Маленькая вечность

– Деймон! – воскликнула Марчела, открыв дверь и увидев меня за порогом. – Привет-привет, старая знакомая, – я широко улыбнулся. – Пригласишь войти? – Да, да, конечно. Деймон, можешь войти, – я осторожно перешагнул через порог. – Прости за бестактность, но давай без церемоний и ближе к делу, – серьёзно заговорил я, садясь на пуфик, стоящий в её прихожей. – Даже чаю не выпьешь? – изумилась Щербан. – Марч… – протянул я. – Я очень рад тебя видеть, но… – голос оборвался. – Ясно, – буркнула старая подруга, немного обиженным голосом. – Любовь всей твоей жизни должна ожить, ты должен умереть. Всё понятно, – проворчала она. Я улыбнулся. – Прости, подруга. – Типичный ты, так что не извиняйся, – румынка улыбнулась. – Ладно, пошли, – она сделала шаг вперед, я встал с пуфика и последовал за ней. Я приехал в её квартиру, в которой Марчела Щербан жила ещё тогда, когда я уезжал пару лет назад. Ничего тут почти не изменилось, всё осталось таким, как я запомнил, даже сама Марч. Мы прошли в комнату, которую я запомнил, как кабинет румынки. Она жестом указала мне сесть на стул, вокруг которого была уйма различных трав. Я кивнул и сел на стул. Марч что-то забормотала и по всей комнате загорелись свечи, я невольно вздрогнул. Последние минуты жизни. – Приступим? – хрипло спросил я. – Ты уверен? – решила спросить ведьма. Я кивнул. – Сосредоточься на ней. На всём, что с ней связано. Я закрыл глаза, проматывая воспоминания как фотопленку. Прокручивал всё в быстрой съемке раз за разом, пока Марч читала какое-то заклинание. Моё тело постепенно парализовало, голову будто стягивали неведомой силой, сердце хотелось вырваться из груди. Но я терпел. Я обещал Элле, что буду приглядывать за её потомками, обещал себе, что буду сильным и так же обещал себе, что с Женей ничего не случится, пока я жив. Пока я жив… Какая мощная фраза. Я невольно усмехнулся и снова сосредоточился на Евгении Васильевой, дальней-дальней родственнице Эллы Голдберг, которая давным-давно вернула мне мою человечность. Через несколько минут для меня закончится вечность, а для неё продолжится жизнь. Жизнь без меня, жизнь, которую она заслуживает. Она окончил школу, поступит в университет, окончит и его, найдет работу по душе и так далее, по человеческому графику. А самое главное, что в её жизни не будет ничего сверхъестественного, что могло бы подвергнуть её жизнь опасности, а также вызволить её из опасности. Её жизнь будет в её руках. Я представил удивленные лица родителей, лицо Анны, которое высохнет от слез. Радостного Максима. Испуганную Женю. Меня всё-таки волнует, будет ли она помнить обо мне как о сне, как о реальном человеке, как о галлюцинации или вообще не будет помнить. Как ей объяснят всё доктора. Я глубоко вздохнул. Я прожил долгую жизнь, надеюсь, что и она проживет не мало, а главное – счастливо. Болезненная улыбка расплылась на моем лице. С ней всё будет хорошо. По телу будто бегали сотни иголок, впиваясь в кожу. Я уже почти не чувствовал ног. Марч всё читала какое-то заклинание, свечи то горели, то тухли, мой нос улавливал какие-то ароматы цветов и трав, расстилавшихся подо мной. Мне очень хотелось открыть глаза, но я боялся. Боялся, что это окажется сном или что заклинание не подействует. Боль постепенно утихала и на её место приходила пустота и парализованность. Я перестал чувствовать ноги, потом зону паха, постепенно перестал чувствовать мускулы живота. Через некоторое время в мой мозг будто вонзился топор, такое знакомое чувство, мне вонзали топор в голову в девяностых. Руки стали каменеть, а немного позже ощущения ушли, я слышал лишь стук собственного сердца и словно белый шум в ушах. Видимо, это и есть конец. Мой конец и её продолжение. Ох уж эта мысленная философия, приходящая так не вовремя. Я постепенно переставал чувствовать реальность, будто погружаясь в сон, окутанный пеленой. Я не чувствую вообще ничего, мысли путаются, начинаю будто захлебываться, жадно хватаю последний спасительный глоток воздуха. Я люблю тебя, Евгения Васильева. До последнего вздоха. У нас была лучшая маленькая вечность, которую можно представить.