Сингулярность. (Valorant. Драбблы.)

После задания общежитие Протокола Доблести всегда похоже на тот самый хаос, от которого они сами спасают мир. Кому-то срочно нужна лечебная помощь, кто-то носится со своими гаджетами-протезами-другими прибамбасами по всему коридору, роняя гайки и шурупы, на кухне вовсю гремит посуда и хлопает дверца холодильника. Пока командир Бримстоун завершает всё отчетности, агенты стараются как можно скорее привести в порядок себя и своё оборудование, набить желудок и отправиться спать, потому что никогда не знаешь, во сколько тебя могут вытащить из постели в следующий раз. Сайфер всегда старается в такие моменты поскорее забраться в свою комнату, закрыться там и побыть в тишине и покое, успокаиваясь после сумбурного дня. Есть он обычно не хотел вечером, а вот горячий душ и методичное раскладывание гаджетов это самое то перед сном. Однако сейчас сценарий поменялся кардинально, и вместо того, чтобы как следует покорпеть над растяжками, мужчина после душа выбирается в общую гостиную. Все уже давно разошлись по комнатам, в общей комнате, в свете подвешенной к стене плазме всё кажется ирреальным своей синеватостью. Завернутую в плед Сейдж можно запросто принять за кокон огромной бабочки, её крепко обнимает со спины Рейна, а на журнальном столике перед ними тарелка с начос, соус и две пустые кружки. - Омена ищешь? – Рейна спрашивает, даже не взглянув на него. - О, мы играем в экстрасенсов? – улыбается Сайфер. - Что ещё может вытащить тебя после задания из своей конуры? – Рейна возвращает ему ухмылку. С забранными в небрежный пучок волосами и в простой, светлой футболке она не кажется такой враждебной, как обычно, и желчь внутри Сайфера немного убавляется по отношению к ней. - Омен обычно тоже не выходит, - Сейдж улыбается солнечно, отчего на её щеках появляются две ямочки. Она сидит, словно плюшевая гусеница, и без высокого хвоста кажется совсем хрупкой на фоне Рейны. Амир прощупывает себя изнутри, пытаясь наскрести ещё остатки ревности к ней, но их объятия, слова Омена, и всё произошедшее меняют его взгляды кардинально. - Я так и подумал. Пойду, пожалуй, тогда навещу его. - О, так ты знаешь, где он прячется. Впечатляет, - бровь Рейны изгибается. - Мои тайны останутся при мне, - Сайфер прижимает механический палец к губам, улыбается и уходит в коридор. В щелях под дверьми кое-где горит свет, у кого-то работает телевизор, в комнате Джетт слышны голоса Рейз и Киллджой – девушки снова устроили вечерние посиделки. Амир тихо проходит мимо них, ступая босыми ступнями по ковролину неслышно, добирается до едва заметной двери и тихо отворяет её. Он поднимается по лестнице и понимает, что что-то неладно, когда берется за круглую, латунную ручку. Между пальцами вспыхивают лазурные искры, из-под двери веет холодом по босым ногам, и Амир заходит в комнату, чтобы в тот же миг застыть не несколько секунд на пороге. В тишине, отрезанной от всех стенами, комнаты фиолетовые всполохи проносятся со свистом, они мягко окутывают мебель, стекают густыми облаками по книжной полке и оседают на полу, обволакивая скрюченную, мужскую фигуру. Небо в сюрреалистичном потолке движется вопреки атмосфере всё с той же медлительной непоколебимостью, созвездия мягкой перетекают одно в другое и рассыпаются на мириады звезд в млечном пути, растворяясь без остатка. Лампы лихорадочно мигают, и вокруг них собираются ломанными линиями лазурные блики, словно маленькие молнии, запертые в помещении. - Омен! – Амир запирает за собой дверь, подскакивает к нему и падает рядом на колени, осторожно хватая его за плечи. - Сайфер? – голос Омена ещё более потусторонний, чем обычно, он смотрит одним глазом на него из черноты капюшона и в мигающих отсветах ламп Амир видит перекошенную от боли линию рта. - Что с тобой случилось? Что происходит?! - Откат… - выдыхает Омен, отворачивая лицо. Он отталкивает руку Сайфера, когда тот тянется его перевернуть к себе лицом, и сильнее прижимается к полу. - Это способности? Амир лихорадочно соображает, черно-фиолетовый