***
Внутри жар, щёки горят в агонии лаймового Мартини, а Чонгук еле стоит на ногах без очков и не может нормально попасть в эту надоедливую пластмассовую банку. Все с него смеются и что-то говорят про то, что он слишком серьёзен, ведь даже не захотел закурить гашиш какого-то там года. Юнги где-то пропал с той противной девкой, что забрала его очки. Он оставил Чонгука с этим мутантом, которого зовут, вроде, Намджун. Доверия он не внушает, от слова, совсем, особенно со своей ехидной и пошлятской улыбкой во всё лицо, красивое лицо. Гук хочет уйти отсюда поскорее, но его уговаривают сыграть ещё. Что он только не делал: крышку унитаза облизывал, целовал кому-то кеды, запрыгивал на стол и танцевал танго. Парню кажется, что над ним просто насмехаются, не считая его в расчет, будто он игрушка для веселья, будто он ничтожен. Чонгук хочет заплакать. Да, чёрт подери, он хочет разреветься и без разницы, что он какой-то там парень. У него никогда не было достойных друзей, которым он мог оторвать кусочек своего сердца. Может быть, потому что Чонгук дотошный и неинтересный, может быть, потому что он только знает термины по корейскому, математике, может быть, потому что он социофоб в какой-то степени, небольшой, конечно. Когда Чонгук последний раз целился в пластиковый стакан, то он сощурился, а перед ним всё расплывалось, и это не только из-за какого-то там алкоголя, которого он в помине пробывал только два раза максимум, но это ещё и то, что у него не слишком чёткое зрение. Намджун будто восседает на нём и со скучным взглядом смотрит на парня. Чон промахивается и попадает в крепкую грудь своего собеседника, на которого его оставил плохой Юнги. Намджун сдунул со своего лба чёлку ртом и закатил глаза. — Я сейчас загадаю тебе кое-что, и ты пообещаешь, что выполнишь это, — настроенно и слишком самодовольно проговорил Намджун. Чонгук напрягся от его вида и тона. Холодок прошёлся по телу, распыляя страх везде, но Гук быстро кивнул. — Просто иди уже отсюда, чувак, — как-то устало проговорил Намджун, а все остальные ребята, что наблюдали за не очень весёлой для них игрой, тоже были согласны, выкрикивая отчётливой «за». Чон потупился и начал смотреть только в пол. Какая-то отрешённость, обида разъедает глотку целиком и полностью. Эти твари смеют его прогонять после того, что он тут вытворял? Глаза залились свинцом, а кулаки сжались до побеления костяшек. Чонгук начал рассматривать скучные лица. Он понял: этим людям это не в первой. Не в первой облизывать крышки унитаза, танцевать танго и целовать ноги друг друга. Они это видели, они это проходили. — Чувак, реально, только не обижайся, окей? — говорил какой-то парень, что опирался на подоконник окна, покуривая какую-то электронную сигарету. Хосок, вот как его зовут, наверное. Чонгук только с ядом и грустью хмыкнул, разворачиваясь и со всех ног пошёл на второй этаж, чтобы уединиться с самим собой в какой-нибудь комнате, где не распускают свои флюиды, не стонут во всё горло, как коровы на пастбище и не кончают, как дикие животные. Открыв какую-то скрипучую дверь, Чонгук зажмурил глаза, увидев ожидающую картину, где одна девушка в свою глотку во всю сосёт чей-то вонючий член, а вторая просто сидит на груди парня, обмениваясь с ним слюнями. Гук быстро захлопнул дверь и был уверен в том, что этим троим до лампочки кто там заходил. Чонгук не понимает людей. Они как черти ебутся с друг другом, не чувствуя при этом никаких границ. Будто это нормально, вот так со всеми и с каждым, будто это вошло в привычку. Уставший от громкого звука, хохота парень заходит в самую дальнюю комнату. Немного приоткрыв дверь, Чонгук выглядывает одним глазом в щёлочку и, не замечая никого вокруг, просто заходит. Окно открыто настежь, светлые шторы раскачиваются вверх-вниз от сквозняка. Парень заходит