки, и продолжил: — А моим хранителем будешь ты. Ты ведь не против? — неуверенно спросил он.       Повисла долгая тишина. Сабаку сел на задние лапы, прикрыл передние широким хвостом и зловеще блеснул жёлтыми глазами.       — Твой наставник, — медленно повторил он, — хочет создать Стража…       — Да, — подтвердил Гаара, не обратив внимания на то, что вопроса не было.       — Это невозможно. — Зверь отрицательно покачал головой. — У вас будет куда больше шансов сотворить Демона, или Ангела, или даже Бога. Но не Стража. Забудьте об этом.       — Но почему? — Юноша порывисто подался вперёд и ухватился за изумрудную решётку. Несмотря на то, что прутья светились, они были холодными.       — Потому что чтобы быть Стражем, нужно родиться Стражем, — холодно припечатал Хранитель.       — А чтобы стать Демоном или Ангелом, достаточно родиться человеком, так что ли? — неосознанно вспылил Гаара.       — Вполне достаточно, — забавно повёл ушами Сабаку. — Призови Демона или Ангела и заключи с ним соответствующую сделку. И всё готово.       — Если я заключу сделку с тобой, — настаивал на своем юноша, — тоже будет всё готово. Разве нет?       — Ты хочешь стать Стражем, дитя? — вопросом на вопрос ответил Хранитель.       — Да, — ни секунды не колеблясь, кивнул Гаара. — Больше всего в жизни я хочу этого.       — Это глупо, — Сабаку покачал головой. — Очень глупо. И как наивно, — пробормотал он. — А всё потому, что правды, кроме Стражей, никто не знает. Никто не помнит…       Гаара сосредоточенно слушал бормотания Хранителя и очень надеялся, что тот объяснит ему свои слова. Однако Сабаку, совсем по-человечески вскинув голову, уверенно заявил:       — Я не могу заключить с тобой сделку.       — Почему? — тихо и как-то жалобно спросил маг.       — Мало того, что ты не Страж, — равнодушно отозвался Хранитель. — Ты не мой Спутник. А навязать мне Спутника может только Ключ. Но Ключ еще не пришёл в этот бренный мир. Так что никто мне не указ.       — Если этот Ключ ещё не родился, — по-своему понял слова зверя Гаара, — значит, он не может помешать нам, так? — Вдаваться в подробности и задавать уточняющие вопросы он не стал, хоть и очень хотелось.       — О нет, о нет. — Сабаку принялся раскачиваться влево, вправо. — Для того, что вы с наставником хотите провернуть, вам как раз-таки нужен Ключ. Он узаконит нашу связь. Если, конечно, захочет. К тому же, — Хранитель оскалился, — ему я отказать не могу. А вам — могу.       — А кто такой Ключ? — Гаара не смог удержать любопытства.       — Тот, кто решает: надеть замок или же снять его, — туманно объяснил Сабаку.       — А! — немного оживился юноша. — То есть, он решает, с кем будут связаны Хранители. Так?       — Положим, — проворчал зверь, — мы сами решаем, кто будет нашим Спутником. Ключ обычно не вмешивается в этот рутинный вопрос. Бери выше, дитя. И больше. Ключ принимает страшное решение. Принимает его вслепую и зачастую неосознанно. Принимает его не сию минуту, а на протяжении всей жизни. Согласно своим поступкам, убеждениям, мыслям. И это его решение либо наденет замок и устранит опасность, либо снимет его и уничтожит мир.       — Глупости! — не поверил последним словам Гаара. — Такого быть просто не может. Нашему миру ничего не грозит. Всё в порядке.       — В порядке. — Сабаку рассмеялся. — Три аномальные зоны, это, по-твоему, в порядке? Ты хоть знаешь, откуда они взялись? Что известно тебе о событиях, которые теперь вы называете Перерождением? — он коротко и совершенно невесело хохотнул. — Подумаешь, континенты изменились. Исчезли Аратея, Лукардия, Цукима. Появились Багряные земли, Вековые Льды, Горные Цепи, Равнина, даже Золотые Пески. Стран стало больше. Мир стал лучше. Жизнь — безопаснее. Но так ли это? — Хранитель приподнял голову и жестко посмотрел на юного мага. — Действительно ли всё переродилось, а?       — Я не понимаю, о чём ты, — тихо и немного неуверенно сказал Гаара. Он впервые видел Сабаку настолько взволнованным и в чём-то заинтересованным. Впервые слышал такие названия, как Аратея, Лукардия, Цукима. Практически ничего не знал о Перерождении. И совершенно не понимал, почему он не может стать Стражем, а Сабаку — его хранителем.       — О том, — совершенно спокойно отозвался зверь, — что каждый в своей жизни хоть раз да ошибается. Ошибки эти могут быть незначительными и практически ни для кого незаметными. А могут, напротив, быть слишком масштабными. Тянуть за собой большие последствия. Так вот, дитя, — Сабаку снова сел и пристально посмотрел на сидящего перед клеткой юношу, — за все ошибки нужно платить. Даже если они не твои. И даже если после совершения этой ошибки прошли миллионы лет. И Стражи платят.       Гаара нахмурился. Он практически ничего не понял. Получалось так, что кто-то очень давно очень серьёзно ошибся. Ошибка эта, судя по всему, и привела к ныне известному Перерождению. Последствия этой ошибки до сих пор не исправлены. И Стражи до сих пор платят по старым векселям.       «А почему платят только Стражи? — невольно заинтересовался маг. — Кто они вообще такие? Мэтр Тобирама говорил, что они были первыми людьми, что появились после Перерождения. Если так, то откуда появились люди, полностью лишенные магического дара, и маги, по Силе в сотни раз уступающие Стражам?..»       — Я тоже, — оставив вопросы на потом тихо, но твердо сказал Гаара, — заплачу. Я стану Стражем и заплачу.       — Я же сказал тебе, — Сабаку устало вздохнул, — это бесполезно. Но вы можете попытаться. Я мешать не буду. Полагаю, — пробормотал он, — одного раза вам хватит, чтобы понять, что всё это бесполезно.       В «пещере» надолго повисла тишина. Хранитель максимально удобно устроился в клетке и прикрыл глаза. Лишь изредка он водил ушами, чутко улавливая каждый вдох и выдох юного мага. Гаара, немного щурясь, смотрел на клетку и пытался разобраться в том, что Сабаку ему только что сказал. С трудом заставив себя не думать об исчезнувших с лица земли государствах и о Перерождении, юноша сосредоточился на загадочном Ключе, который, по словам зверя, ещё не родился. А когда он родится? А как понять, что он Ключ? Чем он отличается от обычного Стража? А как понять, что маг — это Страж, если рядом с ним нет Хранителя?       Шаркающие шаги в коридоре заставили Гаару вздрогнуть. Хранитель лишь на мгновение навострил уши и, убедившись, что всё в порядке, снова расслабился. Прошло не больше минуты, и в «пещеру», освещая себе путь факелом, зашел незнакомый Гааре слуга. Он был высок, широкоплеч, с грубыми чертами лица. Коротко кивнув юноше в знак приветствия, мужчина принялся зажигать воткнутые в стены факелы.       Совсем скоро в «пещере» стало достаточно светло, и теперь не составляло ни малейшего труда рассмотреть три огромных круга, втравленных в пол. Гаара не сомневался, что они пересекаются. Но убедиться в своей правоте юноша не мог: клетка стояла в предполагаемой точке пересечения. Все три круга были безумно похожи и отличались лишь незначительными, маленькими деталями, которые Гаара поначалу не заметил. А несколько позже рассматривать замысловатый ритуальный рисунок у юноши не было времени.       Когда в пещере появился мэтр Тобирама, Сабаку заинтересованно приподнял голову и долгим изучающим взглядом посмотрел на Верховного мага. Гааре казалось, что зверь держит голову как-то неестественно, и, должно быть, ему неудобно, однако Хранитель и не думал менять позу.       — Зверь, — пробормотал Тобирама, немного раздражённый столь пристальным взглядом.       — Зверь? — переспросил Сабаку. — С определённой точки зрения, ты, конечно, прав, — он хищно оскалился, обнажая острые белоснежные клыки. — Но я бы попросил тебя не называть меня так.       — Почему? — невольно поинтересовался Гаара.       — Потому, дитя, — снисходительно пояснил Хранитель, — что в мире существует всего один Зверь. И поверь, тебе лучше с ним не знакомиться.       Мэтр Тобирама несколько секунд слушал воцарившуюся тишину и думал о том, что будущий Страж и Хранитель неплохо поладили. По крайней мере зверь охотно отвечает на вопросы юноши и вполне дружелюбно с ним разговаривает. И агрессия, что была у Хранителя, когда его только поймали, бесследно испарилась.        — Начнём, Гаара, — тихо и властно сказал мэтр. Юноша кивнул.       Тобирама медленно поднял руки на уровень плеч и, когда кончики его растопыренных пальцев вспыхнули серо-красным светом, плавно опустил их вниз, после чего как-то резко тряхнул кистями, как будто желая избавиться от прилипшей к ладони грязи. Серо-красные огоньки послушно соскользнули с его пальцев и устремились на пол.       Гаара оглянулся на мэтра, вдохнул для того, чтобы что-то сказать, но вместо этого болезненно застонал и упал на колени. Краем глаза он заметил, что все три круга засветились, но маг не придал этому значению. Спустя секунду у него перед глазами светилось всё. Несмотря на то, что в «пещере» царила гробовая тишина, Гаара слышал какой-то странный гул. Если бы юноша попытался его описать, он наверняка сравнил бы его с камнепадом в горах. Но магу было не до определения странных, но в целом безобидных явлений. Он и к гулу-то привык моментально. Как будто слышал его всю жизнь. Смириться с тем, что внутри него что-то горит и как будто сжигает изнутри, было гораздо сложнее. Гаара отчетливо чувствовал, как сталкиваются две чужеродные Силы: его и Хранителя. И Силы эти отнюдь не собирались уживаться вместе. Откуда-то пришло знание, что Хранитель всегда дополняет Стража. Что он никогда не причинит ему боль, что настоящий Страж понятия не имеет о той гремучей смеси боли, паники и отчаяния, что сейчас чувствовал Гаара.       Мэтр Тобирама стоял у входа в «пещеру» и равнодушно наблюдал за тем, как его ученик в агонии мечется по полу. Юноша перекатывался из одного круга в другой, неосознанно пытаясь вырваться из-под действия заклятия. Однако силовое поле не выпускало Гаару за пределы самых крайних кругов. Когда юноша подползал к краю силового поля, невидимая стена швыряла его в центр. Маг несколько раз ударился об изумрудную клетку, но, судя по всему, даже не заметил этого.       Что-то шло не так. Тобирама прекрасно понимал это. Но определить, где он ошибся, не мог. Ритуал, который он сейчас проводил, должен был привести к тому, что Гаара и Хранитель обменялись бы частью Силы и поделились бы друг с другом своими воспоминаниями. Тобирама был больше чем уверен, что Хранитель видит прошлое его ученика, но очень сомневался в том, что он делился своей памятью с Гаарой.       Когда юноша перестал метаться из стороны в сторону и замер на месте, когда его дыхание сделалось рваным и очень редким, мэтр Тобирама попытался прервать ритуал. Он немного боялся за юношу. Замену ему пока не нашли, да и вряд ли вообще найдут. К тому же терять такого талантливого ученика мэтру совершенно не хотелось. Тобирама попытался разорвать круг, но тот оказался невероятно прочным и невосприимчивым к чужой магии. Магический барьер работал двояко. Он никого не впускал на территорию трёх кругов и никого оттуда не выпускал. И хоть Тобирама знал, что силовое поле снять ему не под силу, он и предположить не мог, что окажется в такой безвыходной ситуации. Он, привыкший всегда контролировать ситуацию и изменять ее согласно своему желанию, сейчас был всего лишь беспомощным наблюдателем. Верховный маг Вековых Льдов заковыристо ругнулся, однако этого никто не услышал.       