Змей и Волк

Люди, которых не было в Хогвартсе в ту ночь, слабо верили в то, что произошло. Главное что война закончилась. А остальное уже не важно. Ещё до полудня 2 мая 1998 года у ворот Хогвартса появилась волшебница. Её лицо было исполосовано морщинами, волосы, полностью седые, собраны в строгую прическу. Она опиралась на трость, но когда пошла к главным дверям замка, то её шаг был твердым и держалась она прямо. В холле замка сновали люди, но гостья сразу же поймала в толпе тонкую и высокую фигуру Альбуса Дамблдора. — Альбус! — крикнула она, обратив на себя внимание собравшихся, но её это не волновало, она резво подошла к тому, к кому обращалась. — Вот не зря я не приехала на твои похороны. — Это удар в самое сердце, Ирен, — кокетливо улыбнулся Альбус. — На вторые обязательно приду, — фыркнула мадам Дориан и сухо спросила. — Где Волдемор’? — Официально мёртв. Я объявлю Визенгамоту об этом завтра. — Ну я ему говорила, что он будет не первым диктатором, которого я переживу, — грустно усмехнулась мадам Дориан, а потом осторожно спросила. — А что с Томом? — Он в больничном крыле. — Ну слава Мерлину, — с облегчением выдохнула мадам Дориан. — Амелия с ним? — Да. Удивлён, что ты не спросила другое. — Я думала об этом. Столько лет бежать от себя и семьи, вот сердцем чуяла, что такой крутой поворот она взяла прямо в бездну. Но… я до последнего надеялась, что страшного с ней не случится. — Том смог сохранить её жизнь. — Ай молодец, — мадам Дориан стукнула трость об пол, — вот не зря я за него поручилась. Мимо них прошел Кингсли, который вел под руку понурого мужчину. — О, Пий, вы в наручниках? — весело крякнула мадам Дорина. — Какая радость. — Пойдем я провожу тебя, Ирен, — Альбус подставил ей локоть. В больничном крыле мадам Дориан нашла спящих Тома и Амелию. И если последняя скоро проснется, то по поводу первого предположений пока нет. Мадам Дориан сообщила, что вернётся в замок завтра, сама же она отправилась в Министерство Магии, где сейчас были Долохов, Хью и Рабастан. Забрать из министерства Хью трудов не составило, все-таки он с самого начала был заслан Ришелье, и от Тёмного Лорда Хью это не скрывал, а так же за душой Хью не было убийств по приказу. Будучи Пожирателем Смерти, Хью хранил тайны Тёмного Лорда, но кому они сейчас нужны? С Антониным и Рабастаном дела обстояли сложнее: там и множество преступлений разной степени тяжести, и два побега из Азкабана. На решение этой задачки мадам Дориан нужно было больше времени. Через неделю она её решит. А ещё в ближайшую неделю мадам Дориан и Альбус Дамблдор помогали уладить многие вопросы связанные с недавно воскресшими, всё–таки имущество, наследство и прочие бюрократические моменты никуда не делись. Хорошо, что мадам Дориан была королевой бюрократии. *** 2-го мая к трём часам дня в замке остались только преподаватели, Поттеры, Уизли, братья Блэки, Дюма и все, кто был связан с этой семьей. Тонкс ненадолго отлучилась, но вернулась к вечеру вместе с Андромедой и Тедди. Также до шести вечера в школе был Салазар Слизерин. Он пытался помочь восстановить все повреждения, но это было невозможно, поэтому он инструктировал касательно того, что он в этом замке колдовал. Но в шесть вечера чары Амелии закончили свое действо, и попрощавшись со всеми, с кем успел, Слизерин исчез. Вечером было принято решение, что парами почти все будут дежурить у кровати Тома. Конечно преподаватели были заняты стенами замка, ещё отказалась Джинни. Её никто не осуждал. Все-таки для неё Лорд Волдеморт всегда был тем обворожительными юношей из дневника, да, сейчас он значительно старше, но смотря в лицо Тома она видит Лорда Волдеморта. Правда, 3-го мая Джинни сменила гнев на милость, с Томом она все ещё не сидела, но перестала сокрушаться что Гарри и её семья возятся с ним. *** 3-го мая Люциус и Драко Малфои были под домашним арестом, а вот Нарцисса Пожирательницей Смерти никогда не была. Она выполнила наказ Амелии, и все вещи Тёмного Лорда и его «Леди» спрятала в квартире Джарета, которого опять даже не подозревали в связях с Тёмным Лордом. Вечером 3-го мая Нарцисса привезла в Хогвартс сундук. Амелия, Лиза, Римус, Лили и вызвавшиеся помочь Гарри и Джинни, принялись разбирать вещи в пустом кабинете. Личные вещи Тома и Амелии складывали на один стол, а вот книги и записи Тома на другой. Что-то пойдет на растопку камина этим вечером, а что-то Амелия спрячет в библиотеке Чёрного замка. Даже самые темные книги Ришелье не уничтожали, а хранили у себя, никогда не знаешь, как они могут пригодиться. Джинни взяла в руки дневник. Поджала губы и смело его открыла. Может она ждала того, что произошло с ней в 1992, и хотела самой себе показать, что не боится. Но это был обычный дневник, а записи в нем не касались магических искусств. Джинни листала страницы, и дойдя до одной громко произнесла: — Ого! — Что там? — Гарри заглянул через её плечо. — Ого! — Да что там? — спросила Амелия и взяла из рук Джинни дневник. — Ох, Мерлин! — выругалась она. Скрепкой к странице строго дневника, в котором Амелия узнала свой подарок, было закреплено обнаженное