***
Несмотря на то, что деревушка, расположенная неподалёку от поместья клана Асакура, изначально была маленькой, сегодня здесь жили уже, казалось, тысячи людей. Приехав сюда впервые за год, Кэтсеро поразился тому, как сильно она разрослась, превратившись, по сути, в небольшой город. По узким улочкам теперь бегало туда-сюда такое количество людей, что молодой даймё поначалу растерянно застыл на месте, оказавшись посреди настоящей толпы. — Сюда что, вся страна переехала? — недоумённо вымолвил он, оглядывая проходящих мимо крестьян. Те то и дело на бегу глубоко кланялись застывшим на их пути самураям, но шагу не сбавляли, что еще больше сбивало с толку мужчину. С одной стороны, это казалось ему дерзостью, но с другой, было видно, что работы у этих людей много и они не могут терять ни секунды. — Многие приехали сюда ради лучшей жизни, — с улыбкой произнёс Фудзивара, и Асакура воззрился на него с недоверием. — Из-за восстаний множество людей бегут в ваши земли, господин. Здесь и спокойно, и работа есть. Что еще нужно работягам для счастливой жизни? — Да уж, такого я не ожидал, — вздохнул Кэтсеро, про себя надеясь, что Комацу Сэйджи нескоро прознает о том, как быстро растёт население подконтрольных ему земель. Чем больше людей живет на его земле, тем больше налогов он собирает. Чем больше налогов он получает, тем больше у него власти и тем более уязвимым становится положение Комацу Сэйджи. Никто не должен быть богаче и влиятельнее сёгуна. Особенно человек, которого и без того подозревают в причастности к восстаниям. — Это же замечательно, доно. Значит, вы всё делаете правильно и ваши земли процветают, — излишне радостным голосом заявил Хидэо. Асакура же в очередной раз недовольно посмотрел на вассала, не понимая, зачем вообще взял его в эту поездку. Стоило оставить его в поместье, глядишь, и шпион отыскался бы побыстрее. Впрочем, рисковать и брать с собой другого вассала, который вполне мог оказаться настоящим шпионом Комацу, тоже не улыбалось. В отличие от остальных вассалов, Фудзиваре он хотя бы немного доверял. Иронично, если учесть, что тот предавал его на протяжении двух лет. — Не хотелось бы привлекать внимание Комацу еще и тем, что мои земли живут да процветают, пока он у себя в столице борется с мятежами, — мрачно ответил вассалу Кэтсеро. — Впрочем, ладно. Он и так найдёт повод меня в чем-нибудь заподозрить. Давайте всё же займёмся делом, хочется вернуться домой поскорее. В поместье его всё еще ждали гора бумажной работы, незваные гости, за которыми нужен глаз да глаз, да сумасбродный братец, способный выкинуть такое, что самому Кэтсеро бы и в голову не пришло. Ему необходимо было контролировать всё и всех, чтобы спокойная домашняя жизнь окончательно не превратилась в хаос. — Сюда, Асакура-доно, — исключительно вежливым тоном произнёс Фудзивара, подойдя вместе с господином к небольшому деревянному дому. Облачённый в черное кимоно, под которым скрывалась толстая кольчуга, и темно-серые брюки-хакама Асакура положил руку на видневшуюся из-под хаори рукоять катаны и подошёл к воротам дома. Дом этот, хоть и казался небольшим, выглядел вполне зажиточным по сравнению с другими хлипкими строениями в деревне. Семья, жившая в этом доме, явно не испытывала нужды в деньгах, решил Кэтсеро. Приоткрыв калитку, Фудзивара Хидэо несколько раз громко окликнул хозяев, ненароком привлекая внимание всех прохожих. Асакура, чьё лицо было скрыто соломенной шляпой-амигаса, оглянулся на снующих позади него людей, и к собственному удивлению заметил, что некоторые прохожие застыли на месте, наблюдая за самураями. — Хозяев этого дома уже давно никто не видел, господа, — подал голос старик, проходящий мимо со связкой сена на спине. — Нет их. Будто сгинули. Услышав это, Кэтсеро непонимающе нахмурился: — Они уехали? Как давно? — Уехали они или нет, я не знаю, но их давненько не было видно. Мы и стучались к ним, и звали их, всё без толку, — поддержала старика женщина чуть моложе него. По её одеянию, на котором не было ни пятнышка, ни потёртостей, самураи сразу поняли, что уж она-то явно не крестьянка. Возможно, работает на постоялом дворе? — Как это возможно, Асакура-доно? — как можно тише спросил Фудзивара, на лицо которого читалось то же недоумение, что и на лице молодого даймё. — Разве вы не говорили, что это семейство хотело с вами что-то обсудить? Так и было. Кэтсеро продолжал хмуриться, вспоминая письмо от человека по фамилии Нода. В том письме Нода слёзно просил даймё приехать в деревню, чтобы помочь ему разобраться с обнаглевшими торгашами, которые продают товар втрое дешевле себестоимости. Своими дерзкими ценами, писал Нода, они лишают его покупателей, более того, товар они продают некачественный, но беднякам всё равно, они только рады купить всё по дешевке! Последнее особенно возмущало Ноду. Асакура же только хмыкнул, дочитав его письмо. Очередной толстосум, разозлившийся из-за справедливой торговли. И всё же он решил приехать в деревню, чтобы лично посмотреть в глаза человеку, который, лишившись возможности наживаться на бедняках, смеет высказывать недовольство и жаловаться господину. Теперь же, стоя возле ворот дома, который едва ли выглядел опустевшим или запущенным, Асакура ровным счётом ничего не понимал. Пригласил в свой дом даймё, а затем сбежал? Да кто в здравом уме так поступит? — Надо проверить дом, — произнёс в конце концов молодой мужчина, вытаскивая из ножен катану. В его груди зародилось дурное предчувствие. — Фудзивара-сан, вы тоже будьте настороже. Вассал с шрамами на лице мгновенно встал по стойке смирно