и просто съезжает по стенке около прохладного окна. Вдруг он слышит какой-то кашель и резко поворачивает впопыхах голову влево, замечая какой-то силуэт, что расселся на огромной кровати. Чонгук отмечает у себя, что это комната родителей того Сокджина, так как именно над кроватью весит их семейных портрет. Позже глаза в каком-то страхе направляются на этот силуэт. В темноте виден только один светло-карий глаз из-за света луны. Он так блестит, что можно подумать, как будто это какой-то вампир. Но Чонгук не в фильме и уж тем более не в другой вселенной. — Тут нельзя находится посторонним, вообще-то, — хриплый до дрожи голос начинает беседу первым, выкуривая в себя какую-то сигарету с клубничной капсулой, что разлетелось своим ванильным запахом повсюду. Чонгук хмурится и встаёт с колен, подходя ближе к огромной, королевской кровати с навесными шторами какими-то и с золотыми опорами. — А что ты тут тогда делаешь? — такой мягкий и сиплый голосок совсем не сравнится с его тембром голоса. Он не может разглядеть этого парня, но, подойдя ближе, он замечает его смуглое лицо и разные цепочки на шее, что блестят при тьме. — Я кузен парня, что устроил этот бедлам, поэтому прошу выйди отсюда по-хорошему и без всяких криков. Мне и так голова от них раскалывается, — измождённый тембр и резкий оскал глаз утопил Чонгук в небытие. Это парень опять втянул длинную сигарету, бросая пепел в какую-то шкатулку. Мда, кузен значит. — Я… я тоже хочу побыть в тишине, — смущённо и негромко проговорил Чонгук и никак не мог отцепить свои глаза от прекрасного лица. Гук также замечает его проколотые уши и крестик на цепочке в одной. Ему очень идёт. Он просто до подкошенный ног похож на Бога воплоти. Его шелковая рубашка с каким-то чёрными розами, рваные и тёмные, как смоль, джинсы с огромными дырками, красивый и серебристый ремень, длинные и прямые волосы, что заложены наверх. Чонгук впервые видит так близко такого человека. — Хм, а чего же ты тоже хочешь побыть в тишине? — спросил странный вопрос этот красивый человек. — Надоело, вот и всё, — грустно ответил Чонгук, присев на каком-то пуфике около выхода. — Что делает такой парень, как ты, тут? — изогнул одну аккуратную бровь вверх темноволосый, спрашивая как-то немного отстранённо и удивлённо. Чон странно хмыкнул и лишь подавленно зарылся руками в свои русые волосы. — Не знаю, — совсем тихо ответил тот. Чёрный силуэт резко встал, медленными шажками подходя к скукоженной в кокон фигуре. Парень присел на корточки, а запах сигарет был слышен за версту, а сейчас ещё большее, и это как-то соблазняло Чонгука. — Таким, как ты, тут не место. Не в обиду, конечно, но тут все те, кому хочется адреналина в крови и, может, марихуаны или насвая, — шёпотом проговаривал тот, будто поговорку какую-то. Чонгук поднял красные глаза, наконец-то, рассматривая выразительные зрачки и харизматичного человека. Этот черноволосый потушил сигарету об деревянный стульчик пуфика, выбрасывая окурок назад. Парень начал тянуться своей рукой к сжатому Гуку, а тот и писка не мог отвесить. Длинные пальцы коснулись мягких губ брюнета, начиная их трогать и что-то вытирать. Большой палец потянулся к родинке, что находилась под губой. Он нежно её погладил и резко встал. — Ты тусовался с Намджуном и его шайкой? — спросил ненароком тот, отходя к окну и вдыхая воздух в себя. — Откуда ты знаешь? — как-то обиженно ответил вопросом на вопрос Чон. — Седьмое чувство, солнышко, — от этого названия прошлись мурашки по спине. Брюнет хмыкнул, закидывая ногу на ногу. — Они тебя обидели, да? — улыбнулся тот змеиным взглядом. Чонгука ухмылка сразу пропала, а вместо неё появилось какое-то напряжение. — Нет, — резко ответил Чонгук. — Да, я тоже это проходил, — парень опять повернулся к нему всем корпусом. — И видишь, что со мной