Милая дама

Я наконец-то смог проснуться раньше. Мне довольно давно доводилось присматривать за принцем, за нашим, человеческим, и этот лодырь не мог поднять свой жирный зад с постели раньше полудня. Здесь все принцы, от мала до велика, встают чуть ли не на рассвете. Самый старший, наследник, много учится и немного тренируется со мной после обеда, хотя уже превзошел меня. Подумать страшно, сколько ему лет. Младшие сразу после завтрака и до обеда скачут по двору под моим руководством. Принцессы много занимаются науками и искусством. Никто не позволяет им тратить время зря, хотя уж у эльфов есть все время мира. А этот принц, дряхлый и вредный, встаёт так же рано. Он советник Императора, как я понял, его любимый брат, телохранитель, если понадобится. Столько силы в обманчиво хрупком теле. Вот так, прижимаясь грудью к перине, с рассыпавшимися по постели светлыми волосами почти до колен, с тонким сложением и гладкой спиной он очень похож на худенькую девушку. И эти его одежды до пола, аккуратные прически, плавные движения и довольно высокий мягкий голос — конечно, я обознался. Приподнявшись на локте, я осторожно, чтобы не разбудить, отвёл прядку с красивого лица. Так странно чувствовать такую симпатию к мужчине. К парню. Куда уж называть его мужчиной, с этим-то по-юношески гладким лицом и огромными зелёными глазами. Но и в ошеломляющей древности сомневаться не приходится — ее видно по взглядам, по поведению. Вскользь упоминает свое участие в событиях, которых наша история только смутно касается. Видно, как ему все надоело, все уже было, все предсказуемо. Я заинтересовал его своей ошибкой, возможно, дерзостью. Быть может, ещё телом — я крупнее эльфов и, конечно же, у них нет шрамов. А ему они нравятся, любуется этими уродливыми отметинами. Не спрашивает игриво, откуда они и было ли больно, как делают девочки, нет, просто смотрит и трогает. Я нечаянно дотронулся до его скулы, и Лириэль сразу проснулся. Не открыл глаза, не шевельнулся, не вздохнул, просто едва заметно сменился расслабленный покой его обычной собранностью. Сев, эльф собрал в ладонь свои бесконечные волосы и отбросил за спину. Потянулся, напрягая гладкое тело без выраженных мышц, размял шею и встал. Ни слова, ни взгляда — оделся, причесался у зеркала и ушел. Уткнувшись носом в подушку, я вздохнул. Раздражает быть тем, кто ничего не решает. Я ему как забавная собачка, похоже. Даже нет, о собаке заботятся, кормят, гладят, если она пришла поласкаться. На меня ему плевать. Желание что-то доказать самому себе быстро сменилось оглушающей страстью, а теперь плавно переходило в потребность более спокойных ласк, разговоров, объятий. У меня. У него все гораздо проще — ему все равно, есть я тут или меня нет. Да и чего я ещё мог ожидать? Я, тридцатидвухлетний человек, мог только показаться забавным тому, кто видел зарождение мира. Он так и называет меня — человек. Если вообще обращается ко мне. Тем поразительнее, что этот возвышенный козел допускает меня к своему телу. Видимо, решил, что я действительно неплохой любовник, и спокойно позволяет взять себя. Иногда только бескомпромиссно зажимает и мучает своими увещеваниями, что ничего катастрофического нет в том, чтобы лечь под мужика. Но, право, я могу быть лишь благодарен за его ласку. Хотел бы — драл бы, как заблагорассудится, хоть в уши. Таких совершенных захватов я не видел ни у кого, ему даже не надо прилагать много усилий — он лишь ставит мои конечности в такое положение, что они работают против меня самого. Здесь ко мне относились не как к прислуге, а как к почтенному учителю. Выделили покои, слуг, отлично платили. Сам принц грел мою постель по ночам, если ему того хотелось, конечно. Он словно забывал обо мне, стоило только выпасть из его поля зрения. Надо было искать встречи, попадаться на глаза, чтобы вспомнил. Это злило. Злило и то, что он не злился никогда, кроме того раза, когда я назвал его дамой. Подмывало сделать так ещё раз, но не хватало решимости. Не