фото Амелии, которое Том сделал в 1952 году. Содержание фото так поразило юные умы, что они не обратили внимание на то, что фото неподвижно. — Вот хорошо, что он из этого дневника крестраж не сделал, — почесал затылок Гарри. — А то мы бы с Джинни так легко не отделались. — Одна травма на другой, — смеётся Джинни. — Если там нет ещё чего неприличного, можно полистать? Амелия быстро пролистала дневник. — Ну разве некоторые записи, — вздохнула она. — Но они на французском. Видимо он тренировал письмо, пока писал рассказы о нашей спальне. — Я не знаю французский, — улыбнулась Джинни и протянула руку. Пока Амелия, Лиза, Римус, Лили и Гарри разбирали вещи, Джинни устроилась на стуле и во второй раз в своей жизни читала старый дневник Тома Реддла. — Ух ты! — Лиза сжимала в руках рамку с фотографией, развернула её к собравшимся. Там было фото подростка Лизы и подростка Римуса с гитарами, оба были в хеллоуинских нарядах. — Он держал её на столе, — нежно произнёс Римус. Лиза улыбнулась. — Ладно, мне пора сторожить papa, — весело принесла Лиза, положила рамку к личным вещам и покинула класс. Джинни захлопнула дневник и положила его к личным вещам. — Думаю, — обратилась она к Амелии, — он писал о вас на французском, потому что принято считать, что это язык любви. Хотя любовь к вам и в записях на английском чувствуется. Амелия кокетливо улыбнулась и положила другие дневники Тома в стопку того, что она укроет в библиотеке. *** Ближе к полуночи Гарри поднялся в больничное крыло. Когда он вошёл в палату, то увидел Лизу. Она сидела на стуле, уперевшись ногами в спинку кровати. Наигрывала мелодию на акустической гитаре. — Что играешь? — Гарри опустился на стул рядом. — Да так, всякое. Думаю, может этого мотылька на свет музыки приманю. Лиза играет и тихо поет: I'd drive all night Я бы ехал всю ночь, Just to get back home Просто чтобы добраться домой. I'm a cowboy, on a steel horse I ride… Я ковбой, верхом на железном коне… А потом смолкла. Как-будто прислушивается. Лиза проводит по струнам и затихает. — Он говорил мне, что хочет исчезнуть, — Гарри взглянул на Лизу. — Рада, что он наконец-то это понял. В нем любовь настаивалась десятилетиями. Он уже дошел до той точки, где maman стоит выше его желания обоссать весь мир. Гарри тихо рассмеялся, а Лиза опустила ноги на пол и облокотила гитару на спинку кровати. Уперлась локтями в колени и подалась вперед. Тяжело вздохнула. — Смерть говорил, что тебе что-то известно. — Да, — кивнула Лиза, — но ещё рано об этом говорить, — она явно хотела сменить тему. — Думаю, его желанию исчезнуть поспособствовал и ты. Ваша связь помогла расширить его взгляды. — Да? — тихо посмеивался Гарри. — Я просто вспорол его своей тупостью. — Ну уж не наговаривай. У тебя была возможность и ты выкрутил её на максимум. Ты, как и maman, был готов оставить в этой борьбе свою жизнь. — Я просто хотел, чтобы все закончилось. А вот что будет со мной, что будет после — меня это не волновало. — Так в этом и смысл, — Лиза вновь откинулась на спинку стула, выхватила из воздуха блокнот и перо, принялась что-то писать. — Ты и papa вдохновили меня на кое-что. — Нет худа без добра, — фыркнул Гарри. — Я вот никак не могу отпустить мысль, что если бы ты была с нами в 1980 году, то могла бы стать мне второй мамой. — В смысле «могла»? — Лиза оторвалась от блокнота и взглянула на Гарри. — Все ещё могу. Вот Римус был не сильно тебя младше и посмотри, как хорошо получилось. — Пожалуй та часть вашей истории про Римуса впечатляет меня больше всего, — быстро начал Гарри. — В том плане, что я помню его из дневника подростком, и мне не верится, что такой человек мог так привязаться к по сути незнакомцу, да ещё и с ликантропией. — А когда история про комнату была? — В конце весны 1943, а может в начале лета. — Всего-то три месяца… — Ты о чем? — Он обратил внимание на maman осенью 1943, а в конце декабря они начали встречаться. Всего три месяца, и Реддл из воспоминания был бы чуть более приятным человеком. — Я хотел бы встретить его тогда, — прошептал Гарри. — Ну он был чуть меньшим засранцем. Но все тем же заносчивым мальчишкой, какой он и сейчас. — Но вы его любите и таким. — Когда я узнала о его делах, — внезапно начала Лиза, — то хотела его ненавидеть. Я тогда плохо контролировала волка внутри, казалось, что если я его разорву, то будет лучше его не любить. Но я не смогла. Несмотря на всё то плохое, что он делал, несмотря на то, что его руки были по локоть в крови, я не могла забыть, как он укачивал меня, как пел мне колыбельные и читал сказки, как обнимал меня, как говорил слова поддержки и играл со мной. Я не могла отринуть то, как он нежно обнимает и целует maman. До неё его никто не любил. Ну разве что дядя. Если мы не будем рядом, если мы не будем его любить, то он укатится в ад, и его уже никто не спасет. Внезапно, но выбор любить его, оказался куда проще, чем ненависть. Но это для меня. Думаю есть те, кто его искренне ненавидят. Гарри взглянул на спящего Тома. Он так долго ненавидел Волдеморта, но сейчас… Гарри устал от этого. Амелия правильно тогда сказала, надо