Змей и Волк

If you say run, I'll run with you Если ты скажешь бежать, я побегу с тобой, If you say hide, we'll hide Если ты скажешь прятаться, мы спрячемся. Because my love for you Потому что моя любовь к тебе Would break my heart in two Может разбить моё сердце пополам, If you should fall Если ты упадёшь Into my arms В мои руки Tremble like a flower Трепещущий, как цветок. — Помнишь, — тихо говорит Том, — как ты переживала ту вашу семейную драму? Ты выглядела такой больной, я боялся, что тебя не станет. Эта мысль разбивала мне сердце. — О… Так у тебя всё–таки есть сердце? — смело спросила Амелия, опустив руки и гордо вскинув голову. — Видно для тебя оно у меня и есть, — шепчет Том и целует ее. Амелия должна его оттолкнуть и дать пощечину. Но все наоборот, она обхватывает руками его шею и прижимается как можно ближе. — Моя спальня… — шепчет она между поцелуями. Том подхватил Амелию на руки и понес на второй этаж. Том Реддл шёл так уверенно, как будто знал каждый закоулок. Но он был в ателье впервые. Пройдя первый лестничный пролет, под смех Амелии, он уверенно зашел в ванную комнату, как будто ему туда и надо было. Осмотрелся, чертыхнулся, и вышел на площадку, взглянул на дверь, которая была слева. — Нам выше, — весело заметила Амелия. Том чуть подкинул её в своих руках, чтобы не соскальзывала, и уверенно поднялся на второй этаж. — Спальня справа, — подсказала Амелия. Дверь за ними закрылась. Том мягко опустил её поперек кровати. Скинул мантию на пол. Рассматривает. Думает, как же снять это платье, которое доходит до горла, плотно кутая её тело. Ткань не тянется. — Ты только посмотреть пришел? — фыркнула Амелия. Застежки платья спереди не было. Он легко перевернул её на живот. На спине тоже ничего нет. Том вертел её туда-сюда, пока раздраженно не спросил: — Черт возьми! Как попасть в это платье?! Амелия заливисто рассмеялась, и села, подобрав под себя ножки. — Замок вот тут, — она подняла руку и ухватилась за бегунок, медленно потянула вниз. Издевается. Так не пойдет. Том схватил её руку и резко дернул вниз. После чего, суматошно схватил юбку и потянул платье вверх. Отбросил на пол. Замер. Белесая кожа, легкий румянец на щечках. Кружевное белье. Макияжа на ней не было. Оно не удивительно. Она никого не ждала. — Жаль, что нет туши, — Том провел рукой по её щеке. — Нравится, когда она растекается под твоими глазами, — он дернул узел черного галстука. — Не страшно. Завтра ты накрасишь глаза. — Да? — удивилась Амелия. — А я думала, что наутро от тебя только теплый след на кровати останется. Глаза Тома вспыхнули багрянцем. Ноздри угрожающе раздулись. Он толкнул её на спину, отбросил галстук и навис над ней. Его рука сжала её горло, чуть сильнее, чем обычно. — Никогда. Так. Не. Говори, — и, шумно вздохнув, добавил. — Даже не думай. Поняла? Он ослабил хватку, а Амелия, закусив губы, кивнула. — Тебе нужно извиниться, — протянул он и убрал руку с её горла. Амелия хмыкнула, обхватила его ножками и перевернула, усевшись сверху. Теперь её рука сжала его горло. Она наклонилась и прошипела: — Это тебе нужно извиниться. Я шесть лет не знала где ты и что с тобой. — Переживала? — прохрипел Том, безмерно довольный её словами. — Представь, — Амелия убрала руку, выпрямилась. Не отводила взгляд. — Если бы Ami тогда пришел и сказал, что ты мёртв. Я не плакала бы. Я убила бы себя сразу. Я бы спешила к тебе, как могла, чтобы ты не ждал, а сразу получил по лицу, — она шумно выдохнула и прикрыла глаза. — За эти шесть лет, — она сминала его рубашку в своих руках, — у меня была лишь одна мысль, чтобы себя утешить: Да, ты черт пойми где, но ты жив. Том провел руками по её бедрам. Немного сжал талию. Она готова расстаться со своей жизнью, чтобы не жить в мире без него. Кто-то шампанское откроет, узнав о его смерти, но не она. Её привязанность завораживает. — Ты права, — усмехнулся Том. — Позволишь сделать это так, как мне удобно? — Дерзай, — махнула рукой она. Теперь уже извернулся Том и положил Амелию вдоль кровати. Завел руку за ее спину. Стянул лиф. Отбросил. Медленно стягивал трусики, смотря в ее глаза. Трусики исчезли во мраке комнаты. Амелия нервно выдохнула, рассматривая Тома. Конечно, он в брюках и рубашке. Расстегнул три верхних пуговицы. Хищно улыбнулся. — А этот фетиш все ещё при тебе, — довольно протянул он, поглаживая ее