Змей и Волк

[Jekyll] [Джекилл] It's over now, I know inside Все закончено. Внутри себя я знаю, No one will ever know Что никто никогда не должен узнать The sorry tale of Edward Hyde Печальную историю Эдварда Хайда And those who died И тех, кто умер. No one must ever know Никто не должен знать. They'd only see the tragedy Они увидят только трагедию, They'd not see my intent Они не увидят моих намерений. The shadow of Hyde's evil Тень зла, совершенного Хайдом, Will forever kill Навсегда убьет добро, The good that I had meant Которое подразумевал я. Am I a good man? Я хороший человек? Am I a mad man? Или я сумасшедший человек? It's such a fine line Ведь так тонка линия Between a good man and a… Между хорошим человеком и… Яркая вспышка света. — Лорд Волдеморт мёртв! — эхом звучит голос Гарри. Тогда почему я все ещё здесь? Том Марволо Реддл распахнул глаза и поднял взгляд. — Вот чёрт, — выдохнул он. Серое невзрачное здание. Чёрные кованые ворота кажутся паутиной. Тёмная улица. Белый снег. Газовые фонари. Приют, в котором он вырос. Лишь в одном окне первого этажа горит слабый свет. Он видит как снуют тени, он знал такие дни по детству. Там что-то происходит. Что же делать? Он смотрит налево, фонари гаснут. Он смотри направо, фонари гаснут и там. Лишь один фонарь у главного входа в это здание продолжает гореть, словно маяк. Говорят, когда умираешь, перед глазами пролетает вся жизнь. Может эта магия его все же убила? — Нет, — тут же одёргивает себя Том. Он знал Амелию уже больше пятидесяти лет, и что он точно уяснил за эти годы знакомства: она никогда бы не рискнула его жизнью. «Человеческая жизнь бесценна», — несётся в его мыслях. И он понял, как эти чары могут его убить: если он сам не захочет возвращаться. Том Реддл шумно выдохнул и пошел к главному входу. Снег хрустит под его ногами, он чувствует как снежинки опускаются на его лицо. Невольно тянет руку к плечам, и понимает, что у его плаща есть капюшон, тянет его на себя. Дергает ручку двери и заходит. Осматривается. Все именно так, как он помнил. — Мир раскрашенный черно-белыми красками, — слышит он свой же голос и оборачивается. По левую руку от него открыта дверь, он делает шаг и заглядывает. Это не комната приюта. Это тот кабинет в подземелье, где когда-то под Рождество, он рассказывал Амелии, как жил в этом месте. Молодой Том откинулся в кресле, вертя бутылку вина в руках, молодая Амелия сидит на столе в своём звездном платье, слушает его внимательно, берет бутылку из его рук. Взрослый Том невольно улыбается. Никому, кроме неё он не рассказывал эти истории вот так: со всеми подробностями. Она бросала рядом с ним палочку, потому что доверяла, он же доверил ей свою боль. Правда не всю, было кое-что, но даже с собой он это не обсуждал. Том не стал заходить в кабинет. Он развернулся и пошёл к тому лучику света, что пробивался из двери напротив. Прежде чем дёрнуть ручку и войти, он остановился и невольно обернулся. Та дверь уже была закрыта. Наверно это знак, что нужно идти дальше. Том смело толкает дверь. Он входит в комнату и застывает. Три нянечки снуют с тряпками и тазами, на диване, укрытая простыней, лежит молодая девушка, на её груди мирно лежит новорожденный. Серые волосы, невзрачное лицо и уставшие глаза. Том всегда гадал: почему же его мама умерла? И стоя сейчас здесь, он видит, как простынь быстро пропитывается кровью. По её лицу видно, как она истощена, по её глазам видно, как она устала. Она плачет и слабо гладит маленького мальчика по спинке рукой. Том нервно сглотнул. Вот так началась его жизнь. Он слышит, как одна нянечка шепчет на ухо другой, чтобы та побежала за доктором. Но где они его найдут в новогоднюю ночь? Том видит, как Меропа тянется к девушке и узнаёт в ней миссис Коул. Меропа слабо шепчет имя ребёнка, она чувствует, как жизнь её покидает. Хлопочущие в комнате женщины резко замирают. Все понимают, что скоро произойдёт. Том видит, как одна совсем молодая девушка всхлипывает и отворачивается, а потом и другие. Никто не хочет видеть такое в Новый год. Том стягивает капюшон, подходит ближе к дивану и опускается перед ним на колени. Он уже понял, что это как в омуте памяти. Они его не видят. Он упирается руками и край дивана и впервые в жизни смотрит в лицо матери. Осознание. Не впервые. Тогда, в трактире, в том сне, что был не сном. Та седая девушка. «Ты прекрасно поешь, Том!». Том грустно усмехнулся. Меропа могла сказать ему тогда, но не сказала. Почему? Том знал от некоторых, кто знал Мраксов, что Меропу нельзя было назвать красивой. Поэтому Том думал, что ей нравилось все красивое, в том числе и люди. Но сейчас, стоя перед ней на коленях, он думал иначе. Она была прекрасна. И ему стало мучительно больно от того, что Меропа умерла. Часы, стоящие на каминной полке, тикали в тишине, а затем, без минуты полночь, замолчали. Том оглянулся. Такого в омуте памяти он не видел. Время остановилось: стрелки часов, дрожащие от слез плечи нянечек, снежинки за окном, огонь в камне. — Том, — тихо позвала Меропа. Он удивлённо распахнул глаза и взглянул на неё. Все застыло, кроме неё. Она тянет руку и касается его щеки. Рука у неё тёплая, пусть и немного шершавая. — Ты пришёл, — слабо улыбается она, а он и не знает, что ответить, он не имеет ни малейшего понятия, что происходит. — Это наш сын, — тихо шепчет она, и он понимает. Он хочет ей ответить, что он не тот Том Реддл, которого она ждала. Но не может, и оттого гнев на отца, что кипел в нем долгие годы, разгорается еще сильнее. — Я позабочусь о нем, — шепчет Том, беря её руку в свою. Она не отвечает, лишь улыбается и прикрывает глаза. От этого сна она уже не проснётся. — Монсеньор был прав, — Том слышит знакомый голос за спиной, и, осторожно кладя руку Меропы, поднимается и оборачивается, перед ним в красном одеянии, скрестив руки на груди, стоит Софи, — я и правда ошиблась на твой счёт. — Ты пришла за ней? — холодно спросил Том. — Вообще-то, за тобой. Софи из прошлого подошла со стороны камина. — Зачем? — Серьезно? Ты сейчас хочешь обсудить именно это? Её легкий насмешливый тон его взбесил. В два широких шага Том подошёл к ней. Да, Софи некромант, да к тому же жнец, но сейчас Тому ох как хотелось разбить ей лицо. — Ты даже не представляешь, как сильно! — шипит он на неё. — Я только что проводил её в последний путь, пока она думала, что я — мой мерзавец-отец. И если ты, бабуля, не сбавишь обороты в своём тоне, то, клянусь, я тебе на голову вазу надену, в лучших традициях твоей дорогой внучки! — Последний ли? — спрашивает Софи, вскидывая бровь, но затем продолжает. — Это был дар не для тебя, а для Меропы, — спокойно заканчивает она. — И ты справился с этим куда лучше меня. Том опешил от такого ответа. Он ожидал речей о начале и конце, но не этого. — Я думал будущего не существует, что мы лепим его сами, — он невольно оглянулся. — И ты прав, — вздыхает Софи, — будущее вечно меняется, но ты так же и ошибаешься. Есть вещи, которые должны произойти, рано или поздно. — Получается, ты знала об этом моменте, но все равно продолжала считать меня человеком, который позволит Амелии умереть вместо него? — с кривой усмешкой спросил Том. — Софи из прошлого не знала, — отмахивается она, — я появлюсь через секунду, после того, как мы уйдём. — Куда? — Это твои воспоминания, — раздраженно шепчет Софи, — так что это ты мне скажи. Мы тут можем долго