Змей и Волк

Я разорву тебя на девяносто девять ран, Я отплачу тебе за луны полные сполна! Согрею кровью твой голодный лик, холодный храм. Не смей ходить в мой дом, Луна. Лиза ведёт Джеймса, Сириуса и Римуса в уличное кафе в паре домов от ателье. Там они должны встретить Лили, Хью, Элис и Жан-Пьера. Это происходит на следующий день после злополучного концерта. — А почему здесь? — спросил Джеймс устраиваясь за уличным столиком под большим зонтом. — Хочу узнать, когда они уйдут, — лениво отвечает Лиза, — ну или кто-то один из них. Компания заказывает напитки и обед. Юноши выбирают чай, а вот Лиза… — А не поздно для кофе? — вскидывает бровь Сириус, сидящий по правую руку от Лизы. — Я не спала толком, надо как-то возбудиться… — Лиза замолкает, что бы обдумать то, что сказала. — Ну, чтобы возбудиться тебе не кофе нужен, — хмыкает Сириус. — Я же говорю, не выспалась, — обречённо шепчет Лиза, локтем упираясь в ручку кресла и опрокидывая голову на руку. — А они могут не вдвоём уйти? — внезапно спрашивает Джеймс, рассматривая улицу. — Даже деньги поставить готова, — бурчит Лиза. — Первым уйдёт дядя, а papa явно позже. Надо только понять, во сколько именно, а то раньше дома появляться как-то неохота… — А что так? — удивляется Сириус. — Во-первых, у него наверняка есть вопросы к моему второму выступлению, а мне надо придумать достойный ответ… — Кстати, — перебил Сириус, — это было твоё проклятье? — Ага, и он о нем не знал… — лениво продолжает Лиза, — ну а во-вторых, maman и papa по итогу всех своих споров и разборок заканчивают в спальне. Я рада, что после стольких лет, и, беря в учёт их возраст, у них такая яркая и насыщенная половая жизнь, но подробности мне ни к чему. К столику подходит официант расставляет на столе заказ, в этот момент раздается мужской, немного хриплый голос: — Будьте так добры, чашечку кофе. Антонин, переодетый в обычный костюм, со свёртком в руках, подставил стул и устроился между Лизой и Римусом, который сидел по левую руку от Лизы. — Он сказал, что догонит, — обратился Долохов к Лизе. — Значит до вечера его не ждите, — ухмыляется Лиза. — Они там вдвоём в закрытом ателье явно перешли ко второй части их ссоры. Ты сразу к шестеркам или ещё погуляешь? — А с чего такой интерес? — живо спрашивает Антонин принимая чашку из рук официанта. — Merci. — Клара подойдёт, спросит, — Лиза потянулось к своей чашке. — Надо пить кофе быстрее, — уже в кружку замечает Антонин. — Я не думаю, что Клара вас убьёт, — качает головой Лиза, — это расстроит maman. — После я буду у Аннет, — ухмыльнулся Антонин, а затем тепло спросил. — Кстати, как ты? — Рука болит, но в остальном неплохо, — слабо улыбнулась Лиза. — Чего ж ты в драку полез, малой? — Антонин резко обратился к Сириусу. Джеймс и Сириус рассматривали улицу в ожидании друзей, а вот Римус слушал разговор. — А чего Белла ко мне полезла? — возмутился Сириус. — Ничего не хочу знать и слышать о блэковских разборках, — Антонин опустил чашку на блюдце и вскинул руку. — Просто будь осторожен, имея кузину с таким же крутым нравом как у тебя. В отличии от Тома я даже думать не буду, и за Тыковку сразу тебе башку откручу. — Хотите сказать, что он думает перед убийством? — удивился Сириус и поднес чашку к губам. — Всегда, даже если это и есть его цель, — вздохнул Антонин и потянулся к корзинке с круассанами. — Что я уяснил за эти годы, так это то, что он ничего не чувствует, когда убивает. — Просто факт? — поразился Джеймс. А вот Римус лишь поджал губы, все это он уже знает от Лизы. — Ага, — кивнул Антонин и разломал круассан, — как для нас кофейку поутру въебать. Джеймс помахал рукой идущей к ним компании. — Ну есть же исключения, — тянет Лиза. — Как-то раз он мне сказал, что когда убил деда Реддла, то надеялся испытать облегчение, отомстив за всю боль и лишения детства. Но то убийство этого не принесло. Он все так же ненавидит отца, как и всю их семейку. — Кому, кому, убийство отца не помогло успокоиться? — живо поинтересовался Хью. — А то я подумываю своего придушить. К их столику подбежал официант и вежливо предложил придвинуть второй стол. Как только Лили, Хью, Элис, Жан-Пьер и Клара