вихрь ударяется об потолок, сбив со стола стопку документов. Белоснежные листы рассыпаются по округе точно стая голубей, которую спугнули посреди площади. - Какой догадливый. Тебе лучше уйти, Сайфер… - Омен хрипит, его черные когти скребут по ковру, оставляя борозды. Он даже не успел толком переодеться. На нем кое-как натянутое худи, неряшливо задравшееся на пояснице, и домашние штаны, возле шкафа лежит потрепанная боевая униформа. - Уходи, - Омен дышит глубоко и рвано, словно его что-то сдавливает изнутри. - И как часто у тебя бывают эти «откаты»? – Сайфер игнорирует последние слова Омена, берет его за плечо более уверенно и разворачивает к себе. - Постоянно. Что ты…делаешь? – Омен дергается так, словно ему физически больно от каждого прикосновения, но он ослаблен настолько, что выходят только едва заметные толчки, вместо нормального сопротивления. Амир дает себе время, чтобы собраться с мыслями и придумать, как быть дальше. От волнения тело словно сковывает самой сильной анестезией, которую ему когда-то щедро вкалывали в отрубленные руки, но у него нет возможности поддаваться страху и слабостям. Он должен как-то помочь сейчас Омену и первое, что приходит на ум – это перенести его на кровать. Сайфер сжимает губы в линию, бережно подхватывает его под спину и колени, и рывком поднимается с пола. Омен тяжелый и горячий, по его телу пробегает крупная дрожь, передаваясь по механическим рукам Сайфера импульсами в тело. Его начинает трясти вместе с ним и это становится проблематично, потому что внезапно кровать оказывается гораздо дальше, чем думает Амир. Голова Омена безвольно падает на плечо мужчины, он цепляется в его кофту с такой силой, что черная кожа на костяшках натягивается до бледно-серого оттенка. Сайфер несет его на кровать, укладывает прямо в развороченную постель, стараясь не шатать лишний раз, и Омен хрипло выдыхает, особенно сильно сжимаясь всем телом. Сайфер не знает, как он себя чувствует, не может даже представить себе это, но он видит Омена таким раздавленным собственной силой впервые и от этого в глотке всё пересыхает, а сердце дребезжит в такт лазурным импульсам, проникающим в его тело с каждой вспышкой. Он, да и остальные агенты, привыкли видеть Омена всегда идущего впереди, уверенного и сильного, отпускающего безобидные шутки и подбадривающего всю команду, если случаются поражения. Омен никогда не показывал слабости, не жаловался и всегда выглядел таким собранным, как бы это не звучало в его случае. Но сейчас…всё иначе, и это пугает Сайфера. Становится совсем не до шуток, всё вокруг меркнет, словно его поглощает черная дыра, развернувшаяся в инсталляции на потолке. Амир никогда не думал, что всё это действие радианита может быть таким, что Омену может быть совсем не так, как остальным. Он вообще не о чем не задумывался, принимая всё, как данное, и только последние дни с изумлением отметил, как Омен всегда горбится во время заданий, как ему сложно выпрямиться даже сидя за столом, как он всегда рычит, словно его разрывает изнутри, когда запускает дымовые завесы. Сайфер настолько зациклился на том, что он человек, стоящий ниже всех этих радиантов, что совсем забыл, какую цену можно платить за эту силу. Он мельком оглядывает свои механические руки – он тоже когда-то заплатил, но его муки прошли, а у Омена всё ещё никак не закончатся. «Моё бремя вечно». Кровать мягко прогибается под весом Сайфера, когда он становится на него коленом, забирается следом за Оменом, не выпускающим его кофту из рук. - Прости… - Омен с трудом разжимает застывшие в агонии пальцы, дышит хрипло и часто, как будто вокруг них – космос без единой молекулы кислорода. - Всё в порядке. Сжимай, если тебе так легче. - Лучше уходи. - Нет. - Я не контролирую себя, - Омен пытается повысить голос, но от этого он становится ещё более ирреальным. - Не страшно, - Амир берет его за запястья. - Придурок, - капюшон закрывает лицо Омена, вокруг него фиолетовые вихри становятся гуще и темнее на пару тонов. - Между прочим, твой придурок. - Кто