стоять. Но если ты хочешь разобраться со всём и очнуться от заколдованного сна побыстрее, то самое время начать шевелить портками в нужную сторону. Том рычит, но по сторонам все равно оглядывается. Софи лишь хитро улыбается, закусывая свой длинный чёрный ноготок. Двери, в которую он вошёл до этого, не было на месте. Других выходов из этой комнаты нет. Том смотрит в окна, во всех непроглядная ночная тьма, кроме одного. — Туда, — указывает Том на окно, из которого льётся дневной свет. Они подходят открывают створку и выглядывают. Смотрят вниз. — Ну и какой ты призрак рождества? — спрашивает Том, запрыгивая на подоконник. — Что? — удивлённо смотрит на него Софи. — «Рождественская песнь», — отвечает Том, спускаясь вниз на зелёную траву. — Там к старику Скруджу, в котором не было ничего святого, пожаловало три духа Рождества: прошлого, настоящего и будущего, чтобы его перевоспитать. — А зачем тебя перевоспитывать? — живо интересуется Софи, подбирая подол своего платья и забираясь на подоконник. — Мне казалась за это в твоей жизни отвечает Амелия. — Ну… она не очень настойчива в этих вопросах. И оглядываясь назад, а в нашем конкретно случае, вперёд, могу сказать, что она взяла меня измором, — Том наблюдал за тщетными попыткам Софи выбраться из окна, он может ей помочь, но пока хочет понаблюдать за её страданиями. — Я не слышала об этой истории. Когда она была написана и кем? — спрашивает она, примеряясь, как бы спрыгнуть. — В конце XIX века, магглом, Чарльзом Диккенсоном, — не без удовольствия наблюдая, отвечает ей Том. — Я умерла в XIII веке, — замечает Софи, свешивая ножки из окна. — Давай помогу, — сдаётся Том и протягивает к ней руки, помогая спуститься. — Мог бы и раньше, — говорит Софи, когда её ноги коснулись травы. — Мог, — соглашается он, но потом коварно улыбается, — и пропустил бы такое зрелище. Софи прищурилась, всматриваясь в его лицо. — Что? — спросил Том. — Да вот смотрю в твою красивую мордашку, не изрезанную темной магией, и начинаю понимать, за что изначально зацепился взгляд Амелии, но все равно не понимаю, почему она позволила вам зайти так далеко. Ладно, — она вздохнула не желая сейчас продолжать этот разговор, да и замечая недобрый багрянец в глазах Тома, — где мы? — Понятия не имею, — честно признался он, рассматривая бескрайнее голубое небо. Они пошли по зелёному холму в интуитивном направлении, и когда Том оглянулся, то окна уже и в помине не было. — Ты так со всеми покойниками гуляешь? — буднично спрашивает Том. — Нет, — отвечает Софи, подбирая подол своего платья, чтобы тот не путался в траве. — Я же говорила, что наша семья продолжает служить и после своей земной жизни. Такими прогулкам занимаются мои предки и потомки. Я лишь переправляю через реку Стикс… пусть никакой реки и нет, но мне нравится, это сравнение, — довольно улыбнулась она. — Тогда почему тут со мной ты, а не любой другой Решилье? — удивлено спросил Том и добавил. — Гензель, в отличии от тебя, был бы рад этой прогулке. Они вышли на дорогу и пошли в сторону указателя. — Как и один мой дедушка, — скривилась Софи. — Но я тут потому что Монсеньор так решил. Я нарушила правила, когда разбудила силы Амелии в пять лет, вот наказание меня и нашло. — То есть он тебе ничего не объяснил. — Ага. — Старик не любит отвечать на вопросы. — Знание, полученное на собственно опыте ценнее, чем любое другое, — нараспев произносит Софи. — Значит пока ты здесь со мной люди не умирают? — Почему же, — удивилась она, — Монсеньор взял косу. Всё-таки, изначально это была его работа. Так, — начала она, — ты понял где мы? — Да, — выдохнул Том, он узнал это место и без указателя. — Это Литтл Хэнглтон, место где жили мои родители. — Ты часто здесь бывал? Нам нужно понять, какое будет второе воспоминание. — Третье, — поправил её Том, — прежде чем я увидел свою мать, я видел, как рассказывал о приюте Амелии. — Интересно, — пошептала Софи. — И я был здесь, грубо говоря, пять раз, — продолжил Том. — Когда искал Марволо и ещё нашёл Реддлов, когда прятал крестраж, когда скрывался, когда вернул себе тело, и когда мы скрывались вместе с Римусом и Аннет. Ставлю на то, что это самый первый раз. Они прошли по дороге и остановились у поворота к роще. — Там дом Мраксов, — говорит Том, а Софи оглядывается. — Туда? — Подожди. Через минуту из рощи выходит юный Том Реддл и быстрым шагом направляется в сторону городка, а если быть точнее, к богатому дому на холме. — За ним, — быстро бросает Том, и они чуть ли не бегут за юношей. Дорога петляет, юный Том идёт по улице стараясь не попадаться на глаза местным жителям. — Ты так торопился пришить своего отца? — чуть запыхавшись на бегу спрашивает Софи. — И да и нет, — отвечает Том. — Сюда, — он хватает её за руку и они бегут в другую сторону. Он знает, как попадёт в особняк, нет смысла продлевать этот длинный путь. — Я вначале хотел с ним просто поговорить. — Но палочку своего дяди ты все равно прикарманил, — выпалила Софи. — Я думал, что мне придётся доказывать им, что я волшебник. Мне было 16-ть, лучше это делать чужой палочкой, а не своей, — невозмутимо ответил Том. Вдвоём они подошли к калитке за домом, ведущей в сад. — Знаешь, слово за слово, — начинает Том, — впрочем, ты сама это увидишь, — он резко замолкает, но потом продолжает. — Я никому об этом не рассказывал. Буду признателен, если ты сохранишь это в тайне. — Хорошо, — удивлённо соглашается Софи. Мир покачнулся. — Да что не так с этим омутом памяти, — ворчит Том зажимая уши, слыша шум и раскаты грома при чистом голубом небе. — Это не омут памяти, — шипит на него Софи, — и это даже не тропа воспоминаний. Ты не мёртв, Том. Ты сейчас живой, лежишь в больничном крыле Хогвартса в заколдованном сне. — Изумительно! — свирепеет Том. — В вашей семье принято хоть что-то рассказывать полностью?! Что творится? — Ты слышишь людей, которые сейчас рядом! — Софи взмахивает рукой, перед их глазами растягивается белое полотно, мир вокруг темнеет, слово маленький фильм из реальности. — Это ещё одна причина, по которой я здесь. Да, ты стал частью нашей семьи, но в моих глазах ты лишь годовалый ребёнок, только осознавший магию жизни. Кто-то должен тебе помочь. — Лучше бы это была Амелия… или Лиза-Лиза, или Римус, — шипит Том. — Ты уверен, что хочешь, чтобы они увидели всю твою жизнь вот так? Том смерил Софи презренным взглядом, и лишь хмыкнул в ответ. Очень уже не хотелось говорить ей, что она права. — Смотри, — шепчет она. По освещению понятно, что там сейчас ночь. Том видит себя, он лежит на кровати. Рядом на стуле сидит Амелия. Она все ещё в том красном платье, её волосы растрепаны, она сидит, обхватив себя руками, периодически покусывая свой длинный красный ноготок. С другой стороны кровати сидят Лиза-Лиза и Римус. Ну как сидят, они спали, повалившись на кровать. Лиза-Лиза в одной своей руке сжимала руку Тома. Впервые за много лет он видит их троих вместе, и его грудь пронзает чувство нежности. Его семья. Она с ним. Как он всегда и хотел. Эхом раздаются шаги, а затем звучит мягкий женский голос: — Милая Амелия, — Том видит рыжую кругленькую женщину и узнаёт в ней Молли Уизли, — тебе надо отдохнуть и освежиться, как и Римусу с Елизаветой. Я могу позвать Артура, и мы подежурим вместо вас. — Что вы, Молли, я не смею вас обо этом просить, — тихо отвечает Амелия. — Ну, пока вы были здесь, — более настойчиво начинает