устроились, официант разложил перед ними меню. — Если твой отец ратует за чистоту крови, — начал Антонин, рассматривая Хью, — вступай в Орден Феникса, если наоборот, то в Пожиратели Смерти. — Шутки у тебя, — недобро сверкнула глазами Клара. — Никаких шуток, — фыркнул Антонин и тут же начал, смотря Кларе в глаза. — Я знаю, что ты зла. И имеешь на это полное право, но вот что я предлагаю: давай не при детях… и людях. А дальше сделаем так: через неделю, когда ты станешь добрее, его темнейшество привезёт тебе на заклание двух главных провинившихся и ты им лично объяснишь, как в Париже дела делаются. — Я запуталась, — Элис озадаченно взглянула на Антонина. — Я согласна, — оскалилась Клара. — Жду через неделю, пострадает только гордость. Воцарилась минута тишины, но её нарушил Сириус: — Справедливости ради, — хитро улыбнулся он Лизе, — тебя мы теперь будем величать «Леди», чтобы соблюдать протокол. — А вы, сударь, — начала Лиза, сверкая глазами в его сторону, — в жопу не соизволите сходить? — Что мы пропустили? — оторвался от меню Хью. — Феерическое ночное и утреннее приключение, — резюмировал Римус, — но о нем вам расскажет наша Леди. — Вот как ты на луну завыл, братишка, — прорычала Лиза и чуть подалась вперед, обернувшись к нему. — Ну коль мы тут по политесу идём, ты то у нас, так-то, юный Лорд. — Теперь запутался я, — подал голос Джеймс. — После крайнего полнолуния, — игнорируя Джеймса, напомнил Лизе Римус. — Не… — ехидно тянет она, — в тебе уже его кровь. Значит ты юный Лорд Гензель. — И Леди Гретель. Всратая у нас сказка — парирует Римус. — Кажется нам рассказали не все, — процедил Сириус. — Вот я говорила, что игра в секретики до добра его темнейшество не доведёт, — внезапно ворвалась в разговор Клара и взмахнула рукой. — И вот! Показательный пример! — Ты с ними не живешь! — тут же вскипел Антонин. — Вот скажи, Сириус, британское дворянство — это пиздец? — Вы даже не представляете какой, — положа руку на сердце, Сириус обратился к Кларе. — Клара, можно ключ от квартиры, — вздохнула Лиза. Антонин быстро допил кофе и обернулся к Римусу: — Ну прежде чем мы разойдемся до конца месяца, Римус, обойдемся без церкви, можешь звать меня дядей. — Так мило, что вы в курсе, а он нет, — тепло улыбнулся Римус. — Да в общих чертах я с детства знал, — неловко улыбнулся Антонин. — Когда впервые отправился в школу, мне бабуленька сказала, чтобы я приглядывал за рыженькой мадемуазель. Хоть какая-то дань традициям. Но представьте, мы с ней подружились. Случайно на втором курсе оказались за одной партой на заклинаниях и нашли общий язык. Я правда очень удивился, когда ОН с ней общий язык нашёл. Я сначала был не рад, как бы мой друг мне не нравился, в кавалеры он явно не годился: эгоцентричный, амбициозный, хитрый. Казалось поматросит и бросит, уже начал думать, как его от неё отвадить. — И что же тебя остановило? — хмыкнула Клара. — То, как он с ней обходился, — улыбнулся Антонин. — Да, все так же эгоцентрично и амбициозно, но ещё и с нежностью. Да и она, знаете ли, тоже лучше стала. Добрее что ли. В этот раз воцарившуюся тишину нарушил Джеймс, аккуратно спросив: — Вы хотите сказать, что он может на кого-то хорошо повлиять? — Я что какая-то шутка? — показала Джеймсу язык Лиза. — Я конечно не подарок, но кровожадной убийцей не выросла, а он меня так-то воспитывал, и безотцовщиной я себя точно не назову. — Да вы о ком? — вскинула руки озадаченная Элис. — О том, чьё имя вы, британцы, не любите называть, — внезапно подал голос Жан-Пьер. — Тут есть другой смысл, или этот тот о ком я подумал? — уточнил Хью. — О ком ты подумал, — кивнула Лили. Сириус и Джеймс округлили глаза, взглянув на Лили, та лишь пожала плечами. А вот Хью медленно спросил: — И этот человек — голос с кассеты? — Да, — хором ответили Римус, Лили и Лиза. — Ебануться, — Хью спрятал лицо в меню и из него предложил. — А давайте вынесем винный магазин, и уже прямо все обсудим. — Я вас тогда оставлю, — Антонин поднялся со своего места и подхватил свой сверток под мышку. — С тобой, прекрасная Клара, да и с вами, юные друзья, увидимся в конце августа. — Так ты не из числа провинившихся? — Клара тоже поднялась