Сингулярность. (Valorant. Драбблы.)

Снег плавно укрывает собой подвешенный в воздухе остров, словно укутывает в пуховую, белую шаль. Снежинки похожи на перья из выпотрошенной подушки, падают медленно кружась. Здесь, вдали от основной Земли, воздух кажется острым, словно выстуженным, режет морозом легкие, царапает беззащитную кожу лица. Сайфер несколько раз встряхивает баллончик с краской, чтобы она не застыла, нанося последние штрихи. Шипение аэрозоля нарушает тишину, отскакивает от стен и эхом уносится вниз, на тренировочный полигон. Отсюда вся их база как на ладони, видно каждый манекен с пришпиленной к груди целью, сваленные друг на друга гондолы, накрытые плотным брезентом и торчащие из-под навеса обломки старой мебели. Золотистые лучи солнца высвечивают окна общежития до зеркальной глади, ложатся на снег ровными мазками. - Это называется вандализм, - раздается позади глухой голос, от которого в груди разливается тепло. - Бримстоун сам виноват, что запретил мне притащить настоящую омелу, - весело фыркает Амир. - Ты же знаешь, что она достаточно редка сейчас, - парирует Омен. - Знаю. Но всё равно пару веточек мне бы хотелось, - Сайфер поворачивается к нему, заканчивая с граффити. Его металлические пальцы сливаются с темным боком баллончика краски и температурой, и цветом, но он доволен своей работой. Сочная зелень омелы разрывает сумрак вечера своей яркостью, покрывает ветхую кирпичную кладку на стене. Вырвиглазные розовые сердца и лента выглядят совсем по - девчачьи, но выбора цветов у Сайфера особо не было, да и ему всё равно – главное, красиво и ровно. В их вероисповедании нет такой традиции, как и нет Рождества, как такового, но Сайфер был бы не Сайфер, если бы не знал о католических праздниках, и ему показалось интересным раздобыть настоящие веточки омелы для Омена. Несмотря на разношёрстность их компании, именуемой Протоколом Валорант, буквально все на базе сейчас были увлечены подготовкой к Рождественским праздникам. Омен смотрит на него и его художество из-под капюшона с легким прищуром, и Амир знает, что это предвестник улыбки. На улице мороз и минусовая температура, но его человеческая кожа остается светлой, не тронутой румянцем, словно он не ощущает холода. Его руки упакованы в черные перчатки, на нем фиолетовая куртка с волчьим мехом на капюшоне, и снежинки путаются в шерсти, поблескивая в закатном солнце. - Не поверю, что ты не раздобыл ничего, - фыркает Омен. Он стоит совсем близко, притираясь плечом, и Сайфер ощущает уютную тишину рядом с ним. - А ты неплохо меня знаешь. - Ещё бы. - Но помимо омелы я раздобыл кое-что ещё! – Сайфер нагибается, расстегивает дорожную сумку и демонстрирует плед, термос и пару кружек. - Радианит меня разорви, Сайфер, я надеюсь там не приторный сладкий чай, а кое-что покрепче. - Я чувствую, как ты закатываешь глаза! - Неправда. - Правда, - Амир выпрямляется, убирает лезущие в лицо волосы. - Знаю, тебе это всё не очень, но, между прочим, тут нет шаров и цветов хотя бы. - И на том спасибо, - усмехается Омен, скрещивая руки. - И кстати, это не какой-то там чай, а настоящий марокканский пунш, - Сайфер грозит ему пальцем и принимается отвинчивать крышку термоса. - С этого и надо было начинать. - Знаю, в Марокко не бывает пунша, это всё ваши веяния, но он сварен из настоящих марокканских мандаринов и я подумал, а почему и нет. - Ты снова начинаешь нудеть, - Омен улыбается уголком рта, немного неловко, но от этого внутри Сайфер что-то ухает с большой высоты и разбивается в щепки, жаром отдавая в щеки и шею. - Сейчас ты попробуешь и обалдеешь, друг мой! – он торопливо начинает готовить кружки и разливать напиток. *** Здесь не существует горизонта. Они сидят на крыше старого магазинчика в Венеции, вздернутой радианитом ввысь, и диск солнца напоминает о своем присутствии тонкими, золотыми лучами, бьющими вверх. Это всегда волшебно во время заката и только на островах есть такое явление, как