Молли, — мы нашей дружной компанией решили, что составим список и будем дежурить здесь по очереди. Амелия опускает руки и удивлённо смотрит на Молли. Она же подходит к ней, и аккуратно садится на край кровати, берет её руки в свои и шепчет, глядя прямо в глаза: — Ты вернула мне сына. Ты спасла мою семью и это меньшее, что я могу сделать для тебя сейчас. Конечно, я хочу услышать историю, как этот человек заслужил тебя, но для начала тебе надо отдохнуть. Прошу. — Иди, пожалуйста, — шепчет Том. Он видит как Амелия бросает на него спящего удивлённый взгляд. Может услышала? Он оборачивается, видя, как молодой Том поднимается по холму. — Я вернусь к тебе, обещаю, — снова шепчет Том, а затем видит, как губы Амелии трогает легкая улыбка. — Спасибо за заботу, Молли, — тихо говорит Амелия и обнимает Молли, затем встаёт со своего места, наклоняется к спящему Тому, целует его в щеку и шепчет. — Я буду ждать тебя столько, сколько потребуется. Но не злоупотребляй, mon cher. Затем Амелия обходит кровать и будит Лизу-Лизу и Римуса. Том взмахивает рукой и полотно исчезает. По холму поднялся молодой Том, и отворил калитку. Молча взрослый Том и Софи пошли за ним. Юноша быстро пересёк сад и прошмыгнул в открытую дверь, затем из кухни в коридор. Там прислушался. И убедившись, что путь чист вошёл в гостиную. Взрослый Том замялся в дверях. — Что-то не так? — спросила Софи буровая взглядом дверь. — Знаешь, есть такие вещи, которые ты не вспоминаешь, — тихо говорит Том, — так это одна из таких. — Но мы все равно здесь. — Да, — он толкает дверь. Сколько лет прошло? А он во всех подробностях помнит этот день. Звон бьющейся чашки. Женский голос: — Кто вы?! Том и Софи стоят в дверях богато украшенной гостиной Реддлов. Вот в кресле сидит его бабка, Мэри, на её лице ужас. Рядом с ней стоит его дед, Томас, это он разбил чашку, увидя юношу. А вот у камина стоит Том Реддл-старший, на его лице нет ни шока, ни ужаса, на нем только отвращение. Он понял, кто перед ним. — Зачем ты пришёл? — выпалил Том-старший. — Чтобы узнать, что ты за человек, — тихо, но отчётливо, ответил юноша. Софи бросает взгляд на Тома. И в удивлении приоткрывает рот. Взрослый Том стоит бледный, и начинает искать карманы, оглядывает себя, распахивает плащ, смотрит вниз. Ботинки, брюки, белая рубашка, все так как шила ему Амелия. И в одном из карманов он находит свою волшебную палочку, которая тут же рассыпалась в пыль, точно, её уничтожили. А вот в другом кармане Том нашел то, что искал. Извлекает пачку сигарет и спички. Закуривает. Софи распахивает глаза от удивления. — Разве ты не будешь смотреть? — спрашивает она. Том рычит, резко оборачивается и встаёт перед ней. — Скажи, зачем мне на это смотреть? — зло спрашивает он. — Сейчас мой дед скажет: Так это ты сын той шлюхи? — голос деда эхом катится по комнате, Том продолжает. — Затем я скажу: Моя мать не была шлюхой, она была благородной ведьмой, — его более молодой голос вторит. — Затем моя бабка скажет: Опять эти глупости! — снова эхо, теперь уже женского голоса. — Я скажу: Это не глупости. И починю разбитую чашку, — он отступает, чтобы Софи увидела. Молодой Том и правда извлекает волшебную палочку дяди и взмахивает ей, и на полу вместо осколков снова целая чашка. Взрослый Том затягивается, выдыхает дым в сторону, и продолжает: — Затем, мой отец, прости господи, начнёт тираду, что моя мать мерзкая тварь, опоившая и околдовавшая его, — снова эхо. — «Ты — бастард и урод. Я не желал ни её, ни тебя. Она околдовала меня, опоила. Как только я одолел её чары, я сразу же вернулся домой. Но моя невеста и знать меня не желала. Твоя мать и ты испортили мне жизнь! Зачем ты пришёл? За наследством?!». Голос Тома Реддла-старшего наполнен ядом и презрением. Юный Том направляет палочку на отца. Голос прошлого и настоящего звучат в унисон: — Я пришёл, чтобы узнать, что ты за человек. Ты разочаровал меня. Секунда. — Авада Кедавра. Взрослый Том курит. Лицо юного Тома искажено ненавистью и отвращением. Реддлы в ужасе. Секунда. Стрелки часов замирают. — И я снова должен дать напутствие? — интересуется взрослый Том, смотря на Софи, она кивает. Том Реддл-младший разворачивается. Его юная версия застыла, как и зелёная вспышка заклятья, как и его бабушка с дедушкой. Его же отец стоял тяжело дыша, не способный сдвинуться с места и убежать. Этот момент должен был произойти. У камина из фиолетовой вспышки появляется рыжий всклокоченный парнишка в чёрном костюме, оглядывается и выдаёт: — Я что опять ошибся? Они что волшебники? Том смотрит на Софи, которая быстро побежала вперёд к парнишке. — Нет! Нет! Они магглы! Просто их убил волшебник, — она остановилась рядом с ним, и тепло улыбнулась. — Мы же теперь в бумагах запутаемся, — на лице парнишки отразилась нескончаемая тоска. — Ненавижу когда так. — Не переживай, я отправлю к вам нашего специалиста, — отмахнулась Софи. Том подошел к парочке у камина, чувствуя на себе взгляд обомлевшего отца. — Вы новенького натаскиваете? — вкрадчиво спрашивает парнишка. — Ой не, это прогулка памяти, — вздыхает Софи. — Не знал, что вы этим занимаетесь, — удивился парнишка. — Тут особый случай, — в один голос говорят Том и Софи. — Что творится?! — Том Реддл-старший нашёл в себе силы заговорить. Софи и парнишка смотрят на Тома. — Ты сейчас умрешь, отец, как и твои родители, — безразлично сообщает ему Том, и бросая окурок на пол, подходит к своей молодой версии. — И правда, я ужасен в гневе. — Я не понимаю, — говорит застывший Том-старший. — Я тоже умираю, — холодно говорит Том и смотрит в лицо отца, подходит ближе, — но это все ещё не точно. Я был бы рад, чтобы ты не распахивал свою пасть и дал мне возможность высказаться в последний раз, — Том выдохнул, и начал. — Твои слова, что ты говорил сегодня, меня очень расстроили, — он небрежно махнул в сторону молодого себя. — Но вот я стою перед тобой, я стал старше, наверно, стал мудрее, — замолчал, рассматривая человека, которого никогда не знал. — Ты наверно ждёшь, что я извинюсь за это, — он снова махнул рукой, но уже в сторону зелёной вспышки, — но этого не будет. Ты бросил мою мать, когда она, как никогда нуждалась в тебе. Ты знал, что она беременна. И за семнадцать лет ты не удосужился поинтересоваться где она, что с ней, как и справиться о ребенке. Меропа умерла во время родов. Я вырос в приюте. И ты единственный, кого я виню в её смерти, — Том подошёл ближе. — Я не знаю, есть ли Ад, но хочу, чтобы ты оказался в нем. И пожалуй, я сейчас расскажу тебе одну историю, которую с такой гордостью могу рассказать лишь моему мерзавцу-отцу. После этой сцены, чуть позже, я встретил девушку. Она прекрасный человек, который был рядом со мной, не смотря на то, кто я. И как водится у людей, которые столь страстно проводят ночи, у нас с ней случайно появился ребёнок. Амелия не спросила меня, она поставила меня перед фактом. В день своего рождения, в новогоднюю ночь в Париже, я узнал, что стану отцом. И знаешь, что я сделал? Я мог уйти, я мог её убить, я мог стереть ей память… но вспомнив тебя, я принял единственное верное решение и остался там. И приложил все усилия, чтобы моя дочь, к моему счастью, никогда не носившая твоей фамилии, выросла прекрасным человеком. В конце 70-х у меня появился сын. Его родной отец, оскорбил одного оборотня, и тот в отместку наградил ни в чем не повинного мальчика ликантропией. Только