сказал. - Я. Видишь, какой я инициативный. - С твоим акцентом звучит…забавно… – Омен хрипло смеется и тут же рычит, цепляясь руками в собственные плечи. Он сворачивается на постели практически в клубок, дышит ртом и дрожит. – Дверь… - Дверь заперта, и никто не видел, куда я пошел, - Сайфер сразу понимает, о чем он говорит, на всякий случай бросая взгляд на белеющую дверь через плечо. – Я останусь. Омен ничего не отвечает, продолжая напряженно дрожать на постели. Когтистые пальцы вцепляются в капюшон, натягивая его сильнее на лицо. - Не смотри. - Всё в порядке. Правда. Я хочу остаться и быть рядом, - Сайфер сплетает пальцы с его, дает сжать свою ладонь изо всех сил и опускается за его спиной на постели. – Что я могу сделать? - Уйти. Чтобы я ничего не сделал. - Так не пойдет, - Сайфер качает головой. Он прижимается грудью к его спине, чувствует, какой Омен лихорадочно горячий даже через слои одежды, и пульс грохает в голове с такой силой, что он перестает слышать свои спутанные мысли. - Я могу сломать твою руку, - голос Омена на мгновение становится прежним, а потом снова срывается на потусторонний. - У меня есть теперь запасные. В моей мастерской. Так что я не пропаду, можешь сжимать так крепко, как тебе это нужно. Серьезно, Омен, прости, я не догадывался… Как это быстро проходит? Как ты справляешься с этим? - Боже, твоя болтовня. Она просто перекрывает это всё, - с трудом радиант издает смешок. – Лежать. И ждать. Когда это станет слабее. - Хочешь, я могу болтать без передыху, - оживляется Сайфер, прикусывая губу. Он мягко тянет Омена на себя, прижимает крепче, вдыхает резкий, острый запах озона. Всё его тело под одеждой словно пытается вот-вот раствориться, проходит волнами в амплитуде дыхания, и Амир сжимает Омена изо всех сил, боясь, что он на самом деле сейчас растворится без остатка в этой синеве, полыхающей вокруг. Шторы бьются в закрытое окно, словно пойманная птица, звезды продолжают медленно перетекать в созвездия на потолке, пока Сайфер обнимает Омена со спины на смятой постели. - Говори. О чем угодно, - Омен произносит это на грани слышимости, продолжая сжимать пальцы Амира, но тот всё равно слышит это так четко, словно радиант прошептал это ему на ухо. - Конечно, - Сайфер кивает несколько раз, как будто Омен может увидеть его. Он облизывает сухие губы, но в голове по-прежнему белый шум, а горло сковывает сухим спазмом. Так всегда бывает. Вы можете бесконечно фантазировать себе в голове различные ситуации, придумывать заранее свою реакцию и действия, но когда доходит до дела, всё идет наперекосяк, потому что как бы обидно это не звучало, но Сайфер оставался человеком. Человеком со всеми его страхами, волнениями, тревогой и прочими радостями слабой нервной системы в сравнении с существами, стоящими на несколько голов выше. Амир внезапно остро чувствует пропасть между ними, но это не отпугивает его. - Знаешь, у меня никогда не было денег. Вообще. И я воровал в детстве очень много, чтобы выжить, так что ты имеешь дело с очень профессиональным вором, - неожиданно Сайфер очень легко находит тему для разговора. Так легко, словно готовился к этому заранее. - Да. Я заметил. - Добыча информации – это крупица в море моих способностей, Омен, - проникновенно продолжает говорить Сайфер, и под его тихий голос фиолетовые всполохи становятся тише. Омен вздрагивает, вжимаясь спиной в его грудь сильнее, но внимательно слушает, отвлекаясь от своих ощущений. – Я начинал с еды. Воровал фрукты и овощи на рынках Фес прямо из-под носа торговцев, потом уже одежду. Я становился опытнее, смелее и перешел на деньги, тогда-то я и ступил на скользкую дорожку. Знаешь, я осознавал, что я поступал плохо. По всем пунктам я был плохим человеком, но не мог остановиться. - А выбор? Был? – хрипло выдыхает Омен. - Да. Наверное. Но работу я нашел в том же окружении – стал продавать информацию, потом научился убивать и стал убийцей. Представляешь? Мне нужен был один шаг, чтоб стать таким. И этим шагом стало то, что мне откромсали руки одни очень серьезные