и поклонился господину, который сделал несколько шагов вперёд и остановился на месте приоткрытой калитки. И крошечный сад напротив дома, и сам дом Ноды — всё выглядело идеально чистым и ухоженным. Вот небольшая грядка, в которой кто-то из обитателей дома выращивал ароматные приправы для блюд. Рядом стройным рядом стояли грабли, лопата и деревянное ведро. На противоположной стороне двора стояла коновязь, однако Асакура не заметил ни следа лошади: ни отпечатка копыт, ни овса, которым обычно питаются эти животные. Теперь Кэтсеро не сомневался в том, что происходит что-то странное. Дурное предчувствие сменилось уверенностью в том, что за дверью красивого дома его не ждёт ничего хорошего. Быть может, это ловушка? Его пригласили сюда, чтобы убить? Впрочем, оглянувшись на собравшуюся возле ворот толпу, Асакура отбросил мысль о том, что его хотят убить. Если и хотят, то не здесь и не сейчас. Решив так, молодой мужчина поправил на всякий случай кольчугу под черным одеянием, и двинулся ко входу в дом. Он слышал, что вассал следовал за ним по пятам, а любопытные зеваки на улице неустанно перешептывались, рассуждая, что им не следовало бы туда соваться. Нода, говорили они, был тем еще жадным мерзавцем, и наверняка просто-напросто сбежал из деревни, когда понял, что все узнали о том, как он наживается на крестьянах. Но Асакура знал, что всё это неспроста. Поднявшись на крыльцо дома, из которого не доносилось ни звука, молодой даймё посмотрел на остановившегося рядом Фудзивару. На его лице читалось напряжение: губы были поджаты, а испещренный шрамами лоб рассекали морщины от сдвинутых бровей. Кэтсеро кивнул ему, подавая знак, что сейчас может произойти всё, что угодно, а затем осторожно подёргал дверь дома. Перегородка отъехала в сторону с поразительной лёгкостью, как если бы проём был смазан маслом. Однако обеспокоило Асакуру вовсе не то, с какой лёгкостью отворилась входная дверь, а мерзкий запах, ударивший в нос, стоило ему впустить в дом свежий воздух. Запах был гнилостным, сладким, едким. Он обрушился на стоявших на пороге мужчин подобно ледяной волне, сбив их с ног и заставив закашляться. Покачиваясь на крыльце и сгибаясь от кашля, Кэтсеро слышал позади себя возгласы людей, до которых тоже дошел отвратительных запах смерти. — Боги, как воняет! — Мертвецами пахнет, сомнений нет. — Говорил я вам, что уже который день мертвечиной попахивает, а вы говорили, что я выдумываю! — Сколько ж они там лежали, что так воняет? Улочка теперь была наполнена взволнованными и напуганными людьми, которые, однако, продолжали с любопытством наблюдать за самураями. Асакура же, с трудом переведя дух, выпрямился и попробовал заглянуть вглубь дома, но внутри не было видно ничего, кроме тьмы. Тьма эта была опасна, но она зазывала его войти внутрь и увидеть своими глазами тот кошмар, который она скрывает. В том, что внутри его ждёт именно кошмар, Кэтсеро даже не сомневался. Держа катану наготове, Асакура смело переступил порог дома, стараясь не вдыхать едкий воздух. Фудзивара еще откашливался на крыльце, но молодой даймё не собирался его ждать. Он зашагал по мрачному узкому коридору прямо к источнику жуткого запаха, не дыша. Дорогу ему подсказывали крошечные, едва заметные в полумраке капельки крови, которые вели его к комнате, располагающейся в глубине дома. — Господин, подождите! — крикнул с порога Фудзивара, но Асакура не остановился. Он двигался, словно заворожённый, к своей цели. — Господин, куда же вы! — громкий топот оповестил мужчину о том, что вассал помчался за ним следом. Впрочем, Кэтсеро было всё равно. Он уже прошел до самого конца коридора и остановился возле сёдзи, которые были окрашены изнутри в кроваво-красный цвет. На перегородке не было видно ни одного миллиметра белой бумаги-васи, вся она была покрыта с обратной стороны засохшей кровью. При виде кроваво-красных сёдзи Асакура сглотнул. Здесь действительно произошло нечто страшное. Не желая тонуть в страхе и сомнениях, молодой даймё взялся за деревянную раму окровавленных сёдзи и попробовал отодвинуть их в сторону. На этот раз перегородка двигалась туго из-за засохшей в проёме крови. Несколько сильных и резких движений, однако, позволили Асакуре приоткрыть дверь хотя бы наполовину, и этого было достаточно, чтобы жуткая картина предстала наконец перед его глазами. Небольшая комнатка шириной примерно в четыре татами была залита кровью от пола и до самого потолка. Кровь эта была уже вязкой и местами засохшей. Она заливала каждый уголок комнаты, а на потолке виднелись щедрые брызги, как если бы кто-то набрал кровь в ведро и выплеснул его прямо наверх. На полу с открытыми глазами лежали в ряд пять обескровленных тел в белых кимоно. Они лежали ровно, словно солдаты на построении, и ярко контрастировали с залитой кровью комнатой. Глаза Кэтсеро зачем-то жадно выхватывали каждую деталь того ада, что предстал перед ним, и оторваться от него не получалось, несмотря на ужасающий смрад, поглотивший всё вокруг. Среди трупов, лежавших на окровавленных татами, Асакура разглядел двоих мужчин, двух женщин и одного ребёнка, которому на вид было не больше трех лет. Малыш, как и его родные, смотрел в потолок безразличным взором, держа в давно уже охладевшей руке игрушку. — Чёрт подери! — кто-то громко выругался над самым его ухом, заставив Асакуру вздрогнуть и отвлечься от созерцания ада. — Это что же такое… Глаза Фудзивары были наполнены священным ужасом, а сам он затрясся от потрясения. Впервые в жизни, вероятно, он был так напуган. — Это… это… это трупы? А почему тут так много крови? Почему