моя родная дочь, помогла ему, у неё от рождения удивительные способности. Она сделала его таким же, как она. Вновь меня не спросили, но я был несказанно рад, когда узнал, что у меня есть сын. Жаль, что я не держал его маленьким на руках. Но я сделал всё, чтобы позаботиться о нём. Ты даже не представляешь как мне было приятно, когда он назвал меня отцом. Хотя… откуда тебе это знать? Я — ужасный человек, монстр, Тёмный Лорд, Тот-Чьё-Имя-Не-Называют. Но мои дети, никогда не скажут, что я — плохой отец, — Том выдохнул, и, отбросив выбившуюся прядь из чёлки, развернулся и пошёл в сторону боковой двери, но его остановили слабые хлопки. Он обернулся и взглянул на пару у камина, хлопал парнишка, но напоровшись на взгляд багровых глаз, резко остановился. — Просите, — выпалил он, — просто из-за магии, это традиция волшебников говорить напутствия своим родителям. И, — признался он, — я такое вижу крайне редко. И это всегда слёзные прощанья, но то, что я увидел сейчас было так искренне. Я прям прочувствовал, как вы ненавидите своего отца, и любите своих детей. Том лишь хмыкнул, он никогда не использовал это слово по отношению к Лизе-Лизе и Римусу, всегда находились слова получше, которые он понимал, но может стоит им это сказать, как очнется. — Ада же нет? — спросил Том. — Нет, — ответил парнишка, — но я думаю, — он взглянул на застывшего Тома-старшего, — этот человек сам себе его устроит. Том кивнул. — Нам пора идти! — тут же оживилась Софи, видя в каком состоянии Том. — Да-да, — помахал парнишка, — я со всем разберусь. Софи подошла к Тому и подхватила его под руку. — И отправьте к нам кого-нибудь, чтобы разобрать этот бардак! — крикнул он вслед скрывшийся за боковой дверью паре. Они оказались в библиотеке Хогвартса, но Том Реддл не спешил к следующему воспоминанию. По стеллажам он сполз на пол и вновь закурил. — Нам надо идти, — напомнила Софи. — Ой да завали! — рявкнул на неё Том. — Когда буду готов, тогда и пойдем! Софи вздрогнула, поджала губы и опустилась на пол рядом с Томом. — Знаешь, что я поняла, — спустя одну выкуренную Томом сигарету, начала Софи, — я из 1943 не знаю, что надо кого-то отправить в канцелярию. Это объясняет, почему они тогда приходили в Черный замок ругаться. Как закончим, схожу, извинюсь. — Очень за тебя рад, — сквозь зубы процедил Том. Он снова закурил, идти дальше не было желания. Видеть как умирает мама… Спустя столько лет высказать отцу всё… но легче не стало, стало только хуже. Тому казалось, он слышит как трещат нити, которыми сшита его душа. Надо было отвлечься. — Кто был этот пацан? — спросил Том. — Это жнец, — спокойно ответила Софи. — Таких как он, создал Монсеньор для магглов. А нас Монсеньор призвал, потому что, когда начали умирать волшебники, повылазило столько магической чертовщины, что его ангелы были просто не готовы. — Понятно, — кивнул Том и выбросил бычок в сторону. — Нам надо идти, — напомнила Софи. — Не командуй тут, — огрызнулся Том. — Буду, — дерзко отрезала Софи. — Семья любезно спасла твою душу и вернула тебе, думаешь это было бесплатно?.. — Я знаю, что это не бесплатно, — с болью в голосе перебил Том. — Это стоило ей жизни. — Это стоило ей только лет, она все ещё жива, — Софи поднимается и поправляет платье. — Да, — с сарказмом начинает Том и поднимается, — всего двадцать пять лет, которые она могла бы… — Могла бы провести страдая по тебе, Римусу и Лизи? — перебила его Софи. — Сколько ей осталось? — Я не скажу, но достаточно, чтобы прожить достойную жизнь, пусть и с тобой. — О, — злится Том, — как прекрасно нам будет с ней видеться в комнате встреч Азкабана, в котором я и сгнию. — Смотри, — с довольной улыбкой начала Софи, — призраки Рождества ещё не появились, а ты уже начал понимать больше. Том опешил. — Ладно, — Софи заглянула в его глаза, — что было дальше, Том? Он рычит на неё, но сдаётся. В этой библиотеке произошло многое, но Том точно знает, что это был за день. — Меня смутила фраза отца, что мама его опоила, — медленно начал Том. — Поэтому, как только выдался шанс, я сел в библиотеке читать про любовные зелья. — И что нашёл? — Да ничего такого. Правда в одной книге, — он взглянул на молодого себя, сидящего за столом над фолиантом, — я прочитал, что дети любовных зелий не способны любить, потому что, как иронично, в любви они зачаты не были. — Что за ересь? — удивилась Софи, подошла к юному Тому и заглянула к нему через плечо. — Я правильно тебя поняла, что ты ушёл отсюда с мыслью, что не способен любить? — Да, — выдохнул он. — Я тебя расстрою, но если бы всё было так, в средневековье было бы не одно такое поколение. Мой отец был зельеваром, поэтому у него я почерпнула множество знаний в этой области. Так что твоя слабая эмпатия идёт из головы, а не от того, что родители друг друга не любили, — внезапно глаза Софи округлились и она медленно произнесла. — Родители учат нас любви, потому что любят нас… Ладно, подумаю об этом на досуге, — а потом уверенно спросила. — Что было дальше? — Вот это, — выдохнул Том. Вдвоём они развернулись и вот они уже не в библиотеке, а в коридоре перед классом зельеварения. В грудь молодого Тома уткнулась Амелия, торопливо извинившись, она вышла и быстрым шагом отправилась в сторону выхода из подземелья. Взрослый Том смотрел, как тьма поглощает её маленькую фигурку. — Вот это иронично, — вскинув брови, замечает Софи. — Мы не зайдём? — она указывает на кабинет. — Нет, — тихо ответил Том, всматриваясь в темноту, зная, что это бессмысленно. — Хочешь узнать, что было там? — спрашивает Софи, проследив за его взглядом. — Может быть, но это не мое воспоминание. — Я могу показать тебе, — с хитрой улыбкой сообщила она. — У тебя есть право на это? — Теперь есть. — Так чего ты ждёшь? Показывай бабуля. Софи хмыкает, но рукой взмахивает. Факела загораются один за одним. Том видит, как Амелия стоит уткнувшись лбом в стену. Они подходят ближе. — Дурочка, дурочка, дурочка, — обреченно шепчет юная Амелия. — Эй! — слышат они и поднимают взгляд, это была Джессика. В школе Амелия общалась с ней больше, чем с другими девушками, но переехав во Францию вычеркнула её из своей жизни. Не считая Дамблдоров и нянечку, Амелия не вычеркнула из жизни лишь двух волшебников, которых знает с юности: Тома и Антонина. — Скоро урок начнётся, ты чего здесь? — Слизнорт задержал, — отвечает Амелия и поворачивается к ней. — К себе на вечер зазывал. — А ты? — Оно мне ни за какие коврижки не надо. — Да? — удивилась Джессика, потом расплылась в хитрой улыбке. — Что ж ты отказалась? Посидела бы, прихлебывая чаек, напротив Реддла. Том видит, как Амелия заливается краской. — Глупости говоришь, — ворчит она. — Но он же тебе нравится, — Джессика не спрашивает, она знает верный ответ. — И что? — гордо вскинув голову спрашивает Амелия, Том расплывается в нежной улыбке, ему всегда нравилась эта её способность, при своём росте смотреть на людей свысока. — Мне вот Франция нравится больше, но я-то сейчас здесь. — Я видела, как шестикурсники пошли на зельеварение, ты с ним столкнулась что ли? — Да что пристала? — Амелия встаёт на первую ступеньку. — Том Реддл — не коронованный принц. А я… — А ты? — Калоша я, вот кто я, — фыркает Амелия и быстро поднимается по лестнице. — Дура ты, а не калоша, — смеется Джессика и бежит за ней. Том Реддл смотрит им вслед. Как давно это было, кажется в прошлой жизни. — Спасибо