отпускала трусливая мысль, что обидится и больше не обратит на меня внимание. Проглатывая вкусный завтрак, я снова попытался понять, какого же демона так влип. Наверное, дело в его безразличии и холодности. Я забавный, как он говорит, поэтому он со мной спит, вот и все. Видимо, я заставил его почувствовать что-то, но что? Азарт? Презрение? Уж не поверю, что я оказался настолько хорошим любовником, каких у него не было за немыслимые тысячи лет. Даже интересно, сколько же ему? Наверное, столько же тысяч, сколько мне просто лет. Дети пришли немного позже меня, возбужденные каким-то событием и малопонятно переговаривающиеся. Но дисциплина на уровне — как только я отдал первое указание, они оставили разговоры и погрузились в работу. Очень любят соревноваться, особенно младшие тройняшки со старшими двойняшками. Все равно все пятеро на одно лицо, я уже и не пытаюсь их различать, только разновозрастные немного отличаются ростом. Я активно использую их энтузиазм в соревнованиях, но стараюсь не переборщить и не довести до открытого соперничества. Но ученики старательные, внимательные, с великолепной мышечной памятью. В моем контракте одним из первых пунктов указано, что мои родственники, если такие имеются, не должны иметь претензий к Императору, если его активное потомство убьет меня во время тренировки. И я даже понимаю, почему этот пункт был включен. После обеда меня ожидало феерическое шоу — Лириэль вышел потренировать старшего принца. Перед этим наследник измотал меня, разогреваясь, но я всё равно остался посмотреть. Древний эльф бережно и нежно вынул из ножен тончайшей работы меч. Полуторник, узкий и не слишком длинный, такой красивый, что мне немедленно захотелось взять его в руки. Или эльфа. — Дядя, твое пренебрежение убивает меня, — усмехнулся будущий Император, вынимая второй клинок. С одним мечом против парных? Я даже не удивлюсь, если за тысячи лет можно научиться и такому. — Как и твоя самонадеянность убивает меня, юноша, — улыбнулся уголком губ Лириэль. Они сорвались с мест, и я почти перестал их видеть. Эльфы двигались так быстро, что мне не хватало скорости глаз, чтобы уследить, разумеется, я не успел бы за ними в бою. Великолепной работы мечи звенели и пели, а не грубо лязгали, как плебейское оружие. — Ты поддаешься! — обвиняюще рыкнул наследник, отпрыгивая и касаясь порезанного вместе с рубашкой плеча. — Показываю тебе твои слабые места, — качнул головой Лириэль, резко отводя меч к бедру. Нежно-золотистая кровь полукруглым веером брызнула с клинка на каменные плиты. Они двигались так быстро, что кровь не успела стечь с отполированного лезвия? Куда уж мне... Эльфы снова схлестнулись, и в этот раз ненадолго — младший замер, скосив глаза на клинок у горла. — Ты так долго продержался, мой мальчик, — совершенно без издёвки похвалил непонятно откуда возникший Император, я торопливо склонил голову, — будешь моим партнёром, Лириэль? — Окажите мне честь, Ваше Величество, — ухмыльнулся принц, отпуская наследника, — у меня давно не было достойного противника. Приняв у сына мечи, Император расстегнул нижнюю пуговицу длинной верхней одежды, давая простор ногам, так же поступил и Лириэль. И все равно эта штука возмутительно похожа на платье... Зато я понял, что имел в виду побежденный принц, когда говорил о пренебрежении. Изящный красивый меч с тихим металлическим щелчком разделился на два одинаковых и явно лёгких парника. Значит, они будут сражаться в полную силу. Я не видел их вообще, не говоря уж о конкретных движениях. Стоящий напротив наследник успевал, я видел по незначительным поворотам головы, но больше ничего мне не было доступно. Теперь понятно, почему у эльфов небольшая армия. Если они подготовлены пусть не так, а хоть и в половину хуже, их не нужно много, чтобы вырезать любое войско. Один Лириэль может этим заняться и выйти победителем. Я даже вздрогнул, когда братья вдруг остановились, да так резко, будто просто появились из ниоткуда. Они заблокировали друг другу