разорвать этот порочный круг. Гарри хочет быть выше злобы. Простит ли он когда-нибудь Тома, пока не ясно, но вот для чего Гарри точно готов — это отпустить свою ненависть. — Ты дала мне пищу для размышления, — улыбнулся он. — Уверен? — округлила глаза Лиза. — Я, знаешь ли, не самая умная в нашем семействе. — Я думаю, ты взяла от Тома все самое лучше. — Кроме разреза глаз, это у меня от manan, но все так сосредоточены на чертах papa, что не обращают на это внимание. — Поэтому ты не говоришь, что я похож на отца? — Конечно, знаю как это может раздражать. Вдвоем они тихо рассмеялись. А потом смолкали. Пришел Рон. Лиза тяжело поднимается, затем подходит к Тому, касается его щеки, берет гитару и уходит. Рон и Гарри сидят в тишине, за окном уже глубокая ночь. Рон периодически забирает и возвращает свет делюминатором. — Не знаю, зачем это делаю, — честно признаётся он, — но он должен дать свет заблудшей душе. Может я сейчас как маяк. — Ты хороший человек, Рон, — говорит Гарри. — Ну не знаю, — тихо смеётся он и чешет затылок. — Мне кажется, я это делаю больше для Амелии. Она так нам помогла. А может это от того, что она рыжая. Меня триггерит, что она моя родственница. — Может где-то в древе Уизли притаились Ришелье? — весело спросил Гарри. — Я видел и наше древо, и их, там черт ногу сломит, так что возможно все. Вот у тех же Дамблдоров не правильно фамилию записали. Но мне нравится думать, что в нашей семье могла быть одна вейла или же некромант. Они тихо рассмеялись. Через пол часа Гарри сменит Гермиона, а Рона — Дамблдор. Приедет Амелия, она спит в больничном крыле. А гости замка, независимо от того на каких факультетах они учились, обосновались в Гриффиндорской башне. *** 4-го мая на пороге Хогвартса появился Хью Бёрк. По очереди ребра Хью трещали в объятьях друзей. — А дядя? — на ухо спросила его Лиза. — Пока в министерстве, его отбить так легко как меня не вышло. Хью приехал не один, с ним были Джон Купер. Лиза писала ему вчера, и была удивлена его оперативности. Их трюк с пластинкой и видео так запомнился, что Лиза хочет повторить успех. Первым делом 6-го мая они снимают песню написанную поздней осенью 1977 года: «Жеводанский зверь». А вот новую песню Лиза пока откладывает. К ней надо подготовиться. Пока группа репетирует в старом классе, который был нужен только им, а ещё ждал их долгие годы. *** Правда… 4-го мая Гарри Поттер повалился без чувств прямо на Тома. Мадам Помфри колдовала над ним, когда его положили на соседнюю кровать, пока не пришли Амелия и Лили. Амелия быстро осмотрела Гарри и прошептала: — Он очнётся сам. — Уверена? — хором просили Лили и мадам Помфри. — Его душа сейчас не в теле. Как и у Тома… Амелия не оставила Гарри. Она сидела на стульчике между двух кроватей. Предосторожность не помешает. Лили сидела у Гарри в ногах. Через час Гарри очнулся, и первым делом позвал Рона. Когда он пришёл, Гарри тут же попросил его делюминатор. Щелкнул несколько раз. — Он и правда указывает душе путь! — с восторгом сказал Гарри и положил делюминатор на тумбочку рядом с Томом. — Просто когда приходите, щелкайте им пару раз. Пойду остальным скажу, — Гарри быстро вышел из больничного крыла. Амелия, всё это время смотревшая на Тома, слабо произнесла: — Рон, иди с ним. А то вдруг грохнется и голову расшибёт. А после Амелия медленно перебралась на кровать Тома и сжала его руку. — Ты думаешь, он виделся с ним? — тихо спросила Лили. — Уверена в этом. — Почему он не связался с тобой? — «Он в моей душе» — это красивая метафора, я — некромант, у него нет столько сил, чтобы привести меня в другой мир, а вот их связь с Гарри вполне реальна, а для нас с тобой ещё и осязаема. Но такие чары акт отчаяния. Амелия поднесла ладонь Тома к губам и коснулась её. В тот день Амелия не покидала больничное крыло. А еще она пододвинула кровать, на которой спала, вплотную к кровати Тома. Так ей было спокойней. Правда ночью она просыпалась каждый час и щелкала делюминатором. *** Дни идут перелистывая страницы календаря. Всякий раз, как Молли представляется возможность, она сжимает Амелию в таких крепких объятьях, что свидетелям страшно, вдруг она переломит миниатюрную Амелию. В такие моменты Молли отвлекают Лили и Тонкс. Амелия стойко принимает все приступы нежности, она понимает Молли. Амелия научила Лили, Регулса и Полумну открывать дверь в библиотеку. Гермиона часто уходила туда с ними. Сама она библиотеку открыть не могла. Джеймс ворчит, что не он будет крёстным малютке Тедди, но Римус шутит, что когда выбирали крестного, старый друг отсутствовал. Жизнь постепенно налаживалась. *** Том Реддл спал уже пять дней. Обитатели замка продолжали по очереди дежурить у его кровати. Том лишь ровно дышал, но других признаков жизни не подавал. Замок все еще восстанавливали. Водрузить на место камни было не сложно, а вот вернуть древнюю магию — не просто. 