бедро. — Мне он тоже нравится. Он стоял на коленях, поднял её ножки. Прижал к себе. Целовал пятки. Смотря в ее глаза, погрузил большой палец ножки в рот. Она дрожала, извивалась, сжимая покрывало кровати. Том развел ножки, наклонился, устроился поудобнее и провел кончиком языка по клитору. Она выгнулась и тихо простонала. Том был медленным не больше минуты. Очень быстро все стало: Жадно; Страстно; Глубоко. Амелия стонет, запускает руку в его волосы. Прижимает к себе ближе. Лопочет его имя. Том отрывался и выпрямился. — Это что такое? — она непонимающе смотрит, пока Том вытирает губы тыльной стороной ладони. — Если тебе можно произносить это богомерзкое имя, то ты должна его кричать. — Все в твоих руках, — звучно прошептала Амелия. Том понял это буквально. Она звонко стонет, пока он проникает в неё двумя пальцами. Он подается вперед, прижимается к ней. Целует грудь. Перекатывает затвердевший сосок между языком и зубами. Добавляет ещё один палец. — Том! Он расплылся в безумной улыбке и не сбавлял темп. Том жадно впился в её губы. Вот что ему было нужно все эти шесть лет: не женщина, а Амелия Дюма. Она тянет руки к пуговицам рубашки. Спешно расстегивает и тянет вниз. Том убрал руку, выпрямился. Пока он стягивал рубашку, Амелия уже вцепилась в пряжку ремня. Он отбросил рубашку, а она уже тянет его брюки вместе с трусами вниз. Том резво стянул брюки и отбросил. Только встала на колени, а Амелия уже жадно вцепилась в его член своими губами. — Не спеши, — тихо прошептал Том, запуская руку в её волосы и прижимая ближе. Но она не сбавляет темп. Его голос был больше рекомендательный, а не приказной. Но если она продолжит в том же духе, то все закончится быстро. Том потянул её за волосы, чтобы она его отпустила. Они судорожно тянут покрывало с кровати, затем отодвигают одеяло в ноги. После Том толкнул Амелию на спину, притянул к себе и медленно, со стоном наслаждения вошел. Амелия что-то лопочет. Но явно нежное, будь ей больно, она скажет. А если и забыла, что об этом нужно говорить, то по лицу он все увидит. Но на нем лишь наслаждение. Боги, как же она хороша. Надо было забрать её с собой. Даже если бы он был с головы до пят в крови, она была бы рядом. Прижимала бы к своей груди. Но… что если бы ей кто-то навредил? Нет. Даже сейчас резко и глубоко трахая Амелию, пока одной рукой он сжимает её скрещенные ножки, а другой поддерживает поясницу, он борется с желанием заявить, чтобы он собрала вещи и уехала с ним утром. Она успешная портная, занята тем, что ей нравится и тем, что у неё превосходно получается. А ещё… Клара его на колбасу пустит. Нет, лучше пусть остаётся в Париже. А он будет приезжать к ней. Так его любимая игрушка будет в сохранности. Том отпускает её ножки, и сразу же закидывает себе на плечи. Ему нравится быть сзади. Но не сегодня. Сегодня он хочет видеть её лицо. Как она в стоне приоткрывает ротик, когда он ускоряется. Как она смотри, когда он замедляется. Как вздымается её маленькая аккуратная грудь. Как она выгибается… Что за красота? Том быстро вышел. Потому что даже сторонние мысли не помогают продержаться ему дольше. — Все, закончилось? — с вызовом спросила Амелия. Том повалился на неё. Признался: — Хочу растянуть удовольствие. — Так кончи, и ещё один заход. — А что насчет тебя? — Меня? Ты ж там зарубки на спинке кровати ставишь. — Она кованая. — Это-то меня и поражает. Том тихо рассмеялся и провел двумя пальцами по её нижней губе, погрузил их в ротик. Она жадно вцепилась. Сосет так, как будто от этого зависит её жизнь. Реддл не представляет, как в нем теплится хоть какой-то разум. Кажется, в эту минуту он готов отдать ей всё, что у него есть, включая себя… но наверно, это единственное что у него есть. Том вынул два пальца и сразу же спустился ниже. Ласкал клитор. Затем проник внутрь. Она выгнулась и простонала. Он продолжал пальцами доводить её до экстаза, а губами впился в ее грудь. Легко сжимал сосок между зубов и чуть тянул. Посасывал, облизывал. Амелия с силой впилась в его плечи ногтями. Том убрал руку и повалился на спину. — Сядь-ка мне на лицо. Амелия не заставила его ждать. Не кокетничала. И сразу же уселась туда, куда её попросили. Только села она так, чтобы наклониться и обхватила член губами. Том стонет прямо в её «губы». Она жадная, да и он тоже. Терпеть силу уже нет. Второй, так второй. Том