со своего места. — Я и Том до последнего пытались свести ситуацию на нет, — с опаской взглянул на нее Антонин. — Вы могли бы сказать о ней, — Клара аккуратно повела рукой в сторону Лизы. — Чтобы ей голову в школе проломили? — прошипел Антонин. — Он прав, — Сириус тут же встал на сторону Долохова. — Мадам… — Между прочим мадемуазель, — быстро поправил Жан-Пьер. — Мадемуазель Клара, — продолжил Сириус, — вы не понимаете, что творится в головах этих людей. Они решили, что они лучше и стоят выше на голову. Они просто решат, что человеку его статуса не годится француженка в жены, да и дочка его тоже не должна быть француженкой. Его авторитет их не защитит, он их погубит. — Но ты ведь Блэк, — заметила Клара. — Да, — Сириус помрачнел, — который сбежал из дома. Предатель крови. Поэтому кузина вчера пыталась убить меня, а не мою девушку. — Ладно, иносказательно вы тут надолго застрянете, так что я пойду, — чуть поклонился Антонин и развернулся. — А я тебя провожу, — Клара бросилась за ним. — Я к своей mon amour иду, ты там явно лишняя, — замечает Антонин. — Как так лишняя? А свечку кто держать будет? — возмутилась Клара. — Со своей личной жизнью разберись уже, а от подруг отстань, — шипит в ответ Антонин. *** Ребята закатывают еду с собой, по дороге заходят в винный, а потом идут сразу до квартиры. Экскурсионные гуляния намечены на завтра. Да, принято говорить «волшебная улица», только вот на Монмартре волшебными были кварталы. Торговая улица в окружении жилых домов, оттого французы и предпочитали маггловскую моду в одежде, чтобы не бросаться в глаза, магглы живут очень близко. — Жан-Пьер, — мягко начинает Элис, — ты хорошо говоришь по-английски. — Можно просто Жан, — легко улыбнулся Жан-Пьер. — А говорю так хорошо, потому что моя мама и тетушка свободно владеют этим языком, они меня учили. Потом в Шармбатон иностранным языком взял английский, ну и Лиза очень помогает мне с практикой. Легкий акцент еще есть, но главное что вы понимаете меня, а я — вас. — А я изучаю французский, — гордо произнесла Элис. — Хочу после Хогвартса работать здесь. — А ты бывала во Франции раньше? — Знаешь… От рассказа Элис Лизу отвлек голос Сириуса, тот тихо спросил Джеймса: — Это тот Жан-Пьер, о котором я подумал? Лиза шумно выдохнула, и теперь надеется, что друзья смогут сохранить тайну Тома Реддла, потому что с тайной её французского любовника они не справились. Лиза не рассказывала Сириусу о Жан-Пьере. — Да, это он, — ответила Сириусу Лиза. — И если решил приревновать, то готовься бегать от меня и моего топора. — Какого топора? — поразился Сириус. — Это из той сказки, где волки члены откусывают, — коварно улыбнулась Лиза. Большая компания вошла в парадную одного из домов. Квартира, в которой им предстоит жить, была на втором этаже прямо под крышей. Светлые стены и большие окна, пара небольших балконов. В квартире было две спальни, просторная гостиная и кухня, объединенная со столовой. Их инструменты и чемоданы уже стояли в центре большой комнаты. — Чья это квартира? — поинтересовалась Лили. — Друга maman, — ответила Лиза. — Он живет тут, когда бывает в Париже. — А мы?.. — Да не, он обычно по делам на пару дней приезжает. Сказал, что в гостинице будет, ну или так нажрется, что поспит за кулисами «Айсберга». — А такое уже было? — Пару раз. Удивлена, что papa ни разу ничего подобного не исполнил. — Кстати о нем… — вклинился в их диалог Хью. Жан-Пьер, Элис и Лили принесли с кухни тарелки, приборы и стаканы. Разложили еду и расставили бутылки на чайном столике в гостиной. Расселись все, кроме Лизы. Она взмахнула палочкой в сторону двери, плеснула в стакан вино, осушила его, и в тишине громко и отчётливо произнесла: — Мой отец — Лорд Волдемор’. — А теперь расскажи нам то, чего мы ещё не знаем, — хмыкнул Сириус. — Не-не, — тут же запротестовал Хью, — если я правильно понял, то вы трое, — он указал на Римуса, Джеймса и Сириуса, — и ты, Лили, уже в курсе. И вы его встречали. — Максимально нелепо, — резюмировал Джеймс. — Хотя за Лили сказать не могу. — Подтверждаю, — откликнулась Лили. — И как оно было? — поинтересовалась Элис. — Жутко, но весело, — пожалуй так точно это