Гаара сжался в комок, силясь спрятаться от безумной боли, разрывающей тело на части. Легче не становилось. Сердце билось как сумасшедшее, собираясь если не убежать, то лопнуть. Дышать становилось всё труднее и труднее. И юноша сосредоточился на том, чтобы как минимум регулярно вдыхать и выдыхать. Увы, отвлечься от боли таким образом не получалось.       Казалось, что время остановилось. Что эта боль никогда не исчезнет, что ему никогда не станет лучше. Возможно, это была плата за то, чтобы он стал Стражем. Если так, то с болью можно смириться. Хотя нет. Проще умереть, чем терпеть такое.       Острая боль над левым глазом заставила Гаару хрипло вскрикнуть. Юноше почудилось, будто кто-то что-то рисует у него на лбу и в качестве кисти использует остро заточенный нож. Маг вслепую замахал руками, пытаясь прогнать «художника». Но рядом, вполне ожидаемо, никого не было. Гаара судорожно выдохнул, чувствуя, как по виску стекает тёплая кровь.       Тобирама глубоко вздохнул, закрыл глаза и принялся медленно отсчитывать секунды. «Метка» начала проявляться, а это значит, что ритуал подходит к концу. Три минуты. Гаара должен продержаться всего три минуты, и тогда результаты эксперимента будут ясны.       Хриплые стоны начали затихать. Дыхание у юноши постепенно выровнялось, лишь изредка он делал судорожный вдох или опрометчиво быстрый выдох. Тобирама для верности досчитал до двадцати и открыл глаза. Гаара лежал на каменном полу, плотно прижав ноги к груди и спрятав в коленях голову. Хранитель что-то фыркнул на незнакомом мэтру языке, лениво и широко зевнул и, подобно Гааре, свернулся клубком, видимо, собираясь вздремнуть. Три ритуальных круга постепенно погасли, однако силовое поле никуда не делось. Неудивительно. Это поле должно было дать ответ: удачным был эксперимент или нет.       Гаара тихо застонал, не веря своему счастью. Боль стихла. Не было даже её отголосков. Только слабость во всём теле, но это не страшно. Отдохнет, и всё пройдет. Но это потом. Сейчас нужно убедиться в том, что все прошло успешно. Мэтр Тобирама говорил, что созданное кругами силовое поле может убрать либо Страж, либо Хранитель. Сделать это очень просто. Нужно всего лишь сжать левую руку в кулак.       Движение далось с трудом и, как оказалось, не стоило затраченных усилий. Гаара несколько раз сжимал и разжимал то левую, то правую руку, но не происходило ровным счетом ничего. Силовое поле, которое виделось идеально ровной прозрачно-белой стеной с редкими золотыми вспышками, никуда не делось.       Тобирама вздохнул, нахмурился и покачал головой. Бросив ученику: «Отдохни», он бесшумно вышел из «пещеры». Гаара раскинулся на полу. Над правым глазом что-то пекло, но юноша не обращал на это внимания. Сейчас, когда боль и сам ритуал остались позади, пришло понимание того, что ничего не получилось. Эксперимент провалился. Стражем он не стал. И теперь, наверное, мэтру Тобираме он не нужен. А что если теперь, после столь крупной неудачи, его снова отправят в Золотые Пески?       — Нет, — пробормотал юноша, — не хочу возвращаться. Нет. Надо попробовать ещё раз…       — Что попробовать? — Сабаку навострил уши, однако отнимать голову от лап не стал.       — Стать Стражем, — прошептал Гаара.       — Забудь об этом. — Хранитель зевнул и лениво продолжил: — Я уже узнал о тебе всё. Начиная о всяких мелочах, вроде твоего дня рождения, и заканчивая максимальным уровнем твоей Силы. И я повторю тебе: забудь о том, чтобы стать Стражем.       — Почему? — тихо спросил юноша. — Я недостаточно силён?       — Хм, да, недостаточно. — Сабаку приоткрыл глаза. — Твой магический потенциал велик. И, возможно, со временем ты едва ли будешь уступать Стражам в силе. Но сила — не главное.       — А что главное? — Гаара заставил себя сесть и в упор посмотреть на Хранителя.       — Кровь, наверное, — хмыкнул Сабаку. — Я уже говорил: Стражами не становятся, ими рождаются.       — И всё же… — юноша нахмурился и сжал руки в кулаки. — Я попытаюсь еще раз. Я, — он вспомнил слова мэтра Тобирамы и повторил их: — Я буду первым, кто не родился, но стал Стражем.       — Не говори глупостей!       Хранитель на мгновение разозлился. В порыве гнева он ударил хвостом об пол. В воздух взвились тысячи изумрудных вспышек, силовое поле исчезло.       Гаара вздрогнул и потрясенно осмотрелся по сторонам. Не веря своим глазам, он протянул руку к ближайшему краю одного из кругов и, не встретив ни малейшего сопротивления, коснулся замёрзшими пальцами пола за пределами круга.       — Как тебя поймали? — задал давно интересующий его вопрос юноша.       — Поймали? — Хранитель сел и привычно скрыл хвостом передние лапы. — Меня? Ха! Никак. Я сам к вам пришёл. Сам позволил меня схватить.       — Зачем?       — Затем, чтобы ты рассказал всему миру обо мне и о том, что я тебе говорил. Видишь ли, мы не знаем, когда придёт Ключ. И мы боимся, что к тому времени, когда это случится, о Стражах будут ходить лишь легенды. И никто не сможет рассказать ему о том, кто он и кем были его предки.       — То есть, ты хочешь, чтобы я рассказал всем о наших разговорах?       Гаара был удивлён. Сабаку до сегодняшнего дня практически ничего не говорил ни о Хранителях, ни о Стражах. О чем тут можно было рассказывать? А может он просто чего-то не понял?       — Было бы неплохо. — Хранитель слегка наклонил голову набок. — Было бы вообще здорово, — задумчиво продолжил он, — если бы ты смог рассказать всё ему.       Гаара шумно выдохнул и собрался с духом. Раньше он такого никогда не делал, никогда не требовал ничего взамен, когда что-то для кого-то делал. Но сейчас он решился:       — Я расскажу обо всём, если ты поможешь мне стать Стражем.       — Это исключено, — Хранитель поднялся, и только теперь стало ясно, что клетка для него всё же была маловата. Тем не менее, зверь не боялся касаться прутьев. — Можешь никому ничего не говорить. Я найду того, кто расскажет.       Гаара, широко распахнув глаза, смотрел на то, как клетка, в которую был заключен Сабаку, рассыпается, превращаясь в изумрудный песок. Зверь хищно рыкнул, выгнул дугой спину, словно был кошкой, ударил передней лапой по зелёному песку. Юноша нервно сглотнул. Спрятанный глубоко в сердце страх снова вырвался на волю. Сейчас перед ним был зверь, и он не был заключен в клетку. И пусть эта клетка и не могла его удержать, всё же видеть Хранителя за ровными изумрудными прутьями было как-то спокойнее.       — С тобой было интересно, Гаара, — Сабаку говорил вполне дружелюбно. — Прощай.       Хранитель исчез. Гаара с невольным восхищением смотрел на огромную изумрудную клетку, что ничем не отличалась от разрушенной. Разве что в ней не было зверя.       Это было странно, обидно, неправильно. Заточённый в клетку, исправно изображающий пленника, он за доли секунды уничтожил свою тюрьму и исчез. В душе у мага кипели возмущение, обида и страх. Страх, что мэтр Тобирама не поверит ему, решит, что он отпустил Хранителя. А ведь Гаара понятия не имел, как отворить клетку. Можно было закричать, потребовать, чтобы зверь вернулся, наверное, нужно было поднять шум. Ведь пещеру наверняка охраняли. Но Гаара ничего этого не сделал. Юноша устало лег на холодный пол, прикрыл глаза, и сам не заметил, как вслух спросил:       — А как понять, кто Ключ?       Вопреки всем своим ожиданиям, маг услышал знакомый, приятный голос, давший ему типичный туманный ответ:       — Ты увидишь его и узнаешь. Ты услышишь о нём и поймешь…