***
Ранее
Когда мы только заселились в новую квартиру, меня пробирало до дрожи от мысли, что теперь у нас так много общего: кровать, телевизор, одна ванна, посуда, стол, чувства. Всё это заставляло моё сердце биться чаще, а щёки — нещадно краснеть. Как много общего у меня с моим любимым, с Бокуто Котаро.***
Сейчас
Как же меня бесит тот факт, что у нас так много общего с Бокуто Котаро. Слишком много. Ужасно много. В этой паскудной квартирке я уже даже не могу различить, какие вещи мои, а какие принадлежат спящему возле меня придурку. Ну и зачем я когда-то отказался от покупки дивана? Сейчас бы мог хотя бы свалить спать на нём, чтобы не слышать это противное сопение. Нет, раньше мне оно даже нравилось, но не теперь. Ужасно раздражает. Боже, помоги. Выхожу курить на балкон, ибо мне снова не спится. Какая эта ночь подряд? Как давно началась моя бессонница? Вопросы, которые я задаю в пустоту, ибо ответа никогда не будет. Котаро спит, а я пускаю кольца из дыма и мечтательно смотрю на горящий фонарь. Как бы мне хотелось вытолкнуть спящего Бокуто вниз, но любой патологоанатом скажет, что тот спал, а значит, мне придётся лишиться комфортного матраса на долгие-долгие годы. Поэтому остаётся надеяться на несчастный случай, смотря на фонарь. Телефон в кармане завибрировал. Сообщение. Видимо, кому-то тоже не спится, и я даже догадываюсь кому. Ну-ну, посмотрим… Бинго! Конечно же, это он. Куроо Тетсуро. Тетсуро: Можно поиметь тебя, малыш? Я: Два часа ночи, придурок. Тетсуро: Самое время. Бо ведь спит? Я: Спит. И не стыдно тебе? Зовёшься лучшим другом, а сам приглашаешь его парня на ночные интрижки? Тетсуро: Ты же знаешь. Чувства стыда у меня нет от рождения. Я: Знаю. Еду к тебе. Я никогда не задавался вопросом, просыпался ли хоть раз Котаро, когда я уезжал в одну из таких ночей? Потому что, если честно, мне глубоко плевать. На самом деле, наверное, я даже всей душой жажду, чтобы он проснулся. Проснулся, увидел, что меня нет, а затем заметил оставленный телефон на тумбе. Пароля нет, чтобы он зашёл и увидел последние сообщения. Ради этой влажной фантазии я каждый раз оставляю телефон дома. Жду. Надеюсь. Я просто хочу, чтобы вся эта тяжесть наконец ушла с моих плеч, но так, чтобы не я сам отвечал за сие решение. Чёрт. Я самый настоящий эгоист. Однако таким меня сделал Бокуто! Да, именно так я буду заявлять всем нашим общим друзьям и знакомым, когда мы всё-таки разойдёмся. Если мы всё-таки разойдёмся. Может, Куроо не самый лучший вариант для меня, но сейчас он свободен и страстно желает меня. Вообще-то он всегда желал. С самой нашей первой встречи, если верить его словам. Я верю. Я видел этот взгляд, но не замечал раньше, потому что был ослеплён светом другого человека. Однако сейчас я могу анализировать прошлое с пугающей точностью и холодом. Насколько много уходило из моего поля зрения, когда в кадре появлялся капитан Фукуродани. Слишком много. Но не теперь. Сейчас я едва ли замечу его присутствие даже в тесной комнате, где ничего больше нет. Лучше ни с кем не общаться вообще и медленно сходить с ума, чем снова открыться тебе, Котаро. Такси остановилось у многоэтажного дома. Я заплатил, вежливо кивнул водителю на прощание и медленно двинулся ко входу здания, закуривая последнюю в пачке сигарету. Поднявшись на лифте, я подошёл к 307 квартире, где дверь была уже приоткрыта. На пороге меня ждал полуголый Куроо, в руке он держал бутылку дешёвого коньяка. Никогда не понимал его страсть к дешёвой выпике. Тетсуро зарабатывает прилично, но всегда берёт только самую редкую алкогольную дрянь. — Расслабься. Это пойло для меня. Ты можешь пить вино, — сказал брюнет, указывая на стол в комнате, — Оно дорогое. Ты любишь такое, Кейджи, я знаю. Пей сколько хочешь. — Как великодушно, Тетсуро. Но ты прав, дерьмо в твоих руках я не стал бы пить в любом случае. — Эх, не ценишь ты эстетику легкодоступных напитков. Можешь раздеваться и проходить. — Видимо, ты любишь многое «легкодоступное», — усмехнувшись, заметил я. — Самокритично. Даже слишком, малыш. Я снял обувь и зашёл в комнату. Открыл вино, немного поболтал бутылку в руках и сделал глоток. Затем я, смотря на Тетсуро, стоящего в коридоре, начал снимать с себя рубашку и штаны. На его немой вопрос я ответил: «Что? Ты сказал раздеваться. Да и разве не для этого я приехал?». Куроо ухмыльнулся, поставил свой коньяк на полку, а затем подошёл ко мне и повалил на пол, заставляя наши губы соприкасаться в отвратительном поцелуе, полном слюней, предательства, чужих слёз и, возможно, совсем чуть-чуть, едва-едва, угрызений моей полумёртвой совести.