оба меча и явно просчитывали дальнейшую тактику. Отскочили подальше и снова исчезли. Их следующее появление меня просто шокировало. Император так жёстко насадил младшего брата на меч, что оторвал от земли. И Лириэль с пронзенным животом только тихо засмеялся, жмурясь и утыкаясь лбом ему в плечо. — Наверное, я никогда до тебя не дорасту, — морщась, он встал на ноги и, придерживаясь за заботливо протянутую руку, сел на плиты, снимаясь с клинка. — Мое преимущество лишь в том, что я тренируюсь на сто лет дольше, — улыбнулся Император, опускаясь на колено, — но ты никогда не отстаешь. Ладно, похоже, это не смертельно. На белой коже эльфа любой засос пропадает мгновенно, любой след укуса и синяк, выходит, и серьезные раны заживают быстрее. Теперь понятно, почему Лириэля обвинили в поддавках. Такие странные методы обучения... Вечером я вышел проветриться перед сном. Дворец на окраине города, у леса, окружён парком, поэтому воздух чистый и вкусный. В тот лес я периодически шастаю за цветами для одного вредного старика — теперь он их принимает. А то в первые разы не брал, изображал из себя... Ломающуюся даму. Обычно я делаю круг по внешней аллее, но сегодня демон меня дёрнул пройти через центральную часть внутреннего парка. И на украшенной барельефом каменной скамье я обнаружил Лириэля. Снова закрыл глаза и слушал мир вокруг. И сидит он не по-мужски, колени сводит вместе, руки благовоспитанно укладывает на бедра. Ну вот как тут не ошибиться? — Знаешь, — медленно приоткрыв глаза, эльф так и оставил ресницы полуопущенными, — мне хочется нежности. Старый козел! Ни имени, ни признания, ни мало-мальских намеков на отношения — только "я хочу"! Будет ему моя нежность! Целуя его, я все не решался привычно обнять за талию, чтобы не разбередить рану. Обнимал за плечи, прикасался к лицу, портил прическу и умирал внутри от того, что ему не нужен. Сбросив на пол кафтан, эльф сам снял тонкую рубашку, украшенную затейливой вышивкой. Осторожно сел на край постели и медленно откинулся на спину, расплескав золотистые волны волос по простыням. На животе, левее и выше пупка был узкий длинный рубец, розовый и гладкий, такой, будто ему не меньше полугода. К утру, наверное, не останется и следа. И этот след, такой же идеальный и аккуратный, как весь Лириэль, показался мне прекрасным. Хотя бы потому, что немного приземлял это возвышенное существо и приближал к моему уровню. Склонившись, я нежно поцеловал гладкий волокнистый рубец, огладил тонкую талию. Парадоксально — он любит ласку, любит поцелуи, но не любит долгую прелюдию. И гибкий, податливый, как молоденькая стройная девушка. Мои бока сжали бесконечные ноги, длинные изящные пальцы зарылись в волосы. Как, как ему может быть не противно трахаться с потным пыхтящим мужиком, ну вот как? Сам себя начинаю ненавидеть, глядя на это идеальное создание. Выполняя его прихоть, я двигался неторопливо, размеренно, целуя его в шею и срывая с мягких губ тихие стоны. Если закрыть глаза, не заметишь разницы с властной умелой дамочкой. Впрочем, можно закрыть глаза только на отсутствие груди, уже никак не отличить. Если не смотреть ниже. Даже думать не хочу, как это во мне помещается. Едва заметно нахмурившись, Лириэль приложил ладонь к ране. Я замер, неосознанно стараясь разглядеть золотистые потёки. — Болит? — получилось хрипло и тихо, я осторожно накрыл его кисть своей. — Немного, — выдохнул он, чуть сильнее прогибаясь в спине, — хорошо болит. Меня слабо потянули за волосы, и я послушно двинул бедрами, не отрывая взгляда от его тела. Попытался сплести пальцы, и парень мне это позволил, сжал мою руку в ответ. Я зажмурился и вжался лбом ему в плечо, стискивая зубы. Для него это лишь жест, не несущий никакой эмоциональной окраски. Судя по выражению лица, он мог бы так же подержаться за ветку дерева. Ненавижу свою слабость, заставляющую меня искать с ним встречи. Умру, если одна из встреч станет последней. За такую ничтожную ошибку я оказался так жестоко наказан.