Драбблы с Крашами

***

sometimes i think about you and my heart breaks, again. even now. even still. « Джулия, дорогая Джулия. Я пишу уже восьмое письмо, хоть и знаю что скорее всего ты на него не ответишь. Возможно я не угадал твой действительный адрес, а мои письма читает толстый сорокалетний мужичина, а может быть ты просто меня игнорируешь. Я не знаю что мне делать. Я закончил школу, поступил в университет на режиссёра, ты очень долго твердила что мне стоит на него учиться. И ты была права. Сейчас все складываеться наилучшим образом, но все же, есть одна причина по которой я до сих пор не могу быть счастливым — ты. Ты так долго твердила о том, что любишь меня, а я просто игнорировал, говорил что это не взаимно, и что мне это не нужно. Прости, но я не могу так больше. И эта боль ещё не утихла, возможно с годами у меня получиться забыть все это, но а пока, я лишь питаю себя ложными надеждами о твоём возвращении. Мне не хватает тебя. Мне так надоело смотреть на гитару, подаренную тобой, на телевизор, который я включал исключительно для того, чтобы посмотреть с тобой фильм. Весь этот Чертов дом напоминает мне о тебе. Я очень часто думал о том чтобы переехать, ведь здесь все наши воспоминания, доставляющие мне невыносимую боль, но по той же причине я просто не могу их оставить, и продать ту же гитару, просто не могу. Джули, прости меня, прости, прости, прости… Это сложно. Ложиться спать с мыслями о тебе, целыми днями не выходить из дома когда начинаются учебные каникулы, а затем снова идти и учиться. И дело вовсе не в университете или успеваемости, дело в тебе. Все произошло так быстро. Будто ещё вчера ты ломилась ко мне в дверь чуть ли не плача, пыталась что-то сказать, но я как всегда не слушал, я не умел этого делать. Ты так сильно хотела сказать мне что уезжаешь, но я лишь закрыл дверь перед твоим носом. Я столько дней ненавидел себя, презирал, за то, что просто черт возьми не умел слушать! А ведь это действительно я все испортил, но ты всегда терпела, без исключения, ведь знала меня как никто другой, знала, каким капризным ребёнком я бываю, и все равно несла это все на себе. Все ещё помню, как мои родители подарили тебе плюшевого мишку, не знаю где, но они купили именно кудрявого мишку, с того дня я обрёл новую кличку — Тедди. И эти постоянные «Тедди! Ну где ты?!» или «— Джули! Больно! — Кто обидел моего Тедди?!» Эти моменты до сих пор сняться мне. Я умоляю тебя, прийди ко мне. Я буду готов просить у тебя прощение за все что когда-либо обидело тебя. Не имеет значения то, каким далёким я буду выглядеть, я итак жалок, все ещё продолжаю отправлять тебе письма, уже как год, а то и больше. Приезжай, Джули, я всегда буду ждать тебя Твой Финн, Вулфард» Парень откинул ручку в сторону, прикрывая голову руками. Ему было невероятно сложно. Все это время, говорить что все хорошо, пытаться завести себе псевдо-друзей, улыбаться каждый день, смеяться с ужасных шуток, а затем приходить разбитым. Когда рядом была Брукс, было, было легче… Все проблемы не были настолько значимыми. А сейчас все слишком не так. Послишался звонок Не хотелось открывать, скорее всего это Джон, снова потерял сценарий. А почему бы… Ведь скорее всего ответ на письмо он вновь не получит, верно? Она не ищет его, ей ведь все равно на него, ведь раньше, единственной кто любила но, была как раз таки малышка Джули, что целовала его в щеку на прощание, когда они расставались уезжая на лето в отпуск. Даже родители особо не любили сына, для них всегда был любимчиком Вулфард старший. Ник всегда был лучшим, во всем. Для Вулфардов, было нормой спросить «Ты как?», Финн лишь криво улыбался, протягивая наигранное «Нормально», этого было более чем достаточно, по крайней мере для его родителей. Кому он вообще теперь нужен? Он сам просыпается утром, и не понимает зачем… Зачем все это вообще? Мы ходим в школу, делаем уроки и ложимся спать. Что меняется во взрослой жизни? Школа сменяется на работу, работа на пенсию, а вскоре смерть… Какой смысл во всем этом? Его ведь просто нет. Звонки продолжаются. — Да сколько можно?!! Резкая тишина. — Сейчас узнаю кто это, и наконец покончу со всем этим. Парень медленно открывает дверь, смотря вниз по старой привычке. Вулфард видит лишь чёрные Мартенсы, поднимает голову немного вверх, красный потянутый свитер, когда-то отданный им самим года три назад, и наконец каштановые волосы. — Ну здравствуй, Тедди.