2-го мая Салазара сделал все что мог, но у него было слишком мало времени. Поэтому было принято решение поговорить с основателями. Сивилла Трелони вызвалась помочь, но ей было вежливо отказано. Она надула губы, и сказала, что они не понимают тонкую магию. Некроманты тактично промолчали. Но Полумна была ещё слишком неопытна для этих чар, Регулус и Лили только вернулись и браться за подобное для них сейчас опасно. Есть ещё Амелия. Но битва отняла у неё много сил и ей надо восстановиться. Поэтому Амелия внесла иное предложение. *** Лили и Гарри сидели в больничном крыле, рядом с постелью Тома. Обсуждали как Гарри жил в доме Петуньи. Их разговор прервала мадам Помфри. Она вежливо попросила их спуститься к ужину, а она пока подежурит. Спорить с ней было сложно, поэтому вдвоём они отправились в Большой зал. — Так сложно сейчас все рассказывать, — вздыхает Гарри. — Тебя так давно не было, что хочется рассказать всё и сразу. Кажется мысль превращается в бессвязный бред. — Так же по ощущениям, — признаётся Лили. — Хочется столько услышать и рассказать. Знаешь, как будто торопимся. Хотя времени сейчас много. — А когда ты узнала, что он отец Лизы? — Летом 1976. Я тогда с семьей ездила в Париж, один день гостила у Лизы, — Лили рассмеялась. — Он вломился ко мне в ванну в одном халате. Нам двоим было так стыдно. Хотя мне ещё было жутко и смешно. Они вошли в большой зал. Сейчас здесь был один большой стол по центру. За ним сидели профессора, семейство Уизли всем составом, Сириус, Джеймс, Полумна, Хью, Элис, Клара, Аннет, Тонкс, рядом с ней Андромеда, в колыбельке рядом был Тедди, Амелия и Гермиона. Джеймс машет им рукой, указывая на пару свободных мест. Сам он сидел рядом с Дамблдором, который сейчас переговаривался с Амелией. Когда Гарри уселся между мамой и папой, и принялся высматривать, что бы съесть сегодня, в большой зал вошли еще трое: Кингсли вместе с Римусом и Лизой. Эти двое были в красных костюмах и выглядели немного потрепанными, но ран на них не было. — Всем приятного аппетита! — пожелал под одобряющее мычание Кингсли, и устроился рядом с миссис Уизли напротив Амелии. — Дядя, — начала Амелия, беря в руки бокал с вином, — то, о чем мы договорились: восстановить заклятья, я смогу заняться этим через пару дней, отправлю сообщение в другой мир и дождемся ответа от них. Посмотрим, что там восстановите вы, а заклинания некромантов я разделю по степени подготовки ребят. — Снова превратитесь в дракона, мадам? — оживленно интересуется Чарли. — Меня немного пугает твой энтузиазм, — со смешком говорит Амелия, — но нет. В последний раз это вам дорого обошлось. Хотя… на половину обратиться придётся. — Любопытно, — начала Гермиона, — как основатели могли творить эти заклинания? Ведь у волшебников они отнимают много сил, а некоторые могут быть смертельны. — Если верить дневнику Корвуса Ришелье, — начала Амелия, — то он был здесь какое-то время. Приехал забрать домой Гензеля и Гретель, которые увязались в Европе за Слизерином. Ещё вместе с ними тут были Эйка и Вольфганг. Пара секунд методичного жевания. — Как дела в министерстве, Кингсли? — интересуется Альбус. — Вроде все уладили, — вздыхает он накладывая в свою тарелку картошку. — Но конечно, внутренние отчеты министерства выглядят куда более невероятно, чем то, что написали в Пророке. Впервые на мой памяти такое. — О да! — в один голос протянули Джеймс и Лиза. — Кто эта Рита Скитер? — спрашивает Лиза, залпом выпивая бокал вина. — Я такой бред в жизни не читала! Что все это время мы на самом деле были живы, а все события последнего года, это Большая Игра Альбуса Дамблдора, чтобы одолеть Тёмного лорда. Такой бред! — Да… — тянет Альбус, — такое нарочно не придумаешь. — Кстати, — внезапно вступила в разговор Минерва, — Альбус, когда нам ждать вашу статью в «Трансфигурации сегодня»? Альбус задумался, а Лили заметила: — Удачно сложилось. — Я даже не думала об этом, — сказала Амелия, наблюдая как Лиза тянется к бутылке вина. — Я только и думала, как сшить душу Тома, спасти жизнь Гарри и вернуть вас. То, что победа над Темным Лордом пойдёт в плюс к карме Ришелье и запустит процесс по очистки нашего имени, для меня было внезапным осознанием. Лизи! — Амелия хлопнула ладонью по столу. — Я тебя рожала не для того, чтобы ты таскала мое вино. — Ну прости, maman, — тянет Лиза. — Но мы с братишкой сегодня такое видели, после чего Сириус будет ещё два дня причитать, что от меня кровью пахнет. Я заслужила это вино! — Я спала с твоим отцом! Это я его заслужила, — смеется Амелия и берёт бутылку в руки. — Кстати, об этом, — начинает Молли и кладёт свою вилку. — Ты обещала мне эту увлекательную историю. Настроение за столом меняется. Все разговоры тут же обрываются, взгляды собравшихся устремлены на двух рыжих мадам. Гарри видит, как Лиза и Римус насторожились. Но Амелия лишь рассмеялась. И легкое напряжение возникшее на секунду тут же прошло. — Ах, моя дорогая Молли, — Амелия плеснула вино в бокал Лизы. — Тяжело рассказывать такую длинную историю, когда ты её прожил, — она вздыхает, но все же начинает. — Я училась вместе с ним. Он был на курс старше. Том Реддл — красавиц, блестящий ум, и как поговаривали некоторые слизеринцы, некоронованный принц. А я… — она на секунду замолчала и плеснула вино в свой бокал. — Я не была самой яркой палочкой в Хогвартсе. В