она везде? — спросил он, едва не задыхаясь от увиденного. — Господин! У Кэтсеро же ответов на его вопросы не было. Тот продолжал изучать комнату, явственно ощущая угрозу. Нет, здесь не было более ни одной живой души, лишь тела. Однако в этих телах и крылась загадка. Или же, наоборот, разгадка? Два мужчины. Две женщины. Ребёнок. Уж не намёк ли это на его собственную семью? — Господин, глядите! Это же ваш мон! — воскликнул внезапно Фудзивара Хидэо, показывая пальцем в самый дальний и затемнённый угол комнаты. Острый взгляд Асакуры мгновенно переместился туда. Действительно. На стене, почти в самом углу, чёрной тушью был нарисован символ его рода — глициния. На фоне вязкой и тёмной крови он не сразу разглядел свой мон, но теперь Кэтсеро отчётливо его различал. Идеально нарисованный чёрный круг с раскинувшимися внутри него ветвями глицинии был, похоже, единственным местом, до которого не дотронулись реки крови. — Какого чёрта? — только и смог выдавить из себя Асакура, чьи глаза были широко раскрыты, но не от страха, а от изумления. Кому понадобилось рисовать мон клана Асакура посреди этого кровавого кошмара? Точнее нет, не так. Кто посмел убить целую семью ради того, чтобы нарисовать над их трупами символ его рода? — Асакура-доно, что происходит? — продолжал недоумевать рядом Фудзивара, но Кэтсеро лишь качал головой. Он и сам не знал. Не понимал. Его пригласили сюда, рассчитывая, что он увидит всё своими глазами. Но ради чего? Запугать? Глупости. Все его враги и недоброжелатели знают, что подобным его не испугать. Или же?.. Молодой даймё скользнул взглядом по телу маленького мальчика и девушки, что лежала рядом с ним. Это предупреждение? А два мужчины, что покоятся рядом с ними? Это он и Иошито? — Фудзивара-сан, — повернулся наконец Асакура к вассалу. — Сейчас же позовите сюда комиссара. Немедленно. Еле дышащий рядом Хидэо быстро поклонился и без лишних слов побежал по коридору, спеша выполнить приказ господина. Оставшись один на один с телами, Кэтсеро, не долго думая, пересёк небольшую комнату в три шага и остановился напротив нарисованного на стене мона. Тот, кто нарисовал его, заметил Асакура, не допустил ни одной ошибки. Рисунок в точности повторял символ его дома и не допускал ни одного огреха. — Чьих же это рук дело? — задумчиво пробормотал молодой даймё, оглядываясь на трупы в белоснежных одеяниях. Это явно была угроза. Его здесь ждали. Хотели показать ему эту кровавую сцену, намекнув тем самым, что в следующий раз эта участь настигнет его родных. «Ублюдки», — выругался про себя Асакура, поворачиваясь обратно к мону. Смотреть на него в такой обстановке было невыносимо, поэтому Кэтсеро несколькими резкими движениями размазал рисунок по стене рукавом. Теперь на месте изящного символа рода Асакура виднелась лишь смешанная с вязкой кровью клякса. Не желая более оставаться в зловонном доме, мужчина бросил последний взгляд на окоченевшие трупы и направился к выходу. Едва он пересёк порог дома и оказался на свежем воздухе, пусть и лицом к лицу с взволнованной толпой, дышать стало в тысячи раз легче. Казалось, за те несколько минут, что он пробыл в доме семьи Нода, он успел забыть, каким приятным бывает свежий воздух. Асакура стоял у ворот дома и дышал полной грудью, игнорируя возгласы и причитания жителей деревни, когда Фудзивара подбежал к нему вместе с перепуганным до чёртиков немолодым мужчиной. То был комиссар, призванный следить за порядком в деревне. — Вот, господин, привёл его, как вы и просили, — сообщил Хидэо и Кэтсеро удовлетворённо кивнул. — Разберитесь с тем, что произошло в этом доме, — приказным тоном обратился он к мужчине, и тот выпрямился по струнке смирно. — Я хочу знать, кто убил их, когда и зачем. Желательно, как можно скорее. — Д-да, Асакура-сама, непременно разберёмся, — принялся кланяться комиссар, с опаской при этом глядя на приоткрытые двери дома, который продолжал источать зловоние. По лицу комиссара было видно, что ему вовсе не улыбалось заниматься убийством целой семьи, да еще и таким жестоким. Но раз об этом просил даймё, на земле которого он живёт и работает, иного пути, кроме как выполнить все указания, у комиссара не было. — Присылайте мне каждые два дня письма обо всём, что узнаете. Если вам нужны будут люди или какая-то помощь, не стесняйтесь просить, — продолжал тем временем Кэтсеро, не обращая никакого внимания на то, что комиссар бледнеет с каждым его словом. — Я хочу знать всё, о том, что здесь произошло. Комиссар склонял голову так часто и так низко, что в конце концов с трудом сумел разогнуться, но ни Фудзивара, ни Асакура не обратили на его кряхтение никакого внимания. Отдав приказ и убедившись, что комиссар внял его словам, Кэтсеро двинулся прочь дома, желая избавиться от мерзкого запаха гнили. Тот, казалось, пропитал его одежду безвозвратно. — Асакура-доно, не хотелось бы этого говорить, но, боюсь, человек, который всё это устроил, всерьёз намерен вам навредить, — обеспокоенным голосом вымолвил Фудзивара, шагающий следом за сюзереном. — Судя по всему, вы правы. Это было похоже на предупреждение, — ответил тот, выбравшись наконец из толпы зевак. Не сбавляя шага, он удалялся от дома Нода, однако в мыслях то и дело всплывала кровавая сцена. Пять человек, включая ни в чём не повинного ребёнка, убили ради того, чтобы пощекотать его нервы? Наблюдал ли за ним человек, который устроил это представление? Быть может, он был так близко, что Асакура и не заметил его? Мужчина резко остановился посреди улочки и оглянулся на людей, толпившихся у дома. Все они были заняты