стало? Мне в кайф употреблять всякую хуйню, поэтому иди учись лучше, — потянулся тот и плюхнулся на кровать. Чонгук с любопытством и с интересом начал смотреть на своего незнакомца, которого встретил тут. — Не хочу, — как-то слишком враждебно ответил Чонгук. Ему тут стало даже комфортнее, чем с Юнги-хёном. Этот паренёк засмеялся хриплым гоготом, а потом быстро успокоился. — Тогда давай потрахаемся, м? — с ехидством и явным весельем спросил без стеснения тот, а Чонгук залился краской и начал пыхтеть от недовольства. — Что? Ты в своём уме? Я не по мальчикам, — врёт в глаза Гук и складывает руки на груди, становлясь милым хомячком. От этого парень лишь умиляется и привстаёт с кровати. — Мой гей-радар говорит обратное, солнышко, — поднял брови вверх тот, а Гук подавился воздухом. Да, он по мальчикам и по девочкам тоже. Можно же считать его не натуралом, если он смотрит гейский хентай и читает яойную мангу? — Так что, потрахаемся? — опять спросил этот раздолбай, начиная вгонять парня в гнев и в краску. — Или ты… — Хорошо, давай, убей мою девственность, — выкрикнул Чонгук, начиная вставать с кресла и подходить к тигриной улыбке этого незнакомца. — Вот это да, вот это я понимаю настрой, — начал смеяться не в себя тот. Чонгук опять затупился, размышляя о том, что он достаточно взрослый и может себе позволить перепихон на ночь. Ему всё-таки уже двадцать лет и некоторые уже поимели весь Сеул. И отказать такому сексуальному и охуенному до невозможности парню — нельзя. — Тебя хоть как зовут, смельчак? — прокашлевшись от только что недавней сигареты, спросил темноволосый. — Чон Чонгук, — слишком деловито и официально пропарировал тот. Парень высунул одну нижний губу и закивал, мол, похвально-похвально. — Тогда я Ким Тэхён, Гукки, — с оскалом зубов ухмыльнулся Ким и резко встал, подходя к брюнету, что завороженно рассматривал его. Тэхён своими холодными пальцами дотронулся до шеи парня, приближая лицо ближе к себе. Мокрый язык прошёлся по губе Чонгука, облизывая, вылизывая её, а потом с причмоком оторвался. Ким начал смотреть только в глаза испуганного брюнета, у которого ещё впридачу всё расплывалось перед собой, а мозг совсем чуть-чуть не варил. — Спускайся на колени, солнышко, — с указанием пропел Тэхён. — Ты когда-нибудь сосал? — выстрельнул слишком быстро Ким, а Чонгук метал глаза повсюду, закусывая губу, и от этого Тэхён почувствовал пульсацию в пенисе и то, как он упирается в его узкие до чёртиков джинсы, уже готовясь сломать замок. Чон мельтешается минуту, а позже медленно присаживается на колени, ближе к набухшему через штаны паху. Это жутко возбуждает Чонгука. Он всегда хотел оказаться главным героем манги или порнушки, чтобы вот так вот трогать бугорок красивого парня в штанах, наслаждаясь твёрдостью. Тэхён начал разминать шею, хватаясь ловкими пальцами за волосы брюнета, тыкая своими руками в свой агрегат. Чонгук проглотил всю оставшуюся робость и на всю комнату вперемешку с музыкой был слышен чёткий звук ремня и защёлки на джинсах. Сняв медленно штаны, Чонгуку в лицо быстро влетел стояк Тэхёна. Чону даже показалось, что парень начал скулить от недостаточных действий. — Давай же, детка, — проскулил тот, хватая опять резко за затылок Чонгука, впечатывая того в свой хуй. Чонгук высунул ничтожно медленно язык, облизывая выпирающую головку через чёрные боксёры, чувствуя, что она слишком быстро пульсирует. — Я сейчас кончу, если ты будешь так медленно стоять на своём, — зарычал Тэхён, стягивая его локоны назад и открывая вид на милое лицо покрасневшего Чонгука. Тот закивал, спуская боксёры и смотря на вставший колом член, налитый кровью и выпирающими через всю длину венами. Чон сам чувствовал, что внизу живота всё стягивает, но он боялся сделать партнёру что-то не так, но Ким погладил его за затылок, посылая