все мог описать только Сириус. — Но мне интересна та часть, в которой Лунатик — юный Лорд. — Я оборотень, — спокойно говорит Римус. — Но думаю, вы уже и сами начали догадываться. Друзья молчат. Первым говорит Хью: — Дружище, я же нарядил тебя в костюм волка… Римус хмыкнул. — И мы знатно смеялись с этого, — улыбается Джеймс. — Значит вы двое и Питер знаете? — Элис взглянула на Сириуса и Джеймса. — Ага, — подтверждает Сириус. — На втором курсе догадались. — Римус, не могу не заметить, — мягко начала Элис, — ты прекрасно справляешься с этой ситуацией. — Меня укусили в пять лет, — Римус плеснул вино в свой стакан и стакан Лизы, — было время принять это. — Давайте к той части где ты — Лорд, — Сириус тоже плеснул вина в свой стакан. — То, что Лизавета назвала проклятьем… — начал Римус, — это не так. Есть такой подвид: ликан-вейлы, или же в простонародье — охотники. Таким можно либо родиться, если у тебя есть этот ген, или же ты можешь стать таким с помощью зелья на основе крови охотника, но для этого нужно быть оборотнем. — Я родилась охотницей, — тут же подхватила Лиза. — Технически, я на половину оборотень и наполовину вейла. Сириус торжественно вскинул руку: — На половину я был прав. — Возьми с полки пирожок, — хмыкнула Лиза и продолжила. — Этот ген — магическая мутация. Мои предки Ришелье имеют к этому прямое отношение. Первая волна охотников это как раз таки оборотни принимающие зелья на основе крови Гензеля и Гретель, эти двое были первыми, кто родились с этим геном. — И это зелье автоматчик вас роднит? — Элис толкнула Жан-Пьера в плечо и указала на вино. — Не дотягиваюсь, — улыбнулась она. Жан-Пьер плеснул вино в её стакан и стакан Лили. — Нет, — ответил Римус. — Породнило нас другое. Весной Мастер Хаммерляйн признал во мне нового Гензеля, — Римус сделал глоток и продолжил. — Мастер Хаммерляйн был так впечатлен первыми охотниками, что дал им кое-что. После их смерти имена Гензеля и Гретель стали титулами и передавались по назначению Мастера Хаммерляйна, а вместе с именем шли особые способности: «Армия ночи», возможность говорить с мертвыми, а в волчьей форме, мы способны увидеть душу. Гензель и Гретель были близнецами, принимая титул, вы становитесь кровными родственниками. — Сириус, — обращается Лиза к юноше, — помнишь, я сказала, что персонаж из сказки. — Такой выпад тяжело забыть, — хмыкнул Сириус. — Я не врала. Солнечная вспышка наполнила комнату. Тело Лизы изменилось: её глаза горят красным, волчьи черты на лице, когти на руках, торчащие черные уши. Наполовину волчица. А затем она полностью обратилась в волка. Сириус и Джеймс открыли рты, но тут же захлопнули. Сказать, что они её уже видели, значит признаться, что они анимаги. Но в красных глазах Лизы так и читается: «Я знаю, что вы делали прошлой осенью». Римус опустил свой стакан на стол и тоже обратился, сначала наполовину, а затем в огромного серого волка, с таким же красными глазами. Собравшиеся в комнате присвистнул, сделали по глотку вина, но не отпрыгнули. Римус прошел к Лизе, вместе они вновь обратились в людей и опустились на пол. Лиза откидывает волосы назад и подхватывает свой стакан. Римус вытягивает руку вперед, в ней появился его стакан. — А кто этот Мастер Хаммер… — Джеймс замялся, — как там его? — На старом немецком наречии Мастер Хаммерляйн значит Смерть, — ответил на его вопрос Римус. — Старуха с косой? — уточнил Джеймс. — Старик, — поправила Лиза. — Значит твоя семья служит Смерти? — продолжил Джеймс. — Да, — кивнула Лиза, — всегда так было, задолго до того, как мы обзавелись фамилией Ришелье. Хотя сейчас, мы как экспонаты в музее, а не сила способная поддерживать баланс. Хотя континентальная Европа может просить нас о помощи. — Значит вейлы на концерте?.. — Джеймс подлил вина в свой стакан. — Да, — внезапно на этот вопрос ответил Жан-Пьер. — Это просьба Франции. В XIX веке впервые министром магии стал Дориан, он то и запустил процесс с реабилитацией семьи и отменой всех людоедских указов. Быстро подключились другие страны, но не Британия, некоторые указы они так и не отменили. Видно подумали, что охотники выродились вместе с семьей, а шайн-вейл слишком