обсуждением случившегося и уже не обращали никакого внимания на даймё, который внимательно изучал их. Мог ли человек, отправивший ему письмо, находиться среди них? Если он и здесь, сейчас до него никак не добраться. Шумно выдохнув, Асакура развернулся и направился к коновязи, у которой они оставили коней: — Нужно возвращаться домой, сейчас же. Фудзивара согласно кивнул, и Кэтсеро приметил, что его покрытое шрамами лицо было белее белого. Даже уродливые и выпуклые шрамы, казалось, побелели. По всей видимости, кошмар в доме Нода ужаснул даже бывалого и отважного воина. — Асакура-доно, клянусь вам, я сделаю всё, чтобы отыскать человека, совершившего такое страшное преступление! — к удивлению Асакуры, заявил Фудзивара, едва они забрались на коней. С трудом, но Кэтсеро, ничуть не польщённый нарочитой верностью вассала, выдавил из себя снисходительную ухмылку: — Лучше найдите шпиона, Фудзивара-сан. Вот ваше главное задание. Вы же помните? Ваше время на исходе. Стушевавшийся вассал кивнул и поклонился сюзерену, но более не произнёс ни слова. Вероятно, догадывался Асакура, Фудзивару гложила ответственность, которая была возложена на него: либо Хидэо находит затаившегося в поместье шпиона, либо Кэтсеро убьёт всех слуг и вассалов, что живут под крышей его дома. Включая самого Фудзивару. А может, произошедшее в деревне — это дело рук шпиона Комацу? Быть может, так он демонстрирует непокорному вассалу свою власть над ним? Подумав об этом, Асакура сглотнул и пришпорил коня, желая как можно скорее оказаться дома. Ему не стоит покидать родных, пока шпион не найден. Вот только его время тоже было на исходе. Двенадцатый месяц был уже почти на пороге, а это значит, что через две недели он должен будет отбыть в столицу, чтобы предстать перед Комацу Сэйджи. Времени было катастрофически мало и, вероятно, человек, устроивший кровавую резню в деревне, прекрасно об этом знал.***
Да, он действительно обо всём знал. Знал о приближающемся отбытии Асакуры Кэтсеро из поместья. Знал о жуткой ссоре, что произошла между двумя братьями из-за несостоявшейся свадьбы. Он даже знал, как часто Асакура посещает покои своей жены — наивной и добродушной девушки, которая каждый день широко улыбалась человеку, который предавал её мужа. Он был в курсе всего, что происходит с Асакурой Кэтсеро и его близкими. И оттого почувствовал себя обделённым, когда не сумел лицезреть ужас, который наверняка возник на лице молодого даймё при виде той кровавой сцены, которую он создал для него. Это казалось несправедливым. Он хотел увидеть, как в глазах его господина промелькнёт непонимание и страх за близких. Но его лишили этой возможности. Чертов Фудзивара! Суёт свой нос куда ни попадя. И с чего вдруг хозяин решил взять с собой Фудзивару? Это он должен был отправиться с Асакурой в деревню. Он, а не этот урод! Пыхтя про себя, он тихо шагал по коридору, стараясь не привлекать к себе внимание служанок и других вассалов, которые и без того не смотрели в его сторону. Всем было на него наплевать. Никто его не видел. Даже господин и тот не замечал его. Он ненавидел их всех. Интересно, сумеет ли он сделать так, что все они погибнут в страшных муках? Лелея свои жуткие мысли, он слегка улыбался и шёл вперёд, к распахнутым дверям, которые вели на улицу. Солнце уже давно опустилось за горизонт, поэтому сквозь открытые перегородки он видел бесконечную ночную тьму, которую прерывали лишь редкие масляные фонари и свечи. А может быть, поджечь дом со всеми его обитателями? Идея эта ему понравилась. Будет интересно наблюдать, как они будут бегать в огне, гореть и задыхаться. А в конце останется только гора пепла и обгоревших тел. Эта сцена будет не менее завораживающей, чем та, что он устроил в деревне. Выйдя на крыльцо и вдохнув свежий воздух, в котором пока что не было ни намёка на запах дыма, он довольно улыбнулся. Впрочем, уже через минуту улыбка с его губ сползла: он не может убить их сейчас. Ему не отдавали такой приказ. «Убивать семью в деревне мне тоже не приказывали, и тем не менее, это не помешало мне развлечься», — подумал он, ухмыляясь. Он надеялся, что Комацу Сэйджи не прознает о его вольности. В противном случае, он рискует стать ненужным даже презираемому всеми сёгуну… — Господин возвращается! Господин возвращается! — внезапно закричали стражники у ворот, заставив его вздрогнуть. — Открывайте ворота! Застыв как вкопанный на крыльце, он наблюдал, как забегали по двору вассалы и слуги, готовясь встретить хозяина дома. Все они, казалось, были рады своему господину. И почему никто из них никогда не бывает рад ему? Он скрипнул зубами и насупился. Мысль поджечь каждый сантиметр поместья вновь начала завладевать его разумом. — О, он уже приехал? — рядом с его ухом зазвучал звонкий девичий голос, услышав который, он оглянулся. Совсем рядом с ним стояла она. Единственная обитательница дома, которая его замечала. И действительно, приметив его, девушка, как и всегда, широко улыбнулась и смущенно зарделась. — Простите, не хотела побеспокоить вас, — произнесла Асакура Юи чуть тише, чем ранее. — Не смогла удержать свою радость. Радость? Он уже давно не чувствовал подобного. И всё же, он понимающе кивнул госпоже и перевёл взгляд на распахнутые ворота. Силуэты двух самураев и их коней уже виднелись за ними, а цокот копыт заполнил тихий вечерний двор. Каким будет лицо Асакуры Кэтсеро? Сможет ли он прочитать на нём страх или беспокойство? Заглянет ли он ему в глаза, позволив насытиться эмоциями сполна? — Ох, я всегда так переживаю, когда господин уезжает, — к его удивлению, Юи