«Мы не можем быть вместе, прости»
Звучит как приговор. Но ты веришь этим глубоким голубым глазам, этим сжатым губам и нахмуренным бровям. Ты веришь ему, не представляя, как тяжело дались ему эти слова. «Для твоего же блага»? Ты не стала слушать дальше, молча разворачиваясь и уходя, оставляя его в одиночестве. Глотая слезы обиды и боли, топя ими свое сердце. Оно, казалось, треснуло, с гулким эхом падая куда-то вниз, оставляя под собой лужу ещё теплой крови и давящую боль в груди. Первую неделю ты держалась, почти не рыдая и не мучаясь от тоски и одиночества. Но потом… Потом ты сломалась. Ты не стала показывать это друзьям, нет. Тебе не хотелось беспокоить их, и без того постоянно загруженных проблемами города. Но Стайлз не был бы Стайлзом, если бы не заметил изменения в твоём поведении. — Ты в порядке? — с беспокойством в густо-карих глазах спросил он, словив тебя на одной из перемен. — Да… Да, все в порядке… В порядке… — запинаясь ответила ты. — Точно? Ты почти не ешь и, судя по внешнему виду, не спишь. Что-то не так? — продолжал докапываться парень. Хотелось ответить ему, что все далеко не в порядке, но воспоминания о других многочисленных проблемах друзей всплыло в сознании, перебивая желание высказать все, накопившееся за почти что месяц. — Все в норме, не бери в голову… Просто переживаю из-за успеваемости. — и ведь это почти правда, и Стайлз почти поверил тебе. Почти. Последние пару недель это слово лучше всего описывает твое состояние. Ты почти в порядке. Почти ничего не произошло. Почти… — Ладно. Эм… Мы завтра идём гулять. Ты как? С нами? — он с надеждой взглянул тебе в глаза, но ты лишь поступила взгляд и, смотря в пол, ответила: — Я подумаю… Ты так и не пошла тогда гулять. Невыносимо было бы смотреть в некогда родные глаза Айзека, осознавая при этом, что вы больше никто друг другу. Ты до сих пор не смирилась. Он был для тебя слишком важен, слишком необходим. За полтора года ваших отношений, ты через чур привязалась к Лейхи и теперь не представляла себе без него. И попытки забыть его оканчивались новой порцией слёз. Четыре месяца прошло с вашего расставания, а ты продолжала бездумно смотреть в стену по ночам, уже и не помня когда нормально высыпалась. Начала курить. За это время ты сбросила почти 10 килограмм. Лидия с болью смотрела на твои до ужаса тонкие запястья и впалые почерневшие щеки. Про синики под глазами она снисходительно молчала, отводя взгляд и бормоча себе что-то вроде: «Это не дело…», а ты лишь молча давилась дымом. Скотт и Стайлз пытались впихнуть в тебя хоть что-то из еды, но ты упрямо мотала головой. — Ты в анорексики решила записаться?! — воскликнул Стилински после очередного твоего отказа. — Нет. — хмыкнула ты, стыдливо опуская глаза и шмыгая носом. — Съешь хоть что-нибудь, пожалуйста! — попросил Скотт. — Я не могу на это смотреть! — Не хочу… — отмахнулась ты, переводя тему. Ты устала. Устала настолько, насколько может устать человек. Ты потерялась, потеряла свою цель в жизни и опору. Холодное лезвие казалось таким приятным, а горячая вода почти не обжигала. «Скоро все кончится…» — думала ты, откидываясь в запертой ванной. По полу был разбросан аконит, а в воздухе летал его запах. Вода окрасилась в красный, стоило тебе безвольно опустить запястья в воду.***
На твоих похоронах было немноголюдно. Скотт, Стайлз, Лидия, Дерек да ещё пара человек. Но для всех присутствующих было удивительно то, что на похороны пришел Айзек. Он стоял в стороне, с болью смотря на процессию. И плакал, но не позволял себе подойти ближе. Когда же все ушли, Лейхи склонился над открытым гробом, внимательно вглядываясь в твое лицо. — Прости… — хрипло шепнул он. — Прости, Т/И… Я не хотел… Я виноват, знаю… Прости… Я люблю тебя… Он провел рукой по твоей щеке, волосам. Соленая слеза упала на твое лицо.После этого жители города ещё долго слышали по ночам протяжный волчий вой.