много, чтобы так их ограничивать, хотя один подвид вейл все еще считается опасным в Британии. — А какой вид считают опасным? — напрягся Сириус. — Некро-вейлы, — мрачно ответила Лиза, Сириус выдохнул. — Они выглядят как обычные люди, бывают разного пола, и могут обращаться в любое существо. У них врожденная способность к магии vita, они могут говорить с мертвыми и видят человеческую душу. Поэтому так очаровали Мастера Хаммерляйна. В простонародье таких вейл называют некромантами. — Я думала, некроманты — это темные колдуны, — озадачилась Лили. — Некромантия в темных искусствах и то, что могут творить такие вейлы, — покачала головой Лиза, — разные вещи. Некромантия — о жизни. Papa можно смело назвать некромантом, он явно сведущ в этих тёмных областях, только на фоне одного истинного некроманта он будет словно годовалый ребёнок, только что узнавший о существовании магии vita. Лиза замолчала, столько еще нужно рассказать, столько нюансов и мелочей, хорошо что есть Римус и Жан-Пьер, сама Лиза говорить уже устала. Её терзания прервал Сириус: — Воу, — выдохнул он и сжал переносицу. — А если у нас возникнут ещё вопросы, ты на них ответишь? Я к тому, что кажется мы подбираемся к теме, почему казнили твою семью, и как потомок тех, кто к этому причастен, я не готов узнать правду. Во всяком случае сейчас. Да и мне пока надо переварить потенциального тестя и… прости Мерлин, тещу. Что с твоей мамой не так? Она в одной комнате с Волдемортом, а у меня холод по спине от нее побежал! — Сириус перевел дух и добавил. — А еще мне надо переварить то, что я тогда в лесу тебе чуть горло не перегрыз. Хью медленно поднял руку вверх: — Вопрос. — Давайте об этом потом, — вздохнул Джеймс. — Что, что ты там чуть не сделал?.. — медленно начал Жан-Пьер, приподнимаясь, его светлые глаза на секунду стали золотыми. — Жан, сядь! — резко и холодно скомандовала Лиза. Сириус, Джеймс, Хью и Элис вцепились в неё взглядом, этот тон они слышали прошлым вечером от человека, которого близко знать не охота. Хотя… в свете последних новостей любопытство задвинуло страх куда-то очень далеко. — У меня назрел вопрос к Лили, — разрядил обстановку Джеймс, — я же верно догадался: ты пересеклась с ним прошлым летом? — Да, — поджала губы Лили. — А вот теперь вопрос: почему вы с Лизкой не расстались? — Так я же не с её родителями встречаюсь, а с ней, — тут же ответила Лили. — Да и с Амелией мы нашли общий язык. — В вас просто демоны из одного котла сидят, — фыркнул Сириус. — Еще вопрос, — проигнорировав Сириуса, продолжил Джеймс, — Лунатик, ты серьезно до прошлой ночи не знал? — Знал, конечно. Но это никак не изменило мое решение. — Знал и нам не сказал?! Почему? — Да по той же причине, что Лизавета об этом не говорит, это, блять, не просто. Так же не просто, как рассказать ему, что мы с Лизкой тут сделали. Все призадумались, кажется нашлась тема для шутливого обсуждения, но эту мысль оборвала Лиза: — Как же это круто! — она звонко опустила пустой стакан на стол. — Теперь не надо искать метафоры и туманно объясняться, когда речь заходит о papa и «проклятье»! — Вот по поводу вашего бати, друзья, — Джеймс поднялся и налил вино в стакан Лизы. — Я бы придумал ему звучное прозвище для обсуждений. — Главное чтобы он этот вариант не знал, а то прозвище моей тетушки ему не нравится, — рассмеялся Жан-Пьер, а затем взглянул на Лизу и Римуса. — Не верится, что охотники вернулись из забвения. Значит, вы теперь самые настоящие брат с сестрой? — Ага, — в один голос ответили Лиза и Римус. — Ты же говорила, что папочка не потянет… — весело протянул Сириус. — Если честно, и maman второго ребёнка не потянет, — ухмыльнулась Лиза. — Но если у этих двоих на краешке сознания была мысль: «Может второго?», братишка Рем для них идеальный вариант, как минимум потому что maman не пришлось его из себя выталкивать. Гостиная наполнилась смехом. *** Так началось житье-бытье на волшебных улицах Монмартра. Первые несколько дней ребята гуляли по городу, а вечера проводили в беседах: веселых и серьезных. Элис и Римус активно практиковали французский, это выглядело словно игра, да такая веселая, что и Лили в неё включилась. Сириус