люди. Амир переводит дыхание, прижимается щекой к мягкой ткани капюшона, практически шепча это всё на ухо Омену. В горле всё болезненно сжимается от воспоминаний и от того, насколько в этот момент они открыты друг для друга. Омен сейчас перед ним, как на ладони, оголив свои слабости так неловко и вымученно, и Сайфер не смог лукавить и молчать. Он хочет, чтобы они были на равных, чтобы они знали друг о друге одинаково и впервые за всю его гребанную жизнь ему хочется быть честным. Раскрывать карты всегда сложно. Иногда даже больно, но Омен крепко сжимает его механические пальцы, удерживая на плаву, и Амир продолжает погружаться в своё прошлое, забирая туда Омена всё дальше от его собственной боли. - Что самое удивительное, я был женат. Когда-то в прошлой жизни у меня была жена, был сын и я пытался тщетно завязать со своей профессией, чтобы жить нормально. Как все люди, - Амир чуть улыбается, прикусывает изнутри щеку. – Её звали Нора. И она была тоже не такая, как люди на моей родине. Думаю, поэтому она и связалась со мной, иначе нашла бы себе более порядочного и честного мужчину. - У вас всегда было строго, - подает голос Омен. - О да. Ещё слабо сказано, как строго. Мы встретились в Фес. А потом я увез её оттуда в Бинд, о чем очень пожалел. Омен неожиданно вздрагивает всем телом, вызывая вспышки лазурных молний под потолком, а затем разворачивается к Сайферу лицом, продолжая сжимать его пальцы. - Бинд? Это же… - Да. Тот заброшенный город, поросший заводами Кингдом, как сорняками, - тихо отвечает Амир, глядя в черноту капюшона, его голос становится совсем сухим. – Моего сына звали Рошан, и ему было семь. Но Кингдом это не остановило. - Поэтому ты здесь. - Да. Потому что такие люди, как моя жена и сын, обычные люди, они не заслуживают этого. И ты не заслуживаешь. - Я не человек. - Знаю. Но ты был им, Омен. И вряд ли стать таким было твоей мечтой с детства, - Сайфер грустно улыбается, сжимая его ладонь в ответ. Он тянется и прижимается лбом к его лбу, чуть сдвигая капюшон, дышит вместе с ним озоновой горечью. – А ещё я дарил когда-то Норе брошь. Я много ей всего дарил, знаешь, хотел загладить вину за то, что ей приходится быть рядом с таким преступником, который не может завязать, как самый последний наркоман. Но этот подарок был особенный. Брошь в виде глаза, как мои символы на униформе и гаджетах. - Амир, - Омен неожиданно отстраняется, капюшон сползает, взлохмачивая ещё влажные волосы после душа. Его широко распахнутый в понимании глаз блестит глянцевой лазурью, запечатлеваясь на сетчатке глаз Сайфера навсегда, изломанная линия рта пересекает человеческую половину лица. - Да. Я видел её у тебя, - Амир тянет свободную руку, кладет ему на щеку, трогает кончиками пальцев вспыхивающие в такт пульсу рубцы. – Я знаю, что ты не причастен. Я видел их смерть и знаю, кто это сделал. Просто это удивительно, что спустя столько лет я увидел эту вещицу у тебя, и мне всё ещё стыдно за мой поступок, если что. - Я не знал. - Теперь ты знаешь обо мне больше. Я хочу быть с тобой честным, Омен, - Сайфер смотрит ему в глаза, сдвигает капюшон всё дальше, зарывается пальцами в волосы. Омен смотрит на него из-под густых ресниц, сжимает челюсти так плотно, и под его бледной кожей тонкие нити венок наливаются черным. - Когда-нибудь это поглотит меня полностью. Я останусь таким. Ты уверен в своем выборе? – через силу Омен выдыхает это через стиснутые зубы, закрывая глаз. - Уверен как никогда. - Почему? - Мне всё равно, как ты выглядишь, Омен. Я хочу быть с тобой, даже если ты станешь совсем бесплотной тенью, - откровенно говорит Сайфер. Омен шевелит губами, но не находит слов и издает фыркающий смешок, закрывая глаз. Фиолетовые вихри ластятся вокруг постели, словно послушные псы, пока их хозяин глубоко дышит полной грудью, держась за руку Сайфера изо всех сил. - Какой ты странный. - Какой есть, - пожимать плечами, лежа на боку, не очень получается, но Сайфер старается попробовать. Он чувствует, как на его бок ложится вторая рука Омена, как когтистые пальцы