пять лет узнала, кто я. Когда мне на распределение на голову надели шляпу, я подумала она сейчас как закричит: «Некромант! Отправьте её на костер!», — Амелия невесело рассмеялась и плеснула вино в бокал Римуса. — Но шляпа отправила меня в Рейвенкло, — закончила она. — Я была не очень уверена в себе. Не блестела в учебе, была вечно растрепана, ниже всех ростом. Рубеус даже как-то раз меня случайно снес, — подмигивает она Хагриду. — Ну прости! — раскатисто смеется Хагрид. — Ты была размером с мой локоть. Я вроде тогда на втором курсе учился, — задумчиво протянул он. — Да, — кивнула Амелия и налила вина Андромеде, — я была на третьем. Хорошо помню тот день. Лил дождь, и мы все бежали в замок. Рубеус махнул рукой, и я, упав на спину, прокатилась через весь холл. И вот, — Амелия поставила бутылку на стол, — я лежу на полу, раскинув руки, вся мокрая, как будто меня в озеро макнули, поднимаю взгляд, а там Том Реддл. Смотрит на меня, удивленно вскинув бровь. Стыдоба то какая! — протянула Амелия и сцепила руки у груди. — А из-за него выпрыгивает Долохов и такой: «О! Амелия!», а я думаю, вот ты зараза Ami, давай ещё все мои явки сдай, чтобы этот человек знал, кто тут в такой просак попал. Ко мне подбежал извинятся Рубеус, ещё пара девочек с моего курса. И вот они, прихватив с собой Ami веселым табором несут меня в больничное крыло. Туда же, чуть позже пришёл и Том. Нет, не справится обо мне, за Долоховым. Но из вежливости спросил как я. А я как будто воды в рот набрала, что-то пробулькала и сползла под одеяло. Джинни прыснула и переглянулась с Гарри. Да, им двоим такое поведение было знакомо. — Ну и ясное дело, я как впечатлительная особа, — продолжает Амелия, — поделилась этим с дядюшкой, — она проводит руками по столешнице, — а он мне тогда и сказал, что Том Реддл — плохая компания. — В свою защиту скажу, — вклинился в её монолог Альбус, — я тогда даже не подозревал на сколько. — Но сказать такое молодой девушке, — пеняет ему Амелия, — все равно, что красной тряпкой помахать. Но я тогда и подумать не могла, что такой как он на меня посмотрит. Ну а потом мне стукнуло пятнадцать. За лето фигурка подоформиась, плечики расправились, хотя ростика мне это не добавило. Детская припухлость щечек ушла и я обнаружила, что у меня очень милое лицо, а с косметикой оно еще милее. Коротко остригла волосы и начала их укладывать. Начала интересоваться шитьем и модой. И на пятый курс уже пришла новой красавицей школы. Так говорили, хотя сама я себя так не чувствовала. Ну и тут началась какая-то чертовщина. Мы везде с Томом сталкивались. Причём всегда было так неловко. Я прям в грудь его носом утыкалась. И к Рождеству меня это достало. Я впечаталась в него и так разозлилась. Казалось, всё это их злая шутка. Ну а потом… — Нет! — внезапно вмешался Слизнорт. — Дорогая Амелия, вы опустили кое-что важное, — лукаво улыбнулся он, а она смутилась. — Да-да, — подхватывает Лиза. — Как же там было?.. Профессор, выручайте! — Вроде начиналось так: «Мистер Реддл! Я понимаю, что не вышла ростом, но не настолько, чтобы вы меня вообще не замечали!», а дальше… — «Во имя Мерлина, купите уже очки или пенсне, вам пойдёт!», — заканчивает Лиза, ехидно улыбаясь. Компания за столом катится со смеха, пока Амелия утыкает свое смущенное лицо в плечо Дамблдора. — Когда papa рассказывал мне эту историю, — успокоившись, продолжила Лиза, — он сказал, что ты прошлась по нему как хабалка на рынке и он не устоял. — Он увидел меня настоящую, — фыркает из плеча Альбуса Амелия, но затем отрывается, делает глоток вина и продолжает свой рассказ. — Так вот, позвал он меня на Рождественский вечер к профессору Слизнорту. — Я, кстати, не знаю, что тогда у вас произошло, — с искорками в глазах, интересуется Альбус. — Мы же с ним поспорили! — отвечает Амелия. — Я конечно не планировал говорить «нет», но и «да» сразу сказать тоже не могла. Цену набивала. Так вот, я ему сказала, что пойду только при условии, что он возместит мне стоимость платья, если мне будет скучно и я сбегу. — Ого! — в один голос воскликнули Молли и Альбус, а затем профессор продолжил. — Крайне жестоко с твоей стороны, учитывая, что он сирота. — Ясное дело, я не собиралась брать у него деньги, — тут же запротестовала Амелия. — Я думала мы потанцуем, поболтаем, потом я скажу «Merci» и вежливо откланяюсь. Я думала это всего на разочек, — как-то смущенно закончила она, и закусив длинный красный ноготок, взглянула на Лизу, а затем на Римуса. Лиза развела руками. — Нихуевый такой «на разочек» вышел, maman. — Но все пошло не по плану, — продолжила Амелия, — профессор Слизнорт принялся мне сватать Тома и я сбежала. И представляете, Том Реддл меня догнал! Меня, — она указала на себя руками, будто сама не верила в то, что рассказывает. — Я его недооценила. Когда я сказала, что спор он выиграл, он лишь ответил, что все нечестно, потому что награды за его победу нет. Там на ходу и придумали награду. — И что же это было? — прощебетала Флёр. Хотя многие уже поняли. Наличие Лизы за столом было неплохим спойлером к этой истории. — Поцелуй и свидание. И если