столкновение дня и ночи. Небо заволокло снеговыми облаками и подсвеченные снизу солнцем они похожи на розоватые комья ваты, сверху стекает ультрамариновая синева, покрывая темной глазурью тучи сверху, и всё вместе это создает такой фантастический пейзаж, словно они парят на другой планете. Сайфер подливает им в походные кружки еще ароматного пунша, пока Омен прослеживает взглядом иссиня-черную полосу разлома. Он зияет словно прореха на затухающем небе и его нутро – черная бездна космоса. Звезды сияют безобидно, похожие на россыпь бриллиантов, бархатная мягкость космоса обманчиво спокойна – прошедшие за грань никогда не возвращались. Ну, кроме одного радианта. - Как ты думаешь, у нашего мира есть шанс вернуться к нормальному состоянию? – Амир спрашивает это легко и непринужденно, как будто до этого они именно это и обсуждали. Омен отвечает не сразу – задумчиво смотрит в кружку, где в чае отражаются облака, разметываясь рябью, когда он чуть взбалтывает напиток. Кусочки мякоти мандарина кружатся в оранжевой карусели, наполняя воздух запахом настоящего нового года и жгучих восточных специй. - Нет. Ни в одной вариации как раньше уже не будет. Люди со временем смогут просто научиться жить с этим. - Ну, примерно так я и думал. - Зачем тогда спрашивал? - Хотелось подтвердить свои догадки, - Сайфер делает вид, что чокается с ним кружками и допивает залпом пунш. Горло приятно согревает пряностями, на языке тает мандариновый привкус. Снег медленно спускается с неба, снежинки усаживаются на их волосах, плечах и коленях. - Хочешь узнать, как скоро мы все сможем уйти на покой, не беспокоясь о проделках Кингдом? – Омен допивает свою порцию, вертит в пальцах кружку. - Да нет же, - Сайфер порывисто встает, ставит на своё место кружку. – Ну, может быть, немного я об этом задумывался. - Удиви меня, как часто, - Омен тяжело выдыхает и плавным, тягучим жестом поднимается на ноги. Солнце давно погасло, опустившись вниз, снеговые тучи всё ещё светятся фиолетовым изнутри, словно впитав лучи в себя и разлом разрезает их неестественно ровно, поблескивая мерцанием радианита по краям. Чернота по ту сторону пугает и будоражит одновременно, примагничивая взгляд своей космической бесконечностью. Сайфер сравнивает свои ощущения от этого с первым интересом к Омену и усмехается про себя, понимая, как далеко зашел в своей любознательности. Ещё недавно он просто хотел узнать, что спрятано под капюшоном, а сегодня пьет пунш на крыше здания и мечтает прикоснуться губами к фарфорово-белой коже, чтобы почувствовать, холодная ли она на щеках радианта. - Ты даже представить себе не можешь. - Поверь, Амир, я могу представить гораздо большее. Сайфер улыбается до боли в челюсти, нервно заламывает механические пальцы, а потом смотрит на Омена, ловит отсветы падающих по ту сторону разлома комет в лазурной радужке. - Знаешь, раньше я никогда не задумывался о том, что будет после. Мне было достаточно того, что я делаю хоть что-то после смерти моей семьи, чтобы отомстить за них. Звучит банально, как заезженное клише из фильмов, но так оно на самом деле бывает. Умер бы и умер, главное, что не бездельничал, - Сайфер начинает говорить, и ветер треплет его волосы и голубой шарф, усыпанный глазами. Омен ничего не отвечает, поворачивается к нему, заинтересованно смотрит в лицо и ждет, пока Сайфер соберется с мыслями, давая понять всем своим видом, что он внимательно слушает. - Так что да, я не задумывался о том, чтобы уйти на покой, как всё уляжется. Но в последние дни иногда мелькает мысль. Даже чаще. Знаешь, никогда не думал, что жизнь станет такой важной, но после встречи с тобой всё поменялось. Не хочу ходить вокруг да около. Хочу сказать тебе всё здесь и сейчас, Омен, - Амир улыбается немного изломано, смотрит на него прямо, без тени смущения. - Я же бесил тебя, - Омен игриво ухмыляется, склоняя голову на бок. Эта полуулыбка что-то трогает внутри Сайфера, заставляя тепло разливаться