пытался тоже, но выходило плохо. — Волдемор’ освоил французский, — в один из вечеров на балконе сказал Сириусу Жан-Пьер, — значит и ты с этим справишься. — Думаешь, я не хуже такого волшебника? — удивился Сириус. — Я думаю, что ты такая же самовлюбленная британская задница, — весело ответил Жан-Пьер и опустил сигарету. — Я тебе не нравлюсь? — Ну ты точно не в моем вкусе. А вот насчет нравишься или нет, мы еще мало друг друга знаем. Как уезжать будешь, спроси снова. — Твои слова ранят. — Ранит нож, Сириус. А вот слова… все зависит от того, принимаешь ли ты их на свой счет. К недовольству Сириуса с Джеймсом и Хью Жан-Пьер общался куда душевнее. С другой стороны, эти двое с его бывшей уж точно друзья. Сириус сделал такой вывод, потому что над Лили Жан-Пьер постоянно подшучивал, после чего получал нагоняй от Лизы, пусть и шутил не зло. *** Через неделю, ну может больше на пару дней, после злополучного концерта в Париже, ключ Тома открыл чёрный вход в ателье. Кажется, когда в следующий раз Том оставит своих людей на вейл, то выкатит красавицам целый список того, чего делать не надо. Том и Амелия быстро вошли в ателье и закрыли за собой дверь. Том ловко подхватил Амелию под талию и прижал к себе, хотелось заигрывать, жадно целовать, сжимать в руках свою дорогую Амелию. Том выдохнул. И усталость взяла верх. Амелия нежно провела ладонью по его щеке. — Тебе нужно поспать, mon cher, — шепчет она. — А как проснемся, примем вместе душ. — А как же наш временный сосед? — с раздражением прошептал Том. — Сходит пописать в ближайшее кафе, — отмахнулась Амелия. Том хмыкнул, крепко взял Амелию за руку и увёл на второй этаж в спальню. В их спальню. Том проснулся от шороха. Амелия лежала к нему спиной. Его рука забралась под лёгкую маечку её пижамы. Том прижал Амелию ближе. — Да у вас тут пингвин поместится, — шепчет Джарет, а затем шуршание простыни. Судя по ощущениям он лег на другой край кровати. — Джарет, может позже? — хрипло шепчет Амелия. — Я предлагал тебе кухню, — тихо хмыкнул Джарет, — но чего-то Леди не хочет оставлять своего Лорда. — Ты, я смотрю, прям тащишься от этого прозвища, — тихо ворчит Амелия. — Грех упускать такую возможность, — язвит Джарет. А вот Тому нравилось. Он не стремился дать Амелии свою фамилию, наоборот, Том хочет взять ее фамилию. Да и… у них годы вместе, множество дней и ночей вместе. Свои истории, свои шутки, свои страсти. Общий ребёнок. Общие друзья. И несомненно Амелия принадлежит Тому, как и он ей. Но вот это «Леди» как приятное дополнение, укрепляющее их связь. Но назвать так Амелию Том себе не позволял, это было как-то нагло, но Джарет развязал ему руки. При первом же удобном случае Том обязательно так назовёт Амелию. Любопытно, ему она будет язвить или начнёт кокетливо улыбаться? Определенно, надо проверить. Том прислушался, Джарет что-то шептал о Кларе. Том даже не собирался притворяться, что ему интересно. Он лишь уткнулся в Амелию, и слабо водил большим пальцем по ее животику. Ему всегда нравится этот небольшой холмик внизу ее живота. Амелия ему вся нравилась. Чем больше он ее узнавал, чем чаще прикасался, с каждым поцелуем, она будоражила фантазию все сильнее. А сейчас он обнаружил ещё один новый факт: то, как Амелия говорит с Джаретом. Ещё прошлым летом, когда всплыла история с Ренаром, Том быстро догадался, кто же в ковене вейл стоит выше Клары. То, как говорит Амелия, то, что ночью происходило в «Айсберге» — все это подтверждает догадку Тома. Тот туман на концерте наверняка из-под руки Амелии. Надо ещё раз прокрутить воспоминания с площади, а потом их разговор, может найдёт доказательства. Сейчас есть только ее тихий немного насмешливый, а иногда и строгий голос. Тома это возбуждает. Охота выкинуть Джарета за дверь, Амелию связать и сотворить все то, что им двоим так нравится. Только вот Том подозревает, что если он сейчас подаст признаки жизни, то Джарет переключится на него и даже честное: «Не с тем личную жизнь обсуждаешь», Короля гоблинов не остановит. Иметь Джарета в союзниках выгодно, только вот Том чувствует, что сверху он получит то, что ему точно не понравится. — За все эти годы, только наш