продолжила делиться своими мыслями, отвлекая его от приближающихся всадников. — Сейчас ведь такое неспокойное время… Он ощутил лёгкое раздражение. И почему она решила поговорить с ним именно сейчас, когда он собирается насладиться плодами своей работы? — Вы правы, госпожа, время непростое, — тем не менее, он не выдал своих истинных чувств и ответил девушке вежливым тоном. — Но я думаю, вам не стоит переживать за Асакуру-доно. Он опытный воин. Случись что, он непременно с этим справится. Хозяйка дома обеспокоенно на него взглянула, но через мгновение согласно кивнула и вновь повернулась к воротам, которые уже пересекли мужчины. Несмотря на жгучее желание заглянуть в лицо Асакуры, едва он спустится с коня, он задержал свой взор на юной девушке. Та была одета слишком легко для такого холодного предзимнего вечера: всего лишь в лёгкое кимоно без какой-либо накидки. Распущенные волосы же слабо трепетали от лёгкого ветерка, завораживая его. Пожалуй, её он пощадит, если ему поручат вырезать клан Асакура целиком. Он отпустит её в благодарность за то, что она всегда его замечала. С трудом оторвавшись от Юи, он всё-таки перевёл взгляд на всадников, которые уже спрыгнули с коней и двинулись к крыльцу. В полутьме ему было сложно разглядеть все эмоции, отражающиеся на лице Асакуры Кэтсеро, но одну из них он различал явственно — страх. Он с трудом сдержал улыбку при виде неё. Неужели ему удалось напугать такого могущественного самурая? А он хорош! — Асакура-сан, с возвращением! — защебетала девушка и хотела было спуститься с крыльца, чтобы подбежать к мужу, однако тот резко выставил перед собой руку, молча приказывая ей остановиться. Та непонимающе нахмурилась, но застыла на месте. — В дом, живо, — коротко скомандовал ей Кэтсеро, поднимаясь по ступеням, и Юи послушно отступила к распахнутым сёдзи. Его самого же Асакура удостоил только мимолётным взглядом. Ему это не понравилось. Неужели после всего, что молодой даймё видел в деревне, он не мог удостоить его чем-то большим? Присмотреться к нему внимательнее? Подозрительно прищуриться? Это было просто оскорбительно. Однако он не произнёс ни слова, лишь молча направился в дом следом за господином, его женой и Фудзиварой (будь он проклят!). В отличие от Асакуры, Хидэо всё же обратил внимание на идущего за ними по пятам человека, но сказать ничего не мог: Юи крутилась рядом с ними, отказываясь уходить к себе. Жаль. Ему бы хотелось послушать, что скажет ему Фудзивара. — Как ваша поездка? Всё успешно? Как там в деревне? Вы что-нибудь привезли с собой? — он слабо ухмылялся, слыша, как тараторит Такаяма. Что ж, это было даже в некотором роде очаровательно. Асакура Кэтсеро же, судя по то и дело закатывающимся глазам, очаровательным этот допрос не находил. — Всё в порядке, — отвечал самурай жене сдержанным тоном, но та продолжала болтать, следуя за ним по коридору. В конце концов, Кэтсеро резко остановился и сказал уже более жёстким тоном: — Юи, иди к себе. Мне сейчас не до тебя. Поговорим потом. Хоть он замедлился, чтобы Асакура и Фудзивара не заподозрили его в слежке, он сумел даже на расстоянии увидеть, как Юи обиженно насупилась. — Госпожа, не переживайте, пожалуйста, всё хорошо, — обратился к ней в этот момент Фудзивара, и голос его звучал, пожалуй, слишком доброжелательно. Впрочем, неудивительно. Фудзивара не стеснялся демонстрировать, что относится к своей госпоже как к младшей сестре. — Ну раз вам не до меня… — буркнула Такаяма и отступила от мужчин, хотя уродливое лицо Фудзивары Хидэо при этом накрыла тень печали. — Не буду вам мешать. Я всего лишь хотела вас поприветствовать. Как всегда повздорили. Он с интересом наблюдал за тем, как девушка нарочито вежливо поклонилась мужу, а затем и Фудзиваре, после чего спешно удалилась за угол. Звук её быстрых шагов постепенно отдалялся, но Фудзивара и Асакура продолжали стоять на месте и вслушиваться в них. Зачем? «Наверняка оба почувствовали себя виноватыми перед ней», — заключил он, спрятавшись за угол. Теперь он не хотел привлекать к себе внимание. Хотелось услышать, что они думают о его представлении. — Кажется, госпожа Юи обиделась, — огорчённо вымолвил Фудзивара и вздохнул. — Сейчас это не главная проблема, — голос Асакуры звучал раздражённо. Или же нервно? — Только не вздумайте разболтать ей о том, что было в деревне. Услышав слова господина, он широко улыбнулся. Оценил, значит, его старания? Если Асакура так взволнован, выходит, он всё сделал правильно. Сумел выбить его из колеи. — Как можно, Асакура-доно, — ответил хозяину Хидэо. — Едва ли о таком можно кому-то рассказать… Это же самый настоящий кошмар. Даже мне после такого будут месяц сниться дурные сны! Что уж говорить о нежной душе Юи-сан. «Нежной душе», — он усмехнулся про себя. Как поэтично. И как такой урод может так красиво выражаться? На короткое время мужчины замолчали и он успел было подумать, что упустил их, однако, выглянув из-за угла, он увидел, что они никуда не ушли. Асакура Кэтсеро стоял, прислонившись спиной к стене и смотрел пустым взглядом перед собой. Ему понравился этот взгляд. — Я уверен, что всё подстроил шпион Комацу, — тихо произнёс наконец молодой даймё, а Фудзивара Хидэо согласно кивнул. — А если это сделал он, значит, сейчас он находится под крышей моего дома. Ест, спит, дышит. Следит за мной, за Юи, за всеми, кто здесь живет. Угрожает мне. И всё это за мой счет! На последней фразе Кэтсеро повысил голос так резко, что и Фудзивара, и он сам, прячущийся за углом, вздрогнули. Теперь Асакуру захватывала ярость. Вот какую эмоцию он жаждал увидеть