по телу от самого сердца. Он смотрит на него, перебирая в голове миллиарды слов, и понимает, что прекраснее никого и ничего не видел. Оранжевые огни зажженных фонарей внизу подсвечивают его силуэт, ветер мягко треплет мех на капюшоне и черные волосы, припорошенные снегом, росчерками падают на лицо, делая Омена словно сошедшим с самых прекрасных картин этого разваленного мира. Радианитовые рубцы мерцают вместе с его дыханием, неосязаемыми облачками пара слетающего с приоткрытых губ. - О да. Ты был той ещё занозой в моей заднице. - Сейчас мы с твоей задницей стали ещё ближе, - Омен продолжает улыбаться, делая шаг к нему, и Амир тоже движется вперед, так что они почти притираются друг к другу. - Сейчас речь не о моей заднице, а о том, что было раньше и к чему это привело сейчас. Раньше ты, - Сайфер отряхивает снег с меха бережно, поправляет складки на куртке и смотрит ему в глаза, - был тем раздражителем, который снова и снова вытаскивал меня из моей скорлупы, а теперь ты стал неотъемлемой частью моего мира, понимаешь? Омен перестает улыбаться, прикипая взглядом к его лицу. Кажется, он даже перестает дышать, не обращая внимания на налипающий снег на ресницах, пока Сайфер с улыбкой мнет пальцами его плечи, словно хочет не то обнять, не то оттолкнуть. - Не хочу звучать, как в тех мыльных операх, кидаться тебе на шею и закатывать глаза в обморочном припадке, но я хочу сказать, что с тобой бы я отправился и в отгул, и в бой, и в постель, и куда угодно. Я люблю тебя, Омен. Я влюбился, как мальчишка, приманенный любопытством, и это чувство окрепло настолько, что я просто должен тебе это сказать, - Амир выдыхает это всё одним, слитным предложением, морозный воздух остужает горящие щеки. Он не стыдится этого, но волнение всё равно берет своё и кровь приливает к голове слишком быстро. Омен тянет его к себе за шарф одной рукой, вторую кладет на щеку и прижимается лбом к его лбу, не разрывая зрительный контакт. Он словно выворачивает Сайфера наизнанку, прощупывает правдивость каждого слова и когда он приоткрывает рот, мир вокруг перестает существовать. - Амир. Постарайся сейчас понять то, что я хочу до тебя донести. Я бы ответил тебе взаимностью, но после стольких смертей слово любовь навсегда перестало быть частью меня… Думаю то, что я испытываю к тебе, не имеет названия и формы. Это нечто большее, чем люди просто называют любовью. Оно настолько…необъятное и я испытываю это только с тобой, но нет никаких слов иных или человеческих, чтобы назвать это правильно, - его голос такой же глухой и густой, отдающий вибрацией в груди и глотке. Сайфер жадно впитывает каждое слово и понимает, что его потрясывает, только к концу монолога. Шерстяные нитки перчатки Омена покалывают щеку, ветер забивает снег за шиворот, спутывает волосы, но мужчина не обращает никакого внимания на это. Он сгребает руками капюшон Омена и тянет его на себя ещё ближе, чтобы прижаться к холодным губам. Омен отвечает сразу голодно, как будто ждал уже этого давно, сжимает пальцами шарф, сплетаясь с Сайфером языками. Его губы прохладные, язык покалывает ментолом и слабым привкусом пряностей от пунша, отчего на лицо Амира так и просится улыбка. Они целуются под снегопадом, под тяжелыми, декабрьскими тучами и огромным серпом разлома, внутри которого звезды продолжают всё так же сиять, загораться и падать, отвергая время. Ввысь со свистом взмывает, разбрасывающая алые искры, ракета и с грохотом взрывается, распускаясь огромным, алым цветком над островом. Следом за ней взмывает ещё десяток таких же разрезающих небо световых лучей, и взрываются снопами искр. В небе вспыхивают зонты из слепящих искр оранжевых, зеленых, розовых и ярко-алых, в стеклах окон мелькают разноцветные отсветы. Где-то в соседнем здании раздается парный, победный клич и в голосах без труда узнаются Джетт и Рейз. - Вы охренели совсем?! Я же сказал, никаких фейерверков! - громкий крик Бримстоуна перекрывает