с последним пунктом мы подождали, то вот первый оформили прямо там. В начале наш роман был тайным. Это было мое решение, — тут же поясняет Амелия. — Тому я сказала, что подобные отношения в ту пору могут меня скомпрометировать. Всё-таки это были 40-е. И правда в моих словах была. Но дело было в дядюшке, который имел полное право выписать нам справедливого ремня и в других девушках. Том не был замечен в отношениях с кем-то. Но я знаю, что были те смелые барышни, что ему признались, а он их отшивал. У нас в гостиной таких плакс помню человек пять, а про скольких я еще не знала? Мне не очень хотелось ввязываться в какие-то туалетные разборки. А ещё я думала, что это на пару месяцев. Зачем рассказывать о том, что долго не продлится? Лиза рядом крякнула и уткнулась в свою тарелку. Римус прикрыл рот рукой. — Вот как-то так начался наш роман, — закончила Амелия. — Но… — внезапно продолжила она. — Он никогда мне не врал и не скрывал от меня свою черную душу. Да и не был безнадежен. Питер МакДугалл, когда-то староста моего факультета, все еще жив. Мы с ним шлем друг другу открытки на Рождество, — Амелия вертела в руках бокал, подняла взгляд, и наткнулась на коллективное удивление непосвященных. — Помимо того, что Том — сомнительный человек, — вдохнула она, — он еще и ужасный ревнивец. Как-то раз, я случайно встретила Питера в Дырявом котле, когда проводила одну очень насыщенную неделю в Лондоне. Туда же пришел Том. И я по взгляду сразу все поняла. В его больной картине мира убить Питера за то, что он осмелился ужинать в моей компании было нормально. Вот я и пресекла это на корню. — Может он поэтому передумал забирать тебя? — предположил Дамблдор. — Я то уже морально подготовился к тому, что тебя попытаются украсть. — Ха! — рассмеялась Амелия. — Боюсь, с мадам Кэрри он бы не справился. Как бы то ни было, он снова постучался в мою дверь, когда я переехала в Париж, и все закрутилось с новой силой. Я думала, что он оставит меня, когда я забеременела. Всё-таки дети не входили ни в мои, ни в его планы. Все за столом посмотрели на Лизу и Римуса, они лишь равнодушно пожали плечами. — Да не парьтесь, мы в курсе, — ответил Римус. — Лично я узнала об этом очень смешно, — подхватила Лиза. — Уже не помню из-за чего родители тогда ругались, но фразу, что кто-то вовремя не вытащил я запомнила хорошо. Но, — она взглянула на Амелию, — вы потом были такие милые и шелковые, что я даже и не сержусь. — Когда он сказал, что признаёт отцовство, — продолжила Амелия, — по глупости я подумала, что это из-за родословной. Всё-таки у нас во Франции свои законы, а ему ох как хотелось узнать, кто же мой загадочный дядя. Но я ошиблась в нем. Снова. Он всегда оказывался лучше, чем я о нем думала. Во-первых, дело в его отце. Том ни за что не бросит тех, к чьей жизни он имеет прямое отношение. Он искренне полюбил своих детей, как только их встретил. А во-вторых, он знал кто мой дядя. Точнее догадывался, и когда родилась Лизи, получил подтверждение. Это его лишь позабавило. Не мудрено, в ту пору я так прочно заняла нейтралитет, что там комар бы носа не подточил. Правда все еще стыдно, что я тогда не рассказала ему про Ришелье, — Амелия прикрыла глаза, сделала глоток вина и продолжила. — Несмотря на все наши взлеты и падения, единственное в чем я точно не могу упрекнуть Тома: он прекрасный отец нашим детям. Возможно вам сложно в это поверить, особенно после истории с Лили и Джеймсом. Но… — Амелия ведёт своим ноготком по виску и отводит от него серебряную нить. Воспоминание. Амелия взмахивает рукой. Свет в большом зале гаснет, а во главе стола растягивается большое полотно, словно фильм. Многие в этом зале уже видели подобную магию… тогда, когда слушали песню из прошлого. *** Это спальня ателье, за окном ночь. В темноте видны слабые тени и очертания мебели, силуэты двух людей на кровати. Раздается звонкий детский плач. — Лизи тогда было семь месяцев, — тихо поясняет Амелия, — и у неё резались зубки. Молли понимающе вздыхает. Амелия из прошлого тяжело приподнимается на кровати. — Скорее бы уже все повылазили, — сонно шепчет она. — Спи, — раздается мужской голос и Гарри его узнает, он слышал его в омуте памяти. Правда сейчас этот голос звучит чуть грубо, тоже сонный. — Я схожу. — В прошлый раз пришлось вас спасать, — с легкой веселой ноткой говорит Амелия, но на подушку все же падает. — Дай мне шанс, — хмыкает Том и садится на кровати. — Знаешь сколько детей я перенянчил в приюте? — в темноте видно лишь силуэт. Том проводит руками по лицу и откидывает волосы назад. Тянется, накидывает на себя халат, встает, хватает волшебную палочку с тумбочки и выходит за дверь. Детский плач продолжается минуту, две, три. А затем стихает вместе с клавишной музыкой. Амелия поднимается на кровати, щелкает пальцами и в комнате вспыхивает пара свечей. Она встает, накидывает халат и выходит за дверь. Музыка не стихает, и вместе с ней раздается красивый мужской голос. Он поёт: Tonto el que no entienda Дурак тот, кто не понимает. Cuenta una leyenda Одна легенда рассказывает, Que una hembra gitana Как юная цыганка