откинул голову на подушку и простонал. Амелия соскользнула с него. Перевалилась через него. Сделала глоток воды из стакана, который ждал её на тумбочке. Повела рукой и подхватила черный галстук. И пока он не успел хоть что-то сообразить, она связала его руки и привязала их к спинке. Уселась на его грудь. Скрестила руки на груди. — Мелких и рыжих брал? — смело спросила она. Вот же ошметок хитрости. — Нет, — ответил Том, пока пытался незаметно для неё освободиться. — Я хотел понять, влечет ли меня к тебе только физически или по иной причине. — И что узнал? — Мои эксперименты показали, что мне нужна только ты. Амелия была раздражена и довольна одновременно. Какое интересное выражение лица. — И что ты думал, когда она садилась сверху? «Девушка, слезет с меня и я пойду домой». Это? — Вообще-то, да. Первые пять минут, конечно, закрывал глаза и представлял тебя. Но… внутри тебя все по-другому. — И сколько попыток тебе потребовалось? — Пять. — Вот ты умный, но иногда словно бревно для камина. — Освободи мне руки и я хорошенько выпорю тебя за эти слова. — Это я тебя выпорю. — Мелкая и рыжая была одна. Последняя. Но с ней я не спал. — Не встал? — И это тоже. Амелия хмыкнула, вздернула носик и сообщила: — Я развяжу твои руки когда посчитаю нужным. — Положи галстук к вещам. — Хоро… Что?! Амелия вскрикнула, когда Том снова повалил её на спину. Быстро встал на колени и потянул её к себе. Медленно вошел, прижимая к плечам её ноги. Двигается медленно, лаская большим пальцем клитор. — Том! — выгнувшись, крикнула она. — Как же я скучал, — простонал Том, поцеловав её ножку. — Я тоже, — прогнувшись, прокричала Амелия. Том вышел, переложил Амелию на подушку и снова вошел. Его движения быстрые. Амелия двигается навстречу ему. Только шлепки плоти, ударяющейся друг об друга. Она вцепилась в его спину. Тянет к себе. Кусает его плечи. — Сильнее, — все что стонет ей Том. Она сжимает зубы. Отрывается и падает на подушку. Он глубоко целует её, сжимает её грудь, зажимает твердый сосок между двух пальцев. Тянет. Амелия выгибается под ним. Том рычит от удовольствия. Быстро выходит. Два коротких рывка. Сперма растекается по её животу. Они тяжело дышат, смотрят друг другу в глаза. Том не глядя протянул руку, в неё опустилась волшебная палочка. Взмах. Сперма исчезла. Он повалился рядом с Амелией. К своему удивлению он убрал волшебную палочку не под подушку, а положил на тумбочку рядом. Прижал Амелию к себе и уткнулся в неё. — С днем рождения, mon cher, — слабо прошептала Амелия. Том поцеловал её в щечку, прошептал: — Ты — проклятье. Амелия хмыкнула. Том прижимал её к себе. Она ровно дышит. Уснула. Кажется, так легко подождать ещё минут тридцать, тихо подняться, одеться и уйти. Особенно если вспомнить, что тогда учудила Амелия. Но для Тома это не легко. Да, он хотел секса… с Амелией. Но он хотел её всю. Амелия тогда сбежала из Трех Метел, потому что была уверена, что раз сняв её трусики, Тому она будет не нужна. Дуреха. Это была глупость так пропасть из её жизни на шесть лет. Больше он этого не повторит. Чтобы не происходило, он будет в её жизни. Так или иначе. Её жизнь — это он. И сегодня он в этом убедился. А еще он узнал: что и она — его жизнь. С такими мыслями, с её теплом рядом, он уснул. Том проснулся от шума, который доносился из-за двери. Амелии в кровати уже не было. Реддл скривился и медленно поднялся. На тумбочке лежал мужской халат. Так, так… и чей он? Но Амелия не подсунула бы ему вещь чужого мужчины. Может новый? Шила на продажу? Но когда Том надел халат, то осознал, что он его. Он сшит по его меркам и… был у него такой. В 1945. Тогда они провели неделю в Дырявом котле. Реддл усмехнулся. Она ждала его. Жутко довольный собой, он вышел на площадку и увидел Амелию на кухне. Она готовит завтрак. Том стоял в дверях кухни, рассматривая Амелию. Как же она очаровательна. — Какое домашнее зло, — раздался нежный голос Амелии. — Ты как–то слишком легко к этому относишься, — заметил Том, прошел и прижал Амелию спиной к своей груди. Заглянул через её плечо. — Я наверно просто больная на голову, — спокойно говорит она и немного пожимает плечами. — Я думала, ты уйдешь ночью. — Ну я — не ты, — нежно отвечает Том, целует её в висок и опускается за стол. Он принимал много решений за последние шесть лет, но прийти к Амелии, было самым верным из всех.