на самом деле! — Два дня, Фудзивара-сан. У вас есть два дня. Не больше. Я не могу так рисковать. Он нахмурился, не понимая, что значили эти слова. Он дал Фудзиваре какое-то задание? Какое же? И почему он об этом не знает? — Д-да, господин, я всё сделаю, — покорно проговорил Хидэо, хотя лицо его выражало сплошную печаль. — Клянусь. Более никто из них не вымолвил ни слова. Он стоял за углом и тяжело дышал, понимая, что что-то упускает. Что-то серьёзное. И в этом был замешан Фудзивара. Быть может, ему поручили поймать шпиона? Поймать его? И на это ему дали всего лишь два дня? А что же будет потом? Гадать долго не пришлось. Он знал Асакуру Кэтсеро, а потому быстро сообразил, что, в случае неудачи, расплачиваться Фудзиваре придётся кровью. Своей и всех остальных обитателей поместья Асакура. Что ж, это было интересно. Получается, за ним ведётся самая настоящая охота? В таком случае, у него нет иного выбора, кроме как всех одурачить и спастись самому. Он еще нужен Комацу Сэйджи. Значит, нужен козёл отпущения. Придётся выбрать, кто из мерзавцев, живущих под крышей, достоин смерти больше других. Придётся устроить еще одно представление.***
— Что там было? — шокировано переспросил Иошито, глядя на старшего брата неверящим взглядом. Тот сидел напротив его постели, устало прислонившись спиной к стене, и кивал. Впервые за несколько дней с момента последней ссоры они сидели лицом к лицу, и оба они, как ни странно, были этому рады. — Пять трупов? — продолжал изумляться Иошито под молчаливое кивание Кэтсеро. — Но почему пять? Если уж он хотел изобразить наш клан, должно было быть четыре тела, разве нет? Асакура-старший и сам поначалу недоумевал, почему же убийца убил именно пятерых? А потом осознал. Человек, который совершил это преступление, был прекрасно осведомлён о его планах женить младшего брата и желал, чтобы Кэтсеро об этом знал. Зачем? Для чего? Чтобы он подозревал каждого рядом с собой? Для этого, впрочем, не нужно было устраивать таких сцен: он и без того уже исподлобья смотрел на каждого проходящего мимо него человека. — Видимо, знал о твоих планах жениться, вот и убил еще одну женщину. Хотел, чтобы я знал, что он где-то рядом, — честно ответил брату Кэтсеро. Скрывать что-либо от него уже не было ни сил, ни желания, ни времени. — У нас проблемы, Иошито. Выслушав откровения брата, Асакура-младший тяжело вздохнул и опустился на подушку, обдумывая слова Кэтсеро. Тот тем временем продолжал смотреть куда-то вглубь себя, вспоминая каждую секунду, проведённую в том доме. Что уж говорить, если его хотели выбить из колеи этой сценой, им удалось. С момента возвращения Асакура-старший ощущал себя не в своей тарелке. Он не мог более ничего делать и ни о чем думать. Ни о чем, кроме кровавой сцены в доме Нода. Было ли ему страшно? Если он и боялся, то не за себя. — То есть ты считаешь, что человек, который это сделал, живёт под крышей нашего дома и ещё и смеет нам угрожать? — тихо проговаривал Иошито, глядя в потолок. — Надо же, да у этого ублюдка вообще нет ни стыда, ни совести. Давай убьём всех, в ком не уверены? Услышав предложение брата, Кэтсеро усмехнулся. Они были слишком похожи, хоть Иошито и упорно старался это отрицать. — Убить-то можно, да только где гарантия, что от него мы при этом избавимся? Он может быть и в числе тех, кому мы доверяем. — Тогда давай убьём вообще всех и будем уверены, что избавились от него, — Асакура-младший недовольно посмотрел на Кэтсеро и вновь сел в постели. — Нельзя позволять какому-то выродку угрожать нам. Мы должны дать жёсткий отпор, если не хотим стать актёрами его следующего кровавого театра. Иошито был прав. Во всем. Кэтсеро и сам считал, что это был самый безопасный для его семьи вариант. Вот только какую цену он заплатит за такую жестокость? Для Юи это станет большим ударом, она успела привязаться едва ли ни к каждому жителю поместья. Однако обида жены будет не самой большой его проблемой, если он решится на такое зверство. Он рискует обратить против себя всю страну. — Если мы поубиваем несколько десятков человек без особой причины, боюсь, нам этого не простят. Страна и так бунтует против Комацу, лишь у нас всё более-менее спокойно, — напомнил Асакура-старший, хотя у самого уже руки чесались избавиться ото всех. — Представь как возмутятся князья соседних провинций. Да они будут во всю глотку вопить о том, что доверенное лицо Комацу Сэйджи — жестокий преступник, и тогда восстаний станет еще больше. Мы тут и так сидим как на пороховой бочке. Кэтсеро чувствовал себя загнанным в угол и оттого раздражался с каждой минутой всё сильнее. Иошито в постели тоже нахмурился, по-видимому, начиная осознавать масштаб проблемы. Несколько минут братья сидели молча, совершенно не понимая, что им теперь делать. Пожертвовать репутацией, которую они с таким трудом выстраивали несколько лет? Репутацией, ради которой умерли их братья. Или же поставить под удар семью? Выбор был отвратительным. — И что же теперь делать? Ждать, пока он прирежет нас в постелях? — недовольным голосом спросил Иошито, и Кэтсеро покачал головой. — Нет, мы с Фудзиварой попытаемся его найти. Однако если не найдём в течение двух дней… Боюсь, придётся пойти на крайние меры, — молодой даймё произнёс эти слова и понял, что выбор он давным-давно уже сделал. Просто дал себе ещё пару дней, чтобы смириться с ним. — Так или иначе, но мы прихлопнем ублюдка. Иошито согласно закивал, поддерживая решение брата. В кои-то веки они в чём-то сошлись. Однако Кэтсеро мог поспорить, что младший брат стал смиреннее из-за Кёко, которая так некстати