Conjuró a la luna hasta el amanecer Заклинала луну до рассвета, Llorando pedía Плача, умоляла она, Al llegar el día Когда наступит день, Desposar un calé Выйти замуж за цыгана. Амелия осторожно спускается по лестнице и видит как в центре первого этажа играет зачарованное пианино, Том Реддл поёт прижимая маленькую Лизу к себе одной рукой. Tendrás a tu hombre piel morena У твоего мужчины будет смуглая кожа, Desde el cielo habló la luna llena Говорила полная луна с неба, Pero a cambio quiero Но взамен я хочу El hijo primero Получить твоего первенца, Que le engendres a él Который будет у вас с ним. Que quien su hijo inmola Тот, кто жертвует своим ребенком, Para no estar sola Чтобы не быть одиноким, Poco le iba a querer Не будет его сильно любить Том взмахивает волшебной палочкой. В воздухе зависает небольшая колыбель в форме полумесяца. В реальности с оглушающим звоном вилка выпал из рук Римуса. А Том из прошлого осторожно кладет в колыбель маленькую Лизу и продолжает петь. Luna quieres ser madre Луна, ты хочешь быть матерью, Y no encuentras querer Но не можешь найти свою любовь, Que te haga mujer Которая сможет сделать тебя женщиной. Dime luna de plata Скажи мне, серебряная луна, Qué pretendes hacer Что ты намерена делать Con un niño de piel С ребенком из плоти? Ahhh, Hijo de la Luna Ах, Сын Луны Пока Том поет, не отрывая взгляд от малютки, колдует, пространство вокруг заполняется маленьким звездами, они искрятся и переливаются всеми цветами, складываются в созвездия. Маленькая Лиза смеется и перебирает своими пальчиками. Хочет ухватить хоть одну. De padre canela nació un niño От отца со смуглой кожей родился ребенок Blanco como el lomo de un armiño Белый, словно брюхо горностая, Con los ojos grises С серыми глазами En vez de aceituna Вместо оливковых, Niño albino de luna Белый ребенок Луны Maldita su estampa «Будь он проклят! Este hijo es de un payo Это не сын цыгана, Y yo no me lo cayo И ты не уйдешь безнаказанно» Амелия, стоящая у края лестницы, раскачивается в такт музыке. Том же кружится вокруг колыбельки, подталкивая ее рукой, чтобы Лиза не теряла его из виду. Он подхватывает одну из звезд и дает ей. Лиза же без промедления, вцепляется в нее своим клыком. Том замечает Амелию и тянет к ней руку. Она улыбается и подбегает к нему. Касается ножки Лизы и улыбается. Маленькая Лиза заливисто смеется. Gitano al creerse deshonrado Цыган, веря в то, что он опозорен, Se fue a su mujer cuchillo en mano Шел на свою жену с ножом в руке: ¿de quién es el hijo? «Чей это ребенок? Me has engañao fijo Я уверен, ты изменила мне!» Y de muerte la hirió И смертельно ранил ее. Luego se hizo al monte После поднялся он на гору Con el niño en brazos С ребенком на руках Y allí le abandonó И оставил его там Том продолжает петь и колдовать. Он взмахивает палочкой и Лиза зависает в воздухе, а колыбелька превращается в полную Луну и поднимается под потолок. Он ухмыльнуться, взмахнул палочкой, и Амелия зависает в воздухе на фут выше Лизы. Словно воздушная гимнастка она висит спиной вниз, выгибается и смеется. Том целует ее в нос и продолжает петь. Y en las noches que haya luna llena А ночами, если луна полная, Será porque el niño esté de buenas Значит, ребенкок счастлив. Y si el niño llora А если ребенок плачет, Menguará la luna Луна идёт на убыль, Para hacerle una cuna Чтобы сделать для него колыбель. Y si el niño llora А если ребенок плачет, Menguará la luna Луна идёт на убыль, Para hacerle una cuna Чтобы сделать для него колыбель Пианино продолжает играть, Луна мерцает вместе со звездами. Сначала Том подхватывает Амелию и ставит ее обратно на пол. А потом подхватывает и Лизу. Прижимает к себе. — Когда слышит музыку и голос, то молчит, — довольно говорит он. — Видно будем учить все колыбельные мира. Не подозревала, что ты знаешь испанский, — ухмыляется Амелия и прижимается к нему. — Да только эту песню и знаю, — хмыкает Том. Как только последняя нота слетела с клавиш, ателье вновь наполнилось детским плачем. — Так! — Амелия бежит к пианино и принимается играть. *** Полотно свернулось и в Большом зале вновь загорелся свет. — Потом мы пели все песни, что знали, пока Лизи не уснула на руках Тома, — в полной тишине произнесла Амелия. — Лизи очень любила его голос. Поэтому на следующий день мы попросили Клару посидеть с ребенком, а сами записали пластинку. Это была идея Тома. Но я очень быстро поняла, что она успокаивает не только Лизи, когда его нет, но и меня, — голос Амелии сорвался. Она боится услышать что-то едкое. Все же после всех их нежных моментов Том возвращался в Британию и устраивал там ад. Хотя, это было значительно позже, когда Лиза уже выросла. Первым голос подал Гарри: — Профессор Дамблдор, когда он пришёл к вам ходатайствовать? — Тоже это заметил? — Альбус взглянул на Гарри. — Он приходил ко мне в начале 1957. — А Лиза родилась в 1960? — Гарри знал правильный ответ, но все же уточнил. — Да, — кивает Амелия. — Это воспоминание из января 1961. — Что-то не так? — озадаченно спросил Рон. — Дорогой Рональд, — начал Альбус, — Гарри видел моё воспоминание, когда Том