то, что всё нормально, и он может приступать к своей сегодняшней работе. Чон аккуратно берёт в рот солёную головку с предэкулятором, облизывая и причмокивая языком. Он слышит хриплый и громкий стон на всю комнату. — Давай, — шёпотом молит тот. Чонгук засовывает пенис поглубже, облизывая языком венки, а руками нежно трогает мошонку, от чего опять изо рта Тэхёна вырывается блаженный и тихий стон. Ему нравится чувствовать во рту крепкий детородный орган красивого Тэхёна. Это возбуждает до смерти. Немного став смелее, Чонгук уже быстро вбивает сам в свою глотку головку, немного мыча от необъятного наслаждения, понимая, что это отдаётся вибрацией во всём члене партнёра. Отстранившись на секунду, он заглядывает в закатанные глаза Кима, немного хмыкая. Член без рта начинает подрагивать на весу, а слюнявый язык Чонгука юрко облизывает уздечку парня. Тэхён сдаётся с огромным стоном, поэтому он резко хватается за волосы Чонгука, начиная вдалбливаться в рот парня со всей скорости, начиная стонать очень сильно, пошло и приятно. Слюна потоком стекает со рта Чонгука, и это безумно нравится Тэхёну. Он начинает до сумасшедшего хотеть этого парня. Быстро высунув свой член, он подхватывает Чонгука за подмышки, бросая на огромную кровать со слишком мягким матрасом. Тэхён начинает искать в комоде и в тумбочках хоть что-то, чем можно смочить свой и так слюнявый член, что готов взорваться вулканом. Хватая какой-то косметический тюбик вазелина, парень прыгает на живот Чона, что тот аж сморщивает лицо. Тэхён начинает постепенно открывать и целовать, облизывать всю шею Чонгука, что выгнул голову назад для большего пространства. Приятно, давно ему не было так приятно. Смазывая щёки парня, Тэхён впивается в открытый рот сразу с языком, облизывая нёбо и зубы. Чонгук стонет в губы партнёру, начиная ему надрачивать своей рукой быстро вверх-вниз. — Не так быстро, малыш, — выдохнул в губы тот, отлипившись от брюнета. Снимая ненужные никому брюки и трусы Чонгука, Тэхён любуется аккуратным членом партнёра, проводя рукой по всей его длине. Чонгук содрогается и выгибается в пояснице. — Ты сладкий, — закусывает губу тот, начиная брать в рот уже немного фиолетовую от слишком высокого возбуждения головку. Тэхён сосёт намного профессиональнее, чем Гук, поэтому брюнет не может лежать обычно на кровати. Ему так охуенно, что он сжимает пальцы на ногах, начиная ворочаться со стороны в сторону, пока его уздечку так сильно облизывают. — Т-тэхён, стой… — стонет Чонгук, не ожидая от себя такой громкости. Тэхён последний раз облизывает ствол по всей длине и нежно смотрит на красного и потного Чонгука. Он аж блестит при луне. Схватив открытый тюбик, Тэхён не жалеет и наваливает всё себе на ладонь, надрачивая потом член. Ким быстро закинул ноги парня на плечи, рассматривая розовое и сморщенное колечко ануса. Испачканной вазелином рукой он гладит аккуратный анус Чонгука, слыша непрерывные стоны и очень громкие вздохи. — Ты же знаешь, что… — Я знаю, что сначала будет пиздец как больно, — начал сжиматься Чонгук. — Расслабься, а то и мне тоже будет больновато, солнышко, — проворкорвал Тэхён, смазывая его губы напоследок своим слюнявым языком. Средний палец вошёл в колечко ануса, чувствуя как его сжимают внутри. — Чонгуки, — взмолился Ким, а брюнет расслабился, пряча лицо под изгибом локтя и кусая его от огромной боли в своём очке. Палец вошёл во всю длину, а Ким слышал скулёж парня, чувствуя, что тот точно заплачет. Тэхён начал поглаживать член другой рукой и живот, чтобы всхлипы прекратились. — Хочешь продолжение? — очень охрипшим голосом поинтересовался как-то грустно Ким, но в ответ получил лишь кивок. Когда палец несколько раз то входил, то выходил, Тэхён начал всаживать в очко уже и второй. Чонгук привык к этому пеклу, поэтому сдерживает