оказалась в доме и теперь рисковала своей жизнью вместе со всеми обитателями поместья. Голова Асакуры-старшего начала раскалываться от мыслей и духоты, поэтому он поднялся с пола и приоткрыл сёдзи, чтобы впустить хоть немного свежего воздуха. Снаружи было так темно, что невозможно было разглядеть даже темнеющий вдали лес. Казалось, поместье накрыла непроглядная тьма. В какой момент их жизнь превратилась в сплошной кошмар? Два года они жили спокойной жизнью, а теперь все проблемы навалились на них разом. Думая об этом, Кэтсеро потёр переносицу и тяжело вздохнул. Как он может уехать отсюда, когда под крышей его дома творится такое? Мало ему было проблем с женитьбой Иошито… — Кстати, как там наши гости? — вспомнил молодой даймё и посмотрел на брата, который несколько стушевался под его мрачным взглядом. Конечно же, Кэтсеро знал, что Юи и Иошито нарушили все указания хозяина дома и навестили Таро и Кёко. Впрочем, его это несильно удивило. Выслушивая доклад служанки, которая присматривала за Юи по его указанию, Асакура-старший подумал о том, что скорее бы удивился, если бы его жена не воспользовалась возможностью проверить Кёко. Что до Иошито, то чего еще можно было ожидать от человека, который был без памяти влюблён в незнакомку? — Прислуга всё рассказала, да? — быстро сообразил Асакура-младший и фыркнул, когда Кэтсеро кивнул. — Так я и думал. Знаешь, а вообще-то обидно, что ты настолько мне не доверяешь, что заставляешь служанок за мной следить. — Служанка следила не за тобой, а за Юи. Сам виноват, что оказался рядом с ней, когда она решила так щедро накормить гостей, — в голосе Кэтсеро прозвучала насмешка. — Неужели думали, что я ничего не узнаю? Если бы Иошито мог, он бы наверняка пожал плечами. Однако из-за раны ему пришлось ограничиться закатанными глазами. — Честно говоря, мне было всё равно, узнаешь ты или нет. Я хотел увидеть Кёко, и я её увидел. — И как, полегчало? — поинтересовался старший брат всё тем же насмешливым голосом. Ему хотелось поговорить о чём-то помимо шпиона под крышей их дома. Хотя бы на пять минут забыть о кровавой сцене. Иошито же медленно покачал головой. Естественно, ему не стало легче. Пока Кёко в таком состоянии, он не сможет расслабиться ни на мгновение. — Тяжело видеть её такой, — признался Асакура-младший, и Кэтсеро понимающе кивнул. — Она как будто… погасла. Вся бледная, словно мертвая. И, что самое ужасное, я ничего не могу сделать, чтобы ей помочь. — Увы, остаётся только ждать. Возможно, скоро она придёт в себя. Молодой даймё вновь перевёл взгляд на клубившуюся снаружи тьму, которая, хоть и завораживала, но вызывала еще большую тревогу. Прикрыв сёдзи, Кэтсеро опустился на дзабутон, чувствуя себя спокойнее в свете масляных ламп, освещавших широкие покои Иошито. — Послушай, Кэтсеро. Я хотел поговорить с тобой о Кёко, — нарушив долгое молчание, заговорил наконец младший брат, и тут же вскинул руку, увидев как закатились глаза старшего. — Нет-нет, это не про женитьбу. Я понимаю, теперь глупо надеяться на то, что она станет моей женой. Но она находится в ужасном положении и я хочу ей хоть как-то помочь. — Это не твоя забота, у неё есть брат, — решительно ответил Кэтсеро, но Иошито, судя по тому, как решительно он выпрямился в постели, не собирался отступать. — Её брат находится в точно таком же положении, и едва ли он сможет обеспечить ей хоть сколько-нибудь достойную жизнь. Даже если они уедут из поместья до приезда Такаги, какая жизнь их ждёт? Такаги не оставит попыток добраться до них. К удивлению Асакуры-старшего, Иошито говорил спокойно и рассудительно, что было ему совершенно несвойственно. Слушая его, Кэтсеро даже наклонил голову набок: ему стало интересно, к чему ведёт брат. Уж не хочет ли Иошито предложить ему какую-то сделку? — Кёко будет вынуждена всю жизнь бежать и жить в страхе, а я не могу этого допустить, понимаешь? — продолжал тем временем молодой парень, на лице которого теперь читалась боль. Видя это, Асакура-старший поджал губы. — Я хочу, чтобы она осталась здесь. Пусть не как моя жена, но хотя бы как наша гостья. Я не могу отпустить её жить в нищете и страхе. — И как ты себе это представляешь? На каких основаниях я откажу советнику сёгуна, когда он придёт сюда с официальным требованием передать ему Кёко? — спросил Кэтсеро, заранее зная, что у Иошито не было ответа на эти вопросы. — Скажу, что не передам ему девушку, потому что мой брат решил сделать её наложницей? Это сумасбродство. — Я не говорил, что она будет моей наложницей! — тут же принялся спорить младший брат, мгновенно отринув своё напускное спокойствие. — И не надо отказывать Такаги. Просто скажи, что она и её брат сбежали, ведь они так и планировали сделать? Не будет же Такаги обыскивать наше поместье! — Да, именно это Такаги и сделает: обыщет поместье. И я не смогу ему воспрепятствовать. Он будет иметь на это право, потому что Кёко — его невеста. — Тогда спрячем её в другом месте, да хотя бы в деревне, — не отступал Иошито, вынуждая старшего брата тяжело вздохнуть и прикрыть глаза. — Я прошу тебя как брата. Пожалуйста, Кэтсеро, помоги мне защитить Кёко. Я на самом деле её люблю. Усталость тяжелым камнем рухнула на плечи Асакуры-старшего, стоило последней фразе слететь с уст его брата. Кэтсеро понимал: что бы он сейчас ни ответил Иошито, тот его не услышит. Каждый из них будет стоять на своём, и в итоге он выйдет из покоев брата, хлопнув сёдзи. — Иошито, поверь, я тебя понимаю. Во всём, — осторожно проговорил Асакура-старший, заглядывая в глаза брата, который глядел на него с надеждой. — Но