за это. Глаза Софи расширяются в удивлении. — Всегда пожалуйста, — неловко отвечает она. — Так просто паршиво внутри после дома Реддлов, что увидеть её сейчас пусть даже и так… это успокаивает. — Она всегда на тебя так влияла? — Да. — Поэтому ты и не забрал её с собой после школы, как хотел? — И поэтому тоже, — они замолчали, но затем Том продолжил. — Ты была права насчёт палочки дяди. Когда я шёл в дом отца, то был уверен, что убью его. Хотя, в своём решение я все же усомнился. Но как только он распахнул пасть, я понял, что не смогу оставить его в живых. Из-за него… из-за него я рос с этими… — Магглами? — влезла в его слова Софи. Том оценивающе взглянул на неё и фыркнул, после чего, все же закончил свою мысль: — … детьми. — Какими детьми? — удивилась Софи. Том посмотрел налево, затем вновь на Софи, небрежно махнув рукой в сторону, сказал: — Да вот этими. Они стоят на тротуаре в Лондоне. На территории приюта бегают и играю дети. Лето. Тому Реддлу всего семь лет. Он сидит на ступеньках крыльца, листая старую книгу о животных Антарктиды. — Пингвины милые, — внезапно сообщает Том Софи, и они подходят ближе. — Вот это новость из твоих уст, — с лёгким смешком выдаёт Софи. — Так чего ты змею завёл? Вот бы все были обескуражены. — Не говори глупостей, — ворчит Том, он, к сожалению знает, что сейчас будет. — Пингвину было бы тяжело жить в таких условиях. Ну и как-то не солидно… для тёмного колдуна. Главные двери распахнулись и на пороге появилось трое мальчишек. Том, что юный, что взрослый, шумно выдохнули. — Это Билли Стаббс, — произнёс взрослый Том, указывая на парнишку по центру. На вид, он был года на два его старше. — После стольких лет ты помнишь его имя? — удивилась Софи. — Он изводил меня. Я сказал об этом раз, но мне никто не верил, потому что у меня уже была репутация ребёнка со странностями, — с ноткой издевки ответил он. — Поэтому я начал изводить его в ответ. — Почему этот день так важен? — спросила Софи. — В это день, я впервые применил магию намерено. Трое детей весело начали спрыгивать со ступеньки на ступеньку. Со стороны казалось, что эта такая игра. Но если это и была игра, то очень жестокая. London Bridge is falling down Прыжок. Falling down, falling down Прыжок. Все ниже. London Bridge is falling down Последний прыжок, и вот трое мальчишек уже рядом с Томом. — My fair lady, — произносит Билли, и уже собирается схватить Тома за затылок, чтобы уткнуть его носом в книгу. Но это происходит уже не в первый раз. Юный Том ловко уворачивается, вскакивает, но на краю ступеньки теряет равновесие, кубарем катится вниз и вот уже лежит, уткнувшись носом в землю. Софи вскрикивает и оглядывается. Но видя безразличие всех детей вокруг, зло рычит: — Ваши няньки вас совсем не воспитывают! Я знаю во что ты вырастешь, но с ребёнком так нельзя! Том лишь безразлично пожимает плечами, и засовывает руки в карманы брюк. — Я назвал такие дни обычным вторником, — невесело говорит он, наблюдая как маленький Том поднимается с земли. В этот момент юного Тома больше всего расстраивает, что книга рассыпалась. Он расправил плечи, и отряхнул одежду от пыли. На его бледных коленках зияли ссадины, его губа была рассечена. Он смерил компанию у крыльца презренным взглядом и принялся собирать страницы. Дети смеются. — Чего молчишь, а, Реддл? — спрашивает Билли. — Я в прошлый раз тебе все сказал, — холодно отрезает юный Том, смотря исподлобья. Губа Тома затягивается на глазах. — Потрясающие способности к регенерации, — восхитилась Софи. — У них другое мнение, — с отвращением говорит Том. — Урод, — слетает с губ Билли. Маленький Том теряет контроль и они начинают драться. Взрослый Том прикрывает глаза. Софи отворачивается и закрывает лицо руками. Через несколько минут прибегают нянечки, разнимают детей, да и всех остальных зовут в здание к обеду. Медленно и нехотя, дети покидают улицу. Остаются только двое невидимых взрослых. Слабый ветер раздувает страницы разорванной книги. — Что было дальше? — тихо и печально спросила Софи. — Они отхватили кусок, а теперь я кусаюсь в ответ, — мрачно произносит Том и кивает головой, Софи оборачивается. Они стоят в тёмном коридоре приюта. Семилетний Том тихо приоткрывает дверь одной из комнат. Он сосредоточен, осматривается по сторонам, его глаза отливают красным. В приоткрытую дверь выбегает кролик, смотрит на Тома, тот кивает ему. Мальчик и зверёк идут вместе в сторону главного холла. Взрослый Том и Софи следуют за ними. Уже на лестницу юный Том взмахивает рукой и кролик вместе с небольшим куском верёвки поднимается в воздух. Слышится хруст. Ни в чем не повинный зверёк висит на стропилах под потолком. Софи прикрывает рот рукой и с отвращением смотрит на своего спутника. — А вот перед кроликом я бы извинился, — вздыхает Том. Он жмурится от боли и сжимает пальцами переносицу. Снова голоса из реальности. Но болит не только от них. Он никак не сопротивлялся тьме в своей душе, и первое что ему пришло на ум: это разрушать. Он был ничем не лучше магглов с которыми рос, да ещё стал хуже. — Хочу увидеть что-то хорошее, — шепчет Том. Они оказываются в поместье Малфоев. Как только разгорелся скандал, Том и Софи видят, как юный Том Реддл сбегает вместе с Амелией и бутылкой вина. Вдвоём они бегут через сад и весело смеются. — Я видел, как эта девчонка прошмыгнула мимо меня, — смеётся молодой Том, — кто ж знал, что за этим. Вдвоём они бегут вдоль кустов, но в том месте где цветут розы молодой Том замирает и притягивает Амелию к себе. Целует её, крепко прижимает. Амелия же запускает свободную руку ему в волосы, в другой она крепко сжимает бутылку. Взрослый Том с нежностью лицезреет эту картину, он помнит, как в тот день они вернулись в её комнату в «Дырявом котле», забыли взять бокалы, не стали колдовать их, а пили вино из горла, а после лить на друг друга и пили. Пришлось правда прибраться потом, чтобы не краснеть перед уборщицей, но приключение все равно было знатным. — Вы очень красивая пара, — заметила Софи. — Никогда об этом не задумывался, — честно признался Том, а затем добавляет. — Там в подземелье, ты сказала, что у тебя теперь есть право показать воспоминание Амелии. Почему ты так сказала? — А я смотрю, от тебя ничего не скроешь, — вздыхает Софи. — Мне говорили, что я очень смышленый, — скалится Том. — Мы с ней теперь связаны магией. Я могу видеть что-то из её жизни, а она из моей. Это нужно для того, чтобы подготовить её к будущим обязанностям. — Да? А я думал это от того, что вы родственники. — Мы из одной семьи, — отвечает она наблюдая за страстной парочкой. — У нас и правда общая кровь, но моя ветка оборвалась на мне. По факту я ей такая же родня, как Альбус и Аберфорт. — У тебя не было детей? — удивляется Том, все-таки Софи из XIII века, тогда нравы были другими. — Я же говорила, моя сестра умерла молодой, а я… моего возлюбленного убили, а другого мне было не надо. — Ты отомстила за него? — деловито спросил Том. — Тем, что отшила всех кавалеров и устраивала истерики всякий раз, как всплывал вопрос о свадьбе, — невесело улыбается Софи. — Но на собственных родных у меня рука не поднялась. — Ого! — удивляется Том. Они медленно бредут за парочкой, которая исчезает в тумане воспоминаний. — Что было дальше, Том? — Я конечно бы хотел послушать про тебя, — театрально вздыхает он, — но думаю мы продолжим позже. Дальше была моя лучшая