мягко сжимают ткань кофты, стараясь не задевать кожу, и они становятся ещё ближе на смятых простынях. - Мне нравится, - голос Омена звучит глухо и слишком человечно для него, отчего сердце Амира пропускает ещё один удар. Он смотрит на его лицо и понимает, что радиант засыпает. Впадает в сон, как он объяснял ему несколько дней назад на вопрос о том, как же такой, как Омен, спит вообще. - И ты мне нравишься, Омен, - Сайфер шепчет это перед тем, как прижаться губами к ровной линии границы черной и человеческой кожи. Небо в инсталляции на потолке переходит из чернильно-синего в багряную охру, россыпь звезд становится похожа на сверкающий жемчуг. Фиолетовые всполохи медленно сходят на нет, растворяясь в наэлектризованном воздухе комнаты, забирают с собой в небытие лазурные молнии. В наступившей глухой тишине слышится шелест дождевых капель по карнизу и стеклу, где-то далеко, в глубине общежития продолжает работать телевизор и его еле слышное ворчание такое далекое, будто находящееся в другом измерении. Омен придвигается ближе неосознанно, упирается горячим лбом в плечо Амира, тихо дышит и его тело обмякает под рукой Сайфера, наконец, позволяя себе расслабиться. Наступает ночь. *** Сайфер просыпается первым. Отлежанный бок простреливает миллионами острых игл, он едва не стонет от неприятных ощущений, но вспоминает, что он не один. Омен продолжает спать, повернувшись к нему спиной и зарывшись лицом в подушку. На белоснежной наволочке его темные волосы кажутся практическим угольными, и Амиру нестерпимо хочется провести по ним рукой, но он сдерживает себя - не хочет разбудить его после тяжелой ночи. Сайфер переворачивается на спину, лежит с минуту разглядывая потолок, на котором звездное небо озаряется светом восходящего солнца. Он хочет остаться и посмотреть, какой Омен по утрам, как он просыпается, как выбирается из постели и приглаживает встрепанные волосы, но он понимает, что сейчас ему лучше уйти. Амир думает, что Омен может почувствовать себя слабым после ночных откровений, что лучше будет ему проснуться одному и прийти в себя, чем лицезреть его слишком жизнерадостную физиономию, поэтому мужчина поднимается с кровати. Амир поправляет одеяло у его ног, напоследок оглядывает хмурое лицо, и тихо уходит из комнаты, закрывая за собой дверь. В общежитии царит удивительная тишина, выглядящая скорее апокалиптично, чем умиротворяюще. Сайфер умывается холодной водой, зачесывает встрепанные волосы и идет на кухню, чтобы приготовить завтрак. Он включает подвешенный в углу телек, ставит на самый низкий уровень громкости и начинает хлопотать, приводя в порядок мысли за методичными действиями. По экрану мелькают пестрые картинки, которые Сайфер фиксирует только краем глаза. Он расставляет по порядку баночки со специями и крупами, ворчит и заворачивает в пленку оставленный хлеб для сэндвичей, пока на сковороде скворчит омлет. Омен пробирается на кухню неслышно, точно кот. Он просто появляется из ниоткуда позади Сайфера, кладет ладонь на его поясницу, возвещая о своем присутствии. - Доброе утро. - О Боги, - Амир подскакивает на месте, едва не выронив деревянную лопатку из рук. – Доброе утро, друг мой. Просил же не подкрадываться. - Не мог удержаться, - Омен уже завернулся в чистое, фиолетовое худи, улыбается краешком губ из темноты капюшона. Выглядит он настолько бодрым, отдохнувшим и свежим, что у Сайфера разом поднимается настроение. - Доведешь старика. - Молчи уж. Пахнет вкусно, - Омен заглядывает через его плечо в сковородку. – Разрываюсь, как жрать хочу. - Тебе повезло, что я очень заботливый старикан, приготовивший на двоих. - О, да я прямо счастливчик. Омен усмехается, деловито загружает кофеварку и усаживается за стол, вертя в пальцах салфетницу, пока Амир отточенными движениями достает из шкафа тарелки и приборы. - Как долго привыкал? – неожиданно подает голос Омен. - В смысле? – Амир непонимающе вскидывает брови, накрывая на стол. - К механическим рукам. - Долго. Очень долго, - улыбается Сайфер. – Сейчас уже как свои, хотя я