приходил сюда в тот год, когда я только стал директором. И это загадка, над которой я думал очень много лет: почему же Том Реддл, когда я встречал его в Париже, выглядел иначе, чем в Британии. Конечно темная магия сжирала его и это было заметно, но все же там… — Он больше похож на человека, — закончил Гарри. — Вы поняли, почему так? — Любовь, — просто ответил Дамблдор. — В наших разговорах вы этот момент опускали, — с недовольством заметил Гарри. — Он не пришел к Амелии за помощью, — с грустью начал Альбус. — И не объявился на её пороге, когда вернул себе тело. Мне начало казаться, что он всё позабыл. Хотя Римус убеждал меня в обратном… Раздался смачный всхлип. Лиза, сидящая рядом с Амелией, заливалась слезами. Сириус, который сидел напротив неё, резко соскользнул под стол, выбрался рядом, и тут же её обнял. — Ну ты чего, дорогая? — нежно спросил он. — Я колыбельную эту знаю, — сквозь слезы лапочет Лиза. — Я пела её братишке Рему. И про пластинку недавно вспоминала, но я не знала, что это он предложил её записать! Я думала, это maman его уговорила… — её слова слились в бормотание. Амелия прижалась к ней с другой стороны. Римус всхлипнул. Скользнул под стол, выбрался и, потеснив Дамблдора, сел рядом с Амелией. Уткнулся в неё. Он ничего не сказал, провел пальцем у виска. Снова темнота и полотно. Там сад Малфоев. Римус на таком же полумесяце, только больше. Вокруг звезды, а обращений с помощью магии Том, поет ему ту же песню. Лиза взвыла ещё громче. Когда вспоминание исчезло, Римус звучным шёпотом произнёс: — Я не хочу чтобы он умер. — Не умрет, — уверен произнес Гарри. — Он сильный. Воспоминания его не сожрут. Гарри впервые сказал что-то о своем приступе в больничном крыле. — Ну-ну… — Сириус сжимает плечо Лизы, — давай вспомним что-нибудь веселое. Первым сориентировался Джеймс: — Десять самых неловких ситуаций, в которых оказывался его темнейшество. Я начну: лето 1977, Амелия посоветовала ему захлопнуть хлеборезку, он быстро спустился и напоролся на меня, Римуса и Сириуса. — А что тут неловкого? — удивилась Джинни. — Ну так он — высокий грозный темный колдун, а его жена полтора метра ростом его прилюдно унижает. — Тогда это десятое место, — подключилась Клара. — В 1946 году, во время нашей первой дуэли получил от меня сковородкой. Может поэтому от второй увернулся? — задумчиво добавила она. — Тогда это будет девятое место, — подхватил Альбус. — А я добавлю в этот список его первую встречу со мной в приюте. — Я видел это воспоминание, — подключился Гарри, — и там Тому есть за что краснеть. От меня в этот список… Хм… чтоб такого выбрать? — он задумался. — О! Знаю! Джинни швырнула его дневник в унитаз, когда тот был крестражем. — Так это же не прям с ним было, — хмыкнула Джинни. — О… — выпрямился Римус. — Я рассказал ему эту историю. Но Гарри… я думал ты скажешь, что любая встреча с тобой. — Это определено первое место, — фыркнул Билл. — Ну не знаю, — продолжил Римус, — хотя в десятку определено входит. Кстати, в этот список можно добавить, что я втащил ему в челюсть при Пожирателях Смерти. — Это когда он вернул себе тело? — уточнил Альбус. — Ага, — кивнул Римус. — Амелия затолкала его за стойку с костюмами, когда в гримерку ввалился Джарет, — вспомнила Клара. — Вломился ко мне в ванну в одном халате, — добавила Лили. — Хорошо, что я стояла у раковины, а то было бы совсем неловко. — Вишенка, — внезапно произнесла Аннет. — А кто это? — спросил Гарри. — Проститутка, — тут же ответила Клара. — Оу… — Верите, нет, но там было все неловко, и не было того, чем она на жизнь зарабатывала. — Том мне проспорил и надел костюм горничной, — Амелия жалась к Лизе и сжимала руку Римуса. — Первые десять минут ему точно было неловко, а потом… — Вот на этом стоп, — со смехом произнёс Дамблдор. — Я не хочу знать подробностей. — А я и не собиралась их рассказывать, — усмехнулась Амелия. За столом стоял хохот, в котором раздался голос Кингсли: — Вас послушать, так он не грозный волшебник, а клоун. — На работе да, весь такой серьёзный и брутальный, — фыркнула Амелия, — а дома, да… дома он клоун. Так прошел остаток вечера, в ностальгии и воспоминаниях. Маленькие дети, смешные истории, памятные события. Каждый вспоминал важную для себя или смешную историю. А потом Лиза и Римус пошли в больничное крыло, потому что пришел их час дежурства. Только Тедди не хотел засыпать. Тонкс принесла его Римусу. Рядом со спящим Томом Римус напевал колыбельную: Dime luna de plata Скажи мне, серебряная луна, Qué pretendes hacer Что ты намерена делать Con un niño de piel С ребенком из плоти? Ahhh, Hijo de la Luna Ах, Сын Луны *** Том вздрогнул. Он слышал знакомую песню. Он пел её маленькой Лизе-Лизе, чтобы унять боль растущего тела. Лиза-Лиза пела эту песню Римусу, чтобы закрыть его от Зова Луны. А сейчас эту песню поёт Римус. Наверно Тедди, а может Тому, а может им обоим. Том смотрел на слабое свечение ламп у дверей. Говорят, не стоит идти на свет в конце туннеля. Том не берется утверждать, что это уж совсем вранье, но конкретно в его случае свет в конце вел его в мир живых, а не мир мёртвых.