неделя в Лондоне. А через пару месяцев я повёл себя как последний мерзавец. — То есть, как обычно? — наиграно спрашивает Софи. Том корчит ей рожу, а затем произносит: — Эти воспоминания можно как-то упорядочить? Если честно я уже устал скакать туда-сюда. — Это твои воспоминания, всё будет так как пожелаешь, — говорит Софи, пока они идут сквозь туман. — Просто, — поясняет она, — когда люди попадают в подобное место вначале они хотят увидеть все самое важное для них. Зачастую рождение самое первое воспоминание, а дальше как пойдёт. Оттого я и удивилась, что первым ты увидел себя с Амелией. Это очень необычно. Но я думаю, тебе это даже понравилось, ты ведь любишь быть не как все. — Вроде милая барышня, а иногда как что скажешь, — ворчит он. — Ты знаешь меня не так давно, чтобы так говорить, — смеётся Софи. — Да… как и я никогда не знал своих родителей, чтобы желать увидеть их первыми. Они замирают, снова голоса. Том жмурится. — Очень много говорят, — замечает он. — Почему они там сидят? — Потому что волнуются, — Софи не понимает сути вопроса, для неё ответ очевиден. — Я понимаю почему Амелия, Лиза-Лиза и Римус там, даже присутствие Дамблдора и Тонкс могу понять, — вздыхает он. — Но остальные… что они там забыли? — Даже если я тебе сейчас объясню, — холодно замечает Софи, — ты не поймёшь. Но возможно в конце этого пути тебе уже и не понадобятся мои объяснения. Что было дальше? — Прежде чем мы пойдем дальше, хочу знать, почему твои родственники убили твоего возлюбленного. — Серьезно? — Знаешь, я десятилетия думал, что Амелия сирота с полоумными дядюшками, а потом выяснилось, что её родные могут вот так запросто стоять тут и говорить со мной, хочу понять все причуды вашей семейки… частью которой я стал. Софи тяжело вздыхает, взмахивает рукой и туман закручивается в вихре, затем оседает. Они стоят в комнате, судя по стенам, замка. Стены уставлены стройными полками с книгами, у окна стоит стол и кресло, в котором восседает старец. Древний настолько, что Тому кажется, если рядом с ним неосторожно чихнуть, то тот рассыплется. — Так так, — кряхтит старец, и кажется, что засыпает. У его стола стоит вторая Софи. — Ты выглядишь так же, — замечает Том, а потом вспоминает. — Ах точно, лучшие годы. — Ты прав, — соглашается Софи. — Я знала, что стану Жницей, и я встретила этого человека. Казалась, что я на вершине мира. Думаю, тебе знакомо это чувство. — Знакомо, — соглашается Том, — но сейчас могу сказать, что делать там решительно нечего. Кем был этот мужчина? — Бруно Буччадатти! — резко выкрикивает старец за столом, трое в комнате подпрыгивают. — Я его знаю, — шепчет Том и вскидывает бровь. — Ты водила шуры-муры с тёмным колдуном, и потом ещё смела заявить, что велела бы высечь меня на площади уже за то, что я имел наглость посмотреть на Амелию? — О, ты так дословно запомнил мои слова, — ухмыляется Софи. — Они ранили мне душу, — холодно говорит Том. — И учитывая в каком состоянии она была, это надо было постараться. — Он сейчас в Тоскане, — говорит Софи из прошлого. — Вы хотите чтобы я с ним разобралась? — Да-да, — кивает головой старец, а затем протягивает ей письмо. — Твой двоюродный брат пишет, что он затевает недоброе. — Но если мой брат там, то вы можете дать распоряжение ему, — спокойно замечает Софи. — Не хочу, — грустно говорит старец, — пожалей охотников, их руки и так утопают в крови, давай не будем туда добавлять ещё кровь волшебников. Софи из прошлого кивает, забирает письмо и покидает кабинет. — За ней, — Софи дергает Тома за руки, они делают шаг. — Так-так, — вновь говорит старец и пара замирает. Медленно оборачиваются и смотрят на старца, как и он смотрит на них своими белесыми глазами. — Вижу Софи и юношу. Софи явно старше, чем та, что вышла за дверь, а тебя я не знаю, — говорит старец, указывая на Тома своим крючковатым пальцем. Старец щурится, а затем радостно выдаёт, легко хлопая своей сухой ладошкой по столу: — Надо же! Ты внук Салазара! Так-так, — вновь выдаёт старец и поднимается со своего места. Подходит к паре, сводит руки за спиной и рассматривает Тома и Софи. Ростом старец чуть выше Амелии. Затем его тонкий рот ломает недобрая ухмылка: — Не уж то опять Ришелье спуталась с тёмным колдуном, — он не спрашивает. — Как вы поняли? — удивился Том. — Вижу твою душу, — просто отвечает старец, а затем добавляет. — Будь с ней осторожен, — он расцепляет руки, подходит вплотную к Тому, и легонько стукает его крючковатым пальцем по груди. — Швы ещё свежие. Видно в вашем веке нравы уже не так строги, раз ты стоишь передо мной, а не болтаешься жалким существом черте пойми где. Для этого некроманта охмурил? — скрипит он. — Я узнал кто она слишком поздно, — честно отвечает Том. — А если бы знал о её плане, — смело начинает он, наклоняясь к старику, — то не позволил бы ей и минуты отдать за меня и мою темную душонку. — Но сейчас-то, — хрипло смеётся старец, — говорить такое легко. Ты-то тут стоишь целый, а она… — Жива! — вмешивается Софи. — Да? — удивляется старец. — Не уж то сам Смерть вмешался? — Да, — отвечает Софи, а вот Том добавляет: — Он был мне должен. — Да? Должен такому как ты. Одолжение такому как ты, — старец кашлянул. — Как тебя зовут? — А вас? — смело спрашивает Том. — Каков нахал, — смеётся старец, но все же отвечает. — Томас Решилье. Теперь ты. — Я… — Том на секунду осекся, он не имел ни малейшего понятия каким из имен представиться. — Ха! Не можешь понять теперь как себя звать, когда душу сточали? — Томасу явно весело. — Так давай я тебе помогу, матушка тебя как назвала? — Том Реддл, — произнести это, внезапно, оказалась легче, чем думалось изначально. Сколько же лет он себя так не называл? — Тезка мой значит? Хорошее имя, носи с гордостью. Все лучше, чем вы тёмные колдуны любите себе придумывать. Том удивлённо взглянул на Томаса, впервые за всю его жизнь кто-то так сказал об этом имени. — Значит ты знал, когда отправлял меня к Бруно, что все так обернётся? — холодно спрашивает у дедушки Софи. — Предполагал, — впервые он отвёл взгляд от Тома и взглянул на внучку. — Карты сказали, — он повёл рукой в сторону стола. — Думаешь, получив подтверждение от будущей тебя я пошлю ворона следом? — Софи в ужасе, понимая, что сейчас случилось. — Нет, я дождусь донесения. Ты до сих пор думаешь, что я в тебе тогда разочаровался? Даже думать так не смей, ты всегда была и будешь моей любимой внучкой. Почему вы пришли сюда? — спрашивает старец ковыляя обратно к своему креслу. — Это ведь не его воспоминание. — Он боится идти дальше, — взмахивает рукой Софи. — Да как ты могла такое подумать?! — возмутился Том. — Я ничего не боюсь! — но потом он все же добавил. — Она права. — В этом нет ничего постыдного, Том, — говорит Томас присаживаясь обратно в кресло. — У тебя была непростая жизнь. Воспоминания могут нанести вред твоей душе. Могут вновь ее расколоть. Софи и Том подходят к столу. Встают напротив. — Я бы этого не хотел, — признаётся Том. — Почему? — спрашивает старец. — Всегда нравилось, как она шьёт. Душа может у меня и чёрная, но я не хочу чтобы она вновь платила вместо меня. — С проседью у тебя душа, а не чёрная раз так говоришь, — старец проводит руками по подлокотникам кресла. — Покажите мне её. Хочу знать, что осталось от моей семьи. — Как ты понял? — спрашивает Том. — Я стар, и уже одной ногой в погребальном костре, — невесело смеется