супер староста заслужил мое уважение, — шепчет Джарет, и Том навострил уши. — Кажется, это первый мужчина на моей памяти, который всерьёз обдумывал сломать Кларе руку за такую выходку. — Позже я отчитаю её за это, — строго шепчет Амелия. — А за младшего Лестрейнджа? — живо поинтересовался Джарет. — Это уже её дела, — так же строго прошептала Амелия. — Но я же твой друг. — Да. Как и она, — Амелия тяжело вздохнула. — Рты вам даны не только для того, чтобы еду туда складывать и члены сосать, а ещё для того, чтобы мысли из башки доносить. Имейте совесть и поговорите уже. Том не сдержался и вместе с Джаретом громко рассмеялся. Прижал Амелию, уткнулся в неё. Раздался глухой стук, это Джарет в смехе соскользнул с кровати. — Дорогая, — успокоившись, начал Том, — не все сосут члены. — В своей интерпретации замените на вагину. Вы-то к ней ртами прикладываетесь, — невозмутимо парировала Амелия. Том сел в кровати и потянул Амелия за собой, прижал. Над кроватью появилась растрепанная светлая голова Джарета. Он смыл свой макияж и видно помимо алкоголя в его карманах была и пижама расшитая золотыми снитчами. — О… как интересно, — весело протянул Джарет. — Как будто сам так не делаешь, — хмыкнул Том. — Так, считаю данное замечание провокационным и отвечать не буду, — хитро улыбнулся Джарет, но напоровшись на вопросительный взгляд Тома, протянул. — Хотя, чего таить-то? Да. Джарет поднялся, обошёл кровать, хлопнул Тома по ноге и улыбнулся: — Ты проснулся. Значит я пойду и сварганю завтрак на троих. Кофе? Чай? — Кофе, — кивнул Том. — Ты умеешь готовить? — Ну надо же как-то поражать пассий. Не всем везёт как тебе: сразу встретить того, кого надо. — А твое положение? — Так это же на одну ночь, зачем их обременять. Джарет скрылся за дверью, а Том тут же выхватил палочку из-под подушки и запер их. — Знал бы, что он вломится, сделал бы это перед сном, — вздохнул Том. — Все равно бы нашёл как просочиться, — вздохнула Амелия, прижимаясь к Тому. Он обнял ее в ответ. — Вот не знаю, — тихо начал Том, — после завтрака закрыться с тобой в ванне или же связать тебя прямо сейчас, — его руки без стеснения блуждали по телу Амелии, она обхватила его шею и тихо рассмеялась: — С Леди так не обращаются. Том легко толкнул Амелию на кровать и навис над ней, тихо и хрипло произнёс: — Лорд делает со своей Леди только то, что ей нравится. Ни язвы, ни кокетства, лишь наслаждение и желание в глазах Амелия. Том довольно ухмыльнулся: — Значит тебе нравится это обращение, — его рука аккуратно сжала горло Амелии. — Только тебе позволено так меня называть, — пошептала она. Том усмехнулся, его рука скользнула с горла Амелии и пошла ниже. — Мне нравится, — шепчет Том, лаская бедро Амелии, — тебе идёт. — Да? — Да. Как ещё я могу назвать свою жену и мать наших детей? Амелия тянет руки и Том наклоняется к ней, утыкается носом в ее щеку. — Ночью, — шепчет Амелия, — когда ты говорил, все о чем могла думать, это как вытолкаю Джарета за дверь, а твоему умелому языку найду иное применение. — Надо же, — ухмыльнулся Том, — а я все утро думал, как вставлю в твой властный ротик свой член. Амелия выгнулась и прошептала: — До душа мы не дотерпим. — Я больше переживаю, — ворчит Том и заползает рукой под майку Амелии, — что за завтраком придёт кто-нибудь и до душа мы точно не дойдём. — Если так произойдёт, я могу проводить тебя в «Айсберге», — внезапно предложила Амелия. — Да? — встрепенулся Том. — А как же?.. — Плащ и маска, — тут же ответила Амелия. — Встану позади тебя, вейлы также оденутся или обратятся, меня и не заметят. Но ведь только тебе нужно знать, что я рядом. Том повалился на бок и сгрёб Амелию, сжал в объятьях, уткнулся в неё. — А как же душ? — невинно спросила Амелия. — Подожди, — шепчет Том, — для начала надо обуздать нахлынувшие чувства. Боюсь от этого тепла внутри сломаю тебя в объятьях. В дверь постучали, раздался голос Джарета: — Надеюсь, вы там не позавтракали. А то для кого я тут корячился? — Мы скоро будем! — ответил Том, а затем задумался, кое-что понял. — Я сказал детей? Амелия невольно опустила взгляд на свой живот, Том посмотрел туда же. — Ну пророчеств я за тобой не