даже залпы петард в небе. - Ну, командир, это же праздник! Почему нет?! – возмущается Рейз не менее громко, но с безопасного расстояния. - Мы купили их официально и не в подполе, между прочим! – поддакивает Феникс. - Всего один день, ну! – согласно кричит Джетт. Омен фыркает в губы Сайфера, и они одновременно начинают смеяться, не прекращая попыток продолжить поцелуй. - Я думал, что ты решил вместо цветов и шаров добить меня салютом, - хрипит Омен, цепляясь пальцами в его шарф. - У меня была такая мысль, - ехидно улыбается Сайфер, заглядывает прямо в глаза радианту. - Иди в задницу, Амир. - С радостью, Омен, - Амир радостно спускается руками вниз и забирается под удлиненную куртку, чтобы положить ладони на упругие ягодицы, но его тут же перехватывают за запястья. - Никаких рук, пока ты не отогреешь их дома, - Омен наставительно кивает и поднимает его руки обратно, укладывает себе на поясницу поверх пухлой куртки. - Очень строго. - И запомни не рисковать собой на заданиях, а максимально беречь себя: если с тобой что-то случится, я надеру тебе всё, что можно надрать. - Я всегда осторожен, - вопреки возмущенному тону, Амир улыбается так, что начинает сводить челюсть. - Месяц назад ты терял руку. - Досадная мелочь! Омен ничего не говорит, только смотрит тяжело, пристально, показывая всем своим видом, что не намерен шутить на такие темы. Сайфер продолжает улыбаться, поднимает руки, показывая, что сдается. - Обещаю впредь быть ещё более осмотрительным. *** Когда они возвращаются в общежитие, то застают в дверях Сову и Брича, пытающихся пропихнуть пушистую ёлку в дверной проем. Шапка Совы болтается на зеленых ветвях, где-то по ту сторону еловой преграды матерится Брич, и громко возмущается Бримстоун. - О, да у вас тут всё серьезное, - присвистывает Сайфер. - Серьезнее некуда, - пыхтит Сова, приминая руками ветки. Со стороны общаги раздается смачный бас Бримстоуна, елка дергается из стороны в сторону вместе с прилипшим к ней Совой и прежде, чем Сайфер и Омен решают помочь, втягивается вовнутрь вместе с лучником и его шапкой. - Всему учить надо, - Брим отряхивает руки от еловых иголок, смотрит хмуро. – И куда вы её такую огромную приперли? - У нас высокие потолки в гостиной, почему бы и нет, - влезает Рейна, вытирая руки кухонным полотенцем. – Сделай милость – не ворчи хоть в праздник. - Куда её тащить? – Сова скидывает заснеженные ботинки, вешает на крючок куртку и спешит помогать Бричу. Рейна вручает полотенце Бриму и удаляется руководить постановкой праздничной ели, Омен подталкивает зазевавшегося Сайфер в бок и они пробираются на кухню сквозь мельтешащего Феникса и гогочущих, распаренных Джетт и Рейз, вернувшихся с крыши. На кухне под занудное бубнение диктора на плазме о последних рождественских событиях в городах, Сейдж носится от плиты к столу, на котором стоит тонкий, серебристый лэптоп с изображением недовольной Вайпер. Амир оторопело застывает. Да, в последние дни он прекрасно был осведомлен о делах Омена с Сабиной, поскольку они вдвоем пытались вернуть свои облики и разобраться с тем, что с ними сделали, но не видел девушку он очень давно. - Здравствуй, - тяжело выдыхает Омен из тени натянутого на голову капюшона. - Привет. Сдал меня, значит, с потрохами? – кисло улыбается Вайпер. - Ты не говорила мне молчать, - ухмыляется Омен. Сайфер, не понимающий ничего из происходящего, едва успевает открыть рот, чтобы спросить, в чем именно заключается провинность Омена, как сзади Вайпер показывается Киллджой в желтом, рождественском свитере. - Салют! Надеюсь, вы не сильно будете скучать по мне эти дни. Сайфер, если я не досчитаюсь одного из своих гаджетов – стрясу с тебя втрое! - Не подавись там салатами, дорогая, - приторно улыбается Сайфер, потирая механические ладони. – Твои гаджеты будут в надежных руках! Киллджой начинает ругаться на немецком, и судя по вытянувшемуся лицу Сабины – это явно не самые цензурные слова. Она зажимает ладонью