Томас. — Но я вижу твою душу, вижу твои мысли, и вас двоих. Я уже настолько погряз в некромантии, что не могу использовать волшебную палочку. Но я не дурак, и могу сложить два и два. Мы всегда знали, что в какой-то момент станем неугодны. Видно в будущем этот день и правда настал. Софи смотрит на Тома. — Что? — спрашивает тот. — У тебя явно больше воспоминаний. Выбери что-нибудь хорошее для дедушки. Том кривится, но прикладывает указательный палец к виску и отводит серебряную нить. Легкий, небрежный жест и разворачивается полотно. Тот вечер в ателье из лета 1969 года, когда они смотрели маггловский фильм. Амелия танцует вместе с Лизой-Лизой, и подпевает песне. Том видит, как губы Томаса складываются в тёплую улыбку. — Ты сотворил что-то хорошее, — он снова поднимается и подходит ближе к полотну, рассматривает. — Никогда не думал, что буду так благодарен такому как ты, — он замолчал рассматривая воспоминание. Том снова небрежно махнул рукой. Это его кабинет в Малфой Мэнор, Римус сидит на диване и играет на гитаре. — Это наш сын. — Хороший парнишка… Но всё же, что было дальше, Том? — Томас отворачиваясь от полотна. — Да что вы все с этим прицепились? — ворчит Том. — А если не спрашивать, то ты особо не шевелишься, — в ответ ворчит Софи. — Чем дольше ты здесь, тем сложнее сделать шаг, — Томас подходит к ним и кивает в сторону книжных полок. — Там потайной ход. Я думаю, вы здесь для того, чтобы я извинился и дал напутствие. Моя дорогая Софи, прости меня за всё и не держи зла. У меня уйдёт не одно столетие, чтобы побороть предрассудки, сейчас я поступлю так, как тебе не понравится, но так как я считаю верным. А вот напутствие для тебя, Том. Тебе будет сложно. Но если ты будешь искать те крупицы света, что есть в тебе, то ты выйдешь из глухой чащи. И прошу пообещай мне, что ты будешь колдовать вместо Амелии, что будешь защищать семью во главе которой стоишь. — Думаешь во мне осталось что-то хорошее? — спрашивает Том. — Ты удивишься, но во всех нас есть свет и тьма, и они борются в нас. Тем более, — Томас махнул в сторону воспоминания, — нет плохих и хороших людей. Мы трактуем многие вещи со своей позиции: что хорошо, а что плохо. Конечно, есть объективно хорошие и плохие поступки. Но даже тут промашка. Ты наверняка убил много людей, что привело в ужас твоих современников, но зная таких персонажей как ты, наверняка нашлась пара последователей, которые пришли в полный восторг от того что ты творишь. Мир — серый, я говорю это тебе, как человек проживший очень долго, — Томас замолкает. — Вам пора. Софи обнимает его и признается: — Я не могу простить тебе смерть Бруно, но я не стала любить тебя меньше, — она легко поцеловала его в лоб. — Спасибо за этот разговор, — говорит Том и протягивает руку. — Я думаю, мы поговорим ещё, — хрипло смеётся Томас и пожимает его руку в ответ, — когда придёт время. Софи подхватывает Тома под локоть и ведёт его к проходу. Уже после того, как они оказались за дверью, вновь в молочной пустоши, Софи тихо произносит: — Прости за это, я думала эффектно показать тебе, как я получила задание, отправилась в Тоскану, а там то и встретила Бруно Бучалатти и вместо того, чтобы вонзить кинжал в его сердце… — Ты упала на его кинжал, — хитро улыбнулся Том. — Как вульгарно! — рассмеялась Софи. — Но ты прав. Когда я не вернулась через две недели, мой двоюродный брат отправился за мной. Он тогда носил титул Гензеля. Там-то он все увидел. Доложил деду и через пару дней пришёл, убил Бруно и забрал меня обратно в замок, — они медленно шли через туман. — Дед так ругался. Говорил, что меня обманули. Что никакая это не любовь, что Бруно — хитрый мерзавец, который решил приручить некроманта, а я по глупости ему позволила. Говорил, что ему наверняка кто-то доложил о моей судьбе… в общем, было тяжело. Может к тебе он отнеся лучше, потому что увидел тебя сразу со всех сторон, а Бруно был для него просто тёмным колдуном… — Ты так и не узнала, чувство это или же коварный план? — Софи удивлённо взглянула на Тома, поэтому тот пояснил. — Ты ведь стала самой важной птицей в мире мертвых, наверняка ты могла найти Бруно и спросить. — Я думала об этом, — тяжело вздохнула Софи, — но я боюсь знать правду. Возможно, будь я с ним дольше, я была бы смелее, но это был роман длиною чуть больше двух недель, — она украдкой взглянула на Тома. — Если бы ты знал, что Амелия — некромант, ты бы попытался ее охмурить из-за этого? — Не знаю, — честно ответил он. — Не хочу думать как бы я повел себя в юности. Но я понимаю, почему Амелия не говорила об этом. Все же, если ты решишь найти Бруно и узнать ответ, найди потом меня, не важно в каком мире я буду и расскажи мне. Если он все же окажется хитрым козлом, то я знаю чудную тумбочку с вином в ателье Амелии, — он улыбается, а Софи поражена: — Не знала, что твоя улыбка может быть такой тёплой. — Думаю, — вздохнул Том, — я готов рассказать, что же было дальше. Том закрывает глаза. Щелчок. Вдвоём они стоят в бескрайнем коридоре с множеством дверей. Том медленно открывает глаза и произносит: — Как я тебе уже говорил, — ухмыляется он, — дальше была моя лучшая неделя в Лондоне, — он дергает ручку первой попавшейся двери, в надежде увидеть как они сидят в кафе, или гуляют по улице, или ведут интересную беседу в «Дырявом котле», но он оказался неправ. Хотя и этому воспоминанию он был рад, но все же. — Так, нам не сюда, — с лёгким смешком произносит он. — Но подожди! — протестует Софи. — Если ты открыл именно эту дверь, то значит это важно. Дай взгляну! — она пытается проскочить под рукой Тома, который же пытается ее схватить, но не выходит. — Ого! — с какой-то странной интонацией выдаёт Софи, смотрит на Тома, блестящими глазами. — И почему же это было важно, или ты просто озабоченный? Ни одна мускула не дрогнула на лице Тома. Он помнил тот день, Амелия курящая у окна в распахнутом халате, в тот день… — Я назвал ей имя, которое прогремит на весь мир, а также позволил ей и дальше звать меня «Том», — спокойно сказал он, наблюдая за Софи, которая без стеснения разглядывала пару. — Ладно, пойдём дальше. — Подожди, — шепчет Софи, зачарована наблюдая, как Том подхватываете обнаженную Амелию и кладёт на кровать. — Я хочу посмотреть. — Ой да что ты там не видела? — ворчит Том, разворачивает Софи, и выталкивает ее за дверь. — То есть, хочешь сказать, что все плохие мальчики одинаковые? — смеётся она. — Нет, — сердито отвечает Том, и выходит за ней следом, — мы уникальны, как носы у кошек, но темная магия автоматически делает нас богами в постели. Софи заливисто смеётся. Том хмыкает и закрывает дверь. — Давай так, — серьезно начинает Том и закуривает, — мы сейчас идем вперёд, и пока я сам с тобой не заговорю, ты будешь молчать. — Хорошо. Но тебе не нужно открывать все двери, — напоминает ему Софи. — Тебе нужно искать нужные, чтобы идти вперёд. Ты знаешь, что будет дальше? — Конечно, — вздыхает Том, — это же моя жизнь. Хотя понятия не имею, как это открывать, так что идём на ощупь. Том дергает ручку первой попавшейся двери, темно, заходят. Молодой Том Реддл, почти девятнадцати лет, стоит на небольшой кухне. Он в чёрном костюме, что сшила ему Амелия. Небрежно засунул одну руку в карман, в другой же сжимал яблоко. — Молодой господин, — раздался писк, это был домовой эльф, — я сделала так, как вы просили и хозяйка заснула. — Молодец, — холодно