сломать, но не убить

— эй, — чужие губы касаются за ухом. — успокойся. чисаки сильнее сжимает руки в перчатках. для его же блага, повторяет он, но отвращение поднимается изнутри, клокочет, нашёптывает, что он должен отстраниться. грубая кожа ладоней касается оголённой кожи шеи, даби гладит чужой загривок, вторую руку устраивая на сгибе локтя. он чувствует, как чисаки переёбывает желанием отстраниться. как тому неприятно. непривычно. как мизофобия выворачивает всё его нутро. даби наваливается, заставляет почувствовать своё дыхание у уха, свою грудь лопатками, свои руки на голой коже. это важно. это действительно н у ж н о. чисаки хмурится, давя в себе всё, что только можно подавить, всё, что так отчаянно рвётся желанием соскаблить чужие прикосновения, словно въевшуюся грязь. даби отстраняется, позволяет выдохнуть спокойнее. — отвратительно, — голос чисаки хриплый, надломленный. только отвратительно не относится к даби. отвратительно лишь то, что мизофобия так тяжело ломается. всего несколько минут в день, но его выворачивает от того, что до вечера нельзя пойти соскаблить с себя всё. таковы условия. условия, чтобы переломить мизофобию. — эй. сегодня не так паршиво. даби садится на пол, напротив, но больше не касается. сохраняет дистанцию. терпеливо выжидает, когда чисаки сам теперь уже потянется за прикосновением. чисаки судорожно выдыхает и стаскивает перчатку с руки, чтобы схватить грубую ладонь даби своей. — отвратительно, — повторяет он, но пальцы его отчего-то стискивают лишь сильнее чужую ладонь.