ты предлагаешь мне пойти против Такаги. Против Комацу. Против всего сёгуната. Кёко и её брат — дети клятвопреступника, предателя. Их участь в любом случае будет незавидной. На мгновение Кэтсеро прервался, вспоминая Хасэгаву Исао. Во время их последней встречи тот тоже сокрушался о том, какое страшное будущее ждёт его дочь. — Если мы заступимся за Кёко, то потеряем доверие Комацу, — продолжил Асакура-старший, думая о том, что и в этой ситуации ему приходится выбирать между благополучием семьи и чьей-то жизнью. — И в любом случае, пусть даже мы пойдём на этот риск, права Такаги мы не сможем оспорить. Мне жаль, но у этой девочки нет шанса избежать своей участи. Если Кёко и её брат хотят выжить, им придётся бежать. Но в конце концов, думаю, они всё равно окажутся в ловушке Такаги. Он видел, как Иошито, смотревший на него широко раскрытыми глазами, сглотнул, услышав приговор, который огласил Кэтсеро. Тот явно не ожидал услышать, что девушку, которую он так полюбил, невозможно спасти. Часто дыша, Иошито отвернулся от старшего брата и посмотрел в стену пустым взглядом. Он сидел так не больше минуты, после чего всё же сказал: — Я всё равно хочу попробовать её спасти. Пусть это и бесполезно, я должен сделать всё, чтобы ей помочь. Поэтому я прошу тебя, своего старшего брата, с которым мы прошли и огонь, и воду, помочь мне. Надежда на то, что Иошито всё же его услышал, испарилась в мгновение ока. Впрочем, подумал Кэтсеро, на его месте он упрямился бы точно так же. Однако услышать следующую фразу брата Асакура-старший совсем не ожидал: — Я согласен жениться на Наоки, если это поможет завоевать доверие Комацу. Это должно компенсировать те подозрения, которые у него возникнут, если мы заступимся за Кёко, ведь так? «Какой же ты глупец», — вздохнул про себя Кэтсеро и в очередной раз прикрыл глаза, будучи не в силах смотреть более на брата, который явно обезумел от любви. — Я женюсь на Наоки, и тогда мы станем родственниками сёгуна. А раз уж мы родственники, он может не бояться нашего предательства, верно? — Даже если так, как ты заставишь Такаги отказаться от Кёко? Твоя свадьба ничего не изменит, — проворчал старший брат. — Для этого мне и понадобишься ты, братец, — с ухмылкой заявил Иошито, вынуждая Асакуру-старшего вскинуть бровь. — Я женюсь на племяннице сёгуна, так уж и быть. Пусть она мне совершенно не нравится, но это та цена, которую я заплачу, чтобы остаться рядом с Кёко. А тебя я попрошу убедить Такаги отказаться от прав на Кёко. Ты же тоже хочешь, чтобы я женился на Наоки, ведь так? С одной стороны, план Иошито был глуп и ненадёжен. Но с другой… Кэтсеро нахмурился, понимая, что эта сделка нужна ему. Он уже отправил Комацу своё согласие на свадьбу Иошито и Наоки, и отступать было некуда. Судьба даёт ему шанс, от которого он просто не может отказаться. — Что скажешь, Кэтсеро? Для тебя это тоже выгодно, — вторя его мыслям, продолжал младший брат. В комнате, залитой светом масляных ламп, в очередной раз воцарилась тишина. Кэтсеро сверлил брата тяжелым взглядом, про себя оскорбляя его последними словами. Вот, значит, как. Решил потребовать плату за своё смирение. Вот только по карману ли она самому Кэтсеро? Пока что он с трудом представлял, как убедит Такаги не предъявлять свои права на Кёко. Но родство с Комацу, возможно, сможет их спасти, даже если девушка останется жить в поместье клана Асакура. Конфликт с Такаги будет неприятным, однако он не принесёт Кэтсеро и половины тех проблем, которые настигнут его, откажись Иошито от брака с Наоки. — Договорились, — произнёс наконец Асакура Кэтсеро, и младший брат победоносно хлопнул в ладоши, насколько ему позволяла рана. — Но у меня есть условие. Кёко не будет в нашем доме просто гостьей, и наложницей твоей она тоже не станет. Асакура-младший нахмурился, не понимая, к чему ведёт брат. Кэтсеро же выпрямился на месте и ухмыльнулся: — Она станет прислугой. Такой же, как и все. Просто так жить в доме я ей не позволю. — Да ради бога, — фыркнул Иошито, тем не менее, немного обидевшись. — Лучше пусть будет служанкой, чем угодит в весёлый квартал, пытаясь спастись от Такаги. — Это еще не всё, — Асакура-старший теперь улыбался. Он свою выгоду тоже не собирался упускать. — Раз уж мне надлежит спасти твою девчонку, ты тоже заплатишь за это определённую цену. На этот раз лицо Иошито, наблюдавшего за тем, как веселится рядом брат, скривилось. Уж он не сомневался, что сейчас Кэтсеро предъявит ему не менее крупный счёт. — Наоки должна родить тебе сына. Так что увильнуть от исполнения супружеского долга у тебя не получится, — Асакура-старший видел, как брат закатил глаза и поморщился. — Если племянница сёгуна родит тебе сына, наш род станет еще сильнее. Так что я на тебя рассчитываю. Асакура поднялся с места под недовольный стон Иошито и усмехнулся. Такая сделка его более чем устраивала. — Я эту девку уже презираю, если хочешь знать, — проворчал молодой парень и рухнул на подушку, чувствуя себя скорее проигравшим, чем победителем. — Мне всё равно, — Кэтсеро пожал плечами и направился в сторону выхода, провожаемый прищуренными глазами брата. — Это нужно сделать ради семьи, так что закрой глаза и работай. Под раздраженное шипение Иошито старший брат, посмеиваясь, выскользнул из его покоев и в конце концов победоносно улыбнулся, стоя посреди темного коридора. Пожалуй, это даже неплохо, что дети Хасэгавы прибежали за помощью именно к ним. Теперь у Кэтсеро появился рычаг давления на самого непокорного человека в доме — на его брата. И только ради этого стоит побороться с Такаги за Кёко.