отвечает юный Том, и извлекая руку из кармана, взмахивает палочкой, — а теперь принеси мне те самые коробки. Эльф на секунду словно теряется в пространстве, затем кивает и уходит. Молодой Реддл надкусывает яблоко. Через какое-то время возвращается Похлеба со шкатулками. Молодой Реддл кладёт яблоко на столешницу, быстро забирает медальон и чашу, прячет их в небольшую сумку. — Молодой господин, Хозяйка не дышит, — пискнул эльф. — Не волнуйся об этом, — тихо отвечает Том и взмахивает палочкой, эльф засыпает. Ещё пара заклятий, и никто не свяжет его с этим убийством. Затем ещё одно заклятье, чтобы стереть следы своего присутствия. Он забирает надкусанное яблоко и уходит. Взрослый Том и Софи возвращаются в коридор. Реддл видит на лице Софи гамму чувств, и ей явно тяжело сдерживать обещание о том, что она будет молчать, поэтому решает проговорить свою мысль вслух: — Я убил Хепзибу, потому она очень некрасиво высказалась о моей матери, когда показывала мне медальон Слизерина. Она ее не знала, она ничего не знала, поэтому не смела предполагать то, что озвучила вслух. Хотя, сейчас, став старше, понял, — он невольно обернулся и взглянул на дверь, — что если бы я ей рассказал, что этот медальон принадлежит моей семье, то она бы отдала мне его просто так, уж очень я ей нравился. В груди больно кольнуло. Том поморщился. Софи лишь кивнула и повела рукой в сторону коридора. Том шумно выдохнул и пошёл вперёд. Каждая дверь вела его в те дни, когда он был молод. И сейчас он понял насколько был глуп. Многое можно было решить куда изящней, куда проще. А он тогда рубил с плеча. Вот он скрывается в Ирландии, ждёт письма от компаньонов им надо встретиться. Но пока надо залечь на дно. Тогда то Том впервые сжигает письмо, которое написал Амелии. Он хотел сказать, что у них все кончено, отпустить ее. Но он не может. Он пишет Долохову. «Пусть ждёт, столько сколько потребуется». Собственник. Но и забирать Амелию с собой Том больше не хотел, чтобы не подвергать её опасности. Вот Том вернулся в Британию, он просит Долохова, чтобы Амелии не было в Хогсмиде. Он наивно хочет предстать перед ней королем мира, усадить её рядом. Его прекрасную игрушку. Тщеславие. Амелия поёт. Молодой Том наслаждается ее красивым голосом. Взрослый Том понимает о чем эти слова и сколько боли ей принёс его побег. Молодой Том оставляет цветы. Взрослый Том хочет сжать юную Амелию в объятьях и признаться в том, каким же глупцом был. Хотя, он и правда сожмет её в объятьях в будущем, когда она будет петь в ателье песню своей семьи. Следующая дверь. Вот Том в Париже, сражается с Кларой потому, что она посоветовала не искать темные книги в ее стране. Клара осталась жива только потому, что была сильна, но магия Тёмного Лорд оставила на её груди шрам. Только сейчас Том понял, какое же одолжение она ему сделает в будущем. Но и он из того боя целым не ушел. В плечо он получил сковородку, а на правой руке, на предплечье и у него остался шрам. Который он закрыл татуировкой. Вот он видит себя в Германии, ему нужна была книги, которую один антиквар очень не хотел отдавать. Хозяин лавки не говорил по-английски, Том не говорил по-немецки. Том пытал мужчину, пока тот не указал куда-то скрюченным пальцем. Реддл забирает книгу из тайника, и только сейчас взрослый Том замечает книгу, которой тогда не предал значение. Маленькая обшарпанная книжечка в зеленом переплете и с чёрными буквами: «Ришелье — хозяева Чёрного Леса». И правда, всему свое время. Вот к нему присоединились его компаньоны, вместе они отправились в Южную Америку. Том Реддл открывает двери одну за одной, приходя в странный диссонанс от самого себя. Ему кажется, что древние ацтеки и майя не пролили столько крови в своих залах, сколько пролил он, пока проверял тот или иной ритуал. Ему дурно, он смотрит на Софи. На ее лице застало удивительно странное выражение, не отвращение или ужас… она как будто спрашивала: «Это серьезно сейчас происходит?» Том хранил молчание. В голове билось всего одно слово: Убийца. Вот он в Польше, убил одну гадалку, которая сказал, что не в величии его судьба. Вот зачем? Зачем он это сделал? Послал бы к черту, да пошёл дальше. Но нет, его гордость уязвили. Тогда-то Том впервые оступился, но это оказалось не критично. Тому Реддлу все тяжелее и тяжелее открывать двери. Пытки, кровь, убийства, ритуалы. И он все ещё не может создать даже один крестраж. Том молится, чтобы за дверью был трактир в Австрии и старик рассказывающий ему сказку… Но кажется эта дверь уже позади и он её так и не открыл. Том из настоящего злится. Он стоит посреди коридора и тяжело дышит. Запускает руки в волосы и кричит. Впереди ещё больше полувека, а он уже устал от самого себя. — О, Гарри! — кричит Том, рядом с ошарашенной Софи. — Тебе надо было убить меня! Я не заслужил прощенья! Я не заслужил свою семью! Том смотрит на Софи. Его глаза красные, зрачки словно щелки. Глаза змеи. — Вот он я! — кричит Том. — И ты не ошиблась на мой счёт! Том упирается одной рукой в спинку стула. Откуда он здесь? Не важно! Он швыряет его в стену и тот разбивается на осколки. Как и его душа, наверно. Он прикладывает руку к груди. — Крупицы света? Нет их во мне! Вот он я, — он взмахивает руками, его ломает, его трясёт. — Оставил единственного человека, на которого мне не срать и ускакал в закат на встречу приключениям. И нет, чтобы к чему-то дельному. Нет. Я пытал, крал, убивал. И сейчас во мне всего один вопрос: какого черта она пустила меня на порог?! Я не могу идти дальше, Софи. Я снова пообещал и снова бросил! Он устало упирается лбом в стену. Сил нет. — Что было дальше, Том? — тихо шепчет Софи. Он хочет на неё накричать, но не может. — Я думал, что хотя бы отец из меня вышел, — рычит Том, отталкивается от стены, разворачивается, а вот на себя орать силы у него есть. — Но я такой же как и мой! Вот это, — он указывает на свои глаза, — я подарил своей дочери, этим наградил сына. Хорош papa, да?! Софи медленно подплывает к нему. Осторожно берет его руки в свои, смотрит ему в глаза. Том смотрит в ее бледное лицо, обрамленное светлыми волосами, глаза у неё голубые. Но не такие, как у Амелии, более светлые, словно небо, а не рябь воды. — Дыши, — тихо шепчет она. — Ты волнуешься за душу? — И это тоже. — Но ты сейчас и есть твоя душа. И ты цел. Дыши. Думай о том, что тебе дорого. Том хочет послать её, но все равно материт себя на чем свет стоит. Она делает глубокий вдох и выдыхает. Невольно он поддаётся ей и дышит так же. И в какой-то момент он слышит, голос из реальности, в затем и музыку. Софи удивлённо оглядывается, узнала, а Том лишь подпевает голосу Лизы-Лизы: I'd drive all night Я бы ехал всю ночь, Just to get back home Просто чтобы добраться домой. I'm a cowboy, on a steel horse I ride Я ковбой, верхом на железном коне, I'm wanted dead or alive Меня ищут живым или мёртвым, Wanted dead or alive Ищут. Живым или мёртвым. — Ты и правда хорошо поешь, — говорит Софи, продолжая сжимать его руки. — Я и забыл об этом, — Том ждёт ее едкий комментарий, но Софи лишь понимающе кивает. — Я не знаю как идти дальше, — признается он. — Боюсь, что сойду с ума. — Мы что-нибудь придумаем. Том удивлён. Он думал она исчезнет, скажет старику, что это все за гранью ее понимания, а он так и будет тут блуждать в своей памяти, пока не умрет во сне. Внезапно, фонарики на стенах у дверей принимаются мигать.