тоскую по тактильным ощущениям от пальцев. Они завтракают за тихими, отвлеченными разговорами ни о чем и обо всем сразу. Они не затрагивают прошедшую ночь, не касаются того, что рассказывал Амир и что он увидел за закрытыми дверями комнаты Омена, как будто этого эпизода в их жизни никогда не было. Для обоих мужчин с изломанной судьбой гораздо проще закрыть глаза, чем обсудить свои тайны при свете дня. Поэтому сейчас они просто завтракают, пьют крепкий, горький кофе, чувствуя, как ночь постепенно уходит, вытесненная яркими солнечными бликами на столешнице и хромированных ручках шкафов. Постепенно общежитие начинает просыпаться, наполняться гулом голосов и движением. На кухню первым заглядывает Брич с растрепанной после ночи косой через плечо, он принюхивается к оставшемуся аромату яичницы, но Амир, моющий посуду, быстро его осаждает: - Ты можешь сожрать мои сэндвичи, Брич, но не мой завтрак. - Я и не собирался, - ворчит швед. - Я приготовлю сейчас, Брич! - На кухню врывается жизнерадостный Сова. Заметив вопрошающе застывших Омена и Сайфера, мужчина замолкает, его уши становятся предательски красными. - То есть, - он откашливается, напускает на себя серьезный вид и проходит к холодильнику, - Я приготовлю на двоих, мне не сложно. Это же нормально. - Да, всё нормально, - поддакивает Брич. - Ну, приятного завтрака, нормальные друзья, - Омен произносит это серьезно, подталкивая Сайфера на выход, но Амир чувствует усмешку в его голосе. Они оба целенаправленно идут в комнату Амира и там, закрывая за собой дверь, Омен неожиданно преграждает ему путь. Он чуть сдвигает капюшон, отчего на лбу смешно топорщатся непослушные пряди волос, смотрит на него пытливо, словно что-то решает внутри себя, а затем берет Сайфера за жесткое запястье и кладет в раскрытую ладонь сверток светлой ткани. Амир узнает ткань одновременно с ударом сердца. Он не знает, какое сейчас у него лицо, когда неловкими пальцами разворачивает свёрток и видит брошь в виде глаза. В горле сухо щелкает, растворяя все слова, которые кажутся сейчас такими ненужными и странными. Он смотрит на сверкающие серебряные, тонкие дуги и голубой глаз смотрит на него в ответ с молчаливым укором. - Я подумал… подумал, что лучше ему у тебя, - глухо произносит Омен. – Я нашел его. Столкнулся как-то с женщиной, когда был человеком. И нашел брошь после. В песке. - Ты видел Нору? – Сайфер не узнает своего голоса. - Я плохо помню, Амир. - Это просто… Просто удивительно, что именно ты нашел. Ты встретил, - Сайфер сжимает брошь пальцами, горько смеется. - Мне жаль. - Много времени прошло. «Но тебе всё ещё больно», - читается в сверкающем глазе радианта, однако слова так и не слетают с перекошенных от рубца губ. Амир согласен и благодарен за то, что Омен не кидается его жалеть, не произносит этих пустых, бесполезных слов соболезнования, не пытается утешить. Гораздо легче, когда ты не слышишь всего этого, потому что всё это просто слова. Куда важнее то, как он смотрит на тебя, как поступает. Сайфер на секунду прикладывает брошь к сердцу, зажмуривается так крепко, чтобы выжечь в мозгу дурные воспоминания о обугленных трупах на песке и запомнить только улыбки. - Спасибо, - Амир шепчет это едва слышно, а затем подается вперед, кладет руку на плечо Омена и вручает брошь ему обратно. – Я хочу, чтобы она была у тебя. - Нет, Сайфер, я… - Омен ошарашенно замирает. - Да, Омен. Это много для меня значит, и поэтому я хочу, чтобы она была у тебя, - Сайфер сжимает его кулак вокруг броши, смотрит глаза в глаза так проникновенно, как только может. Они тянутся друг к другу, прижимаются лбами и стоят так посреди залитой солнцем комнаты, пока за стенами жизнь набирает обороты. Боль утраты никогда и никуда не уйдет, но Сайфер научился с ней жить многие годы. Он многое и многих потерял, эта брошь – всё, что оставалось от той, другой жизни, но сейчас его жизнь – это Омен. Он хочет быть с ним, хочет стать ближе, даже если радианит, запертый под черной кожей сожжет его когда-нибудь дотла. - Я буду хранить её. - Спасибо.