замечала, — вздохнула Амелия. — Да и… — она взглянула на Тома, — ты устал, mon cher, оговорился, так бывает. — Да вроде выспался. — Ты же понимаешь, что если заебываешься несколько месяцев кряду, то восемь часов сна за один раз проблему не решат? — Да? Досадно. — Давай халаты накинем, — мягко предлагает Амелия. Том шумно выдыхает и слабо кивает. Амелия поднимается, а после подплывает к шкафу. Том снова шумно выдыхает, надо найти в себе силы встать и выйти из комнаты. Хотя… Амелии же он может об этом сказать. — Я не хочу вставать. — М? — Амелия накинула на плечи свой халат. — Я хочу быть в кровати, как больной ребёнок. Хочу, чтобы пару дней меня никто не трогал. Ни работы, ни дел, ни людей, существ и дальше по списку. Хочу два дня лежать в этой кровати, пить чай и читать Жюль Верна. — Это называется усталость, Том. — Мне не очень интересно, как это называется. Меня больше волнует, как от этого избавиться. — Отпуском, — коротко ответила Амелия. Она стояла рядом с кроватью, сжимая в одной руке мужской халат, и протянула Тому свободную руку. Он ухватился за нее и нехотя поднялся. — У меня есть отпуск, — возмутился Том, сжимая руку Амелии в своей. — Здесь, с тобой. Мне этого всегда хватало. — Ну это раньше. Сейчас больше дел и забот, и отдыха надо больше. Если ты так устал от всего этого, зачем затеял ночные попизделки с Джаретом? — Побоялся, что второго шанса не будет. — Том, у тебя есть я и ковен вейл, ты думаешь мы бы дали ему от тебя уйти? Если бы ты попросил, лично бы его тебе завернула и с бантиком в Британию отослала. Том дважды моргнул, и нехотя признался: — Я не подумал. — Это от усталости, — спокойно произнесла Амелия и протянула ему халат. — Ну и если записи в моем ежедневнике не врут, то скоро у нас с тобой будет время найти решение. Том поднес ладонь Амелии к своим губам и прошептал: — Спасибо. Том принял халат, а Амелия пошла к выходу, но в дверях замерла, обернулась, и с хитрой улыбкой начала: — Знаешь, даже если за завтраком кто-то придёт, тебе все равно стоит освежится перед дорогой. Только забудь чистую одежду, я тебе её принесу. Том смотрел на растрепанные рыжие вьющиеся волосы, на тонкие губы с этой хитрой улыбкой, на озорно сверкающие голубые глаза, смотрящие на него так нежно, на белесые ножки в коротких шортах и мягких тапочках, распахнутый халат… как будучи такой домашней и уютной, она будоражит его? Очаровательна. Его самое ценное сокровище. — Есть ли слова способные описать мои чувства? — сдавленно произнес Том. — Не знаю, mon cher, — пожала плечами Амелия. — Но у тебя неплохо выходит изъяснять с помощью цветов. *** Когда Том вошел на кухню, то положил на стол перед Амелией маленький букетик из роз и лилий. Такие простые букеты колдует только Том, но для Амелии это больше всех слов, что он говорил, скажет или так и не найдет сил сказать. Придет Сьюзи и сообщит, что с Игорем все не так плохо и можно забирать его домой. Том уходит в ванну, забыв чистую одежду. Амелия идет за ним, коротко говоря Сьюзи, как проводить Пожирателей Смерти. — Как дела, Сьюзи? — непринуждённо интересуется Джарет. — Мои дела не твоя забота, — отрезает Сьюзи и быстро идет к выходу. — Ты все еще сердишься на меня? — успел спросить Джарет, но Сьюзи уже ушла. Уже в кабаре Том устало выдохнул и поочередно взглянул на Рабастана и Игоря. — То, что было в «Айсберге», остается в «Айсберге». — Да, господин, — хором ответили Игорь и Рабастан. — Так мило с их стороны, что они спрятали лица, — невинно заметил Игорь. Том оглянулся. Да, вейлы их провожающие, либо обратились, либо накинули красные плащи с капюшонами и спрятали лица за каменными масками в виде черепов. И одна такая мадемуазель в плаще стояла за спиной Тома. Чертовски приятное чувство. Рабастан приметил эту невысокую фигуру, он уже успел принять решение, что пока Тёмный Лорд об этом не скажет, Рабастан даже под пытками будет молчать. Тон Клары. Кажется, если в это влезть, то нарвешься не только на гнев Тёмного Лорда, но и на гнев вейл. Рабастан Лестрейндж будет среди тех, кто 31 октября 1979 года лишит Лизу-Лизу жизни. И узнав правду, он будет единственным, кто действительно раскается в содеянном.