ей рот, хмурится и говорит что-то про то, что с кухни несет горелым и после этого Киллджой стремительно улетает из кадра. - Привет, Сайфер. - Здравствуй, Сабина, - Амир кивает, достает один из ножей, и узнает у Сейдж, что ещё надо сделать. - Порежь, пожалуйста, вот это. Омен, будь другом, достань из холодильника молоко, - хиллер мило улыбается им обоим, смотрит на них подозрительно умильно, а потом возвращается к Вайпер. – И всё-таки, что мне ей подарить?! Я купила три подарка, но не знаю, какой именно ей понравится. - Послушай меня, милая, Рейна будет рада даже фантику от тебя. Подари ей все три, и она растает раньше, чем вы станете разделывать индейку. - А что ты подарила Киллджой? - Я подарила ей свитер и уже жалею об этом, потому что теперь она будет ходить в нем двадцать четыре на семь, и ещё она снова привезла свой немецкий пудинг и печет миллиард печенья с помощью своего бота. Она поставила на уши всю лабораторию. Кто надоумил её сделать такой сюрприз? – Вайпер устало трет виски, но по ней прекрасно видно, как ей на самом деле приятно такое внимание. Омен пожимает плечами так удивленно, словно в первый раз слышит об этом, притирается к Сайферу теплым боком. - Мы не успели прийти, а нас уже припахали и обвиняют в чем-то. Ты же не специально отправил Киллджой подальше? – вполголоса спрашивает Амир, пока нарезает овощи, а девушки продолжают сплетничать о девушках. - Кто знает, Амир, - Омен кладет ладонь на его поясницу, посылая тепло по всему телу, и Сайферу очень сильно хочется увидеть сейчас его лицо, но он натянул капюшон едва они подошли ближе к общежитию. Они помогают кромсать салаты, пока Сейдж и Рейна воркуют с Вайпер), пока на кухню не влетает увешанный мишурой Феникс, а следом за ним Бримстоун несет несколько тушек индеек для запекания в духовом шкафу. - Чуваки, мне нужен Омен для вешания гирлянды наверху, и мне нужен Сайфер, потому что внизу ни хрена не украшено! - А, значит, я тебе не нужна?! – возмущается позади него Джетт, и у них начинается та самая, нелепая дружеская потасовка, с которой у них всё началось. Сайфер подает Омену гирлянду, помогает снизу и вешает сияющие, усыпанные блестками шары на ароматную ёлку, и поражается тому, как за какой-то один год может измениться жизнь. В прошлое Рождество он даже не интересовался праздником, да и остальные агенты сидели запертые по комнатам, а сейчас они с Оменом пара, все вокруг сплотились настолько, что их убежище напоминает семейную кутерьму нежели настоящую общагу агентов. Они стали словно одна большая семья, и как бы грустно и больно Сайферу не было раньше, сейчас он отогревается от того сковавшего его холода. Они накрывают огромный стол, сдвинув мебель в гостиной к стенам, неоновые огни переливами окрашивают светлые стены, и Рейз обнимает каждого и вручает всем бенгальские огни. У них с Джет одинаковые колпаки Санты и забавные свитера, они напяливают на сопротивляющегося и хохочущего Феникса картонную корону и тщетно пытаются уговорить Бримстоуна надеть бороду для одного фото. Рейна ошалело тискает Сейдж, заворачивая её во что-то приторно розовое и плюшевое, Сова показывает что-то Бричу и их руки то и дело неловко соприкасаются под столом. Сайфер старается выглядеть максимально загадочно, когда утаскивает Омена в темный коридор, в котором по стенам навешаны мигающие гирлянды и разномастные носки. Он отводит радианта так, чтобы их не было видно из арки, выуживает из-за спины упакованный подарок и улыбается, когда Омен повторяет его жест. - С Рождеством, Омен. - С твоим первым Рождеством, Амир, - Омен криво улыбается и его капюшон чуть сползает, ероша челку. Он смотрит на Сайфера с той мягкостью, с которой не смотрит ни на кого и никогда, и оранжевые огни гирлянды отражаются в лазурной радужке теплым сиянием. Прежде, чем их губы снова соприкасаются, Амир указывает наверх, и Омен несдержанно смеется, когда замечает прикрепленную к потолку свежую веточку омелы.