рык и крики боли внутри себя. Прошло минуты три, пока Ким растягивал парня своими двумя пальцами, поэтому тот подключил и третий. Стало легче сунуть внутрь, а Чонгуку легче переносить, потому что боль сменилась, хоть и не до конца ещё, какими-то приятными покалываниями. Тэхён начал растягивать брюнета тремя своими пальцами, уже входя более резко. От вида Чонгука сердце сжималось, а член не хотел падать обратно и становиться мягким. — Ты такой сексуальный, — закусил губу Тэхён чуть не до крови и, видя, что у того член начал обмокать от неприятных ощущений, начал гладить его и дрочить, хватая большим пальцем уздечку, лаская её. Когда Тэхён почувствовал, что нормально так растянул краснеющего Чонгука, то опять начал по всему своему стволу обводить вазелином всю длину пениса, примостившись своей красной головкой к расширенному отверстию брюнета. Тэхён с надеждой посмотрел на Чонгука, а тот лишь обездвижено кивнул. Тэхён начал медленно входить, получая огромный экстаз от этого. — Пиздец, — всё что мог сказать шёпотом тот, входя уже во всю длину своего твёрдого члена. Слёзы катились из глаз парня, обмачивая постель чьих-то родителей и чьих-то дяди и тёти. Тэхён схватился рукой одной за талию Чонгука, а другой убирал накопившиеся в глазах у того слёзы, поглаживая лицо. Больно, так больно, что Чону сложно это описать. Неприятно и хочется нафиг высунуть орган из своего ануса, но Чонгук знает, что потом будет до инсульта охрененно. Несколько медленных и аккуратных толчков делал всё это время Ким, но позже он просил прощения в уме у этого солнышко, ведь терпеть было в не моготу. Он резко начал пихаться внутрь парня, на что получал болезненные крики и сопли, но член так просился, чесался. Пошлые и липкие шлепки были слышны на всю комнату, крики Чонгука и стоны Тэхёна вперемешку были невыносимо охуительными. Тэхён согнулся, продолжая втрахивать со всей мощи парня в матрас, что тот аж стал скрипеть. Тэхёна впивается в рот Гука, начиная там хозяйничать. Он покусывает язык, и они путаются воедино. Отстранившись вместе со слюной, Ким схватил Чона за талию, ведь так легче было вдалбливать с себя. Чонгук постепенно начал чувствовать какой-то кайф, особенно когда почувствовал резкий толчок со стороны парня, что тот аж достал до его простаты. Чонгук начал закрывать глаза, краснея от похабного вида Тэхёна. Вдруг парень, не выходя своим членом из Гука, перевернул его. И теперь тот оказался на Киме, а парень под ним. — Давай, котик, поскачи на мне, — зверски зарычал тот, оттягивая две половинки задницы Гука в разные стороны, под конец шлёпая громко по ним. Гук неуверенно облизнулся, начиная двигать бёдрами в такт парню. Тэхён начал стонать, будто он баба какая-то, но Чонгуку это до мурашек нравилось. Он начал быстро двигаться, подскакивая на твёрдом члене, что находится в его анусе. — Боже… — начал выдыхать Чонгук, не сбавляя темп. Брюнет начал громко стонать и рвано дышать. Тэхёна это сильно заводило, особенно когда Гук резко сел, а член парня прям готов был уже выплеснуть всю белую жидкость внутрь. Твёрдый и красивый член Чонгука хлюпал об живот парня, начиная тереться об него. Чон устал до самых костей во всём теле, но было так охрененно, что не хотелось останавливается никогда, не считая передышек. Чонгук всё скакал, пока большой палец Тэхёна не залез ему в рот. — Соси, — опять строго указал тот, но Чона это только подталкивало на такой лад. Он начал облизывать палец темноволосого, пока тот закатывал глаза и пока Чонгук катался на его налитом кровью члене. Позже во рту и оказался указательный палец, доходя чуть не до глотки. — Сука, моя сука, — посмеивался Тэхён, начиная сам поднимать бёдра и со всей силы долбиться в парня, что тот аж съёжился, уже плача не от боли, а от неописуемых ощущений. Тэхён почувствовал скорую разрядку, поэтому, отшвырнул Чонгука на подушку, подлетая со своим хуём к его лицу и уже надрачивая себе, выпустил брызги белой спермы прямо в лицо Чонгука, отчего тот обрывисто дышал, открыв рот, чтобы несколько капелек попали туда. Солёный привкус во рту, сперма около глаза, на лбу. Чонгуку это нравится, но не тут-то он отдохнуть хотел, когда почувствовал, что Тэхён опять заглатывает его член, прям глотая весь ствол себя. Чонгук опять начал скулить громко и крутится по всей кровати, но сильные руки остановили его, схватив за запястья. Тэхён блаженно и удовлетворённо глянул с его же хуём за щекой на него. Он продолжил лизать уздечку, облизывать, пока не услышал сильный крик Чонгука и то, как он приподнимается в спине, чуть не улетая наверх. У Тэхёна во рту брызги от спермы, и он их удачно проглатывает, падая на Чона сверху и начиная вовлекать его в ленивый поцелуй, хватая одной рукой и без глаз салфетку на тумбочке, нежно и как-то ласково вытирая лицо парня, позже отбрасывая её на пол. Чонгук только мило жмурится. — Это было так охуенно, что у меня нет слов, солнышко, — выдохся тот, падая боком на другую сторону кровати. — Согласен, — облегчённо сказал Чон, хоть у него и ныл анус и болело горло. — Спокойной ночи, смельчак, — он поцеловал Чонгука в лоб, а тот мило растянулся в улыбке. — Ты убийца, — хмыкнул Чонгук, немного проваливаясь в дрёму. — Да, я убийца твоей анальной девственности, — весело пропарировал тот, вставая с кровати и ища свои джинсы с пачкой любимых сигарет. Достав их и закурив спичками, что валялись на подоконнике, Тэхён глянул на солнце, что ещё сидит наполовину в горизонте. Ким даже слышит птиц неподалёку. Он поворачивает голову к спящему и сопящему Чонгук, что раскинулся звёздочкой на всю кровать. Тэхён только на это мягко улыбается, взъерошив себе свои тёмные волосы.***
— Ёп твою мать, Чонгук! — заорал худощавый и бледный парень, рассматривая огромный переполох в запретной для всех комнате. По полу разбросаны окурки от сигарет, ковёр задран, кровать вся смята, валяются какие-то салфетки. Юнги быстро подходит к другу, хватая того за руку, но быстро отпрыгивая, замечая, что тот весь голый. Юнги закрыл рот рукой, чуть не падая задом назад. — Что? — шёпотом проговорил тот. — Тэ, — потягивается тот и что-то бурчит непонятное для Юнги. — Ты объёбаный придурок, Чон! Скоро придёт Сокджин проверять комнаты и тебе и мне будет пиздец, ты понимаешь?! — кричал невпопад тот, пока Чонгук только стал трезво мыслить. — Чего стал ступором? Одевайся, дебила кусок! — Юнги был очень зол, отчего немного покраснел в щеках. Чонгук начал осматривать комнату, но никого не обнаружили, кроме орущего хёна. Гук начал копошится и бегать с голой задницей по всей комнате, ища свою одежду, а самое главное — трусы. — Где трусы, хён? — в страхе спросил нервно Гук, пока Юнги сверлил деревянную дверь взглядом, верно ждя своего несносного тонсена. Мин закатил глаза, начиная тоже искать по всей огромной комнате трусы. — Похер, одевай штаны на голое! — зараготал громко от злости и нервозности тот. Чонгук не хотел, но времени и правда нет, а быть замеченным в таком виде и в такой грязной комнате не хочется. Собравшись и одевшись, Чонгук стал на ровне, будто солдат, а Юнги осмотрел его и из заднего кармана надел тому очки на глаза. В них ничего не было видно и они были какие-то пыльные и грязные, а на одной линзе вообще был какой-то отпечаток от губ с красной помадой. Чон нахмурился, ещё больше не видя лица друга, но тот не стал отставать и схватил за запястье Чонгука, выбегая от места преступления. Чонгук ничего не видел, кроме черной спины Юнги, который убегал так, будто и правда кого-то убил. Но убили-то только в этой комнате девственность парня, который навряд ли забудет ту тигриную улыбку и нежные руки.